След на земле Кн. 2, ч. 3, гл. 57. Прорыв Вислинск

Глава 57. Прорыв Вислинского рубежа
(сокращенная версия романа)

1
       Продвижение Советских армий на Запад в июне-августе 1944 года сильно встревожило генеральный штаб гитлеровской «верхушки». Вопрос встал ребром: быть или не быть третьему Рейху, жить или не жить гитлеровским генералам. Было решено, любой ценой удержать Польшу и не дать русским вторгнуться на территорию Германии. В этих целях был срочно разработан план эшелонированной обороны на предполагаемом главном направлении в полосе от Сорецка до Ясло. Сюда были направлены 30 стрелковых, механизированных и танковых дивизий, две ударные бригады, а также включались, в случае необходимости, гарнизон Варшавы, состоящий из пяти крепостных батальонов и гарнизоны других городов в полосе обороны. Решено было провести дополнительную мобилизацию и призвать в армию всех, кто способен держать оружие, начиная с пятнадцатилетнего возраста.
       Вскоре от реки Висла в сторону Германской границы выросло семь оборонительных рубежей, напичканных дотами и дзотами, запасными траншеями и противотанковыми рвами, проволочными заграждениями и минными полями. Если русским удастся преодолеть первый оборонительный рубеж на самой реке, то они упрутся во второй, подорвутся на минах, будут расстреляны в упор из дотов и дзотов. Если же им удастся прорвать второй оборонительный рубеж, они попадут в расставленные капканы минных полей. Но немцы были уверены, что дальше второго рубежа русским пройти не удастся: первые два рубежа обороны истощат силы наступающих настолько, что дальнейшее наступление будет им не под силу.
       Строительство оборонительных рубежей на территории Польши было завершено к началу 1945 года. Оставалось только ждать наступления русских и торжествовать, когда они сломают себе голову. Наиболее практичным и укрепленным из всех рубежей между Вислой и Одером считался первый, Висленский рубеж. На нем было около тысячи укрепленных огневых точек, до пяти тысяч стволов различных калибров артиллерийских орудий и несколько полос минных полей. Вот именно этот Висленский рубеж предстояло прорвать 33 армии, куда входила 222 дивизия и в ее составе 774 стрелковый полк полковника Пугачева.
       Ночью с одиннадцатого на двенадцатое января, за три часа до предстоящего наступления разведчики доставили в штаб полка важного «языка», связного штаба гитлеровской дивизии с секретным пакетом. В пакете содержалось указание штаба армии подчиненным дивизиям, бригадам и гарнизонам, стоящим в обороне на Висленском рубеже, быть готовыми к отражению большого наступления русских, которое ожидалось 17 января в 07 часов утра. Не исключалось, что наступление будет отложено русскими на 18 или 19 января. Рекомендовалось командирам дивизий, бригад и гарнизонов укреплений срочно оборудовать ложные артиллерийские батареи из бревен на видных противнику местах обороны, чтобы удар русских пришёлся именно на эти объекты.
       - Хорошая задумка, - похвалил гитлеровских командиров полковник Пугачев. – Но и мы не лыком шиты. Нужно немедленно передать эти сведения в штаб дивизии.
       Большое наступление на Вислинский оборонительный рубеж не стали откладывать на ожидаемое немцами время. Обстановка требовала наступать немедленно. Ко всему в Варшаве захлебывалось восстание польских патриотов. Поляков нужно было выручать. Тысячи орудий обрушили огонь по всей линии обороны. Пехота к этому времени была уже наэлектризована, стояла на берегу Вислы и ждала сигнала к наступлению. Саперы уже начали наводить понтонные мосты через реку. На воду были спущены сотни плотов и плотиков.
