Меня зовут Алина... Глава 25

               
               

   
        Судя по тому, что входная дверь захлопнулась, фунтик, наконец, удалился. Жаль, что только на работу. Со слов мамы, он устроился в какую-то компанию, чуть ли ни заместителем руководителя. Врет, сказала я маме. Бесполезно. Она верит ему во всем, и никакие мои доводы не помогают. Если бы ни мое трудоустройство, я поставила себе цель посеять в маме сомнение. Фунтик обманывает ее. Однажды, когда мама ушла в магазин, фунтику звонила неизвестная женщина, после звонка которой, он понесся на работу. Мама позже пояснила, видимо, «Виталия искала секретарь». Я не стала спорить, затаив в душе обиду.
- Алина, я хочу с тобой поговорить.
Голос мамы был печален и строг одновременно, а глаза смотрели на меня с укором. Догадываюсь, о чем будет разговор, - Слушаю.
Прошла долгая минута, прежде, чем мама начала, - Аля, у тебя, конечно, может быть собственное мнение. Никто не вправе требовать от тебя повышенного внимания или любви, но уважением, терпимостью к людям, которые живут рядом с тобой, одари. Объясни мне, пожалуйста, причину твоей неприязни к Виталию.
Я прикусила губу, так, что от боли она побелела, а спустя несколько секунд в желто-коричневых глазах мамы я заметила страх. Облизнув губу, я ощутила вкус крови, - Я его ненавижу. Он чужой, посторонний нам человек. Он обманывает тебя…
- Да, обманывает, - голос мамы сорвался на крик. – Он делает это потому, что ему стыдно. Совсем недавно он был большим начальником, Виталий привык распоряжаться, и вдруг, в одночасье вся эта власть рушиться. Он несколько месяцев был без работы, растратил все свои сбережения. Долго искал для себя новое место службы. Ему не везло, не из-за того, что у него завышены амбиции. Как любой достойный человек, он нуждается в уважении.
- За что? В чем он преуспел? Скольким он помог? – вопросы так и сыпались из меня, как из рога изобилия.
Беззвучный вздох предвосхитил ответ, - Виталий перешагнул через собственную гордость, но не сумел преодолеть стыдливость. Он стесняется своего места работы. Нам он сказал, что «находится у руля», в действительности он работает охранником в частном предприятии. Алина, давай поможем ему.
- Чем? Выйдем за него подежурить?
- Почему ты злишься на него? Он ничего плохого тебе не сделал.
- Еще успеет. До знакомства с ним в твоем сердце всецело царила я. Теперь мне приходится делить твою любовь с ним. В любой момент он может бросить тебя.
- Алина, мне иногда становится страшно за тебя, ведь ты никого не любишь, кроме Ричика. Каждый человек из этого мира ждет отдачи, любви от ближнего. Я люблю тебя, и всегда буду любить. Алина, если ты не в состоянии полюбить Виталия, то, хотя бы закрой глаза на его недостатки, ради меня.
Что мне ответить маме? Обнадежить ее ложными обещаниями или наотрез отказать в подобной малости? – Не знаю, мама. Я не умею лицемерить, даже, если из уст моих будет звучать сладкая ложь, на лице отобразится истина.
- Алина, я прошу тебя, не провоцируй скандалов, - в голосе матери звучала неприкрытая мольба.
Я сдалась, - Хорошо. При фунтике я буду молчать.
