Торопец гуляние в рощах отрывок из повести о мусор

Из Корсуни Владимир явился в Киев крещеным, вкусившим благостей
христианских. В один день приказал ублажить и горожан. Свергали,
рубили, жгли идолов деревянных, каменных сбрасывали в Днепр, туда
загнали для крещения и киевлян. Княжеские отряды по пути из греков
в варяги отправились в Новгород, корчевать язычество, внедрять
новые обычаи, единобожие.

Вокруг Торопца поклонные горы, и на них разрыли капища, надругались
над божками-истуканами, в несколько дней срубили церквушки-часовенки,
искупали аборигенов в реке и озере. Но столь же резво продолжать
христианизацию мешали внутренние и внешние обстоятельства. Процесс
пошел спокойнее, медленно, новое вживалось в старое, старое к новому
приживалось.

Одной из почитаемых поклонных гор была ныне называемая Востанью. От
нее к югу цепочкой курганы. Как полагали торопецкие любители древностей,
кривичи в них хоронили предков. На курганах справляли тризны, поминки.
И с чуть меньшей древности курганы начали разрывать в поисках сокровищ.
Ничего не оставили археологам, появившимся в Х1Х веке. Росли одинокие
великовозрастные сосны. Название "рощи", "в рощАх", с ударением на втором
слоге, из давних времен. Продолжали гулять, передавать потомкам обычаи,
предания, прибавляя новые игры, забавы, песни. К востоку от рощей болото -
в нем обитала всякая нечисть, кудь, кикиморы, колды, христиане подселили
бесов, ведьм.

В рощах гуляли несколько дней, с четверга после Троицы. Праздник самый
многолюдный, разгульный, ни сама Троица, ни Пасха, ни Рождество не шли
в сравнение. Вылезал весь город. Наезжали помещики, купцы, обыватели
зажиточные из соседних уездов. Приезжали заранее к родственникам, хорошим
знакомым - пообщаться, выпить чаю или водки. Визиты из дома в дом. Рядом
с Мусоргскими селились южные и северные Чириковы, Кушелевы из Волока,
Кутузовы из Канищева. Куча детей.

До рощи Модеста с матерью отвезли в коляске. Юлии Ивановне приятно взглянуть
на сына - мужчина видный. Чувствуются манеры, выучка гвардейская и светская,
подтянут, строен,гибок. Остроносые туфли, брюки в полоску - от почти белой
до темносерой, белая сорочка, на волнах черных волос белая шляпа,шейная
косынка кумачового цвета. Юлия Ивановна одета скромно, как и на прогулку
около дома, по валу.

Дворянские барышни по городскому -шляпки, бантики, манжетики, пояса широкие,
полусапожки на высоких каблуках. Вычурнее одеты купеческие жены и дочери:
торопецкая старина - сарафаны, кокошники, жемчуга. Сарафаны из парчи,
атласные, распашные, на золотых или серебряных пуговицах, подпоясаны золотым
поясом или широкой лентой... Юбки сарафанов покрыты длиннейшими, до самых
пят, передниками из цветной материи. Жара не смущает - головы покрыты
венцами: высокие шапки обтянуты серебристым глазетом, низ украшен жемчугом.
С венца на спину спадает белый платок, шелковый, шитый золотом. Рукава
рубашек вышиты, манжеты кружевные. Ворот и манжеты стянуты золотыми или
жемчужными запялами, запонами или широкими лентами. бусы из нескольких
ниток жемчуга. У девушек победнее сарафаны скромнее, вместо венцов платки.
Вместо манжет до локтя открыты загорелые руки,виднее шея, заметнее грудь.
Пожилые купцы в суровых одеяниях из дорогого черного сукна. Но эта
строгость смотрелась как необходимая доля всеобщего балагана.

