Путешествие из Рендсбурга в Рауенберг

Ночь выдалась неспокойная. Будильник должен был прозвенеть ровно в 5:00. По своему обыкновению, как впрочем, каждую ночъ перед предстоящей поездкой, я просыпался с интервалом в два часа и смотрел на стрелки часов - не проспал ли. Для этого приходилось включать свет ночника, что соответственно вызывало вздох негодования у моей спящей супруги Татьяны. Пользуясъ моментом, я проверял не скинула ли с себя одеяло во сне наша дочурка Марьюшка, чья кроватка стоит рядом с нашей большой двуспальней кроватью. Каждая поездка, а в последнее время мне приходилось, в силу разных причин, отправляться в ту или иную довольно часто, настраивала на лад волнительный с некоторым оттенком обязательности. Этим настроем и объяснялось беспокойство накануне ночью. Лет эдак пяток назад я и не предполагал, что моя жизнь кардинально изменится и вместо спокойного озера будет напоминать горный поток.
Вне всякого сомнения, самым ярким событием минувшего пятилетия было беременность Татьяны и рождение нашей донечки - нашей маленькой казачки Марьюшки. Но было еще одно событие, которое и поменяло мою оседлость на, отчасти, жизнь кочевую. Будучи казаком по роду, мне всегда хотелось жить рядом с моим народом, перенимать его традиции и нравы. Степь северного Казахстана, где я появился на Свет Божий, с ее терпким, пьянящим ароматом трав, волнами седого ковыля, свистом байбаков, трелями жаворонка, с ее свободой без конца и края, с ее жарким суховеем, приносящим из недосягаемых взору далей таинственный и манящий запах неизвестности, степь, которую можно слушать не отрываясь и, несмотря на кажущееся однообразие, всегда находить в ней что-то новое, вероятно на генном уровне подсказывала мне, что это - мое, родное. Да и как могло быть иначе. Таким же степным воздухом дышали мои пращуры - запорожские казаки, один из которых - куренной Атаман Колбаса Андрий сложил свою буйну голову среди багульника и ковыля за свободу и незвисимость Руси. Позже, предки мои по другой родовой ветви - ревенской - казаки Сунженской линии, "гонялы басурманив по горам, скалам" на Кавказе, чеканя из чести и славы побед то, что казаку дороже всего - свободу. Такая же безграничная свобода сливалась с их казачьим духом, закаляя его, как огонь закаляет булатную сталь. Любовь к свободе передалась и мне. Родившись в степи я сроднился с ней на век и она остается во мне приятным воспоминанием давно ушедшего времени, того времени, когда деревья были большими.
В детстве с друзьями шумным гуртом мы убегали по проторенным пыльным дорогам в степь купаться в небольшом озерце, к которому приводил пастух к полудню коров на водопой, сами по очереди ходили припасками, помогая пастуху управляться со стадом коров и отарой овец, к вечеру ходили встречать это мычащее и блеющее хозяйство, защищаясь от орд комаров "дымовухами" (Примеч. автора: устройство, напоминающее кадило. Выполнено из консервной банки из-под сгущеного молока, с проделанными в донышке отверстиями и продетой у верхнего края проволокой, позволяющей раскручивать это нехитрое изобретение) с тлеющим кизеком. После дойки, я с удовольствием выпивал кружку парного молока и вновь бежал на улицу играть с хлопцами в чижа, асики или клек. Мы уходили в дальние походы, к сердцу степи, туда, куда не долетал шум цивилизации, где сопки - безмолвные свидетели времен - хрранили тайны минувших веков, где жаркий суховей, теребя седые перья ковыля, накатывал порывистой волной, донося из безконечности просторов, замешанный на чабере, полынной горечи, иван-чае, пьянящий аромат свободы. Над нами, в безбрежной, выцветшей от солнца и от того почти белой, небесной выси, парили кобчики и степные орлы, добавляя к ощущеную свободы чувство полной независимости - те две составляющие из которых формируется дух казака.
Мы варились в этом степном мареве, впитывая в себя крутой норов степи, закаляя свои детские души и степь входила в нас, врастала крепко, на всю жизнь. Также как и слова айран, кумыс, каймак, бурсаки, арба, арапник, кут (до сих пор неподалеку от хутора Астаховского, где жила моя прабабушка, существует хутор Красный Кут), кочет, скирда и многие другие, исконно "казачьи", знакомые с детства, остались в моем лексиконе и до сей поры. Все это приятными воспоминаниями греет мое сердце, как и любовь к степи - родине моих предков, ставшей родной и для меня - их потомка. Я мог говорить со степью и слышать ее. Не было лишь того народа, к которому генетически принадлежали мои предки, из которого шли корни и моего рода. Сказывалосъ время лихолетья, когда казаки, как народ, нещадно уничтожались. В этом адском горниле сгорали и стар и млад. территории традиционного проживания казаков посредством Декрета о разказачивании, превращали товарищи большевики и коммунисты в территории проживания нетрадиционного, замещая уничтоженный казачий народ, другими народами.
