Феникс. Старинное предание

Мечтателям посвящается.

Добрый путник, замедли на миг свой шаг да послушай старинное предание, что вот уже много лет передаётся из уст в уста, о дивной химере, унёсшей в своё гнездо мужа доблестного.

А дело было так. Много солнц и лун минуло с тех пор, как жил да был на свете молодой дровосек по имени Ганс. Жил он в  землянке со своей верной женой Гретхен и четырьмя сыновьями, и дремучий лес был им обителью. Жизнь их была трудна и однообразна, как и у большинства простых людей, живших в эпоху Средневековья. День-деньской Ганс трудился не выпуская топор из рук, чтоб прокормить пять ртов, а Гретхен пряла пряжу да занималась работой по дому. В ярмарочные дни он вместе с другими дровосеками возил охапки спиленных брёвен в повозке запряженной старой клячей, доставшейся ему в наследство ещё от отца, в маленький близлежащий городок Хайдельберг, чтоб продать их местному торговцу и получить от него пригорошню медных монет.

Хлеб лесорубов тяжел и скучен, однако Ганс знал, что так жили его дед и отец, а значит и ему придётся всю жизнь валить лес и нести свой крест до самой смерти. Он знал это, но в отличии от набожной и недалёкой  Гретхен, не мог смириться со своей участью и принять её. Душа его рвалась вон из проклятого леса, вольной птицей взмывала она к небесам и неслась дальше в те неведомые просторы, где он никогда не был да и не суждено ему никогда побывать. Ганс прослыл мечтателем, чудаком, ибо больше всего на свете, в свободные от работы мгновения, когда все его товарищи-дровосеки торопились поскорее к жёнам и детишкам, он любил побродить в одиночестве, а потом взобраться на самое высокое дерево – старинный дуб-великан, и с его верхушки вглядываться в дальние дали, рисуя в своём воображении понятные только ему картины из облаков.

«Как ты думаешь, что там дальше за холмами и по ту сторону реки?» - спросил он однажды Гретхен, но та лишь сурово глянула на него исподлобья, и перекрестившись, сухо проворчала, что чем витать в облаках, лучше бы он подумал, о том, что зима близко, а у детишек ни теплой обувки, ни тулупов новых, а старые то совсем прохудились. Но Ганс уже не слушал её, мечты уносили его всё дальше и дальше, а ещё он стал захаживать в трактир, чтоб за кружкой эля послушать рассказы пилигримов, которые иногда забредали туда отдохнуть в перерывах между странствиями. От них он узнал, что есть на свете дивные места, где совсем нет леса и простилаются на много ярдов громадные песчаные земли, где ничего не растёт. Затем, их сменяют зеленые просторы, где растут лишь дикие травы, а местные жители выпасают на тех лугах скот. А дальше  лежат целые груды камней, взобравшись на которые, можно посмотреть вниз на землю и увидеть её такой маленькой, что твоя ладошка. А ещё есть на свете водные просторы, совсем не похожие на их местную речушку, потому что вода в них солёная, и бывает, что волны достигают такой высоты и силы, что могут перевернуть не то что лодку, а целый корабль, нагруженный людьми и припасами. В тех краях водятся невиданные звери и птицы, произрастают в изобилии диковинные деревья и цветы, и живут люди, внешне очень непохожие на нас и говорящие на непонятном нам языке. Больше всего на свете Гансу хотелось повидать все эти чудеса.

А Гретхен не нужны были дальние дали, не манила её дорога, не было ничего милее её сердцу родного дремучего леса и редких походов в город да и то лишь на церковную службу. «Плодитесь и размножайтесь – вот как говорил Господь» - любила часто повторять она назидательным тоном и всегда добавляла, что нет ничего милее в жизни женщины, чем дом, полный ребятишек, и любящий муж рядом, а всё остальное – искушение от лукавого. По вечерам в  хорошем настроении она частенько любила повторять Гансу, как же прекрасно прожить всю жизнь в их дремучем лесу вместе и состариться рука об руку, вырастить сыновей, которым передать своё ремесло, а потом нянчить внуков. Когда она это говорила, то прямо расплывалась в блаженной улыбке. Она считала, что рабам Божьим не пристало думать о дальних далях, но надобно проживать свои дни в смиренном труде и молитве. У Ганса же от этих разговоров комок к горлу подкатывал, но чтоб не нарушать семейную идиллию, он просто молчаливо кивал. Бывший до их брака беспечным весельчаком, в семейной жизни он делался хмурым и угрюмым и это всё больше удручало его.

