День рождения. 2-й фрагмент из повести - ОЛЯ

Ноябрьский день был теплым, но пасмурным и сырым. Темнело уже рано, и Владимир Иванович ушел с работы почти сразу после обеда, сказав завлабу, что у него – серьезное личное дело.
Это был день рождения Наташи, первый без нее.
У ворот кладбища он купил розы.
Центральная дорожка была подметена, но боковые были завалены мокрыми листьями. Ноги шаркали по ним, и это был почти единственный звук, который нарушал тишину. Временами слабый ветер шумел в мокрых ветвях, и тогда крупные капли шлепали по палой листве.
Пройдя знакомыми уже дорожками, Владимир Иванович невольно замедлил шаги, увидев еще издали за голыми безлиственными кустами женскую фигуру примерно там, где была Наташина могила. Подойдя ближе, он узнал Олю. Она сгребала листья.
Они не виделись с поминок.
Владимир Иванович остановился, раздумывая – подходить или нет. Но не уходить же, не положив даже цветы. Чтобы не напугать её неожиданным появлением, он несколько раз нарочно сильно шаркнул по мокрым листьям. Оля подняла голову, оглянулась, наверное, узнала, но ничем это не выразила и опять наклонилась, сгребая листья веником.
Владимир Иванович подошел к могиле.
– Здравствуй!
Оля выпрямилась и повернулась к нему.
– Здравствуйте!
У ее ног лежала гора кленовых листьев. Но и вокруг их было еще много.
Он положил цветы на скамейку у соседней могилы. Оля молча стояла и смотрела на него. Молчание тяжело висело между ними.
Владимир Иванович поставил на скамейку свою сумку, расстегнул ее и вынул большой пластиковый мешок.
– Я тоже думал этим заняться. Давай, я пока отнесу это.
Держа одной рукой открытый мешок, он другой стал захватывать горстью холодные мокрые листья и засовывать в него.
Оля очнулась от оцепенения:
– Подождите, у меня тут совок есть.
Она достала из-под той же скамейки широкий домашний совок для подметания пола. Владимир Иванович поудобнее раскрыл мешок, держа его уже двумя руками, а Оля стала совком закидывать туда листья. Скоро вся куча листьев оказалась в мешке. Владимир Иванович поднял его, забросив на плечо, и пошел к ближайшему контейнеру, а Оля снова начала сгребать листья.
Контейнер был не очень близко, и когда он вернулся, его ожидала новая куча листьев. Отложив веник, Оля опять взялась за совок, и все повторилось.
Все это делалось молча.
Третий его поход оказался последним.
Пока он ходил, Оля протерла бетонный цветник и табличку и положила на цветник свои цветы, тоже розы.
– Положи и мои.
Владимир Иванович протянул цветы. Оля взяла их осторожно, как будто боясь уколоться, и прежде, чем положить, понюхала.
– Малиной пахнут, – вдруг сказала она.
– Твоя мама тоже так говорила.
– Правда?
Они молча постояли несколько минут, глядя на могилу.
Так же молча собрали каждый свою сумку.
Владимир Иванович пошел вперед, чтобы дать ей возможность побыть еще одной.
Отойдя шагов на двадцать, он оглянулся. Оля стояла, глядя на могилу, потом то ли наклонилась, чтобы поправить цветы, то ли просто поклонилась и пошла вслед за ним.
Молча, шурша листьями, они вышли на центральную дорожку, по которой уже можно было пойти рядом.
– Как живешь?
– Ничего, нормально.
– Одна?
– Одна.
Они замолчали и так, молча, дошли до ворот кладбища. Уже начинало темнеть.
– Ну, до свидания! – сказал Владимир Иванович.
– До свидания!
Оля осталась у остановки ждать автобус, а он зашагал вдоль ограды кладбища.
Но успел сделать только несколько шагов.
– Владимир Иванович!
Он остановился, оглянулся.
– Да?
Оля молчала. Он вернулся к ней.
– Вы сейчас очень торопитесь?
– Да нет, а что?
Она опять помолчала, явно желая и не решаясь что-то сказать.
Он ждал.
– А, может быть, Вы зайдете к нам… отметить мамин день рождения?
Он тут же заметил это «к нам» – к нам с мамой.
– Спасибо, Оля… Не ожидал… Но конечно.