Мечты о том быте и культуре, в котором жили мои пращуры оставалисъ мечтами. После переезда в Германию по линии родственников моей супруги, эти мечты стали приобретать более явственные очертания.
Казаки - единственный народ, способный к самоорганизации на достаточно серьезном уровне, причем приставка "само" - играет основную роль в этом понятии и весьма актуальна сегодня. То, что происходит в настоящее время во многих т.н. казачьих организациях, где народ в большинстве своем работает "казаками", самоорганизацией можно назвать едва ли.
Так вот, оказавшись в Германии и заведомо зная, что эта европейская страна, в свое время, приняла довольно большое количество казаков из разрушенной большевиками Российской Империи, я начал претворять свои мечты в жизнь. Итогом плодотворной работы было основание посольской станицы "Покровская", получившей не так давно статус общеказачьей, атаманом которой я имею честь состоять. Именно это событие вывело мою спокойную и, в чем то, однообразную жизнь на совершенно иной уровень. Уровень, на котором звучал свист байбаков, слышался шорох седого ковыля, ржание коней в ночном и степной суховей обдавал своим жарким дыханием, запутавшись в копне волос.
Посольская станица - понятие отличное от того значения слова "станица", которое подразумевает общинное проживание в определенном населенном пункте нескольких десятков или же сотен семей казаков. В большинстве случаев казаки такой вот посольской станицы живут друг от друга на различном расстоянии, достигающего порой нескольких десятков километров. Посолъская станица является официалъным представителем государства приписки на территории страны проживания. В нашем случае государством, которое мы представляем, является наша любимая Россия-Матушка. Помимо нашей посолъской станицы в Германии существуют и другие казачьи общины, объединяющие родовых казаков. Из них хотелось бы отметить казачьи общины г. Берлина, г. Дорнштадта и вторую посольскую станицу СКР "Ратиславскую". Помимо общин родовых казаков, как впрочем и повсеместно сейчас, в Германии основаны некоторые объединения т.н. казаков по духу, о которых писал Л.Н. Толстой "..народ желает казаками быть". Реалии сегодняшнего дня диктуют свои правила игры и порой приходится отчасти принимать эти правила, не поступаясь конечно же традициями наших предков. На данный момент казаки вышеуказанных общин выступили с предложением организовать атаманский Круг для решения накопившихся вопросов, касающихся определенных аспектов существования казачества в Германии.
На Совет Атаманов этих казачьих общин, как атаману одной из них, надлежало мне прибыть.
Будильник прозвенел ровно в 5:00. Это была всего лишь формальность. Я покинул объятия Морфея задолого до этого момента. Это вошло уже в привычку - перед дальней дорогой спать менее обычного. Билеты приобрела моя супруга, заблаговременно, оплатив их через интернет, что намного упрощало процедуру, на которую раньше пришлосъ бы затратить времени в разы больше. Согласно билетам, мне следовало в Гамбурге сделать пересадку на поезд, следующий в Цюрих. Выйти же мне предстояло в г. Маннхайм, где меня встретитъ должен был мой товарищ Олег Ю.