Однажды случилось то, что изменило жизнь Ганса навсегда. Одним теплым весенним вечером он возвращался домой после очередного тяжелого трудового дня. Кроны могучих деревьев закрывали небо на головой, впереди шли его товарищи, хором напевая простонародную песню и освещая себе дорогу факелами. Ганс немного отстал, ибо не сильно торопился домой – ничего радостного его там не ждало, кроме вечных причитаний жены и возни детишек – одно и то же изо дня в день. Гретхен была прекрасной хозяйкой, она отлично готовила и сама любила поесть, но Гансу не в радость была вечерняя трапеза – наутро его вечно мучила изжога.

Вдруг он услышал жалобный писк в траве, чуть поодаль от тропки, а когда подошел, то увидел странного полуоперившегося птенца необычной окраски. Грудка и брюшко малыша были белоснежного оттенка, а головку, крылья и верхнюю часть туловища покрывало ярко-синее оперение. Прежде он не встречал птиц с таким дивным оперением, хоть перевидал их в своей жизни не мало под сенью лесной глуши. Он взял маленькое создание в свои ладони и птенец сразу притих, словно почувствовав доброго человека. При ближайшем рассмотрении оказалось, что у бедняги поранена лапка, а потому, каждое движение доставляет ему боль. «Видимо выпал из гнезда» – подумал Ганс и задрал голову к верху, однако никакого гнезда он не увидел, лишь ветви могучих дубов качались на ветру на фоне стремительно темнеющего неба. Ганс ускорил шаг и вскоре был уже дома.

Птица не прижилась у них в землянке: жена ворчала, что «нечего тащить всякую дрянь в дом» (в силу своего суеверия, она считала необычный ярко-синий цвет оперения признаком колдовства), а детишки в своих грубых играх вечно намеревались скормить птенца коту. Но Ганс видел в этом создании признак чего-то божественного, он говорил, что птенчик, это Божий ангел, а синий цвет его оперения символизирует небосвод. На ночь он оставлял питомца в домике на дереве, который сам ему соорудил, а днем таскал его везде с собой за пазухой. Когда рубил лес, то бережно выкладывал птенца на пенек в своей шерстяной шапке, и птица, ставшая совсем ручной, нежилась в лучах солнца. Ганс назвал найденыша  Blaue Fl;gel. (в пер. – «синие крылья» – прим. автора). Вскоре лапка зажила, однако, птица навсегда осталась хромой. Видя эту её слабость, Ганс ещё с большей нежностью заботился о ней. Сначала он пытался собирать ей сочных гусениц и жучков, но Blaue Fl;gel не притронулась к ним, зато с большим аппетитом поедала хлебные крошки. Друзья-лесорубы считали его чокнутым и дразнили курицей-наседкой. Но Ганс не обижался – он ведь был добрым парнем, да к тому же из тех, кто за словом в карман не полезет и всегда может перевести всё в шутку. Часто в часы полуденного отдыха можно было увидеть сидящего на пригорке Ганса, разложившего у себя на коленях узелок с обедом. В одной руке он держал краюху хлеба, а на другой сидел, вцепившись своими крохотными когтистыми лапками в его указательный палец, Blaue Fl;gel, и они по очереди откусывали от хлебного ломтя. Временами Ганс заливисто  смеялся – ничто не доставляло ему в жизни столько радости, как общение с его маленьким синекрылым другом. Он делился с птенцом своими мыслями, переживаниями и мечтами, и, странное дело, ему казалось, что птица внимательно слушает его и смотрит на него своими пронзительными глазами-бусинками, когда он рассказывает очередную историю. Шли дни, питомец рос ни по дням, а по часам, и вскоре научился летать. Теперь Ганс, время от времени захаживающий в трактир, стал там местной достопримечательностью - все знали странного парня с синей птицей на плече, который разговаривает с ней и уверяет, что она прекрасно понимает человеческий язык.

