Тит Помпоний Аттик

Тит Помпоний Аттик
Человек который нравился всем
Тити Помпоний  (род. в 109 г. до Р. Х.-32 до р.х) Имя Аттик была сначала только прозвищем, которое было ему дано вследствие его продолжавшегося более 20-ти лет пребывания в Афинах, куда он удалился в 86 г. до Р. Х., не желая быть вовлеченным в смуты гражданских войн. Занимаясь во время своего пребывания в этом городе покупкой имений, сельским хозяйством, банкирским делом (равно книжной торговлей), он нажил себе здесь громадное состояние, причем благодаря разумной щедрости пользовался большою популярностью у населения. В 65 г. он вернулся в Рим, где (в 58 г.) богатый дядя усыновил его в своем завещании и таким образом, кроме большей части своего состояния, передал ему в наследство и свое имя Цецилия. С тех пор полное его имя было К. Цецилий Помпониян Аттик. Заведуя своим состоянием, он жил здесь, как и раньше, вдали от политики, для друзей и науки. Между его друзьями Цицерон занимал первое местов семи любимый и уважаемый. Хотя ни разу не удалось склонить его принять какую-либо публичную должность, он состоял постоянно в самых дружественных отношениях с более выдающимися государственными людьми и вождями разных партий своей эпохи. Наш герой жил в страшное время для того чтобы читатель понял специфику тех времен приведу несколько фактов той эпохи понтийский царь Митридат Евпатор 89 году до р.х  приказал истребить римлян и италиков в Малой Азии погибли 80 000 тысяч человек женщины дети и даже их домашние рабы были убиты с невероятной жестокостью тот же царь ограбил и продал жителей  большого процветающего острова Хиоса в рабство его противник римский диктатор  Сулла во время гражданской войны в Риме (89 до р.х-83до р.х) приказал уничтожить пленных марианцов и самнитов в числе 6000 тысяч человек  Сулла собрал сенаторов в храме Беллоны, за чертой Вечного города, которую не мог пересекать как проконсул. Вдруг издалека стали доноситься чьи то стоны и крики. Присутствующие, естественно, немного забеспокоились. Но оратор словно ждал этого. «Продолжим, отцы сенаторы, — хладнокровно бросил он, — это по моему приказу убивают кучку мятежников» (Сенека. О гневе. I. 12. 2; Плутарх. Сулла. 30.4). Вот в таком страшном смутном времени жил наш герой. Он мог благодаря своим связям и оборотности  озолотиться и скупать по дешевки проскрипционное добро как Марк Красс или стать видным политиком ведь приглашал его тот же кровавый Сулла стать своим соратником В ответ на настойчивые уговоры Помпоний ответил: «Не зови меня в поход против тех, из-за кого я покинул Италию, дабы не поднять на тебя оружие». И Сулла, похвалив юношу за чувство долга. Не каждый мог бы сказать такие слова тирану. Он никогда не лгал и не переносил лжи. Вообще любезность его не лишена была строгости, а суровость — снисходительности, так что трудно было понять, любят ли его друзья или, скорее, уважают. На просьбы отвечал он осторожно, полагая, что не щедрый, а легкомысленный обещает то, что не может исполнить. Дав же согласие, так старательно его соблюдал, словно занимался не чужим делом, а своим собственным. Взятыми на себя поручениями он не тяготился, связывая с ними свою добрую славу, которая была ему всего дороже. Аттик помогал всем спасал сотни людей которые всегда знали что в его доме можно укрыться и получить помощь и это притом что за укрывательство  этих людей ему грозила смерть, помогал деньгами Цицерону когда тот удалился в изгнание подарил ему 250 тыс. сестерциев. Марку Антонию который не был другом Аттика кроме того враждовал с его друзьями Цицероном и Брутом  в час когда Антоний был объявлен врагом отечества и покинул Италию, не имея никакой надежды на возвращение. Не только многочисленные и могущественные враги его, но и примкнувшие к ним гонители, надеявшиеся извлечь из травли Антония ту или иную пользу, преследовали его домочадцев, стремились дочиста ограбить жену его Фульвию, а детей были готовы даже убить. Аттик же, ближайший друг Цицерона и Брута, не только не присоединился к обидчикам Антония, но поступил противоположным образом, укрыв, по мере сил, его близких, бежавших из города, и оказав им помощь в их нуждах. Самой же Фульвии, которая была завалена тяжбами и пребывала в великих тревогах, он столь доброжелательно предложил свои услуги, что в суд она ходила только с ним, и он был поручителем во всех ее делах. А еще случилось так, что в благополучные времена она купила в рассрочку поместье, а после того, как разразилась беда, не могла занять денег, и тогда подоспел Аттик, давший ей заем без процентов и без расписки. Величайшим своим прибытком считал он возможность выказать себя человеком благодарным и заботливым, доказывая одновременно, что всегда дружит с людьми, а не с их удачей. И когда он совершал все эти поступки, никто не мог заподозрить, что он приноравливается к обстоятельствам, ибо никому не приходило в голову, что Антоний станет хозяином положения. Впрочем, некоторые оптиматы исподволь осуждали его за недостаточную, как им казалось, враждебность к дурным гражданам, он же предпочитал делать то, что считал нужным, а не то, за что его похвалят другие.
Городу Афины в котором Аттик прожил много лет давал с  помощью своего достатка облегчал недостатки их казны. Когда у афинян возникала необходимость сделать заем с ростом, но невозможно было найти приемлемых условий, он всегда предлагал свои услуги, причем так, что, с одной стороны, не требовал с них чрезмерных процентов, с другой — не терпел, чтобы выплату задерживали дольше оговоренного срока. Оба эти условия оборачивались для афинян во благо, ибо отказ от поблажек не давал их долгу застареть, а постоянный процент — увеличиться. К этой услуге присовокупил он еще одно благодеяние, оделив всех граждан хлебом, так что на каждого человека пришлось по 6 модиев пшеницы (такая мера сыпучих тел называется в Афинах медимном). Афиняне хотели поставить ему статуи в его честь он категорически отказался. Интересно то что Аттик не гордился своими благодеяниями ни богатством а тем что он с своей  матерью которая умерла в 90 лет ему уже тогда было 67 то ни разу не был с нею в размолвке и никогда не ссорился с сестрою, приходившейся ему почти ровесницей. Он очень снисходительно относился к своим близким, почитая за грех сердиться на тех, кого положено любить .Скончался он в глубокой старости оплакиваемый всеми кто его знал.