Необходимые вещи были собраны с вечера. Перемена белья, предметы туалета, шаровары, сапоги, бешмет и фотокамера - все то, что мне понадобится в поездке. Я сварил кофе в дорогу и наполнил им термос. Завтрак, собранный Татьяной, предполагался к приему в поезде, после пересадки. На железнодорожный вокзал г. Рендсбурга меня отвезла моя супруга. Сегодняшняя ночь для нее стала такой же безсонной как и для меня. Поезд подошел во время и в 6:58 слегка качнув вагоном, он отправился в сторону Гамбурга. Первы раз я отправлялся в сей дальний путь, а предстояло проехать без малого 600 километров, в Германии на поезде. Видимо поговорка "Первый блин комом", (в чем я убедился немногим позже) хотя и не совсем уместна, работает не только при приготовлении этого вкусного блюда. До прибытия на центральный вокзал г. Гамбурга оставалось минут 8-10, как поезд замедлил ход и через минуту вовсе остановился. Монотонным голосом машинист объявил что из-за какого то несчастного случая вокзал г. Гамбурга временно не может принимать поезда. Пришлось выходить раньше, чем было намечено по плану поездки. Как попасть мне в Гамбург оставалось загадкой. Слава Богу, рядом оказался мужчина, который, О чудо, ехал в том же направлении. С его помощью я добрался до пункта пересадки на другой поезд - центрального вокзала г. Гамбурга. Но радость была преждевременной. "Казак легких путей не ищет", - вспомнилась мне фраза из книги. Поезд на г. Маннхайм ушел. "Полное безобразие" - подумал я, сообщив о произошедшем Татьяне. Наши дорогие спутницы жизни! Именно в вашей поддержке мы нуждаемся в подобных ситуациях. И помощь в виде молитвы о слов ободрения пришла от моей супруги незамедлительно.Безобразие и некоторый хаос правили бал, но не нужно забывать, что все произошло в Германии. В информационном бюро мне дали подробную инструкцию как я могу добраться до пункта назначения. Проделав некоторый путь на гамбургском метро, к слову сказать, метрополитен нашего Санкт-Петербурга предстает неким дворцом в сравнении с темными и угрюмыми станциями гамбургской подземки, я не без удовольствия занял свое место у окна, в поезде, следующим в Цюрих и с еще большим удовольствием отвлекся на завтрак.
Приятный звук перестука колес, сменяющиеся пейзажи поздней германской осени пробегающие за окном, негромкий говор немецкой речи, доносившийся с соседних мест, настраивали на вполне позитивный лад. Сладкий, горячий кофе, свежие булки с лососем и листьями салата окончательно вернули меня от полуторачасового пребывания в обстановке легкого стресса к обстановке дорожного уюта. Важным для меня было то, что хотя и с небольшим опозданием, я все-таки прибуду на Совет Атаманов, тем самым не подведу остальных.
За окном обычная серость поздней осени. Листья на многих деревьях сменили желтый цвет на коричневый, но окончательно покидать родные ветви не собиралисъ. Вопреки прогнозу погоды, было сухо. Низкие, темные тучи плотным полотном закрыли небо, но не спешили пролиться обещанным дождем. Такая погода меня вполне устраивала.
После завтрака я оповестил Татьяну и казаков, ожидавших меня, о вероятности опоздания и, собравшисъ с мыслями и вооружившись пером и бумагой, предался описанию пережитого. В голове мелъкал план того, о чем хотел сказать на предстоящем Совете Атаманов. Одним из важных вопросов, который следовало поднять, был конечно же вопрос о сохранении памяти. Памяти о почивших здесь, на чужбине, чинов Русской Императорской Армии, чьи могилы приходят в запустение. Многие из этих могил утеряны навсегда, многие еще можно спасти. В Германии, как известно, после революции и гражданской войны, хотя назвать ее гражданской можно с трудом, нашли свой приют многие эмигранты. Шло время. Каждый из них, в свой, уготованный ему час, покинув сей мир, упокоился на русских православных кладбищах Берлина, Дорнштадта, Висбадена и многих других городов Германии. Время не щадит ни людей, ни гранитные обелиски. Лишь скудные записи в церковных книгах хранят данные: поручик Н. 06-21-05; генерал Б. 08-07-11; казак Ш. 04-03-25. Квартак, ряд, место - адрес последнего приюта того или иного чина Русской Императорской Армии - честь и совесть ушедшей в вечность, почившей как и ее славные сыны, России.
Не так давно, возможно случайно, но более по воле Божией, познакомились я и мой товарищ - хорунжий Олег Ю. со списками чинов Русской Императорской Армии, упокоившихся на кладбище Тегель в Берлине. Списки сии долгое время усердно составлял родовой донской казак Александр К., проживающий в Берлине. С его помощью мы установили те могилы ( среди них были и могилы казаков) на которых кресты утрачены полностью. Именно на могилах казаков мы решили восстановить кресты в первую очередь. Что вполне объяснимо - мы также принадлежим к этому народу, овеянному славой и честью. Восстановление крестов на могилах казаков - память о наших прадедах.
Казаки, не привыкшие просить, всегда обходились своими средствами и силами, пуская шапку по кругу. Следуя этой традиции мы: мл.урядник Иван С., хорунжий Олег Ю., вольный казак Андрей Ф. и автор сего очерка, собрали необходимую для изготовления трех крестов сумму.
