Глава 2. Пустыня

               
   
                Глава вторая.

                Пустыня.

                Глава о душе и духе.


           Переждав дневную жару под маленьким, но раскидистым деревом, на закате Вишну и осёл  двинулись на восток , избирая проводниками  собственные длинные тени. Солнце садилось за их спинами, а впереди половинка луны уже поднялась над пустынным горизонтом. Долгожданная прохлада упала росой на ещё тёплые камни. К Вишну начали приходить свежие мысли, и он, хлопая по спине осла, завёл с ним  разговор:
        - Ну вот, тебе опять всю будущую ночь слушать своего болтливого друга! Жара сковала мои уста и мысли, но теперь даже луна, кажется, что-то нашёптывает. Наверное, она сегодня желает поделиться тайнами  пустыни. Уж поверь, многие хотели бы их услышать. О, как много скрыто под этими камнями, песком и пылью! Однако меня интересует самое сокровенное, о чём пустыня знает, но боится даже вспоминать, а не то, чтобы думать. Так давай постараемся быть чуткими, раз уж воровка-луна сейчас слишком разговорчива. Открытое сердце больше, чем сотня ушей!
        Вишну чуть приостановился и тут же решительно ускорил свои шаги, словно подталкивая мысли к выходу:
        - Пустыня – символ свободы, зеркало  духа, место, где блуждает сердце вслед за душой. Есть ещё  более жуткое приволье – бескрайний водный простор, где какое-нибудь судёнышко или плот – единственная опора, чтобы не провалиться в собственную бездну, ибо наша сущность  пуста и необъятна.  В пустыне дух  наг, а душа теряет опору. Она готова лететь или падать, но только куда? Здесь все цели становятся песчинками, а смыслы – перекати-полем. Именно тут понимаешь, что  цель всех целей – это движение, и в нём все смыслы, ибо всё ради него. Однако чтобы движение не было скучным, дух может возводить мечты из песка и скреплять  кровью плоти. Но от этого они все равно остаются пустышками, ибо значим лишь процесс. Всё созданное - только след творчества, тень скрытой жизни духа, однако и его царство  –  вечность без воплощения, ось без колеса. Душа всё время стремится  объять дух, однако  выходит лишь бесконечное движение, гонящее её по кругам мира. Дух же ищет в душе свой образ, отвлекаясь от изначальной всё содержащей Вечности. Движение - воля духа. А что же есть душа? Тень духа! Она - сердце его исканий в творческой беспредельности!
         Душа – тень вечного странника, неуловимая  плоть его бесчисленных отражений в мире. Пустоту видит дух, глядя в зеркало Вечности, пока бездна не вскипит мирами бесконечных образов, океаном  идей. Бездна, дух и зеркало -  одно целое; время их разделяет, а вечность скрепляет. Ось и колесо – две стороны единого бытия духа! Из себя, как из центра карусели, он наблюдает смену своих образов, но потом, отождествляясь с ними, и увлекаясь, забывается в бесчисленных формах собственного мира. Да, мой ушастый друг, и ты, и эта букашка, и камень, на котором она сидит, есть дух, стоящий одной ногой во времени, а другой в вечности. Ну же, вспомни о себе, чего бояться, когда бессмертие – наш дом!
     В пустыне хорошо понимаешь, что нет даже  Верховной Личности, ибо так мысля, мы отделяем мироздание от духа. Он - вечное пристанище всего временного, место воскресения бытия, центр  пространств, и в то же время – изменчивые формы, наполняющие их. А может, нет никакого воскресения, есть только возврат на исходную? Есть только блуждания  духа в лабиринте Вечности, и выход из него равен входу? Может, на самом деле, всё стоит на месте, и движется только дух через все лабиринты форм, растянувшиеся от их появления и до исчезновения? Разве не может такого быть, что я с тобой, мой ушастый друг, как и все остальные существа, всего лишь растянутые во времени  туннели, по которым мчатся поезда сознаний духа, и он везде пассажир?
   Осёл вытянул шею и проголосил своё «и-а». Удивлённый Вишну спросил:
     - Ты соглашаешься, или  ты чем-то обеспокоен? Не бойся, хоть солнце уже село, и наши тени вновь плетутся за нами, будем идти навстречу луне. Сейчас предлагаю довериться этому единственному ночному светильнику, зеркалу солнца, в котором, если будем внимательны, можем увидеть отражение и его тайны. Смотри, как две пустыни – земли и луны - уже превратились в серебряных близнецов. Но, то ли ещё будет, в такую тихую дрожащую ночь.
     Далее Вишну молчал достаточно долго,  глаза  блестели, словно нечто невероятное лишило его дара речи. Он, то замедлял свою поступь, вплоть до остановки, то резко срывался с места, догоняя осла, который, наоборот, двигался размерено, никуда не спеша. Потом, Вишну с криком «Я сейчас!» отбежал к странному каменному  сооружению, напоминающему  гриб размером около шести метров. Покинутый хозяином осёл остановился и, опустив голову, начал разглядывать свою тень, изломанную массой мелких и больших камней. Вдруг из неё, на лунный свет, выползла змея и зашипела приветствие.  Испуганный осёл обрадовался знакомому голосу:
       - Ты, как всегда появляешься неожиданно, однако очень своевременно. На меня сейчас навалилась ужасная тоска по дому, устал я от человеческих душевных проблем и бесконечных поисков смысла. Что-то не пойму я людей, то они верят в Бога, то, с горя, отрицают, то находят смысл, то теряют, считая его лишь временным оправданием ни к чему не ведущего существования. В людских сердцах перестали зарождаться вкусные эмоции, у большинства, как у червей, одна лишь жажда к потребительству. Даже мой хозяин выслеживает мысль, как добычу. Он потерял сладкое чувство безмятежного пребывания.
    Змея свернулась в кольцо и, положив голову на кончик хвоста, задумалась. После непродолжительной паузы, она прервала пение сверчков:
  - Вся проблема в «я» и «не-я», в этих крайностях человеческих осмыслений и переживаний. Первые шаги осознания раскачали человека до глупого разделения своего сознания на мир и я. Он даже предполагаемую бессмертную душу видит, как и свое тело, отдельной от мира. Потеря чувства живого единства с окружающей действительностью исказила его представления до полнейших фантазий. Землю под ногами человек воспринимает не как часть себя, а как нечто чуждое, что было до и останется после него. На основании убежденности в одиночестве каждого я, он ошибочно пытается перенести собственное сознание в сознания других людей и назвать свое, возможное в их глазах, отсутствие на Земле смертью. Но как можно уйти из жизни, когда мы и есть жизнь, где каждое я - нераздельные волны вечного океана?! Отсутствие невозможно.
   - Все так, - вдохновенно подхватил осел, - исчезая для других, мы никогда не исчезаем для себя, мир всегда будет около нашего ока, потому что я и мир - одно.
    - И поэтому, - змея подползла к собеседнику и, расположившись на плоском камне, лежащем у его ног, продолжила - заблуждаясь в отдельности я, человек ищет смысла не в пребывании, а достижении чего-либо. Он все время спрашивает себя: "Ради чего все это?", но ответа ему не найти. Чувствуя себя фрагментом, будешь всегда искать целого, а если ты и есть целое, то зачем гоняться за ветром в поле? На самом деле, поиск смысла это недовольство собою, человек оградил себя маленьким я и теперь бессознательно желает свободы. Ответ "ради самого себя" ему кажется насмешкой, и это так, ибо себя, во всем величии, он и не знает.
   - Точно, человек рассуждает, как волна, его сознание не пытается быть океаном. Волна не может сохранить себя для чего-то, её вечность в океане, перебирающем бесконечность форм. Ей невдомёк, что она часть собственной океанической игры. Подобно моей тени, скользящей по камням, океан изломан безмерным множеством возможных вариантов жизни. Масса временных форм, но каждая с бесконечным содержанием! Правда, в связи с поднятой темой, у меня возник вопрос: а что же такое тогда есть наша душа?