- С праздником, люди торопецкие!- у балагуров, скоморохов это звучало
зазывно, бодро, у нищих - душевнее, просяще.
Странные и забавные костюмы, маски, намазанные сажей, румянами,красками
лица. Забавники с натянутыми на голову аляповатыми мордами зверей. В
нескольких местах скоморохи с медведями потешали зрителей. Подростки и
бабенки с пряниками, пирожками, леденцами. хороводы. Приезжали с самоварами -
своим кругом усаживались под сосной. Балалаечники, скрипачи. Непристойные
песни, прибаутки со всех сторон. Качели, карусели. Клиш со своими куклами.
Труднее его конкуренту Чижу. В темные вечера в своей избе он показывает
"камедь" теней. Фигуры вырезаны из сахарной бумаги, держатся на ниточках.
Проем закрыт простыней. За ней горит свеча. Тени человечков и зверей
появляются на простыне, а Чиж по случаю балагурит. В рощах в солнечный
день ему не развернуться. Но выход нашел. На возвышении из ящика видна его
лысая голова с окладистой черной бородой. Прикрывает лицо картинкой - рожей
купца, священника, барина, правда, разобрать кто есть кто можно только
с помощью текста. Другой рукой Чиж выставляет собеседника или соперника.
Помощник может приподнять третью, четвертую картинку. личину.

Юлия Ивановна, свояченица Александра Тимофеевна, Кушелевы приладились
под сосной - на ковре сьестное, распивное. Дети отпросились побегать,
поглазеть. Модест прогуливался с Тышецким, городским чиновником. Дед его,
поляк, пошел с Наполеоном покорять Москву, но оказался в плену, в Торопце.
Здесь и прижился. Внук интересовался стариной, народным творчеством,
выступал за славянское братство.

В лощине готовились к кулачному бою. Зрители стояли поверху. Бойцов в
Торопце называли битками. С каждой стороны человек пятнадцать. Востаньские
кузнецы против кожевников из загорода. Кузнецов столько не было, название -
мужики и парни с ближайших к Востани улиц. Модест не любил драк, но
любопытство удержало.
В стенке кузнецов народ на вид добродушнее, крупнее, загородские - костистее,
гибче. Сошлись внизу. Впечатление такое подкреплялось и в бою - кожевники
дрались жестче, злее, ловчее. Кузнецы ворочали кулаками неспешно, улыбались,
вроде неповоротливые, но ускользали от прямых ударов. Надседались зрители.
Старик ворчал: какие теперь битки, вот мы бывало. Стоявшая рядом баба
заметила: оттого и зубов не осталось. Да, богатырь на богатыря шел! Ты мне
в подмышку влезешь, богатырь. Сейчас, а тогда ого-го, до последнего зуба
дрались.

Секунданты суетились: не бить лежачих, кого-то оттащить, дабы в горячке
не затоптали. Выбитый зуб, сильная кровь из носа. Первым выбыл кузнец -
врезали по лицу, носу. Но востаньские одолевали - одного кожевника оглушили
ударом, лег неподвижно, оттащили в сторону. Кожевников теснили по склону
вверх, к зрителям. А среди тех уже и политические выступления. Купцы Шарапы
мало платят, сами по весне по всему двору развешивают ассигнации на просушку,
а рабочих гнетут - кожа да кости. Вольные люди - кузнецы, потому и побеждают.
Поделом Яшке заехали в ряшку. С богатым не судись, с дядей Васей (кузнецом)
не дерись.

Балясничали с подмостков, вожаки медведей, скоморохи, бескорыстные шутники,
шнырявшие в толпе, из нищих кто-то пытался забавить - привлечь к себе
внимание. Слепой нищий со скрипкой, рядом с ним мальчик. Веселят Клиш и Чиж.
Супротив русского кулака аглицкая наука далека, и слова мы скажем, уж так-то
разуважем - мокренько будет... Глядя на Чижа, не подумаешь, что степенный,
мрачноватый мужик может долго не закрывать рот: балагурить, петь, подделывать
голоса. Веселая развязность, грубоватый, но вполне музыкальный голос,
готовность валять дурака.