       И вот с началом артподготовки второй батальон, а за ним и весь полк дружно устремляются вперед форсировать мощную реку по плотам и понтонам. Русло реки вздымалось тысячью фонтанов и фонтанчиков от разрывов снарядов и мин. Но они не останавливают устремленных вперед наступающих. Вот уже первые группы бойцов достигают западного берега реки. Вот они уже на оборонительном рубеже. Идут схватки у огневых точек противника, в траншеях и ходах сообщений. Горят ложные и настоящие орудия и самоходная техника. Мечутся горящие и окровавленные люди. Все смешалось в реве и гуле взрывов, вспышках огня, стрекоте стрельбы и криках дерущихся. К великому удивлению и разочарованию бойцов в траншеях и окопах они видели перед собой не женщин, а отборных эсэсовцев. Но теперь в азарте боя разочарование быстро сменилось жестокой ненавистью к противнику. Бой развивался и нарастал. И его нужно было, во что бы то ни стало выиграть. В головах пульсировала одна мысль: строчи из автомата, кидай гранату, бей кинжалом или саперной лопаткой, а если кончились патроны и гранаты, выронил из рук шанцевый инструмент, то души противника руками и грызи зубами. Вперед, ребята!
       Егор и майор Улановский в составе третьей роты в гуще атакующих. Не в их правилах наблюдать за ходом наступления с противоположенного берега. Политработникам выпала честь показывать пример отваги своим подопечным, заражать их смелостью и решительностью.
       Неожиданно с правого фланга застрочил пулемет противника, срезая на лету атакующих бойцов. Он бил зло и смертельно. Улановскому было непонятно: падают его бойцы вперед, спасаясь от пуль, или они этими пулями сражены наповал и уже не двинутся в бой. К его радости одним из первых, снова поднявшихся в атаку, был сержант Муха. Он бросился в сторону немецкого дота и кинул в его амбразуру гранату. И словно по команде после раздавшегося взрыва уткнувшиеся в снег бойцы ожили. Группками потекли по траншее противника.
       Муха герой. Он заставил-таки умолкнуть вражеский дот. Майор Улановский устремляется за бойцами по траншее противника вправо, Егор с другой группой бойцов бежит влево. Увидел рядового Лопушкова. Тот стоял на дзоте и никак не мог забросить в его амбразуру гранату. Наконец, склонившись к самому отверстию, забросил в него гранату. Дзот отрыгнул пунцовым пламенем и густым дымом. Молодец Лопушков. Молодец, что заставил заткнуться мощный пулемет, и молодец, что остался при этом живим.
       - Вперед, ребята! За Родину! За Сталина! Вперед!
       Неожиданно, по атакующим снова ударил с тыла вражеский пулемет. Ожил недобитый дот. Эх, не охота Улановскому разворачивать людей назад, но и вперед продвижение бойцов невозможно. Приказал сержанту Мухе с группой бойцов вернуться и подавить огневую точку противника.
       Но подавить огневую точку противника вызвался рядовой Грицко Наливайко из Чернигова. Он набивает в пазуху шинели несколько гранат и ползет к доту. Бывают и у героев осечки. Наливайко не успевает бросить гранаты, его сразила вражеская пуля при замахе у самого дота. Значит, где-то засел немецкий снайпер. Но где? И новый выстрел. На снег с пробитой головой падает взводный Петров. Но снайпер засечен. Он гнездится в придорожной часовне. Улановский приказывает ударить по часовне из пулемета. Рядовой Хуциев выпускает несколько очередей, разбивая часовню в щепки вместе со снайпером. Больше выстрелов с этого направления не было.
       Но дот не подавлен. Он мешает развитию атаки. Сержант Муха с двумя бойцами отправляется в тыл. Спустя несколько минут мощный взрыв заставляет умолкнуть и эту огневую точку. К сожалению, боец Ефим Ивакин, подорвавший его противотанковой гранатой погиб и сам от этого взрыва. Вечная ему память.
       - Вперед! За Родину! За Сталина! Ур-р-ра-а-а! – командует Улановский. Но снова выстрелы с тылу стопорят движение вперед.
       Еще одна группа с сержантом Фоминым отправляется на подавление огневых точек. А рота снова поднимается в атаку. Движение вперед не столь стремительно. Но бойцы все-таки овладевают еще одной траншеей. Теперь основная задача выполнена Полоса обороны противника от отрога Вислы до разбитой придо-рожной часовни у немцев отвоевана. Другие роты батальона и полка тоже, кажется, действуют успешно. Но на месте топтаться нельзя, особенно, когда враг панически отступает.