   - Отражение волны, эхо её жизни. Всякая волна отчасти наследует свой предыдущий вариант, сохраненный в шуме океана. У волны и души свои судьбы. У первой, чтобы сменить предыдущую и быть замещенной последующей, у второй - продолжить и развить себя во множестве вариантов. Хотя и волна, и душа - всего лишь игра, но, правда, океанического масштаба.
   - Выходит, индивидуальный рост души свидетельствует о том, что она тоже имеет начало и конец? Её отличие от волны  лишь в более длительном бытии?
   - Да, у любой игры есть свой период, иначе она будет просто возней. Вечен лишь Игрок. Проблема в том, что, увлекаясь, Игрок начинает отождествлять себя с игрой.
    - Вот именно, потеря опоры в осознании своей вечности толкает на отчаянные заблуждения и рассуждения о глупости и безнадёжности пребывания в наличной форме бытия. И вместо того, чтобы развивать интригу Игрок опускает руки и неуклюже болтается в заброшенной игре, заглядываясь на другие, или мечтая о новых. Он также может начать ожидать вечного одухотворённого мира, окрашенного безудержными фантазиями, не задумываясь над глупостью смешения вечности и мира. Не так ли?
     Змея сползла с камня и вновь скрылась в тени осла. Из темноты она тихо прошипела свой ответ:
   - Иногда Игрок - то ли от усталости, то ли от мнимой безысходности, то ли от небрежения – желает  вечного покоя, бесконечного Ничто. Но, чтобы узнать, что вечный покой вернулся, нужен свидетель, которого уже не будет. Как можно быть в бесконечном Ничто, или в какой-то момент стать им самим, когда предполагается его бесконечность и абсолютная невозможность быть чем-то, хоть когда-то?  «Не-я» такое же заблуждение, как и маленькое «я». Нет ни мира без вечности, ни вечности без мира – они всегда сосуществуют: одна, как ось, другой, как колесо.
   - О, я сегодня уже слышал от своего хозяина, насчёт вечности без воплощения и оси без колеса. Хотя, возможно, он продолжает верить, что дух может когда-нибудь покинуть его, и остаться в других образах.
   - Так и есть, вечны не мы, а дух, пребывающий в нас. Мы лишь часть игры, её предусловие, которому, как и игре, суждено меняться. Плохо, когда  Игрок начинает верить, что игра может длиться и без него, что она сама порождает своих участников, хотя Он всегда один, но лишь во множестве образов, преломляющих Его величие.
    - Выходит, сознание Игрока расколото на несметное число персон, и каждая существует во множестве версий? И ещё: Он никогда не сможет, подобно несчастному шизофренику, покончить с Собой, ибо тут же перейдет в новое амплуа?
    - Да, мы части единого Сознания, многоголосие одного организма.
  - Но как этим частям удается единовременно закрепляться в индивидуальных формах, без хаотичного перескакивания, как у шизофреника, от одного образа к другому.
    - У шизофреника на одно тело несколько спорящих сознаний, а у Игрока на каждое сознание есть и душа, и тело. Именно они удерживают относительную самостоятельность частей единого Духа на срок развертывания своей судьбы. Дух, подобно дождю, одновременно наполняет все возможные сосуды жизни и бесконечно перетекает в их новые вариации. Он, как вода на этой планете, кружится по миру, путешествуя сразу во множестве состояний, и те или иные ограничения необходимо оформляют и конкретизируют его впечатления.
     - Однако сознание думающего существа, из-за частых актов самосознания и витиеватых размышлений, способно делиться на несколько я, ему свойственно духовное расслоение, как и у шизофреника.
     - Мы все – отражение Околооки. Воссоздание целостности протекает, как внутри, так и снаружи. Твоя и моя сущности, в отличие от человеческой, ближе к единству, но жизнь и есть вечный процесс сборки и рассыпания бытия. Мы все находимся в сознательном или бессознательном поиске истинного Я, но истина состоит в том, что Околоока обретает жизнь благодаря распаду на множество малых я. Жить в гармонии между своими и чужими я, значит держать равновесие между  стремлениями бытия к однообразию и многоликости.
