Школьник Просиков. Глава 12

               


                Нашествие


   Мы договорились встретиться у Большого театра в десять утра у третьей колонны. Когда мы с Сережкой подошли к театру, то половина ребят кучковалась у третьей колонны справа, а другая половина - у третьей колонны слева, и каждая половина посылала своего гонца к другой половине и доказывала свою правоту, что именно их третья колонна и есть та самая, у которой надо собираться. Споры уже грозили перерасти в мелкие стычки, но в это время появилась учительница и быстро нас увела.
   Музей впечатлял! Переступив его порог, мы попали в другой мир. На стенах изображены сцены охоты: саблезубый морж охотится на рыбу, саблезубый тигр - на кого-то козла с витыми рогами, тигр и волк нападают на оленя (оленям вообще больше всех досталось на этих стенах). Главные же охотники - огромные саблезубые мамонты. Но на картине они ни на кого не нападают, - наверное, уже всех, кого можно, сожрали.
   Женщина-билетерша посмотрела на нас настороженно, потом сняла телефонную трубку, набрала номер и с печалью в голосе сказала кому-то:
   - Плохая новость для всех нас, и прежде всего для музея. ОНИ пришли! Музей в большой опасности. Всех поднимаем по тревоге. Объявить высшую степень опасности!
   Мы с удивлением прислушивались к разговору. Я посмотрел вокруг себя. Никого, кроме нас, не видно. Откуда же взяться беде? И кто эти таинственные - они.
   Билетерша положила трубку, вздохнула и посоветовала нам не баловаться и вести себя хорошо, потом хмыкнула и добавила, что лично она в это не верит.
   Музейные залы находились внизу и наверху, и мы стали спорить - куда идти.
   К нам подошел экскурсовод и попросил не шуметь, а вести себя прилично, и Нина Федоровна обещала за нами внимательно следить. Экскурсовод еще раз предупредил, что ходить мы должны тихо, не галдеть и ничего руками не трогать. А Меднис повторил вслед за экскурсоводом, чтобы мы не шумели.
   - А тебя-то кто спрашивает? - Сестренкин сумрачно взглянул на него. - На неприятности нарываешься?
   - Прек-р-р-ратить немедленно! - закричал наш физрук, Ганнибал Ильич. - А то вместо музея все отправитесь домой.
   - Да, да, прекратите сейчас же!- опять поддакнул учителю физкультуры, Витька Меднис.
   - Я еще разберусь с тобой! - показывая кулак Витьке, угрюмо сказал Сестренкин.
   - Я сам с тобой разберусь! - хвастливо заявил Витька, прячась за спину Ганнибала Ильича.
   Сестренкин было дернулся к Витьке, но потом, посмотрев на физрука, раздумал и отступил, покачал головой и бросил на Медниса короткий, но зловещий взгляд, не обещавший тому в этой жизни ничего хорошего.
   Мы быстро рассеялись по залу.
   Каких только диковинных экспонатов здесь не было! И гребнистый крокодил, и грозная голова гюрзы, так похожая на голову Нины Федоровны, когда она нервничает. А чего стоит один нильский варан - ну вылитый Славка, после того, как он пообедает, разве что не пыхтит. А какие омары и лангусты обыкновенные... ну, необыкновенно больших размеров!  Жаль, что все это находится за стеклом и нельзя потрогать.
   - А я обожаю осетровых, - они очень вкусные! - сказал Славка, и глаза его мечтательно затуманились.
   - Смотрите, ребята, летучая мышь! Какая огромная! - воскликнул Вовка Брусникин.
   И правда, под потолком висела здоровенная мышь.
   - Это не мышь, а Бэтмен! - заявил Лисицкий.
   - Нет, это летающий ящур! - сказал Сашка Прохоров.
   - Ящур -это животная болезнь, а ящер - само животное, - объяснил отличник Меднис.
   - Ящуром болела твоя сестра, - сказал Прохорову Сережка, - а на ящера похож ты сам.
   - Что ты сказал? - побледнел Сашка.
   - Я сказал правду, - ответил Сережка. - И чего это ты сделался таким бледным? Может быть, ты тоже заболел ящуром, или у тебя вампиры всю кровь высосали?
   -Нет, не вампиры, - насупился Сашка. - Это ты выпил у меня всю кровь! - И он кинулся на Сережку.
