Катя

 Катя это моя дочь. Подвижной, любознательный и очень непосредственный ребёнок.  Ей идёт четвёртый год.
      По секрету могу сказать: у неё очаровательная, симпатичная мордашка. Ну, это я так, очень уж к ней небеспристрастен, хотя это соответствует действительности.
      Живём мы в однокомнатной малогабаритной квартире на Ц-15, третий этаж,  в Ташкенте. Оттуда, с балкона, неплохой обзор.
      В основном, все интересные события с ней и происходили  на этом длинном узком балконе в весеннее и летнее время.
    
      Однажды слышим оттуда, где она игралась, её испуганный крик:
                “Мама, Катюк!”
      Оказывается, на подоконнике она увидела большую мохнатую гусеницу и очень, естественно, испугалась.  А поскольку в её лексиконе слова “гусеница” ещё не было, и, вообще видела её она в первый раз, то её подсознание и выдало производное слово от собственного имени. 
   
      В следующий раз мы услышали уже восторженный крик:
                “Мама! Не плачь, девчонка!”
      Это она увидела  проходящего внизу  мимо нашего дома солдата, и от волнения и избытка чувств, что она увидела того, о ком постоянно пелось в очень популярной тогда песне, отреагировала  опять же подсознательно целой фразой из неё.
   
      В очередной раз раздаётся:
                “Мама,  баяны идут!”
      Наша маленькая Катерина “Р” ещё не выговаривала (очередь к логопеду  не успела подойти). И получилось “баяны” вместо “баранов”.
      Позади нашего дома находилась  большая “махалля”, старый узбекский квартал, состоящий из глиняных мазанок с дворами, сараями и тому подобное. Так что неудивительно, что и баранов у нас можно было увидеть.
   
      После 1974 года в Ташкенте было построено новое здание Государственного музея Изобразительных искусств. В один из выходных дней я с маленькой Катей посещаю его.
      Одним из главных экспонатов музея была прекрасная картина А. Ф. Беллоли  “Купальщица”.  Когда мы вошли в зал, где находилась  картина, то она была видна сразу. Катя, увидев её, закричала:
                “Мама, мама!”
      В зале мы, естественно, были не одни. Тут, как говорится, ни прибавить, ни убавить!    Заметно, что она постоянно  в этих случаях обращается к матери, хотя я тоже всё время нахожусь рядом. Ни тогда, ни теперь я не ревную:  ведь в её  возрасте это так  естественно.

      Позже, спустя несколько лет, когда в Ташкенте было построено метро, при выходе поезда из тоннеля на поверхность (по пути следования к месту жительства родителей жены всей семьёй (я имею в виду и маленького сына Сашу), она всегда кричала:
                “ Улица,  улица!”
      При этом она  обязательно  становилась на колени и поворачивалась лицом к окну, чтобы видеть эту самую улицу.
      
               Прекрасное всё-таки было время, несмотря ни на что.