     На этих мыслях беседа между двумя астральными существами прервалась бурным возвращением Вишну. Змея быстро заползла в расщелину между большими камнями, а осёл отпрянул в сторону, сильно встревоженный возбуждённым состоянием своего хозяина.
    - Мой ушастый друг, не убегай, не бойся, это я! Хотя, если честно, уже и сам не знаю кто, -  подбегая к ослу, с крика на шепот перешёл Вишну. Потом, оглядываясь, он тихо начал рассказывать:
       - Кружась вокруг того странного изваяния, к которому на время отошел от тебя, я, вдруг, потерял  и тут же нашел себя, но настолько большего, что трудно вообразить, пока могу лишь чувствовать. Стала  очевидной никчемность моих прежних стараний: не могла вместиться в столь мелкий сосуд, каким был мой разум, даже малая часть откровений, что всё время витают над нами? Сейчас, куда ни гляну, на меня изливается мощный поток связанных идей, удивляющих своей всеохватностью. Может, я схожу с ума, или оказался в другом разуме? Однако, если это сумасшествие, то таким я его не боюсь, наоборот, оно кажется благодатью, ибо приносит столько восторга, сколько у меня не было за всю жизнь. Ясность взора и небывалая уверенность в своих выводах, нанизанных на ось точной мысли, неужели это диагноз теряющего самокритику человека? Может я впал в детство, и собираю пирамидку из цветных колец своих фантазий? Всё началось с раздумий о причинах, которые могли подвигнуть древних людей соорудить этот    гигантский алтарь  на одной ноге, - Вишну дрожащим пальцем указал на стоящий под лунным светом каменный гриб, и с явным удивлением продолжил, - Как это у них получилось и зачем? Величина, огромный вес и найденное равновесие не позволили ни времени, ни бурям разрушить его. Неужели они воздвигли его, чтобы всего лишь прятаться в пустыне от солнца?  Какими силами владели древние люди, дабы взгромоздить широкий многотонный пласт, от неизвестно где находящейся скалы, на вертикально поставленную, в три моих роста, глыбу? Разве что только допустить помощь богов? А может  бога, открывшегося им в их душах?
     Как бы там ни было, но древние люди достигли своей цели – они удивили меня и остановили мой ум невозможностью найти ответ. Пока я кружился в поиске решения загадки, силы тяжести и крепости, исходящие из камня, а может быть энергия самого места, преобразили мой дух до неузнаваемости. Мне показалось, я прикоснулся к глубочайшему вдохновению строителей,  их души каким-то чудом собрались во мне в единого и в то же время многоликого творца. И сейчас вопрос «как» уже отпал сам собой, благодаря чувству нераздельности с разумом и силой всего мира. Меня до сих пор не покидает ощущение, что я легким внутренним движением могу свернуть все горы мира или вознестись над землёй, словно облако. Такое чувство лёгкости, что закрадывается подозрение: не сон ли это всё? Не шалости ли это луны вместо обещанных тайн? Но, сколько уже щипаю себя, проснуться не удаётся. Даже не удивлюсь, если ты, Большой Ух, со мной заговоришь, - на этом Вишну  замолкнул,  вглядываясь в тёмные, как ночь, глаза осла.    
      После непродолжительной паузы, хозяин, в каком-то бреду, прошептал ни то заклинание, ни то слова неведомого  языка. В конце, он от всей души рассмеялся и, похлопав осла по спине, сказал:
    - Прости, если что не так.
   


Рецензии
"Выходит, сознание Игрока расколото на несметное число персон, и каждая существует во множестве версий? И ещё: Он никогда не сможет, подобно несчастному шизофренику, покончить с Собой, ибо тут же перейдет в новое амплуа?
- Да, мы части единого Сознания, многоголосие одного организма".

Восхитительно.....

Александр Воронцов 7   26.03.2018 23:34     Заявить о нарушении