       Майор Улановский связывается со штабом полка и просит у полковника Пугачева разрешения на продолжение атаки. Странная просьба. Обычно просят разрешения на отступление, а этот наоборот. Полковник дает «добро» двигаться вперед, пока не иссякнут силы.
       - Вперед, ребята! За Родину! За Сталина! Вперед!
       Но снова встречный перекрестный огонь встречает атакующих. Новая полоса дотов противника ведет кинжальный огонь. Боец Александр Лысенко после безуспешной попытки подорвать дзот гранатой, повторяет подвиг Александра Матросова, закрывая амбразуру своим телом. Тем самым позволяет бойцам роты преодолеть несколько десятков метров и уйти от губительного огня.
       - Вперед, ребята! За Родину! За Сталина! Вперед! За комсомольца Лысенко, вперед! – кричит Егор во всю мощь легких. Слышат ли его бойцы в этой какофонии звуков? Но справа и слева от него они поднимаются на очередной рывок, ведя на ходу стрельбу по черной гребенке следующей траншеи. Слева возникает и нарастает раскатистое «Ур-р-ра-а-а». Это соседний батальон майора Осадчего преодолев огневую полосу вырывается вперед.
       Уже ближе к вечеру, в проделанные 774 стрелковым полком бреши в Вислинском оборонительном рубеже противника устремляются краснозвездные танки и самоходки. А уже за ними нескончаемым потоком и мотопехота.
Ударные роты полка, которым выпала честь первым взломать вражескую оборону, заметно поредевшие и до предела уставшие, но бесконечно довольные успехом, с чувством выполненного долга движутся вперед. Главное ни на минуту не останавливаться. Все время идти только вперед. Только так можно выиграть сражение.
       Третья рота майора Улановского, построенная в колонну, медленно движется по шоссе на Запад.
       - Ну, как майор? Рассказывай, какие впечатления от первого наземного боя? - спросил своего нового друга Егор.
       - Неизгладимое, - сверкнул в улыбке зубами на закопченном лице комроты. - Жалею, что не окончил пехотное училище. На земле все масштабнее, шире и интересней.
       - Вокруг-то все видел? Кто, как отличился?
       - Ну, этому хорошо в авиации научили. А ребята – все герои. 
       - А кто особо отличился?
       - Конечно же, сержант Муха. Представлю его к самой высокой награде и повышению в звании. Высоких наград заслужили и Лопушков, и Лысенко, жаль, что погиб. И еще десятка полтора, кто отважно и бесстрашно шел под пули и подавлял огневые точки немцев. Рядовые Хуциев, Цыпко, Веденеев. Нужно узнать фамилию ещё одного  бойца подорвавшего дзот, мешавший нам взять вторую траншею. Он тоже, кажется погиб. Короче, Егор, трудно выделить кого-то. Те, кто погибли – все герои. Ты бы сам составил список, а то я включу всех.
       - Хорошо, Андрей. А фамилия бойца, накрывшего дзот и позволившего нам прорваться, Ивакин. Ну я тебе запишу. 
       Второй оборонительный рубеж за Вислой рвали уже другие полки и батальоны. Но бойцы и командиры 774 полка не оставались безучастными. Они медленно, но упорно вели свои бои, освобождая польские хутора, села и города.

2
       У Егора всплывали перед глазами фрагменты боя. Так бывало часто, когда он расслаблялся физически и готовил заметки для будущих выступлений перед бойцами. Он записывал в блокнот фамилии бойцов и командиров, совершивших, на его взгляд, подвиги, достойные наград и вечной памяти будущих поколений. Его блокнот наполнялся фамилиями героев и их поступков.
       Вот и сегодня, после преодоления Вислинского оборонительного рубежа он делал свои заметки. Отметил у себя и рядового Ивакина, вчерашнего школьника, которого совсем недавно принимали в комсомол перед знаменем полка. Он отдал свою жизнь за то, чтобы его товарищи смогли выжить и взять верх над фашистами в этом бою. Этот дзот очень сильно мешал и был почти неуязвим.
