Время пить чай

               
     Забавная статья на Би - Би - Си о фейковых новостях вчера вечером привела меня в подвешенное состояние мечтательной меланхолии и, разумеется, закрутила маховик фантазии, но пребывая в плачевном состоянии полутрупа, благодаря неусыпным заботам свиных властей фашистской родины, оптимизировавших мне хорошие лекарства на мел и крахмал, я отодвинул в еловый ящик памяти инсинуации англичан и смутная идея очередной сказки отложилась на потом, если оно будет, потом, хотя, и апостол Петруха сгодится в качестве доброхотных ушей в случае моего убытия, бля, в его ласковые объятия трижды предателя и камня.
     - Расскажи нам, тангейзер, о стране Байкале, - дежавюсто прошепелявил герцог де Бон, почесываясь о скамейку, на которой он вальяжно полулежал, свесив измазанный говном щегольской полусапожок калигу по направлению к курящемуся болотными испарениями изразцовому полу. Заметив чутким оком недовольство трубадура, поспешил уточнить. - Знаем, знаем, что это не страна.
     - Да вы зае...ли, - заорал провансалец, намазывая ржаной сухарик кетчупом, - сами все знаете, а требуете историй. Хер вот вам.
     Он захрустел сухариком и решительно вышел в распахнутую парадноформыми эсэсманами еврейской национальности дверь, отодвинув плечом ублюдочную отдаленную родственницу, некогда веселившую своей тупостью, но ныне приводящую лишь в бешенство упорным жополизством поганого фюрера чухонской нации крымчан, мерзкой и отвратной твари из подворотни, гнусностью рожи вызывающим каждодневные молитвы перед пришпандоренными у меня на стене портретами Освальда и Сонечки Перовской, я даже, прищуривая глаз, с наслаждением харкал в заплывшеглазую физиономию крысиного короля, чувствуя на пороге смерти невероятный прилив злобы, дающей лишнюю минуту жизни. Ненависть иногда полезна. Весьма.
     - Снова путаешь роды, спряжения и времена, - нарисовалась глупая ведьма в фиолетовом брючном костюме Клинтонши. - Не хватает Кошкильды и можно было бы смело ...
     - Обосраться, - закончил за нее оборотень, кривя небритое лицо меннизингера. Развернул красотку спиной к себе и от души благословил славным подсрачником, отправляя страдалицу в бесконечный полет отсюда туда. - Что ж такое, - бормотал оборотень, шагая по коридорам бункера, - одно и то же, бля, я, типа, трамвая, что ли, качусь по рельсам, встречая одних и тех же гадов.
     Из - за угла вывернул сильный духом партизан, коммунист и робот, обмотанный пулеметом и немецкими деревяннорукоятистыми гранатами он резко стоял на пути оборотня, загадочным подмигиванием обещая исполнение невысказанных желаний, вплоть до рельсовой войны в условиях замкнутого помещения и постельничего местопребывания. Оборотень задумался. О сокольничих, конечно, коронных подчаших, магистратах и бюргерах, великих логофетах, протодьяконах и погонщиках ослов, ныне забытых креативных профессиях человеков, снующих у подножия говенной лестницы Якоба, ведущей прямиком в ад, откуда от отвращения сбежали демоны, оставив свято место выходцам из ленинградского озерного КГБ, мудацким говножуям, чего - то где - то там и часто порой, глупым, ничтожным, идиотическим маразматикам, открывающих поганые ротовые полости лишь для гениального изрыгания ахинеистых глупостей, настоебендивших до тошноты, веселящих только радостных в предверии вечной весны в одиночной камере хохлов, теребящих крупные ягодки сосков Лизы Готфрик, глупой поэтессы, приползшей на коленях к источнику жизни и неоправданного оптимизма, ежедневно брызгающего сквирт - оргазмами в мордовские рыла восточных соседушек ( для них, для хохлов, для аза - соотечественники, ввек бы их не видеть ), торжествующими минервами сваливших от греха подальше к прошлогоднему грязному снегу, разломанным на мелкие части веникам, еще проще и легче ломающихся вкупе, ин масс, нежели по - отдельности, ремешку, испятнанному липкими разводами мушиных трупов, прихлопнутых на высокоразумном челе людоеда в чине упатриарха и генерал - майора охранных войск, к длинным ногам старшего сержанта Лаврова, просыпающегося каждую ночь от великолепного и яркого сна, в котором он был лошадью с нескрываемыми лесбийскими наклонностями, он обмусоливал шершавой губой, время от времени роняемой на зеленый лужок, лохматых пони, пятнистых гиен и шустреньких шакалов, бегущих целеустремленной стайкой за медальной мамкой, вновь выяснившей секрет Полишинеля в бездумных очах своего фюрера, уёб....го полудурка, лишь по необъяснимой безмятежности и доброте народа топчащего землю по тропинкам Каддафи, с каждым месяцем сокращающих километраж, сжимающихся в кимовские обочины и отполированные упругими задницами скамеечки Младичей, Милошевичей и иных нациков, православно - утомленных греховным образом жизни бездуховных и наглых американцев, жующих жвачку, посещающих бокс, знающих секс и собирающихся к Марсу, хотя есть Биарриц и Панама.
     - Товарищ, - душевно спросил партизан, трясясь от белорусского акцента, - не знаете, сколько сейчас времени после обеда ?
     - Время пить чай, - вспомнил оборотень и подпрыгнул. Он развернулся и помчал сломя голову к забытой подруге, некогда претерпевшей от гениальности автора пять мешков неприятностей и плохого настроения, необъяснимых логически.
     - А Екклезиаст как же ? - Кричал вослед партизан, втайне питавший скромную надежду на разбрасывание камней при помощи пращи мелкорослого Давида, выродившегося эволюционно в голиафистого наци с шестиконечной звездой на углепластиковой каске расового цахальца и моссадовца.
     - Х...й на него, - отозвался издалека трубадур, нащупывая в кармане музыкальный инструмент Джебраила. Время пить чай.