   Их с трудом разняли, и наша учительница, Нина Федоровна, заметно разнервничалась. А Варька Полякова испугалась чучела сетчатого питона, отчаянно расплакалась и стала звать Ганнибала Ильича, чтобы он ее защитил.
   Вовка сказал, что она трусиха, а вот он бы и настоящего питона не испугался. Пришлось сказать ему, что он врун каких мало, и мы слегка потолкались. После третьего раунда (бой закончился вничью), я и еще несколько ребят убежали обратно к тете, проверявшей билеты. Там, недалеко от того места, где она сидит, в нише перед лестницей, стоит слониха "Молли". Как весело было на нее забираться! Но это почему-то вызвало сперва легкий, а потом тяжелый шок у музейного работника, проходившего мимо. А прибежавшая нас искать учительница еще больше разволновалась и раскраснелась, словно от мороза, хотя в музее было тепло.
   - Здесь не место для развлечений! - сурово и с нажимом произнес музейный работник. - Что вообще привело вас сюда, маленькие прохиндеи?
   - А пришли мы сюда не развлекаться, а повышать свой образовательный уровень, - сухо ответил Витька. - Меня же привело сюда, не буду отвечать за других, горячее влечение к знаниям. И мы хорошо знаем, как вести себя в музее.
   Дежурная по залу недоверчиво посмотрела на нас.
   - Увы! - тяжело вздохнула она. - Я хорошо знаю, как вы себя ведете.
   - Нина Федоровна, я в туалет хочу! - пропыхтел Димка Крайников.
   - Что?.. Ну, однако, Димочка, голубчик... ведь мы только что пришли.
   - По-большому или по-маленькому? - деловито спросил Сережка.
   - Ну и глупый же ты, Сережка, - сказал Славка, - хотя и мой друг. Мы же еще маленькие, поэтому и ходим помаленьку. А вот когда совсем взрослыми станем, вот тогда уж держись!
   - За что держаться-то?
   - За что хочешь, за то и держись.
   - За стенки, наверное...
   - Я хочу в туалет! - раздраженно закричал Димка. - Хочу! Хочу! Хочу! У меня болит живот с аппендицитом. Надо торопиться!
   - Ты - эгоист, Крайников! - закричала Ленка Цветочкина. - Весь коллектив не хочет,  а тебе захотелось. А ведь коллектив - это сила! А сила солому ломит.
   - Чихать мне на коллектив и на солому тоже.
   - Как! Ты противопоставляешь себя коллективу?
   - А ты, Ленка, за весь коллектив не говори, - вклинился в разговор Сережка. - Я с тобой, Димка!
   - И я, - прибавил от себя Славка. - Чем я хуже Димки.
   - Тогда проголосуем? - предложила Ленка.
   - Вы уж без меня, - пробормотал Димка. - Вот вернусь, тогда и проголосую.
   - Не отрывайся от коллектива, Крайников! - надсаживалась Ленка. - Коллектив не простит!
   - Он меня точно не простит, если я сейчас же от него не оторвусь.
   - Пусть уж лучше его отведут. И поскорее! - заметил Колька Сестренкин. Я его знаю. Ему это... ну, как пара пустяков. Однажды он от страха в зоопарке наделал перед вольером со львами. И зоопарковский работник хотел посадить в клетку с тиграми, чтобы они научили его уму-разуму.
   - Лев - животное дикое, - задумчиво сказал Ленька. - Я бы, наверное, тоже не выдержал.
   - Это наглая ложь! - сказал Димка, потянул учительницу за руку, и вскоре они с достоинством удалились.
   - Что, ему одному хочется! - возмущенно закричал им вслед Вовка. - У него что, у одного аппендицит! У меня еще полипы есть!
   - А у меня вырезали аппендицит, когда я был совсем маленький, - огорченно сказал Толик Каребин.
   - У всех дураков, когда они маленькие вырезают аппендицит, - небрежно бросил Женька.
   - Ты хочешь сказать, что я дурак? - нахмурился Толик.
   - Полный, притом!
   - Нет, не полный! Не полный! Не полный! - закричал Толька. - Ты совсем с ума сошел, Лисицкий! Это на тебя ящур действует! И сейчас ты ответишь за оскорбление.
   Но отвечать Женьке не хотелось.