       Позже Егор заглянул в развороченный дзот. В нем было четверо убитых: офицер и трое солдат. В общем, ничего странного, если не считать, что один из солдат был прикован к пулемету цепью. Почему? Был ненадежным? У одного из убитых из кармана выглядывал угол бумажника. Егор достал и осмотрел его. В бумажнике была семейная фотография, и что удивительно, подписана она была по-русски. «Я, Рита, Коля и Маша, 1 мая 1940 года». «Я», судя по документам, был Кузьмой Бурняшевым из станицы Усть-Бузулук Сталинградской области. Остальные трупы, в том числе прикованный к пулемету, были немцами.
       «Вот, кто был этот Бурняшев? - подумал Егор. – Почему перешёл на сторону немцев и воевал против своих? Когда он предал свою Родину? Скольких  своих соотечественников он убил во славу Фюрера и третьего Рейха? Сейчас на поле боя лежат сотни бойцов, многие из которых ещё мальчишки. Часть из них убил этот Бурнящев. А сколько всего он убил, перейдя на службу Гитлеру? Неужели он считал, что тот отблагодарит его какими-то райскими благами? Или он перешел служить немцам обозленным, чтобы мстить таким, как Ратушный, погубивших его близких? Решил бороться против «комуняк»? Вполне могло так случиться, сейчас не узнаешь. Много людей пострадало, и было обижено новой Советской властью, особенно в сельских местностях».
       Вспомнился рассказ Афони, когда они работали вместе на стройках Сталинграда. У них в деревне несколько человек объявили врагами народа, за то, что порвали на лоскуты для самокруток газету со статьей Сталина. Сколько таких невинно пострадавших «врагов» могло перейти на сторону фашистов? Вспомнился и бригадир каменщиков Кука, которого оговорил начальник стройучастка из-за личной неприязни. Жив ли? А какой был хороший и полезный человек? А мастер своего дела просто непревзойденный.
       А впереди, куда ушли танки и мотопехота не стихал шум боя, хотя на смену сумеркам опустилась ночная тьма.
       Ординарец Вася отыскал Егора в девятой роте. Там он собирал сведения об отличившихся и рассказывал о подвигах сержанта Мухи, рядовых Лопушкова, Лысенко и Ивакина, которые, по его убеждению, навечно останутся в памяти советского народа.
       - Товарищ старший лейтенант, вам приказано немедленно явиться к командиру полка. Идемте, я покажу, где сейчас размещается штаб полка.
       - А не знаешь, зачем я ему нужен? – с тревогой спросил Егор.
       - Не знаю.
       И хотя Егор никакой вины за собой не чувствовал, тревожное чувство не покидало его до самого штаба. Кто знает, что ещё мог выдумать парторг Ратушный против него?
       В блиндаж штаба полка Егор вошел с некой осторожностью. Там были уже многие полковые офицеры. При виде их у Егора отлегло от сердца. Значит, он просто приглашен вместе со всеми на совещание офицерского состава. Совещание уже началось, и полковник Пугачев подводил итоги сегодняшнего боя. Егор окинул присутствовавших взглядом. Многих он хорошо знал лично. Отметил, что кое-кто отсутствовал. Так, не было командира батальона Осадчего, которого Егор пару часов назад видел в гуще атакующих. Неужели ранен или погиб? Странно, что он вообще был среди бойцов, а не на КП. Ведь он комбат. Ему, что надоело жить, и он решил геройски умереть? Для этого нужна веская причина. Кстати не было на совещании и заместителя Осадчего по политчасти капитана Огрызкова, у которого Егор и собирался узнать о судьбе комбата. Капитан был тоже офицером отважным и решительным. А кроме того разносторонним и талантливым. Он умел играть на многих музыкальных инструментах, прекрасно рисовал и писал интересные статьи, рассказы и даже стихи. Егор видел в нем родственную душу, а потому очень сожалел, что замполит второго батальона тоже отсутствовал вместе со своим командиром. Значит, с ними точно случилось что-то нехорошее.