Вся работа от поиска нужных эскизов и чертежей крестов до их установки была интересной, чем доставляла удовольствие то, которое обычно испытываешь от содеянного чего то значительного и весьма нужного. Приятно было ощутить себя в новом амплуа. Всю работу мы разделили, как и следовало казакам, по-братски. Олег занялся изготовлением табличек с именами похороненных, я же взялся за изготовление самих крестов. И то и другое требовало внимательности и усердия. Данные на табличках должны были быть выполнены дореформенным шрифтом, что само по себе было довольно трудным заданием для работников немецкой типографии, в одну из которых обратился Олег. Требоваласъ, как минимум, одна корректура. Кириллица весьма сложна для восприятия немцем, говорящем на языке совершенно иной группы, но "приправленная" некоторыми дореформенными буквами, она превращается для него в неразрешимый ребус. Усилиями Олега мы в конечном итоге получили то, что хотели. Таблички были оформлены "под старину" и все данные на них выполнены ровным и легко читаемым шрифтом. Тем шрифтом, которым писали письма наши прадеды нашим прабабкам, шрифтом, которым писала вся Российская Империя, шрифтом, который вместе с "живой" азбукой изменила до неузнаваемости, как впрочем и всю Империю Российскую, большевистская власть - власть варваров, "голодных и рабов".
Для изготовления самих крестов как нельзя лучше подходил дуб - дерево твердых пород и, соответственно, отличающееся долговечностью. Я приобрел в строительном магазине шесть двухметровых брусьев с толщиной каждой стороны десять сантиметров. Всех необходимых инструментов для работы в наличии у меня не было и я обратился за помошью к своему соседу - коренному немцу, служившему до выхода в отставку, на флоте. Он охотно вызвался помочь и не без интереса взялся за дело. По чертежам мы раскроили брусья и затем занялись их подготовкой к сборке. Повторюсь, что и для меня и для моего соседа эта работа незнакома и посему интересной. При помощи шлифовальной машины необработанные брусья приобрели гладкую и ровную поверхность. Той же шлифовальной машиной мы несколько сгладили углы, что придало брусъям более эстетический вид. Исполъзуя ручную циркулярную пилу, рашпиль и долото, мы вырезали в заготовках необходимого размера углубления, чтобы затем соединить детали "в стык". Это придавало кресту вид единой конструкции. Соединили детали в пазах мы при помощи деревянных цилиндрических шипов, предварительно высверлив под них отверстия соответствующего диаметра, и специального клея для дерева. На нужнюю часть вертикального бруса мы укрепили конструкцию из нержавеющей стали. В дальнейшем эта часть будет погружена в землю и закреплена бетоном.
В результате нашего двухдневного труда кресты получилисъ добротными. Оставалось покрыть их их грунтовкой и краской, чем я и занимался последующие три дня. Основание крестов и саму металлическую конструкцию я покрыл битумом, что не позволит бетону разрушить дерево раньше срока. Учитывая что кресты были выполнены из дуба, покрыты слоем грунтовки и двуня слоями краски, заменять их на новые ближайшие лет сто, надеюсь, не придется. Хотел бы отметить, что сосед помогал мне совершенно безкорыстно. Для него, имеющего опыт работы с деревом, изготовление крестов представляло неподдельный интерес. Новое всегда влечет. Помощь его была весьма кстати. К тому же у меня была возможность подмечать в его работе те или иные секреты, позволяющие придавать дереву нужную форму. Тем самым я перенимал эти навыки, что позволило мне в дальнейшем уже самостоятельно работать над изготовлением крестов. Дата установки была определена заранее. Отец Сергий - настоятель храма Святых Елены и Константина в Берлине, после долгих переговоров согласился помочь нам в определении мест расположения могил в которых были похоронены казаки Шереметев, Кабалоев и Соколов. Могилы именно этих трех офицеров были выбраны нами, в первую очередь, не случайно.Кресты, установленные на их могилах более семидесяти лет назад, не выдержали испытание временем. Надгробья разрушили дождь и ветер. Лишь по записи в церковной книге можно было определить место упокоения героев своего времени.
По договоренности в Берлин мы с Иваном С., накануне прибывшего в наш дом, отправлялись на машине с Рендсбурга, Олег, также на машине с Рауенберга. Как нам, так и Олегу предстояло преодолеть до цели не одну сотню километров. С Божией помощью мы осилили этот путь с легкостью. Ночь в недорогой гостинице, в условиях удобств, сведенных к минимуму (казакам не привыкать), прошла в разговорах о делах станичных. На утро, к условленному с отцом Сергием часу, наши машины въезжали на территорию русского православного кладбища Тегель, являющегося историческим памятником г Берлина.