   - Ты что же, Каребин, варвар, что ли? - миролюбиво сказал он Тольке. - Не разойтись ли нам полюбовно... пока...как культурным людям, и не продолжить ли осмотр музея?
   Толька же расходиться полюбовно не желал. И еще к Женьке подскочил с горящими глазами и очень недоброжелательно к нему настроенный Юрка Баларев.
   - Что же, по-твоему выходит, мой папа тоже дурак?
   - При чем тут твой папа? - искренне удивился Женька.
   - Ему тоже вырезали аппендицит, когда он был маленький!
   Растерянный Женька даже не нашелся, что и ответить. И если бы не вмешался наш физрук, Ганнибал Ильич, не знаю, чем бы все это могло закончиться.
   И в это мгновение истошный вопль пронесся по музею, подняв дыбом волосы у многих посетителей, благо у кого они были. Мы помчались на крик, а навстречу нам бежал с расширенными от ужаса глазами Ленька.
   - Он меня электричеством укусил! - вопил Ленька.
   - Кто?
   - Скат!
   - Это не скат, - успокаивающе сказал Славка, - а всего лишь рыба-пила, я сам видел.
   - Что-о-о?! Пила? А-а-а! - перепуганный Ленька заметался по залу, поскользнулся, и чуть не сбил, заснувшего на стуле Ваську Бегалова.
  Тот, ничего не понимая, вытаращил спросонья глаза в никуда,  помотал головой и громко заплакал, сказав, что ему приснился динозавр, который хотел его съесть. И вообще он хочет домой - к маме и папе, потому что это невыносимо, когда по музею бегают всякие Трахтергенцы и бронтозавры. Знал бы он об этом заранее, - никогда бы не пошел в музей.
   А один лысый экскурсант с красным лицом и мохнатыми бровями выразил недовольство поднятым нами шумом и сказал, что если это безобразие не прекратится, то он пожалуется милиционеру. На что Игорек Сабельников только фыркнул:
   - Подумаешь, милиционер... У меня папа в армии служит, а армия сильнее, чем милиция - это каждый знает! Я ему скажу, и он приедет с конной дивизией, возьмет в плен милиционера, а заодно и дядьку лысого захватит.
   Лицо лысого экскурсанта из красного сделалось багровым и было любопытно, какого цвета оно станет потом... Но нам не удалось этого увидеть. Дядя очень быстро покинул зал. Наверное, испугался Игоряхиного папку.
   Присутствующая при этой сцене учительница, слегка застонала и пожаловалась на головную боль и сильное головокружение. Ганнибал Ильич строго поглядел на нас и сказал, что нам должно быть стыдно за такое поведение: мы совершенно не слушаем ни его, ни Нину Федоровну, ни экскурсовода,  и нам бы следовало брать пример с девочек, усердно рассматривающих коллекцию бабочек и ведущих себя образцово.
   Нам ничего не оставалось, как пойти в конец зала, где располагались стенды с бабочками, и брать пример с послушных девочек. Там действительно были изумительные экземпляры с красивыми именами, а парусник Маака - ну просто шикарный!
   Но особенно мое внимание привлекли тараканы. Из них, очень многие у нас дома не водятся. Когда потом я сказал об этом папе, то он ответил: - Ну и слава Богу!
   - А к какому семейству относятся тараканы, - поинтересовался я у него, - к богомолам или к хоботным? Экскурсовод говорил, но я уже забыл.
   - Хоботные, мой дорогой, - объяснил мне папа, - это комары. Некоторые из них своими хоботами могут аж до сердца достать! - Папа передернулся. И я поежился тоже, представив наглого долгоноса, достающего своим хоботом мое сердце.
   Замечу в скобках. (За хоботных комаров мне почему-то поставили двойку, и мама была очень недовольна папой, а тот сердился, молчал и делал вид, что читает газету)
   Не угадал папа и с представителем жукастых, которого я ему притащил из ванной. На мой вопрос, к какому семейству он может принадлежать - к  грибоедам или дровосекам - папа удивленно ответил:
   - Откуда у нас грибы? Значит - дровосек!
   - Хм... А откуда у нас дрова?
   - Отстань, пожалуйста, и не мешай мне читать журнал! В конце концов, я всего лишь инженер, а не микробиолог какой-нибудь... И, кажется, это не жук, а таракан.