Мама ушла, и, кажется, она выглядела недовольной. Я осталась один на один со своими проблемами. Первая из них связана с трудоустройством. Если я официально устраиваюсь на работу, мне сокращают размер пенсии. Пожалуй, этот  вариант не пройдет совсем по иной причине. Мне нет восемнадцати, а российское законодательство запрещает принимать на работу несовершеннолетних. Кроме того, при официальном трудоустройстве на приличной работе спрашивают диплом о высшем образовании, которого у меня нет. Палка о двух концах: нет диплома, нет работы, изменить ничего нельзя. В приемных комиссиях некоторых учебных заведений, куда мне приходилось обращаться, мой аттестат о среднем образовании «вызывает большие сомнения». Ужасно обидно, ведь усомнились в моих умственных способностях. Тогда почему верят в работоспособность умственно отсталых студентов колледжа сферы услуг? Мастера, которые обучали их профессии «швея», лишь разводили руками. Горе-студенты не в состоянии овладеть техникой шиться, за три года они так и не научились строчить на швейной машинке. Преподаватели общеобразовательных дисциплин жаловались на то, что «студенты из коррекционной группы лишены элементарной логики. Подставить в выведенные формулы числовые величины они не могут. Дурочка Бочарова, понукаемая преподавателем физики, отважилась и получила массу тела у материально существующего объекта равной минус сто килограмм. И, все-таки, подобная умственная отсталость покидает стены колледжа, наделенная дипломом об его окончании.
- Несправедливо, согласен, - поддержал меня Витя, выслушав мое эмоциональное повествование, - Что ты предлагаешь? Видишь, как получается: у тебя есть ум и способности, но нет возможностей применить их на практике. Выпускники коррекционной группы лишены твоих достоинств, и навыков практических у них мало, так, что же, их теперь, в свободное плаванье с пустыми руками отпускать? Они тебе, все равно, проигрывают со своими показными дипломами. Не жаль их?
Я вспыхнула, - А меня кто пожалеет?
- Ты разве жалости жаждешь? К чему ты затеяла этот разговор?
- А ты не понимаешь? К инвалидам у нас разное отношение. Я ничего особого для себя не прошу, но ожидаю, что мне, как и всем остальным абитуриентам, будут предоставлены равные возможности при получении высшего образования, - заметив усмешку на лице Акиньшина, я промолвила, - Да, равные. Я не жду, что преподаватели станут приезжать ко мне на дом. Те, кто внешне не отличаются от окружающих, но без царя в голове, вовсе не чувствуют себя ущербными, потому, что не ставят себе высоких целей, а плывут по течению. А не желаю, как пациенты психо-неврологического диспансера, идти по пути наименьшего сопротивления. Как же? Помогать таким удобно. Они не прибегают, в случае необходимости к помощи нужных инстанций, не требуют в центре социального обеспечения положенных им льгот, умственно отсталым не нужны пандусы.
Витя перебил, - Так ты тоже научилась обходиться без них. Благодаря собственной целеустремленности, ты опережаешь  многих обычных людей. Это они должны завидовать тебе.
- Не заговаривай мне зубы. О выпускниках коррекционной группы я тебе для сравнения рассказала. Пандусов у нас в районе, действительно, не хватает, и не только у подъездов жилых домов. Пройдись по всему бульвару до метро. Из пятнадцати аптек почти у половины отсутствуют приспособления для людей с ограниченными возможностями.
Рядом послышался тихий вздох, - Правильно ты говоришь, Алина, только ничего от наших с тобой разговоров не измениться. Понимаю, что цель твоя – добиться для инвалидов равных возможностей со всеми остальными, а не создание препятствий для выпускников коррекционной группы.
Я махнула рукой, - О них я и не вспоминала, если бы иногда не встречались мне на прогулке мать с дочерью. Внешне двадцатилетняя девица почти ничем не отличается от обычных людей, лишь в поведении, реакциях ее чувствуется некая заторможенность, во взгляде темных глаз читается инфантильность. Разговорившись с ее матерью, я выяснила, что «Даша любит животных. У нас дома кошка, а вот собачку нет возможности содержать. Ответственность огромная, а следить за ней будет некому. На мне самой Дашенька, никуда одну ее не отпускаю. С памятью у девочки моей плохо. Профессией «швея» она с горем пополам овладела, а устроиться на работу, как ей хотелось бы, не может». Представь себе. Витя, со слов ее матери, никто не желает брать на работу ее дочь-инвалида, вот и получается, что мы с этой Дашей похожи, только, чтобы понять, что она -  человек с ограниченными возможностями, надо заглянуть в ее инвалидное удостоверение, а меня видно издалека, - отстранив Виктора, я пристальным взглядом окинула его с ног до головы, - Скажи, почему ты меня обнимаешь с оглядкой на дверь?