– Только никого не будет, и я ничего не готовила.
– Да это не важно.
Подошел автобус. Всю дорогу они снова промолчали.

На кухне Владимир Иванович сел на свое обычное место и смотрел, как Оля готовила на стол. В ее движениях он узнавал Наташу.
Восемь месяцев не был он в этой квартире. На кухне что-то неуловимо изменилось, но совсем немного.
Оля достала три рюмки, и одну поставила у того края стола, где всегда сидела Наташа. Там же поставила тарелку и положила нож с вилкой.
– Владимир Иванович, откройте, пожалуйста, бутылку. Это еще с того дня осталось.
Он понял, что она имеет в виду поминки.
– Давай.
Это были первые слова, которые были сказаны ими после кладбища, если не считать «спасибо» и «пожалуйста», которыми они обменялись, когда он помог Оле снять пальто.
Он выдвинул ящик буфета. Штопор лежал там же, где всегда.
Владимир Иванович разлил в рюмки вино. Оля села, как и когда-то, напротив него.
Он поднял рюмку.
– За твою замечательную маму!
Оля задержала руку.
– А разве можно чокаться?
– Оленька, у нас сегодня не поминки, а день рождения. Спасибо твоей маме, что она была.
Они чокнулись.
– Как же хорошо, что я Вас встретила! Мне так было тоскливо с утра. А когда Вас увидела, даже не поверила, но мне вдруг стало легче. Правда.
– А я еще думал – подходить или нет. Может быть, тебе это будет неприятно.
– Спасибо, что подошли.
Они выпили, съели по бутерброду.
Оля смущенно оглядела почти пустой стол.
– А, может, Вы борща съедите? Закусок у меня никаких нет. А борщ есть.
Владимир Иванович помедлил, но все же сказал:
– Да съем, пожалуй. Я не обедал.
– Правда?! Сейчас. Это – быстро.
Она вскочила. Включила плиту. Достала кастрюлю из холодильника, из шкафа – половник и маленькую кастрюльку, отлила в нее пару половников и поставила на плиту. Большую кастрюлю снова убрала в холодильник. Все это она делала быстро и ловко, снова напомнив ему Наташу.
Пока борщ грелся, достала тарелку и ложку, сметану. Отрезала еще хлеба.
– А сама не будешь?
– Нет. Я поела перед тем, как поехать.
Она налила в тарелку крепко пахнущий горячий борщ и снова села напротив него, смотря, как он начал есть.
– Очень вкусно. Мама твоя такой варила.
– А я готовить-то умею, собственно, только то, чему у неё научилась.
Пока Владимир Иванович ел, они снова молчали. Оля смотрела, как он ел, и глаза ее теплели.
– Ну, спасибо! Очень вкусно.
– На здоровье!
Оля улыбнулась – впервые за сегодняшний день.
– Вы так вкусно едите, что самой захотелось.
– Так поешь!
– Да нет, просто приятно смотреть, как человек с удовольствием ест. Я сейчас чай сделаю. Или, может быть, кофе?
– Нет, нет. Лучше чай.
Оля налила и включила чайник. Вытрясла из заварочного чайничка старую заварку, ополоснула его. Достала чашки, сахарницу, вазочку для варенья. Из холодильника – банку с вареньем.
– Сама варила?
– Нет, это – еще прошлогоднее, мамино.
– Как же ты на нее похожа!
– Правда?
Тем временем она налила кипятка в заварочный чайничек и, держа его двумя руками – за ручку и носик – некоторое время покачивала, согревая его стенки.
«И это – как Наташа», – подумал Владимир Иванович, но вслух не сказал.
Оля вылила остывшую воду. Снова включила чайник, чтобы он закипел. Достала знакомую Владимиру Ивановичу старинную, уже потертую металлическую коробку с крупным листовым чаем, насыпала его в чайничек и залила кипятком.
Две минуты они снова помолчали, ожидая, пока чай заварится, но это молчание уже не было тяжелым, как на кладбище.
Чай, разлитый в широкие неглубокие чашки, был очень красив.
– Ты – там же, в библиотеке?
– Да.
– Довольна?
– Привыкла. Люди… книги… с ними легче.
– Ты ведь техникум кончала?
– Колледж.
– Ах, да. Это я по старинке. А куда-нибудь в институт не думаешь?
– Да что Вы! Какой уж мне теперь институт!