- Разукрашены колеса, едет новый тарантас, у меня жена хороша, никому
чужим не даст.
Сидит баба на пеньке, на голове колпак из пакли, лицо измазано сажей, глаза
трет, будто слезы вытирает:
   Постельку стелю, спатьки ложуся,
   Спатьки ложуся, слезами льюся, к стенке вернуся.
   Милый пытает: "Чего ты плачешь?"
   - "Черта пытати, коли не знаце.
   Ситы, решеты, всё мне хлопоты,
   Горшки, лотушки - всё хлопотушки;
   Дрова, лучины - всё мне кручины.
   Як рыба в море, так млада в горе;
   Як вода в песках, так млада в тисках".

Не усидеть дома и священникам. Поворотясь по сторонам, перекрестясь по
нескольку раз,пересекают невидимую границу гульбища. Эпитимию бы наложить,
на семь недель по 100 поклонов в день. Или по рублю с каждого.

- Сто рублей деньгами, сорок кадушек соленых п... . Налетай, мужики,
ноне скидки.
- Кто на водку, кто на чай скоморохам подавай!
- В Питере я был, что там видел! Нихилист у забора ссыт, квартальный его
за шиворот: попался, поджигатель! А тот кричит: я - заливатель!

- Подходи, народ честной: и парни, и девицы, и молодцы, и молодицы, и
купцы и купчихи, и дьяки и дьячихи, и крысы приказные, и гуляки праздные...
Прибаутки да разные шутки с вниманием слушайте, пряники кушайте, орехи
грызите да карманы берегите!
- А зазноба отменная - баба здоровенная, чудо красоты, толщина в три
версты, нос в полпуда.
- Рожа на мой лапоть похожа.
- Шляпка из навозного пуха, носить дамам для духа.
- Рыжие да плешивые - люди самые фальшивые.

- Подходи, народ! Кто билет возьмет - в рай попадет. А кто не возьмет - к
черту в ад пойдет, сковородку лизать, тещу в зад целовать.
- Софья три года сохла. С печки-то я ее снял, она мне и поклонилась да натрое
и развалилась. Что делать? Взял мочалу, сшил, да еще три года с нею жил.

Чиж представляет встречу Нищего с сумой и Счастья (над круглым лицом
обозначено буквами, а неграмотным и слабовидящим он поясняет: брел Нищий
и встретил Счастье).
- Беда нищим: ляжешь на живот, задница мерзнет, повернешься на спину -
стыд торчит. Эх, кручинушка...
- А чтоб тебе хотелось?
- Избу новую, бабу молодую, лошадей с каретой. Да вот подумаю, а вдруг
что-то упущу, забуду. Лучше деньгами.
- Уговор у нас: подставляй торбу, но держи, не опускай на землю. Гляди,
чтоб не порвалось, утекут монеты золотые, в камни превратятся.
- Торба у меня крепкая, из нового холста.
Счастье подсыпает монетки,переспрашивает Нищего: может, хватит? Еще, еще
немножко. Вон, у тебя жилы вздулись, еле удерживаешь, гляди, мешок лопнет.
Это дело наше, добавь.
И торба лопнула. Нищий с воем упал, а Счастье покачало головой: ох-хо-хо.

Нищего сменяет офицер на коне:
- Во фрунт! Дивизион вперед! Дирекция направо, скорым волшебным шагом в
три приема марш! Барабанщики в барабаны бьют, сами в музыку поют,Семен
Сильверстов наперед идет, знамя несет босый! А Васька Барсук (помощник
Чижа) во скрипку играет. А ну-ка, ребята. сыграем песню боевую:
     Жизни тот один достоин,
     Кто на смерть всегда готов.
     Православный русский воин,
     Не считая, бьет врагов.
- Думаешь, он читал "Фауста"?- спросил Тышецкий.
- От книжников ушло в устное творчество. Вы шли из трактира и горланили
стихи, он услышал и на свой лад сверстал.