- Это из-за природной осторожности, Алина. Не хочется, чтобы за нами подсматривали.
Все еще удерживая Акиньшина на расстоянии, я изрекла, - Ты стесняешься моей убогости, но пока не подобрал достойного повода для нашего с тобой расставания.
Впоследствии мне пришлось пожалеть о сказанном. Виктор, встав у окна, вперил в меня подозрительный взгляд, как мне показалось поначалу, позже, я вынуждена была признать его за осуждающий. – Думал, что мы с тобой хорошо знаем друг друга, тем обиднее слышать гадости из уст любимой девушки. Я скажу… скажу тебе то, в чем не решился бы сознаться некому.
В повисшей на время паузе было различимо напряженное дыхание. А вдруг прозрение приведет к разрыву в отношениях? Я ждала неминуемого с любопытством и страхом одновременно. Витино лицо словно окаменело от ужаса, однако, ему было легче, чем мне. Наделенный знанием, обладает силой, а я …я целиком находилась в его власти. Минута текла за минутой, а Витя лишь молчаливо открывал рот. Я готова была броситься перед ним на колени, внезапно дверь в комнату отворилась. На заплаканном лице мамы бросилось в глаза отчаяние, - Мне сообщили, что Виталий попал в больницу. Состояние его тяжелое. Алина, ты сможешь пока обойтись без меня?
Мамины переживания на время заслонили от меня собственные. Нам не везло обеим, может, это неслучайно? Странно, теперь мне хотелось, чтобы фунтик поправился. Витя молча держал меня за руку, уподобляясь Ричику, преуспевшему в утешении. После того, как мама уехала. Витя звонил, скорее всего, домой, и сообщил, что он не вернется.
- Витя, тебе, пожалуй, у нас остаться следует.
- На совсем?
- Я иногда не понимаю: когда ты шутишь, а когда говоришь серьезно? Если постараться, я со всеми бытовыми проблемами справлюсь, но с твоей помощью мне будет легче.
- Согласен. Вчетвером в двухкомнатной квартире тесно, понимаешь, какое дело, вы в двушке втроем, я с родителями точно на такой же жилой площади, и никаких улучшений не предвидеться, хотя… постой. Возможен вариант, - в задумчивости Виктор напоминал руководителя эксперимента перед итоговым исследованием. Сдвинутые к переносице брови, указательный палец между ними, ни дать, ни взять – великий провидец, - Мне пришла в голову идея. Две двушки можно сменять на трехкомнатную и однокомнатную. В трешку въедут родители: твои и мои, а однокомнатная квартира останется за нами. Как тебе?
- Неплохо, только сперва необходимо посоветоваться со старшими. В одном ты прав, взрослые должны жить отдельно. Мама моя, вряд ли, согласиться на такой вариант. Фунтику, я думаю, будет без разницы.
- Если он выживет, - спохватившись, Виктор тут же добавил, - Я, конечно же, желаю ему здоровья. Он, верно, не такой уж никудышный человек. Как ты считаешь?
- Не знаю. Мы знакомы очень мало, чтобы делать соответствующие выводы.
- Тебе его жаль? Честно скажи.
- Мне маму жаль. Опасно, когда веришь человеку на все сто. Безгрешных не бывает, мама этого не учитывает.
- Вот для подстраховки я и предлагаю поселить старшее поколение вместе. Так им будет проще преодолевать жизненные невзгоды.
Я слушала Витю, а сама думала о своем. Он собирался поведать мне о какой-то тайне, касающийся наших с ним отношений. Проявить ли мне настойчивость, или ожидать, пока Витя сам решит, когда ему раскрывать передо мною душу. Ну вот, упустила момент. Витя убежал зарабатывать деньги, с его слов. Пора и мне заняться переводом. Погрузившись в дебри французской грамматики, я все еще мысленно была с Витей. Тайна его была каким-то образом связана с Гвоздиковой, именно это обстоятельство лишало меня покоя. Ленка, скорее всего, жаждет нам навредить, хотя прекрасно осведомлена, что Витя не любит ее. И тут я сама дала промашку. Нельзя некому доверять беззаговорочно. А, если…
С текстом пришлось повозиться. Кроме множества медицинских терминов, предложенный материал пестрел географическими названиями. Интернет-сайт, на котором я его обнаружила, был новым. В переговоры с его владельцем я ранее не вступала, определенный риск в таких отношениях присутствовал. Гарантий, что мне заплатят за проделанную работу, не было. Я рискую потерянным временем, но это – не самая ужасная потеря. В любом случае, я увеличиваю свой опыт в языкознании.