– А что?! На вечернее в библиотечный … или как он там теперь называется. У тебя уже опыт. Я думаю, тебе не трудно будет.
– Нет, нет… Что Вы!
– Пока свободна, не замужем…
– Ну, об этом я и не думаю.
– Почему же… Впрочем, прости, это, конечно, – не мое дело.
– Ничего.
Они допили чай, и Владимир Иванович решительно встал.
– Спасибо! Очень тебе благодарен за сегодняшний день. Но надо и честь знать.
– Я рада, что Вас встретила. Не представляю, как бы провела этот вечер одна.
В прихожей они попрощались, и Оля уже начала отпирать дверь, когда Владимир Иванович вдруг сказал:
– Подожди секунду. Запиши мой телефон. Мало ли что. Вдруг да понадоблюсь зачем-нибудь. Да и просто позвонишь – буду рад. В любое время. Ложусь я поздно, а встаю рано.
Он продиктовал номер. Оля набрала его на своем телефоне и тут же позвонила, чтобы проверить. У Владимира Ивановича телефон зазвонил в кармане.
– Ну вот, и я на всякий случай запомню теперь твой номер.
Он достал телефон, и они оба с минуту возились с телефонами, закрепляя в их памяти новые номера.
Оля еще раз протянула Владимиру Ивановичу руку. Они снова, уже смеясь, попрощались.
– А, между прочим, про институт ты все-таки подумай.


Владимир Иванович не ожидал Олиного звонка, да и вообще сомневался, что она когда-нибудь позвонит, но звонок раздался через два дня.
Он был на работе. Как раз выключил компьютер, собираясь уходить. Как всегда, задержался. Часы над дверью лаборатории показывали уже почти десять часов. В это время зазвонил телефон, и он увидел на экране ее имя.
– Да, Оля, слушаю.
– Да, это – я. Простите, что я поздно.
– Да нет, ничего… Я только выхожу с работы.
– Так поздно?
– Бывает… Что-нибудь случилось?
– Владимир Иванович, а у Вас есть ключ от нашей квартиры?
– Да… Должен быть. Не было случая отдать его тебе. А что такое?
– Это хорошо. Я где-то посеяла свой ключ и не могу попасть домой, а ломать дверь не хочется.
– Понятно. Только мне надо будет за ним домой заскочить. Я смогу быть у твоего дома где-то через час, не раньше.
– Ничего, я подожду. Слава богу, дождя нет. В крайнем случае, в подъезде подожду.
– Всё. Постараюсь побыстрей.
– Спасибо.
На ходу он соображал, где может быть ключ. Скорее всего, все-таки – в ящике письменного стола. Он всегда его туда клал и вроде бы потом никуда не перекладывал.
Войдя в квартиру, он, не разуваясь и оставляя на полу мокрые следы, быстро прошел в комнату. Ключ был на месте.
Потом пришлось подождать автобус.
Когда он подъехал к Наташиному («Теперь – Олиному», – подумал он) дому, было уже начало двенадцатого. Олю он увидел сразу – она прохаживалась около своего подъезда. Она тоже сразу увидела его.
– Спасибо Вам! Простите, что так вышло.
– А почему так поздно?
– У нас был вечер встречи с Ивановским. Вы его читали?
– Нет. Первый раз слышу. Я сейчас мало что читаю.
– У него есть хорошие рассказы… Пока всё закончилось, пока привели зал в порядок… А к квартире подхожу – ключа в сумочке нет. Вроде бы и не выкладывала его. Не знаю, где я его могла выронить.
– А вытащить не могли?
– Не знаю… Сумочка вроде была закрыта.
– Не нравится мне это…
– Ничего. У нас же внутри есть задвижка.
– А завтра ты уйдешь…
– Да…
– Ты с ящиком, в котором – инструменты разные, что-нибудь делала?
– Я там ничего не трогала.
– Тогда, если позволишь, я зайду – посмотрю. Там должен быть другой замок. Мама твоя, когда меняли замок, купила два одинаковых, чтобы лишний раз дверь не портить. Чтобы можно было просто заменить, если потребуется.
– Пойдемте.

Замок, действительно, нашелся, не распакованный, в коробке, вместе с ключами. Владимир Иванович проверил его. Замок работал нормально.
– Слава богу. Сейчас мы его поставим.