Однажды в трактир зашел седобородый старец в плаще с капюшоном, сразу было видно, что он не местный и впервые в этих краях. Он очень странно из-под густых бровей посмотрел на Ганса с Blaue Fl;gel на плече и спросил его, знает ли он, что это за птица и в чем особенности этого вида. Ганс ответил, что очень хотел бы узнать, как называется это чудо природы, но в его краях он больше никогда не встречал таких созданий и никто из местных жителей ничего не знает об этом виде. Старец сказал, что это один из подвидов птицы семейства Фениксов, и что она еще будет расти и прибавлять в весе, а когда молодой человек настойчиво начал спрашивать, в чем же еще ее особенности, тот вдруг внезапно замолчал и строго сказал, что со временем Ганс и сам узнает. Только на прощание нехотя обмолвился, что эта птица сама выбирает себе хозяина, с которым будет неразлучна всю жизнь и у злого человека она не приживётся.

Их дружба крепла день ото дня. Они проводили все свободное время вместе. Каждую ночь Ганс не мог дождаться утра, когда он снова увидит своего друга и они вместе двинутся навстречу приключениям нового дня. Благодаря этому, даже ежедневный монотонный труд не казался Гансу таким тяжелым и изматывающим.  Blaue Fl;gel то сидел на плече у Ганса, то взмывал в небеса к самым облакам и тогда Ганс с грустью провожал его взглядом.  «Blaue Fl;gel, возьми меня с собой – в шутку сказал Ганс, - я тоже хочу полетать». Птица внимательно посмотрела ему в глаза, наклонив голову на бок, а затем резко взмыла в небеса, исчезнув за кроной деревьев. Довольно долго ее не было, Ганс уже встревожился не на шутку, особенно когда увидел на чистом небосводе силуэт ястреба. Он запрыгал,  замахал руками и закричал: «Blaue Fl;gel, лети скорее, там опасность, Blaue Fl;gel…!» Вдруг откуда-то с правой стороны из кроны деревьев вынырнул Blaue Fl;gel, и быстро
 начал снижаться, ястреб камнем бросился за ним. К счастью, питомец успел спикировать прямо в объятия Ганса и ястреб, щелкнув клювом, взмыл над ними ввысь. От захлестывающих его эмоций Ганс начал кричать на Blaue Fl;gel, ругая того за неосмотрительность и только сейчас заметил, что птица держит в клюве ветку с двумя сочными яблоками, виновато протягивая их своему хозяину. Ганс оторопел от такого неожиданного подарка: «Спасибо, друг, - только и смог сказать он.» Кстати говоря, яблоки оказались на редкость спелыми и вкусными, видимо птица сорвала их с самой верхушки дерева, где было достаточно солнца для их вызревания и куда не смогла бы дотянуться рука человека.

