Вавилон

(Sarolta Gyoker photo)



– Бл@, ну и вонь! – сморщилась Ирка, – и вернула контейнер обратно.

– Это тебя еще вчера не было! – вытерла рукавом лоб Гюльзат. – Ми-ша! – заорала она.

Из дверей сортировочной номер шестнадцать вышел парень, амбал, метра два, с круглым, плоским лицом и огромными скулами. Впереди его ехала тачка с ведром и совковой лопатой.

– Миш! – опять голосила Гюльзат. – Тут у Ирки тухлятины тонна. Растащи, другом будь!

Мишка – родом из Забайкальского края. Молчаливый, простой и послушный буддист. Мишка принялся переставлять и трясти стеллажи. Из щелей потекло.

– А меня дебил один на свидание пригласил! Прикинь, – дибилино?! Ишь, чего захотел! – засмеялась опять Фатима. В ее громком уверенном смехе было столько холодного ветра, что соседняя группа сортировщиц повернула на нее свои головы.

– И куда вы пойдете? – сказала не заинтересованная Снежана.

– Я еще не решила! – опять заржала Фатима. Ей на вид было двадцать, чуть больше. Родители привезли ее из Узбекистана, когда ей было пять лет. Она этим хвастала, знала тут все.

– Галка!!! Дура?! Совсем?! Ты чего без перчаток полезла?!

– Ой, не люблю я эти ваши гондоны! Проще – так!

– Ты, подруга, слова подбирай! А то – ишь, прям – гондоны! Тут тебе не Москва! Это – Питер, – культурная наша столица!

Загромыхало. Погрузчик проехал по металлическим листам, разложенным на полу, и оставил у стенки поддон. С кресла резко поднялся водитель и весело свистнул:

– Эу, народ! Вы говно это здесь не берите, – я потом увезу!

Мишкин фартук промок. Он вываливал ящики в бочку. За дверями ангара стучал дальний поезд.

– В этот раз – охренеть, просто! Они что – не могут такое сразу скоту отдавать?! Тут даже перебирать нечего! – снимала с перчаток Зухра что-то липкое, вроде бы как, с волосами.

– Всем – насрать! Нужно жить для себя. Чтоб ты знала: такое скоту не дают! Только бабушкам, – и подешевке, – отвечала ей Лейла.

– А он что – натуральный еврей?! – уточнила Глафира в сердцах.

– Там – тепло. У них – сад. Он – огромный! Гранаты, и финики, и фейхоа. Ему папа оставил в наследство. Сам отец – он геолог… Ну, или кто там… В общем, папа уехал в ЮАР, – он давно там, теперь добывает алмазы. Они страшно-престрашно богаты.

– Вот, – за что я люблю эту дуру! – затряслась в нежном смехе толстушка Сурай. Ее муж не бухал уже несколько дней – закодировался.

– Ой, наверное, ты заслужила такое… Своей @блей, – сказала Динара.

– Нет, а правда – кому-то ж везет?! Почему бы не нам?! – возразила Лучия с Молдовы.

– Лейла знатный отсос вытворяет! Был бы парнем – такую бы не упустил! – и казашка Надира поставила вверх средний палец на правой руке.

– Сукой буду, – еврей! Стопудово! Так же точно, как то, что твой папа – казах! – заулыбалась Лейла. – Девки, бл@, – я хочу жить в раю! – На этих словах Лейла раскинула в стороны руки, как бегущая птица на взлет, – и повалилась со своего ящика спиною назад на кучу испорченных помидоров.

Она лежала с открытым ртом, уже не стесняясь своих прокуренных зубов, глядела в высокий потолок, под которым ходил мостовой кран, – а теперь там висело какое-то солнце. Набегали приятные тени. Пчелы висли в дорожках из белых цветов. И лежал рядом муж, удивительно нежный сегодня. Он сказал:

– Знаешь, Лейла, а я ведь мечтал о тебе…