       Сосед слева, лейтенант Нечай сказал, что сам видел, как снаряд разорвался рядом с командирами второго батальона и ранил офицеров. Насколько тяжело, не знает, но достаточно серьезно. Ну, ранен, это ещё не убит. Слава Богу.
       Не увидел Егор на совещании и комсоргов батальонов. Сначала решил, что полковник их просто не пригласил, но позже узнал, что все они были ранены и отправлены в госпиталь за Вислу.
       Комполка на этот раз был краток.
       - Большая часть наших товарищей в сегодняшнем бою погибла или вышла из строя по ранению. Но поставленную перед нами задачу выполнили успешно. Мы прорвали неприступную оборону Висленнского рубежа и обеспечили нашим танкам и мотопехоте продвижение вперед. Теперь наступление успешно  развивается, приближая нас к логову врага. Задача на завтра и последующие дни продолжать победное продвижение вперед на Запад. Вопросы есть? Если нет, то все свободны, кроме майора Улановского и старшего лейтенанта Никишина.
       «Наверняка Улановскому предложит возглавить батальон, - подумал Егор. – Он вполне заслужил. Может и мне предложит возглавить какую-нибудь роту? С радостью приму это назначение, только бы постоянно не видеть противной рожи Ратушного».
       - Скажите майор, сейчас вы сможете принять командование батальоном? – спросил полковник Пугачев.
       - Вот сейчас смогу, товарищ полковник. Теперь, думаю, справлюсь.
Тогда принимай второй батальон подполковника Осадчего. Он надолго выбыл из строя. Прошу подойти вас обоих к карте.
       Улановский и Егор подошли к висящей на стене карте.
       - Примешь батальон и отправишься с ним вот сюда, - полковник показал точку на карте. – С рассветом, не дожидаясь артподготовки, ударишь по противнику вот в этом месте. По данным разведки у них тут сейчас не густо. В случае успеха у нас появится возможность окружить в этом месте и изолировать вот эту группировку немцев. А значит, мы сможем почти беспрепятственно дойти до германской границы.
       - Приложу все силы к выполнению, - заверил Улановский.
       - А вы, старший лейтенант, назначаетесь к майору Улановскому заместителем по политической части. На время, конечно. Только на проведение этой операции. Дальше будет видно, - полковник сделал паузу и, переведя взгляд на майора Улановского, продолжил. – К месту сосредоточения вас проведут разведчики. Связь со мной будете держать по рации.
       Егор, в отличие от Улановского, не был столь уверен в успехе и, видимо, по выражению его лица полковник понял это.
       - Что, комсомол, есть сомнения? Не веришь в успех?
       - В четвертой и шестой роте осталось по сорок человек, товарищ полковник. А в пятой, и того меньше. Бойцы вымотаны и опустошены. Многие тяжело переживают потерю товарищей.
       - Какие у тебя предложения, Никишин?
       - Желательно, чтобы вы лично выступили перед бойцами и, если возможно, пообещали награды за успех предстоящей операции. Это бы их воодушевило.
       - Хорошо. В половине пятого я буду у вас и выступлю перед бойцами. Какие ещё вопросы и пожелания?
       - Есть пожелание, товарищ полковник, - неожиданно сказал майор. – Прошу в мой батальон назначить командиром взвода сержанта Муху, и если можно присвоить ему старшего сержанта.
       - Это длинного весельчака? Совсем на муху не похож, - улыбнулся полковник. – Хорошо, забирай. Приказ будет о его переводе вместе с вами.
       - Тогда у меня больше вопросов нет. К выполнению задания готов.

3
       Поступившее поздним вечером пополнение во второй батальон было пестрым и выглядело ненадежным. Среди новичков добрая половина новобранцев с ранее оккупированных фашистами областей, а, стало быть, и не обстреляны, и морально хлипкие. К жестоким боям не подготовлены. Получалось, что с ними нужно было вести воспитательную работу с самого начала. Но времени было в обрез. Уже через час должен был явиться полковник Пугачев и после его речи, на которую Егор надеялся, батальон должен был выдвигаться на исходный рубеж. Задача окружить группировку противника на пятом оборонительном рубеже, хотя и потрепанного, была не из легких. Егор готовился сам и хотел предложить Улановскому перед приходом командира полка устроить с новичками небольшой митинг, чтобы зажечь их сердца добрыми напутствиями, призвать к победе.