Чиж и Барсук клонили влево-вправо бумажные бородатые головы:
   Как не у обедни было, не у заутрени,
   Не в большой-то колокол зазвонили,
   На правом клиросе запели:
   "Со похмелья-то голова болит!"
   А на левом-то подхватили:
   "Зажигайте свечи, полезай на печи,
   С печи на полати, ноги загибати".
   Не пойдем мы, братцы, ни к обедне, ни к заутрени,
   А пойдем мы во царев кабак.
   Там стоят чаны дубовые и налиты вином полные.
- К царю небесному в церковь, царь земной в кабак зовет.
   Стаканчики полные наливаем и досуха выпиваем,
   Славословим, глаголим, пророчим,
   Всё о горелке хлопочем.
   Положил еси на стойку пятак от чистого серца,
   Живота у тебя просиша, и дал еси мне полуштоф.

- Меня удивляет живучесть первобытного,- рассказывал Тышецкий.- Есть
игра в покойника, даже в городе играют. Во дворе или в избе действо.
Кладут мужика, чаще старого, в ящик, обряжают утрированно, старухи
причитают. Девицы по углам толпятся, хихикают. Бабки пытаются ухватить
молодуху, подтащить к "гробу". Удалось. Теперь она должна засунуть руку
в ширинку "покойника", подрочить шишку. Бывает, шишку выпростают,
заставляют поцеловать. Девки отворачиваются, прыскают. Вроде дикости.
А с другой стороны, нет древнее игры, символичнее: весна, пробуждение,
воскресение. "Покойник" вскакивает, лапает девицу...

Чиж и Барсук представляют продолжительную перебранку Барина с Старостой.
БАРИН. Что там делали, мой перочинный ножичек сломали?
- Да царя небесного прогневили, под самый корешок сломили.
- Но все-таки, что делали им?
- Да вашего серо-пегого жеребца обдирали.
- А он что, пропал?
- Нет, помер.
- Дурак! Я тебя не это спрашиваю.
- А ты умной, дак я тебе не это и сказываю.
- От чего же он все-таки пропал?
- Да вашу матушку на погост возили.
- Разве моя матушка померла?
- Нет, она пропала.
- Дурак! Я тебя не это спрашиваю.
- А ты умной, дак я не это тебе и сказываю.
- От чего она померла?
- Когда ваши задни конюшни горели, она была старушка любопытная, вышла
на балкончик посмотреть, искра мимо ее сверкнула да ей шею и свихнула.
- А что, мои задни конюшни сгорели?
- Да, да, сгорели.
- Дак вы что-нибудь там отстояли?
- Да мы все там стояли.
- Хы, какой черт непонятной? Что-нибудь отбили?
- Да мы все там были.
- Ну что-нибудь вытащили?
- Вытащили. Нас было двенадцать молодцов, как я, молодец молодца лучше.
Вытащили двенадцать кирпичей, кирпич кирпича лучше.
- Дурак! Что не горит, то и тащите.
- А ты умной: что горит, попробуй-ка в руки взять сам.
- Пошел, позови приказчика, тот на грош поумней тебя.

ПРИКАЗЧИК. Чего изволите, баринушка?
- Поди сюды.
- Недосуг, курята не доены, коровы на насесте сидят.
- Вот мошенник! Кто ж курят доит? Поди сюды!
- Чего изволите, барин?
- Я нынешний год в Питербурхе проживал, домашних обстоятельств не знал,
каков у нас хлеб уродился?
- Не знаю, я старый хлев свалил, а новый постановил.
- Дурак, я тебе не то говорю.
- Это, баринушка, я не о том вам и сказываю.
- Я тебя что спросил?
- А вот, баринушка, что: слухай, я буду молчать.
- Ну, ну, говори.
- Хлеб, баринушка, отменно родился. Колос от колоса - не слыхать девичьего
голоса, сноп от снопа - целая верста, а скирда от скирды - день езды.
- Хорошо. Куда ж ты этакой хлеб подевал?
- Слушай, баринушка: девкам сенным да внукам серым сто четвертей отдал,
коровам да свиньям, да придворным твоим людЯм - сто четвертей, ребяткам
малым да бабкам старым - сто.
- Фу, черт, где ты этаких баб понабрал?
- Помилуйте, баринушка, все ваши.
- Куда ж мы их девать будем?
- Не знаю, баринушка: если их продать - срам и в люди показать, а если
похоронить, то их и живых земля не примет.
- Дурак! Ежели их продавать да хоронить, лучше их переварить. Нет ли
у тебя дохтура?
- Есть, баринушка! Новый лекарь, старый аптекарь. У кого живот болит - к
нему лечить приходите, он новые зубы вставляет, старые вон выбивает,
чирьи вырезает, болячки вставляет. Старых баб на молодых переваривает!