Наступил час прогулки с Ричиком. Вечером я обычно ходила с ним вдоль ограды парка 850-летия Москвы. Июльская жара к вечеру спадала. Густая тень, которую давала липовая аллея, щедро одаривала прохладой. Иногда, если к тому располагала обстановка, я присаживалась на лавочку и представляла в одиночестве, как бы сложилась моя жизнь, если бы четыре года назад меня не сбил шальной автомобиль. Как бы хотелось вернуться в тот несчастливый день. Яркое солнце, летящие сплошным потоком автомашины, изредка притормаживающие у пешеходной дорожки. Кто-то из таких пытался зацепить меня, спешащую за испуганным щенком, по краю тротуара. Косвенно виновного в моей инвалидности водителя так и не нашли. Выходит, в случившемся я должна винить только саму себя. Позднее прозрение, но разве я дала бы Ричику погибнуть?
В настоящее меня вернуло задорное потявкиванье четвероного друга. Оказывается, он решил расширить круг своего знакомства. В кустиках боярышника, по соседству Ричик обнюхивал щенка овчарки. Каково же было мое удивление. Когда я увидела хозяев щенка.
- Привет, подруга. Не ожидала? – широко улыбаясь, на меня смотрела Лимонова. Рядом с ней стоял немного озадаченный нежданной встречей Сергиенко.
- Здравствуйте, - растерянность моя сменилась радостью от встречи с бывшими одноклассниками. На указательном пальце Лимоновой я приметила скромное золотое колечко.
Перехватив мой любопытный взгляд, Лиза пояснила, - Саша подарил. Я – его невеста, мы в церкви у метро обручились перед иконой Божьей матери.
- Лиза, не раскрывай секреты преждевременно.
Я улыбнулась, - Мне можно, я – не чужая. Поздравляю, - скосив глаза на песика, я спросила. – А пес у кого проживает?
-Гамлет – наш общий воспитанник, а живет у меня.
И снова был повод для удивления,  - Ты просила пристроить меня  домашнюю живность, а тут вдруг овчарка. Как же так, мама не против?
Взъерошив русую шевелюру с обращенной к ней головы, Лиза весело ответила, - Все разрешилось мирным путем. Оказывается, мамочка моя не любила животных потому, что ей не везло в личной жизни. Сейчас она нашла себе нового мужа, на радостях помолодела на десяток лет. Гамлета он привел, Виталий.
Услышав знакомое имя, я вздрогнула, и, вероятнее всего, изменилась в лице, что не укрылось от внимания друзей.
- Алька, тебе нехорошо? – забеспокоилась Лиза.
Набравшись решимости, я уточнила, - А он, Виталий, не в полиции ранее работал?   
Лимонова пожала плечами, - Не знаю.
Тут съязвил Сергиенко, - Лизок, догадываешься? Наша Алина не в ладах с правоохранительными органами. Верно? Но ты не бойся, Аля, если тобой заинтересовалось следствие, мы дадим показания в твою пользу. Самое обидное, если тебя арестуют на пятнадцать суток.
- Сашка, что ты несешь! Аля, он шутит, а Виталий – очень хороший человек. Он любит маму и меня вместе с моей живностью.
Ради того, чтобы развеять последние сомнения, я уточнила, - А отечество его не Эдуардович, случайно?
- Кажется, Васильевич, но я не уверена. Он еще совсем молодой, ему лет тридцать пять, не больше.
У меня отлегло от сердца, нашему Виталию было за сорок, точнее, ближе к пятидесяти. Поискав глазами наших псов, я улыбнулась. – Смотрите, а ребята уже сдружились. Будем встречаться, вместе гулять.