       Майор Улановский поддержал эту идею своего замполита. Тогда Никишин стал готовить к выступлению на митинге бывалых бойцов, которые имели и богатый опыт боев и награды. Не могут же на митинге выступать только офицеры.
       Минут за двадцать до прихода комполка в белесой предрассветной мгле батальон был построен буквой «П» и Егор открыл митинг, предоставив первое слово новоиспеченному комбату. Майор, к удивлению Егора, оказался умелым оратором. Он говорил немного, но внятно и страстно. Окончание его речи бойцы встретили возгласами одобрения. То тут, то там слышалось: «Не подведем…», «Поколотим Фрицев и Гансов», «Можете положиться».
       Потом говорил Егор, упомянув героические поступки участников форсирования Вислы и прорыва мощного оборонительного рубежа. Призвал ровняться на героев в том числе и стоящих в строю. Выступили сержант Колесов и рядовой Тумайкин, слывший балагуром и душой батальона. Его выступление изобиловало шутками, от которых бойцы смеялись. Егор мысленно сравнил его с сержантом Мухой, который никогда не унывает и за словом в карман не лезет. В конце его выступления строй дружно засмеялся. Молодец, парень, поднял настроение.
       К этому времени подошел полковник Пугачев, который добавил свое веское слово и вдохновил бойцов на победу. Унылая атмосфера, царившая в батальоне ещё полчаса назад сменилась на позитивную, чего Егор и добивался. Значит, бойцы идут в бой в тонусе, значит, будут новые героические поступки, будут новые успехи  и выполненная задача командования.
       К месту сосредоточения подошли тихо и незаметно. После небольшой разведки майор Улановский лично повел четвертую роту в атаку. Начальник штаба батальона старший лейтенант Тютюнов возглавил пятую роту, а с шестой ротой пошел в бой Егор. Время от времени в ночном небе вспыхивают осветительные ракеты. Немцы опасаются не напрасно. Для наступающих это не сулит ничего хорошего, если не считать обозначенного рубежа обороны, но увеличивается риск быть замеченными раньше времени.
       Остановились метров за сто пятьдесят до траншеи противника. Снова пошла вперед разведка и минеры. Впереди могло быть минное поле, и тогда нужно было сделать проходы для быстрой атаки. Мины, конечно, были, и минерам пришлось потрудиться. На обеспечение проходов ушло не менее сорока минут. Наконец, поступила команда: «Приготовиться к атаке».
       Бой начался сразу, как только роты приблизились к траншее. Все-таки сработал элемент внезапности, повергший противника в паническое состояние. Ночью батальон казался им дивизией. Фланговые роты пошли в обход противника, усиливая огонь и создавая впечатление полного окружения. Противник дрогнул и в его рядах началась суматоха.
       Неожиданно, Егор с группой атакующих шестой роты наткнулся на немецкий командный пункт. Один из офицеров, высокий и худой стоял к нему спиной, нервно разговаривая с кем-то по телефону, другой сидя у стола перед картой,  коренастый, лет сорока удивленно смотрел на Егора и других бойцов, ворвавшихся в блиндаж.
       - Хэнде хох, - скомандовал Егор по-немецки.
       Однако оба офицера вместо того, чтобы поднять руки вверх, схватились за оружие. Но очередь из автомата рядового Тумайкина над их головами, остановила их от инстинктивного порыва и уложила на пол. Офицеров пришлось связать, могли пригодиться.
       Предрассветная темнота стала гуще и нарушалась только вспышками выстрелов. А стрельба была непрерывной с обеих сторон и трудно было понять, где свои, где чужие. Хотя звуки автоматной стрельбы отличались. Немецкие выстрелы трещали суше и звонче.
       «Не перестрелять бы своих в этой тьме, - подумалось Егору. – Быстрее бы рассвет».