(Нижеследующая нформация о кладбище взята с сайта тегельского погоста Примеч. автора)

"Во время своего образования Тегельское кладбище административно относилось вовсе не к Тегелю (Tegel), а к Дальдорфу (Dalldorf) и располагалось вдоль просёлочной дороги Мюленвег (M;hlenweg), переименованной в 1897 году в Виттештрассе (Wittestrasse).
После завершения строительства Северной (1877) и Кремменской (1993) железнодорожных  веток Тегель становится очень выгодным по своему географическому расположению районом для развития индустрии. Именно поэтому в последнем десятилетии 19 века сюда перенесли свой машиностроительный завод братья Конрад и Эрнст Борзиг. Заводу требовалось 5000 рабочих. Рабочим требовалось жильё. В конце 1895 года Фирма Борзиг выкупила у Дальдорфа 51 гектар пустошей для строительства рабочего посёлка, получившего в дальнейшем самостоятельное название Борзиквальде (Borsigwalde), в пределы которого попали и владения Князь-Владимирского братства.
В 1905 году Дальдорф переименовали в Виттенау (Wittenau), в память  о скончавшемся  в 1902 году Дальдорфском управляющем Петре Витте.  В 1920 году и Тегель, и Виттенау были включены в состав Берлина, а в 1938 году, в связи с реформой районных границ Берлина,  кладбище  вместо западной части Виттенау оказалось в юго-восточной части Тегеля.
На сегодняшний день православие, или, как его называют немцы, Ортодоксальное христианство, является третей по величине христианской конфессией в Германии и насчитывает до 2 миллионов верующих различных национальностей, немалое число  из которых составляют сами немцы,  и поэтому  каждую третью субботу месяца служба в храме Елены и Константина проходит на немецком языке.
Одним из первых священников, служивших в тегельском храме, с момента его освящения и до своей смерти был перешедший в православие немец Василий Антонович Гёкен - сподвижник и близкий друг Протоиерея Алексея Мальцева, помогавший ему переводить на немецкий язык православные тексты Священного писания. Отец Гёкен похоронен на кладбище Тегель рядом с храмом,  к созданию которого приложил и он немало усилий.
Первое погребение на тегельском погосте состоялось за месяц до закладки часовни.  В конце марта 1893 года здесь был похоронен  член Совета Братства, дьякон посольской церкви Иван Иванович Ласкин. На его могиле установили надгробие из песчаника в форме хорового пульта, на котором лежало Евангелие с цитатой из 11 главы от Луки: „Блаженны слышащие слово Божие и соблюдающие его“.
Всего до 1900 года здесь было похоронено 45 человек. Кладбище невелико, поскольку не было рассчитано на ту роль, которую ему пришлось сыграть в русской истории. Разве могли устроители его предвидеть ту участь, которая ожидает Россию, и представить себе,  что всего через 30 лет в Берлине окажется около 300 тысяч русских эмигрантов, для многих из которых этот погост окажется последним пристанищем."

Отец Сергий нас ожидал. Он заранее отметил краской могилы на которые ма должны были установить кресты. Откровенно сказать, о том, что на этих местах некогда были могилы, на данный момент не напоминало абсолютно ничего. Время и ...люди кощунственны к памяти. Время - процесс необратимый и неумолимый. Хотя, применительно к памятникам, вполне управляем. При желании и возможностях можно предотвратить его пагубное воздействие. Что же касаемо человеческого вандализма в отношении тех же памятников, то проблема намного глубже и процесс кощунственного отношения к памяти практически неуправляем.
Каждое из русских православных кладбищ Германии является памятником истории, соотвтственно, охраняется государством. Но к глубокому сожалению и негодованию закон о сохранении этого культурного наследия нагло и с легкостью нарушается "русаками". Это определение с недавних пор я стал применять в отношении определенной группы людей - выходцев из бывшего СССР и сегодняшней России, для которых человеческие ценности стали предметом попрания. "Русак" - именно тот Иван, не помнящий родства, серая масса, толпа, сметающая все на своем пути. Такой вот "русак" уничтожил все то, что составляло величие и святость Империи Российской, такой же "русак" правит в России сегодняшней. "Русак" этот, приезжая в Германию в поисках "молочных рек", устанавливает свои неписанные варварские законы, плюя в тот колодец, из которого пьют другие. Согласно своим законам, основанным на совершенном отсутствии этических, человеческих норм, такой вот "русак" на исторических кладбищах разрушает могилы упокоенных офицеров, князей, баронес, писателей, музыкантов, дворян - всех тех, кого такой же "русак" начал уничтожать, без малого, сто лет тому назад вместе с великой Империей. На месте разрушенных могильных памятников и православных крестов такой "русак" устанавливает гранитные несуразные глыбы, занимающие порой плошадь трех и даже четырех соседних могил, в память о уже своих почивших родственниках, захороненных в могилах тех, кто был честью и доблестью Империи Российской. "Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим..."