- Не возражаю.
- Сашка, почему ты такой серьезный? Представь, что ты на занятиях по актерскому мастерству.
- Проболталась, - глядя на свою нареченную, с укором промолвил Сергиенко, - Ничего вам, девицам, сказать нельзя.
- Саша, я же своя, мне все рассказать можно, - я постаралась одарить присутствующих лучезарной улыбкой.
Ричик, в очередной раз принесший мячик, лаем подтвердил мои слова. Не отставал от него и Гамлет. Они, словно неразлучная пара, повсюду носились вместе.
- Саша, прогуляйся с собачками, поиграй с ними, а нам с Алей поговорить  надо, - неожиданно попросила Лимонова.
Наверное, Лиза какую-нибудь ерунду желает мне поведать. Лучше расспросить, как они с Сашей устроились, поделились ли с родителями своей радостью, но меня опередили.
- Сашку отправила специально, - пояснила Лиза, - Хотя он -  не болтун, но зачем раскрывать чужие секреты. Правильно? – Я кивнула, и Лиза продолжала, - Когда я была у тебя в гостях последний раз, ты попросила меня проследить за Ленкой. Помнишь? Я обещание свое выполнила, только Витьку ни разу у Гвоздиковой не видела.
- Ты за дверью ее шпионила?
Лимонова ничуть не смутившись, промолвила, - Не только. Я у Витькиной несколько раз появлялась. Он ко мне ближе живет. Но Акиньшин – человек занятой, его соседка, старушка сказала, что Витя часто, во второй половине дня уходит на работу. Думаю, что ей можно верить.
- Ты мне ни о старушке, ты мне о Гвоздиковой расскажи. Если ни Витя к ней, так может, Ленка за ним бегала?
- Ладно, я скажу. Ленка собиралась устроиться в ту контору у метро, где работает Акиньшин. Устроилась она или нет, не знаю. У меня нет времени за ними постоянно следить, - оглянувшись по сторонам, Лиза продолжала, - Ленка взяла с меня честное слово, что я некому не проболтаюсь об услышанном, особенно, тебе.
Я не выдержала, - Что ты замолчала? Говори!
- Я должна быть уверена, что нас не услышит Сашка, - не прекращая оглядываться по сторонам, Лиза поведала, - Щенка, которого ты спасла, загнал под колеса Витька.
- Не может быть. Ты врешь.
Потрясение было настолько сильным, что я ухватилась за край лавочки, на которой сидела. Услышанное – ложь, Гвоздикова взяла обещание о неразглашении тайны рассчитывая, что Лимонова проболтается. Вот оно, коварство ее мести. Гвоздикова надеялась, что после ознакомления с «тайной», я возненавижу Витю. Однако, подлая Ленка добилась от меня презрения.
Собачий лай отвлек меня от тревожных размышлений. Глазами я поискала свою компанию. Ребят я увидела на пересечении парковых дорожек, - Лиза, Саша, я иду.
Встречал меня один Ричик. Бывшие одноклассники, ведя на поводке своего щенка, быстро удалялись в противоположную сторону. Их позорное бегство, вероятно, объясняется признанием собственной неправоты. С Сергиенко спрос малый, он – человек посторонний в этой истории, Лимонова же не могла ни отдавать себе отчета в том, что она сознательно вредит мне. Я не стану злиться или презирать Лимонову, я вычеркну ее из своей жизни.
Домой мы возвращались с Ричиком, подгоняемые дождиком, с порывами ветра, меняющего направление. Мелкие капли  наотмашь били по лицу, стекали под майку. Намокли поручни у костылей. Ричик семенил рядом, в пасти он держал мяч. Я управлялась с ним при помощи команд, обходилась без поводка. Прохожие довольствовались послушанием моего четвероногого друга. Никто, ни разу не потребовал от меня, чтобы я взяла собаку на поводок. С Ричиком у нас было полное взаимопонимание. Ему я могла пожаловаться на кого угодно. Сейчас я жаловалась ему на маму, которая не отвечала на мои телефонные звонки. Неужели с Виталием худо?