   Осмотрев нижний зал, мы дружно ринулись к лестнице, ведущей на второй этаж, а нерасторопный Славка врезался в мужчину с мальчиком, примерно нашего возраста, шедшими осматривать то, что мы уже осмотрели.
   Столкновение было не из приятных. Славка и мальчишка тяжело охали, потирая ушибленные лбы, а мальчишкин папа стал размахивать руками и говорить на повышенных тонах. Мальчишка же пообещал оторвать Славке голову. Тогда я подбежал к мальчишке и сказал ему, что он грязный тип, а Славка слямзил ему по уху. Подбежавшему к нам Ганнибалу я пожаловался, показывая на мальчишку и мужчину, что они начали первыми.
   Мужчина зашелся в протестующем крике, а физрук сказал, что он сейчас разберется в чем дело. Не переставая кричать, мужчина заявил, что нечего тут разбираться и он не позволит, чтобы над ним и его сыном издевались в музее, и если он, то есть Ганнибал  Ильич, будет защищать этих бандитов и малолетних преступников - тут он гневным жестом указал на нас со Славкой - то он оторвет ему его Ганнибаловы руки.
   Интересное кино получается! Зачем же нам нужен неполноценный физрук? Тогда он уже будет не физрук, а безрук какой-то!
   Однако наш Ганнибал Ильич только презрительно хмыкнул. И это понятно. Он очень сильный, наш физрук, и сам оторвет руки любому. Они так громко кричали друг на друга, что на их ругань прибежали смотрительницы залов, экскурсовод, директор музея и дежурный милиционер. Пока они разбирались: кто прав - кто виноват, люди вокруг очень веселились, и мы вместе с ними. Но нам это скоро надоело, - стоять на лестнице и смотреть на ругающихся физрука и дядьку, и мы потянулись на второй этаж.
   Внизу остался только Ленька и учительница.. Как завороженный, с открытым ртом, смотрел он на милиционера, вернее на висевшую у него на поясе кобуру.
   - Дядя, а у вас маузер или кольт? - спросил он у служителя порядка, несмело дотрагиваясь до кобуры.
   - Это наган, и его трогать нельзя! - внушительно сказал дежурный милиционер. - Тебя как зовут?
   - Трахтергенц... Леня. А вас?
   - Трахтер... как?
   - Трахтергенц, - повторил Ленька стеснительно.
   - Что ж, бывает... А я Вася, милиционер. Товарищи по службе зовут меня Василиск. Ну вот что, Леня Трахтергенц, в музее надо вести себя достойно, а то что же это получается - посетителей с ног сбиваешь!
   - Я не сбивал, - попытался оправдаться Ленька, покраснел и окончательно стушевался.
   - Вот я и говорю, - продолжал круглолицый милиционер хорошо заученным тоном. - Вести себя полагается достойно, особенно в учреждениях ведающими вопросами культуры и в соответствии с инструкциями, определяющими правила поведения в каждой конкретной ситуации, исходя из сложившихся обстоятельств...
   Ленька заскучал и стал смотреть на скелет слона. Скелет тоже смотрел на Леньку, строго и укоризненно, словно его чрезвычайно огорчало, что Ленька пренебрегает параграфами инструкции.
   - ...а то придется доложить твоим родителям, - донесся до Леньки милицейский голос.
   Ленька испугался и спрятался за спину, до сих пор молчавшей учительницы.
   - Ну, кто твои родители? - не отставал от него прилипчивый Василиск. - Где работает твой папа?
   - Нигде, - выглянул из-за спины учительницы Ленька. - Он работает дома... над собой.
   - А мама?
   - Мама тоже работает дома... над диссертацией... много-много лет. Помню я был очень маленький... Она и тогда все еще работала дома. И сейчас мама говорит, что конца-краю этому не видно.
   - А вне дома, кто-нибудь работает? Кто-то деньги зарабатывает?
   - Дедушка и бабушка... Они работают на пенсии.
   - Вот я им и пожалуюсь, - никак не хотел отвязаться от Леньки милиционер.
   - Это я на вас пожалуюсь! - рассердилась Нина Федоровна. - Что это вы к ребенку пристали. Смотрите, вы его напугали до смерти!
   Ленька скривил губы.
   - Ну-ну, не плачь! Ты себя будешь хорошо вести, правда, Леня?
   Ленька неохотно кивнул.
   Милиционер смутился. А учительница взяла Леньку за руку, и они стали подниматься на второй этаж.