Церковные книги хранят упоминание о тех, кто похоронен был в этих могилах, чей прах навеки скрыт под тоннами треснувшего от своей тяжести гранита на котором начертаны совершенно другие имена. Восстановить эти могилы и вернуть кресты верным сынам и дочерям великой Империи, по понятным причинам, не удастся. Иначе мы сами будем выступать в роли таких же "русаков" - варваров.
Получив благословение отца Сергия и осмотрев могилы казаков, мы принялись за работу. Олег с Иваном прикрепляли таблички к средней перекладине крестов и привинчивали металлические, т.н. "ноги" к их основанию. Я же принялся выкапывать ямы для установки крестов. Работа спориласъ и с интервалом примерно в тридцать минут все три креста заняли свои места. Имена офицеров были выбраны нами также не случайно. По сбору некоторых данных на Шереметева большую работу провел с канадским архивом хорунжий Олег Ю.; Кабалоев, как и мой прадед, был терским казаком; Соколов - состоял возможно в дальнем родстве или же был однофамильцем нашего вышестоящего атамана.
Мы условились с отцом Сергием о проведении панихиды по окончании работ. Батюшка не возражал, назначив панихиду на 12:00 пополудни на могиле Шереметева.
У нас было достаточно времени чтобы пройтись по тегелевскому погосту - памятнику давно ушедшей эпохи. На аллее офицеров-участников Белого движения мы встретили Николая О. - атамана одной из казачьих общин Германии и Александра К. - родового донского казака, создавшего своеобразный некрополь на разработанном им сайте. Недолгая, к сожалению мы были ограничены по времени, но весьма интересная экскурсия, проведенная для нас по кладбищу Александром, была весьма полезной и познавательной. Не хотел бы повторяться, описывая свои нелицеприятные впечатления от увиденных гранитных монументов, установленных за последние лет двадцать и наносящих вред архитектуре погоста, возмутительно нарушающих умиротворение и сам дух тегельского погоста.
Но мне, как врачу, становится ясным одно: подобное кощунственное отношение к памяти - есть болезнь тяжелая и возможно неизлечимая, но тем интересней с ней боротъся. Не мешало бы некоторым заинтересованным лицам ввести строгую цензуру и, не побоюсь этого слова вести непримиримую борьбу с проявлением подобного вандализма. Но к моему душевному негодованию, как выяснилось немногим позднее, эти самые "заинтересованные лица" преследуют чаще всего личную выгоду, ссылаясъ на строгие немецкие законы, регламентирующие, якобы, порядок захоронений на тегельском погосте. В то же время не находит обьяснения тот факт, что современные захоронения производятся в могилы, в которых в прошлом веке были упокоены с миром, отошедшие ко Господу, представители Русской эмиграции и за которые было уплачено ранее. Русская эмиграция в Германии создавала различные общества с определенными уставными фондами. Средства этих фондов шли также на оплату захоронений и содержание могил самих эмигрантов. РОВС (Русский Общевоинский Союз) одно из таких обьединений. В его состав входили воинские чины Русской Императорской Армии. Другим крупным обьединением, общиной, было Свято-Князь-Владимирское Братство.  Братство было образовано в конце марта 1890 года по инициативе отца А.П. Мальцева (1854—1915) , протоиерея церкви русского посольства в Берлине, для религиозных, просветительских и благотворительных целей; оно помогало находившимся в Германии больным и нуждающимся русским людям всех христианских исповеданий, а также православным лицам всех наций. Кроме того, Братство заботилось о духовном просвещении и нуждах русских православных церквей Германии. В задачи братства входило и сооружение и содержание православных храмов в Германии. Братство состояло под августейшим покровительством его императорского высочества — великого князя Владимира Александровича и благодаря поддержке многих добрых и отзывчивых русских людей сделало очень много для выполнения поставленных задач, оказывая моральную и материальную поддержку многим тысячам нуждающихся. В Гамбурге, Тегеле, Киссингене, Герберсдорфе на средства Братства были сооружены православные церкви.