Зазывают помощники вожаков медведей:
- Купчики-голубчики, господа дворяне и мещане - все удовольствие от Михал
Иваныча получите! К Мишеньке прикоснется дамочка, без всякого сраму
превратится в даму - эфто значит выйдет замуж1 Если дама - весь век весело
проживет. Муж ей всегда будет верен. Вдова дотронется - замуж выскочит
вторично, муж будет трезвый и покорный. Женатый мужчина коснется - глаз
жены ему будет не страшен, она никогда не откроет его любовных шашен!
- Михал Иваныч Топтыгин распотешит вас! Как ребятишки горох воруют; как
бабушка Ерофеевна блины печь собиралась, блинов не напекла, а только
сослепу руки сожгла.
- Если купец прикоснется - вширь в три раза расползется, будет семь шкур
с нас драть и карманы набивать. Барин к Топтыгину подберется - будут
в деревне любить его все Машки, Фимки, банк простит все недоимки.

Движения медведя ничего не значат, подмечал Модест. Определенный смысл
им придает болтовня вожака. Комизм от неожиданного пояснения движений,
жестов медведя, сопоставление с поведением людей. Публика с восторгом 
улавливает связь с популярными в городе разговорами, слухами. Лапы вверх -
дворянин Семеныч грозит цареву реформу остановить. Особо довольны, когда
прибаутки метят в начальство, купцов, помещиков, нередко и конкретную
фамилию назовут, обыграют пузо, нрав... Мишка лижет лапу, мотает головой
и охает - блины пекла Ерофеевна. Еле двигается - бабы на барскую работу
идут. Мишенька садится на землю и стонет - купчиха перепилась.

Помощник вожака в козлиной шкуре, укрепленной на колу над головой. Вожак
выбивает дробь, дергает медведя за кольцо, козел выплясывает трепака,
клюет медведя деревянным языком, дразнит. Медведь сердится, рычит и
кружится на задних лапах - значит, танцует. Миша успокаивается, обтирает
лапами морду, вожак тут как тут: молодицы студеной водой умываются, в
гости собираются. На спину повалился, болтает лапами - бабы в бане
парются, на полке валяются. А нахальный козел остановится напротив
молодухи: ну что, красавица Ненила, юбки не мыла, какие у тебя ножки,
чистые, как у кошки. На руках браслеты, кушаешь котлеты. Девица краснеет,
отмахивается, а публика довольна, ржет.

Медведь на укороченной цепи идет рядом с вожаком по кругу, в лапах шляпа -
собирают денежки.

Юлия Ивановна устала, уехала в полдник... Долго гуляют, иные успевают домой
сьездить, вздремнуть, вернуться. Едят, пьют смелее и нахальнее становятся
артисты и зрители, громче орут и поют до полуночи, чтобы днем начать
по новой...
    Ах! где жена была, где, сударыня, была?
    Я была, сударь, была у попа в гостях.
    А что, жена, пила, что, боярыня, пила?
    Я пила, сударь, пила много пива и вина,
    За твое, сударь, здоровье стакан меду выпила.
    Ну спасибо те, жена, что не забыла ты меня.
    А да как тебя забыть, не могу тебя я сбыть;
    Муж ты, вишь, у меня как бельмо на глазу,
    Есть ли б веры-то не было, продала бы я тебя,
    А купила бы молодчика молоденькова,
    Что молоденькова и хорошенькова.