Вот и прошло лето, птица росла и стремительно прибавляла в весе, превратившись из хрупкого птенчика в крупную особь по размерам сравнимую разве что с фазаном. Теперь домик построенный Гансом, стал мал и птица ночевала прямо в дупле старого дуба. Как-то раз случилось так, что после ужина Гансу еще не хотелось спать, а дома было скучно и он решил немного прогуляться до старого дуба, а вдруг Blaue Fl;gel тоже еще не спит. Надо сказать, что Blaue Fl;gel был довольно странной птицей и его повадки во многом отличались от птичьих. Каково же было удивление Ганса, когда подойдя к старому дубу, он увидел в его дупле вместо птицы девушку, которая сидела согнув поджатые ноги под подбородок и обхватив их руками. «Что ты сделала с Blaue Fl;gel?!» – хотел было он спросить, но слова на миг застыли в его горле, когда он посмотрел в ярко-синие глаза девушки и что-то знакомое и родное увидел он в ее манере слушать вопрос, наклонив голову набок. Что делает она здесь в лесу совсем одна, может это дочка или жена одного из лесорубов, которая заблудилась в потемках? – промелькнула у него в голове молнией мысль. «Ганс, ты не узнал меня?» – промолвила дева тихим низким голосом. Только сейчас он обратил внимание, что она была одета в легкое ярко-синее платье, а волосы на ее голове  были светлыми, почти белыми.  И вообще, кожа была очень светлой, что сильно выделяло ее среди  загорелых от работы на открытом воздухе местных жительниц, она как-бы светилась сиянием. Ловко спрыгнув с дерева, дева сделала несколько шагов, обходя его вокруг, остановилась напротив, глядя ему прямо в глаза снизу вверх, а  Ганс про себя отметил, что она слегка прихрамывала на одну ногу. «О Боже, этого просто не может быть!!! Blaue Fl;gel ты ли это?!» – прошептал Ганс осипшим от волнения голосом. Не желая и далее томить его в догадках, дева поведала Гансу, что принадлежит к редкому виду химер – полулюдей-полуптиц – Фениксов, для которых характерно сохранять птичий облик днем, а к ночи принимать человечье обличие.
Рассказала она также, что похитил ее из родового гнезда в горах хищный сокол, пронесся он с ней в когтях сотни ярдов, но когда пролетал над дремучим лесом, то напал на него, желая отбить добычу, другой хищник - ястреб. В результате этой схватки, птенец выскользнул из цепких лап и упал в самые густые лесные дебри, где и нашел его лесоруб. Blaue Fl;gel призналась, что с первого взгляда полюбила Ганса, но не спешила признаться ему в своей тайне, не зная, как он на это отреагирует. Заметив, что девушка, в своем легком не по погоде платье, дрожит от холода, Ганс накинул ей на плечи свою куртку и прижал к себе. Он был растерян и смущен, даже покраснел от волнения. Выходит, все эти долгие месяцы именно она была его неизменным спутником, его молчаливым лучшим другом, с которым он делился своими сокровенными переживаниями. Так они и просидели обнявшись по-братски у подножия старого дуба почти всю ночь в долгих разговорах и расспросах. Ганс с горечью в голосе сказал, что он не может забрать её к себе, потому что он честный христианин и долг  не позволит ему оставить свою семью. Но дело идет к зиме, ночи становятся всё холоднее, а значит, девушка не может и дальше ночевать в лесу под открытым небом. И теперь есть только один выход – Blaue Fl;gel должна вернуться в свое родовое гнездо в горы, тем более, что она достаточно окрепла, научилась отлично летать и сможет выдержать даже долгий перелет. Храни тебя Господь, мой ангел, прошептал Ганс, нежно держа ее лицо в своих ладонях и на прощание целуя в лоб. Внешне он был сдержан, не шутил и не болтал как прежде, ведь душа его разрывалась от боли и бессилия что-либо изменить. В эту ночь Ганс так и не вернулся домой, они с Blaue Fl;gel должны были расстаться навсегда – наверное так угодно судьбе, а потому, ему не хотелось терять ни часа их последней встречи. И лишь когда забрезжил рассвет и Blaue Fl;gel взмыла ввысь, держа свой путь в родные горы, Ганс побрел наконец в сторону своей землянки, провожая летящую птицу неотрывным взглядом, пока ее хрупкий силуэт не скрыли кроны лесной чащи.

Дома его ждала встревоженная Гретхен – ведь она по-своему любила Ганса и волновалась, когда он не вернулся к ужину. Она кинулась на шею мужу, всё причитая на ходу, что грешным делом уж подумала, что его разорвали дикие звери. Ганс утаил от нее истинную причину своей ночевки в лесу, сказал только, что сильно устал после работы, а когда присел отдохнуть у поваленного дерева, то и не заметил, как проспал до утра.

С той поры потянулись мрачные осенние будни. Уже похолодало, листья с деревьев опали, да еще и дождь шел постоянно. Небо каждый день было угрюмо-серым, затянутым тучами, без единого лучика солнца – и таким же было настроение у Ганса. Нет, не погода влияла на него, но отсутствие милого друга рядом, с которым они пережили столько незабываемых моментов. Всё чаще Ганс стал захаживать в трактир, где топил своё плохое настроение в кружке с крепким элем, чего ранее за ним не водилось. Расспросы местных завсегдатаев на тему: «куда же делась птица» еще больше бередили его рану. Кое-кто  грубо пошутил, что дескать, дружба их утонула в котле с птичьим супом, на что Ганс даже не нашел в себе сил возразить или отшутиться, а просто промолчал, глядя перед собой невидящим взглядом. Он всё больше уходил в себя и уже не просыхал от выпивки, как человек, которого лишили единственной радости в жизни. Он чувствовал, что занимается не своим делом, и не в этом его предназначение, чтоб жить как все люди. Гретхен всё больше бранилась, что нет ему дела до собственной семьи, наплевать ему на детишек и будущее. Она ставила ему в пример его друзей-лесорубов у которых было «всё как у людей» и пригрозила, что Господь накажет Ганса за его леность и безразличие, если он будет продолжать в том же духе. Возможно, Ганс так бы и закончил свои дни, скатившись до горького пьяницы, если бы не вмешался случай.