       С рассветом бой закончился. Прорвав и этот рубеж немецкой обороны, батальон Улановского обеспечил дальнейшее продвижение наших сил на этом участке. Вскоре по дороге мимо усталых бойцов батальона, выполнивших свою задачу, обгоняя друг друга, покатили на Запад наши танки, бронетехника и автомобили. Приняв доклады от командиров рот, майор Улановский доложил полковнику Пугачеву о выполнении поставленной задачи с минимальными потерями. Он заслужил похвалу командира. Молодец комбат.

4
       Солнце кромкой огненного шара коснулось видневшегося вдали леса. Скоро оно спрячется за его частоколом, наступит вечер и долгожданный привал с ужином. Чертовски хотелось есть и спать. Колонна второго батальона в составе 774 стрелкового полка медленно тянулась в сторону заходящего солнца.
Несмотря на усталость, настроение замполита второго батальона старшего лейтенанта Никишина было приподнятым. Он только что сверился с картой и прикинул, что их полк за три дня боев с начала форсирования Вислы и прорыва Вислинской обороны продвинулся на двадцать четыре километра в сторону германской границы. Если такими темпами они будут следовать и дальше, то к концу января будут уже на территории Германии. Конец войны был близок и это радовало.
       С наступлением темноты полк остановился на привал в местечке с труднопроизносимым названием. Повар наконец-то доставил и завтрак, и ужин.
       - Ешьте, ребята. Наедайтесь. Приготовлено было на семьсот человек, а вас вон сколько. Считай, по полторы порции на брата выйдет.
И ребята ели, засыпая сидя с котелками в руках.
       От полковника Пугачева прибыл посыльный. Он передал приказ: комбату Улановскому и его заместителю по политчасти Никишину прибыть к командиру полка.
       - Что ещё придумал наш неугомонный старик? – спросил майор у Егора.
       - Придем, узнаем. Возможно, мобилизует на очередную ночную атаку.
       - Но я больше не смогу. Устал до предела. Я едва держусь на ногах, - пожаловался майор.
       - А ты, Анджей, приучайся спать на ходу. Я уже привык. Не комфортно, но сносно.
       - Может, потом и привыкну, а сейчас я ни на что не способен, даже идти.
       В домике на окраине этого местечка, где расположился штаб полка, собрались все комбаты и их замполиты. Полковник поздравил всех с успешным наступлением, особо отметив майора Улановского и его замполита, старшего лейтенанта Никишина.
       Что ж, приятно слышать похвалу в свой адрес в присутствии других офицеров.
       - Знаю, товарищи, что все вы сильно устали, потому буду краток. Завтра к девяти часам жду от вас списки для награждения отличившихся. И…, - полковник сделал паузу, - дальше наш путь пойдет на Радом, так называемые ворота Варшавы. По данным разведки, там сейчас окопалось немало вражеских войск и боевой техники. Там немцы рассчитывают дать нам решительный отпор. Не хотят пропускать на свою территорию. Конечно, мечтают взять реванш за Вислу. А что думаете вы? Возьмем мы эти ворота?
       - Когда брать?- спросил Улановский, как о само собой разумеющемся, чем вызвал улыбки и смех всех офицеров.
       - В Радоме до хрена войск и боевой техники, - с глубокой иронией заметил замполит третьего батальона капитан Назаров. – Ну-ка пусть, уважаемый «комбат два», подскажет нам, как он собирается это сделать?
       - Я бы легко подсказал вам, но уверен, что вы и сами это знаете, капитан, - парировал майор Улановский. – Сколько вы уже взяли городов? Это будет очередной. Раз нам поставлена задача взять, значит, мы его возьмем.
       - Вот такой ответ меня устраивает, - похвалил полковник Пугачев. – Ну, а как лучше его взять, подумайте до завтрашнего вечера. Только добавлю, что Радом мы будем брать не одни. И даже не одной нашей дивизией. Только нам предстоит играть в этом оркестре главную скрипку. Ладно, все свободны. Не забудьте наградные списки.

(полную версию романа можно прочитать в книге)