Эти и подобные им обьединения проявляли заботу и оказывали финансовую помощь не только тем, кто состоял действительным членом организации, но и несли расходы по содержанию могил тех, кто покинул этот грешный мир. Время нещадно сокращало ряды русских эмигрантов, уменьшая численность таких объединений. Раны, болезни, тоска по Родине - причины, уносившие души русских людей в мир иной. Некоторые организации прекратили свое существование по причине отсутствия преемников.
Наступили новые времена. Порядок, установленный на понятиях чести, веры, самопожертвования был нарушен. Устои, на которых держалась русская эмиграция были подорваны. Волна красного террора докатилась и до тихого уютного кладбища Тегель.  Ничего не поменялось в принципах работы власти большевиков за последние сто лет. Все, что имеет хоть какое то отношение к памяти о Российской Империи и ее доблестной Императорской Армии стирается из истории варварски и кощунственно. Вдвойне прискорбно, что в этой вакханалии принимает участие священство Русской Православной Церкви Московского Патриархата. В разговоре с одним из священиков, мне, далеко не однозначно и совершенно безцеремонно, объяснили всю систему коммерции, существующую на погосте Тегель. Система проста и эффективна. В большинстве случаев у похороненых, по истечении весьма длительного времени, не остается близких родственников, имеющих желание ухаживать за могилами. С таких могил начинают внезапно изчезать надгробья, ограды, памятники, кресты. Что характерно, никто, включая и самого настоятеля храма, проживающего в доме на территории самого кладбища, не знает куда именно все это изчезает. В результате такой нехитрой манипуляции могила проибретает статус безхозной. Что, соответственно, становится весьма лакомым куском для "заинтересованных лиц".  Торговля землей на этом кладбище - памятнике истории, входящим в список наследия г. Берлина - идет бойко и пробрела весьма широкий масштаб. Прикрываясь якобы благими целями священство распродает прах почивших с миром не терзаясь сомнениями в человечности подобного бизнеса.
Чистой воды вандализм! Никоем образом нельзя допустить подобного беззакония. Это история наша, история великой Империи, которую нужно и должно сохранить. Наши прадеды били красного беса в начале прошлого века шашкой и ружьем. Видимо суждено и нам, их правнукам, продолжить эту не оконченную борьбу со всей решимостью. С хорунжим Олегом Юниковым мы обещали друг другу вести борьбу за кладбище Тегель до конца. Чем она окончится знает лишь Господь. На Его помошь мы уповаем.
Отец Сергий служил панихиду и сославшисъ на усталость, удалился. Дорога домой нам предстояла долгая, но расставаться с таким интересным собеседником как Александр, который сохранил картотеку с данными на каждого похороненного здесь и которому довелось видеть кладбище в более приглядном виде, не хотелось. Мы слушали его и открывали историю белой эмиграции по-новому, перелистывая страницу за страницей. История, которую умышленно пытаются зачеркнуть стоящие у власти в России потомки тех, кто век назад утопил Россию в крови - "русаки".
Вопреки всему Белое дело живет в наших сердцах и значит борьба продолжается. Не на конях и с шашками наголо, как били своих врагов наши пращуры, но словом, делом и с помощью Божией.
Прощаясь с Александром и Николаем, мы условилисъ о сотрудничестве в деле сохранения памяти о верных сынах России почивших здесь, на чужбине, той России, что мы потеряли.
Вот этот вопрос я и считал самым актуальным, по которому следовало принять решение на предстоящем Совете Атаманов. К тому же перед казаками атамана Юрия Н. стояла родственная нашей задача. Кладбище в г. Дорнштадте, на котором упокоены казаки-эмигранты также требовало восстановления большинства могил.
Поезд мягко скользил по рельсам, рассекая напоенный влагой воздух поздней германской осени. Временами из-за темного покрывала туч проглядывало робкое солнце. Оно словно прожигало огромные дыры в плотном покрове низко нависших туч, освещая через эти дыры жаждущую тепла землю. Безконечные фермерские поля с пасущимися на них коровами, лошадьми, овечками тянулись зеленоватым ковром вдоль железнодорожного полотна. Кое где еще лежала на полях белеющей грудой кормовая свекла. Сено, уложенное в рулоны, отливало желтизной под редкими солнечными лучами. Одинокий трактор двигался по периметру поля, распрыскивая навозную жижу. Все напоминало деревенский пейзаж центральной полосы России. Поля, то убегая, то вновь приближаясь к железной дороге, сменялись перелесками и разбросанными по склонам холмов поселками и небольшими городками. Громадными белыми великанами вставали посреди полей "троерукие" ветряки. Ветер забавлялся с ними, неистово вращая их лопасти. Холмистая местность указывала на то, что поезд шел по середине Германии, приближая меня к конечному пункту поездки - г. Маннхайму, на железнодорожном вокзале которого томился в ожидании мой товарищ - Олег Юников. Солнце совершенно освободило небо от туч, оставив разгуливать по бледно-голубым высям бело-серые облака.