Однажды стены трактира сотряслись от громкого призыва: «Именем короля…!» - это королевские рыцари набирали солдатов из народа для очередного крестового похода. Так Ганс прямо с трактирной лавки угодил в войско их сюзерена. Война видилась ему нужным и благородным делом – крестом и мечом рыцари несли благую весть о Господе   в чужестранные земли. Поначалу он вдохновился, осознав, что видимо нашел свое предназначение и теперь наконец-то покинет ненавистный дремучий лес и увидит новые земли и другие народы. Однако вскоре он разочаровался и в этом. Везде, куда бы ни шли воины, они несли горе, плач и море крови, оставляя после себя разграбленные чужестранные деревни и, проклинающих их на местном наречии, чудом уцелевших жителей. Ганс был неглупым парнем и он не мог не заметить, что эти походы не имели ничего общего с Божьим промыслом, несмотря на увещевания и благословения церковных служителей. Они лишь служили ненасытной жажде обогащения  и людского тщеславия. Крестовый поход закончился для Ганса потерей кисти руки, которую ему отрубили в бою, и полным разочарованием в святой церкви и авторитете короля.  Его отряд разбили в пух и прах противники, он чудом уцелел, когда все его соратники полегли в бою.

Он долго скитался и брел наугад, пробираясь сквозь овраги и дебри,  едва не завязнув в трясине местных болот и едва не угодив в пасть к диким зверям. Ганс после своего ранения потерял много крови, но он не сдавался, обернул обрубок руки тряпкой и всё шёл вперёд. Обессилевший, полуголодный, дрожащий по ночам от холода, как осиновый лист,  шёл он ведомый чувством долга - вернуться к своей семье и быть может, загладить вину за былое пьянство и беспутное поведение. У него было такое чувство, будто бы кто-то или что-то не даёт ему погибнуть, словно ангел-хранитель оберегает его,  выводя из самых безнадёжных ситуаций. Видимо, это верная Гретхен вспоминает его и ждёт дома, ведь она так его любит – подумал Ганс. Но однажды ночью, приснились ему ярко-синие глаза и тихий низкий голос ясно прозвучал в ночи: «Я вернусь за тобой, слово даю!» В холодном поту проснулся он от этих слов – так реально  прозвучали они, как будто сказанные наяву. Небо уже светлело, а значит, нужно было вставать и снова продолжать путь домой. Вдруг он заметил знакомый синий силуэт на горизонте, вскочил на ноги и побежал в его сторону, на ходу крича что есть сил: «Blaue Fl;gel, Blaue Fl;gel!...» Но нет, небо оказалось пустым, видимо у Ганса начались галлюцинации - он бредил от усталости, боли в ране и постоянного чувства голода, которое он заглушал изредка попадавшимися на его пути дикими ягодами и грибами.

Долго скитался Ганс, но вот  замаячил на горизонте родной дремучий лес, а там и верная Гретхен с сыновьями, что ждут своего отца. «Семья превыше всего» – часто вспоминал он в голове слова, услышанные им ещё от отца, и эти мысли придавали ему сил. Вот уже и родная землянка близко, сейчас он войдёт в отчий дом, Гретхен обнимет его и всё будет как прежде. Издалека было слышно раздававшийся из дома радостный смех, ветер доносил аппетитные запахи мясной похлебки – видимо вся семья собралась за ужином. Обычно Ганс ужинать не любил, но после своих скитаний он так соскучился за домашним уютом и элементарной человеческой едой. Однако, войдя в дом, Ганс увидел то, чего никак не ожидал увидеть. За накрытым столом сидела весёлая, раскрасневшаяся от вина Гретхен; за то время как он её не видел, она раздобрела ещё больше, а её грудь сосал румяный пухлый младенец. Рядом с ней сидел обнимая её за талию один из друзей Ганса, а вокруг них сидели четверо сыновей, которые обгладывали бараньи кости и, как заметил Ганс, – все они уже изрядно подросли за это время. Когда наш герой возник на пороге, всеобщее оживление прекратилось, все замолчали, на лицах присутствующих отразилось удивление и недоумение. Гретхен первая нарушила молчание, она пулей вылетела из дома, вытолкнув с собой и Ганса за порог. Она много говорила взахлёб, тон её голоса менялся и приобретал оттенки от извиняющегося до обвинительного. Из её невнятных причитаний Ганс понял, что она считала его погибшим, а потому уже давным-давно живёт с одним из лесорубов, ведь одной без мужа детей не прокормить, и вот недавно у них родился первенец.