– Поздно уже…
– Ничего, я – тихо. Стучать, пилить не надо...
Стараясь не шуметь, Владимир Иванович достал из того же ящика отвертку и неторопливо, чтобы отвертка не сорвалась, стал откручивать винты. Два вышли сразу, а с двумя другими пришлось повозиться. Личинка освободилась легко, и он, приоткрыв дверь, осторожно вынул замок.
Затем он проделал операции в обратном порядке: вставил новый замок, закрепил личинку, и закрутил винты. Не закрывая дверь, проверил, как работают ключи.
– Ну, хозяйка, принимай работу.
Оля пришла из кухни.
– Уже?
– Давай проверять.
Владимир Иванович снял со связки один ключ.
– Запри изнутри… Только не на три, а на два оборота, а то не открою.
Он вышел на лестничную площадку. Оля заперла дверь. Ключ сработал плавно – дверь открылась.
– Ну, вот теперь, по крайней мере, спокойно. Старые ключи сразу вместе с замком надо выкинуть, чтобы не путались.
– Вот – Ваш ключ. Сейчас принесу мамин.
Владимир Иванович собрал детали старого замка и вместе со старыми ключами сложил в освободившуюся коробку из-под нового замка.
– Сейчас пойду, по дороге выкину.
Посмотрел на часы. Была уже половина первого. Провозился почти час.
– Я там чай приготовила.
– Какой чай?! Времени-то сколько!
– А, может быть, Вы заночуете? Куда Вы в такую поздноту?
Такого предложения он никак не ожидал.
– Право, не знаю...
– В маминой комнате я тоже почти ничего не трогала, только кровать перестелила. Там – чистое белье. Вы же с мамой там спали…
Произнеся последние слова, Оля заметалась.
– Простите!.. Я... я совсем не то… не то хотела сказать. Ну, что же я за дура такая – всегда что-нибудь ляпну. Простите!
Она покраснела, и на глазах показались слезы.
– Оленька! Как говорила мама, давай не будем придавать этому значение. Чай еще не остыл?
– Так Вы останетесь? – обрадовалась Оля и вытерла глаза.

За чаем они просидели почти час, разговаривая о Наташе. Оля (явно боясь, правда, как бы опять чего-нибудь не «ляпнуть») спросила, как они с мамой познакомились.
Владимир Иванович рассказал, что встретились они на каком-то совещании. Она-то его и не заметила, а он ее сразу увидел. Она, как всегда, что-то решительно доказывала, а его заметила только тогда, когда он попытался возразить. Он помнит, как она с удивлением на него посмотрела и… ничего не сказала. Потом они оказались рядом в буфете и обменялись какими-то незначительными фразами. А после совещания он подошел к Наташе, точнее – к Наталье Борисовне, и попросил разрешения ее проводить. Она снова с удивлением на него посмотрела и снова ничего не сказала. Только кивнула головой.
Владимир Иванович вспоминал все это с удовольствием, и Оля, улыбаясь, слушала его.
В два часа они, наконец, завершили затянувшееся чаепитие, убрали посуду и разошлись по комнатам.
Владимир Иванович прикрыл за собой дверь и огляделся. Здесь, и вправду, ничего не изменилось. Что-то защемило в груди, и он присел на стул, стоявший у туалетного столика. Потом все-таки заставил себя встать и разобрать постель. Погасил свет и лег. Долго лежал, не засыпая, – всё чудилось Наташино прикосновение.
Но все-таки заснул.
Утром Владимир Иванович откровенно проспал.
Наконец, Оля нерешительно постучала в дверь. Ей скоро надо было уже уходить.
Стучала она тихонько, но Владимир Иванович мгновенно проснулся.
– Да-да, я – сейчас.
Быстро застелив постель и одевшись, он также быстро умылся и прошел на кухню.
– Прости! Никак не мог заснуть.
Оля, конечно, догадалась, почему он не мог заснуть, и он понял, что она догадалась. Но это их обоих не смутило. После ночного разговора они чувствовали себя друг с другом просто.
Первым ушел Владимир Иванович, поглядев прежде в глазок, нет ли кого-нибудь на площадке.
Прощаясь, Оля протянула ему ключ.
– Пусть у Вас будет. На всякий случай.

Всю повесть - см.:
http://www.proza.ru/2016/03/26/1854