На миг Гансу всё стало омерзительно: его раздражала унылая землянка, растолстевшая Гретхен, пухлый розовый младенец у неё на руках, и теперь раздражали его даже собственные сыновья, которые сидели с тупыми лицами за столом, жадно поглощали  мясо, облизывая тёкший по пальцам бараний жир, и ни один из них не пожелал прервать трапезу, чтоб выйти к своему отцу и поприветствовать его. В эту минуту Ганс осознал, что теперь уж никогда его жизнь не станет прежней. Тут вышел из дома Йохан, его бывший товарищ-лесоруб, с которым они  валили деревья когда-то. Сейчас он явно был не рад появлению Ганса, о чём свидетельствовали насупленные брови. Йохан заслонил собою Гретхен, и грубо пихнул Ганса обеими руками в грудь, прорычав что-то типа «вали отсюда», из потока слов, перемежавшихся со словесной бранью, Ганс отчётливо запомнил слова о том, что он теперь калека и значит не может нормально обеспечивать семью, а детям не нужен такой отец, который не в состоянии элементарно прокормить их. Потом, чуть более смягчившись, он заявил Гансу с усмешкой, что, дескать, какой из него теперь лесоруб – однорукий, он не сможет и топор в руках удержать, будет только под ногами путаться, а потому, пусть идёт с миром на все четыре стороны.

В этот момент Гансу стало так противно и гадко на душе, что он забыл про чувство голода и усталость и побрёл прочь от отчего дома, который в один миг перестал быть ему родным. Незыблемые в прошлом постулаты и авторитеты теперь были разрушены: он разочаровался в семье, дружбе, церкви, и даже в своём короле, который посылал подданных на верную смерть. Но Ганс верил, что Господь не оставит его. У него остались лишь его мечты, но чем они теперь ему помогут?! И вот ноги сами уже вели в трактир, в отчаянии он думал, что теперь ему осталось только одно – запиться насмерть, а может, лучше сразу в петлю?! Ведь даже трактирщик не нальёт эля бессильному калеке, которому нечем расплатиться за выпивку. Вдруг он услышал шелест  и почувствовал движение ветра. Могучие синие крылья возникли за его спиной, и прежде чем Ганс успел осознать что с ним происходит, две мощные когтистые лапы подхватили его за загривок, как котёнка, и он взмыл ввысь. Blaue Fl;gel, а это была именно она, вымахала ростом с доброго телёнка (с учётом размаха крыльев), и теперь ей не составляло труда поднять в воздух даже взрослого мужа с его весом.

В этот тёплый вечер, редкий путник, бредущий по дороге, мог наблюдать странную картину: огромная синяя птица, парящая в небесной вышине,  несёт в своих лапах человека.
Ганс смеялся и плакал от счастья, его радости не было предела и у него на душе ещё никогда не было так хорошо и спокойно. Он понял, что летит навстречу своему предназначению. Восходящий поток поднимал их всё выше и выше. Пролетали они над дремучими лесами, степями, реками, морями и пустынями. Их путь лежал мимо мира людей, в долину гор, где находится родовое гнездо птицы Феникс.

Эпилог.
В свой дремучий лес Ганс не вернётся никогда, и никогда не увидит он, как возмужали его сыновья и переняли дело отца, зарабатывая себе на жизнь тяжким изнуряющим трудом (такова их доля), он навсегда останется жить высоко в горах в родовом гнезде Фениксов – неприступном замке на скале, в роскоши и достатке. В подарок от птицы Феникс он получил золотую кисть руки, инкрустированную изумрудами и рубинами, которую он теперь носит вместо своей прежней. Такова его доля. Ещё много раз поднимутся они с  Blaue Fl;gel в голубые просторы к облакам, вместе побывают в разных уголках земли, повидают дивные растения и неведомых животных, а также людей с другим цветом глаз и кожи, таких непохожих на нас. Сбудется всё, о чём мечтал когда-то Ганс, но даже и поверить не мог, что его мечты исполнятся. А по вечерам, устав от полётов, они будут вести долгие беседы в тронном зале с камином и фантастическим видом на горные вершины, наслаждаясь обществом друг друга, и это не наскучит им никогда!