Голос из динамиков сообщил о прибытии поезда во Франкфурт-на-Майне. От него до Маннхайма оставалось минут тридцать. Мысли спуталисъ в клубок и я отложил перо и бумагу - писать далее смысла не было. Времени оставалось лишь собрать вещи, чем я и занялся.
С опозданием, в конечном итоге, от общего времени пути почти на час, поезд прибыл на ж/д вокзал г. Маннхайма. Выйдя на перрон, я издали увидел высокую фигуру Олега, высматривающего меня в толпе пассажиров. Я махнул ему рукой. Через мгновение мы уже обнимались по-православному, с традиционным приветствием "Здорово живешь! - Слава Богу!"
Ввиду опоздания поезда мы приняли решение ехать напрямую в г. Дорнштадт, к кладбищу, что стояло вторым пунктом в плане мероприятий; первый пункт - трапезу мы пропускали.
Время в дороге, проведенное в компании с приятным тебе человеком, пробегает незаметно. В разговорах о делах станицы и о планах на ближайшее будущее, мы с Олегом, на его железном коне, уверенно сокращали путь к нашей цели - городу Дорнштадт. Еще свежи были впечатления событий двух предыдущих дней, проведенных в Берлине, где на кладбище Тегель мы - казаки общеказачьей станицы "Покровская" установили кресты на могилах других казаков - героев давно ушедшей эпохи.
Звонил Юрий Н. и сообщил, что ожидает нас на въезде в город. Он сам и его казаки также пропускали трапезу ввиду нехватки времени. С годами начинаешь более остро ощущать значимость этой ценности - время. В юности не замечешь его течение. Тебе кажется, что он о безгранично и недвижимо. На самом деле время проносится с невероятной скоростью. Меняются пейзажи на твоем жизненном пути, порой до неузнаваемости.  Действительность ты начинаешь воспринимать совершенно по-новому. То, что было ранее неприметным и, как казалось, не важным, приобретает совершенно иную ценность. Меняешься и ты сам. Как внутренне так и внешне. К счастью к морщинкам и седине добавляется и жизненный опыт, приобретающий оттенок того, что в старости называют мудростью. Укротить время, т.е. вогнать его в рамки своих планов - утопия. Ты начинаешь осознавать это с годами. Как то, в Великий пост - время благодатное и душеполезное, когда ты чаще задаешь самому себе откровенные вопросы и получаешь на них такие же откровенные ответы, я в рифме попытался выразить суть времени - верного воина вечности:

"Время - что ветром раскрученный жернов,
Не остановишь и силы не трать,
Все перемелет, мука тленом станет.
Нам дней минувших уже не сыскать.

Время - правдивый, безжалостный кормчий,
Верно корабль до цели ведет.
Год - словно азимут, жизнь - порт приписки,
С курса не сбить и назад не свернет.

Время - безстрашный, стремительный всадник,
Лихо галопом по жизни промчит.
И, не оставив следов на дороге,
В новую даль уж без нас заспешит."

Меняются эпохи, но оно - время - неосязаемое и неуловимое, остается неизменным в своем неудержимом галопе. И когда события предначертанные нам в "Откровениях"  "Нового Завета" станут реальностью, промчится время всадником Апокалипсиса, сметая все на своем пути и незвергнув грешный мир в вечную пустоту.
Из философских размышлений, в которые я ненадолго погрузился, меня вернул в мир реальности телефонный звонок. Игорь К. - зам. атамана станицы "Ратиславской" интересовался нашим местоположением. К кладбищу г. Дорнштадта мы подьехали раньше остальных и, как планировали, засветло. Не теряя драгоценного времени мы с Олегом прошли на территорию самого кладбища и сделали несколько снимков. Тишина, лишь шелест упавшей листвы вкрадывался в недвижимый покой погоста. Дух великой Империи витал над могилами ее славных сыновей и дочерей. Бароны и баронессы, княгини и князья, генералы, офицеры, казаки, священики - почившие с миром свидетели величия России. России, впоследствии разоренной и залитой кровью невинных жертв, ордами слуг дьявольских.
Дорога к кладбищу вела мимо здания, в котором располагался дом престарелых. Здесь доживали свой век казаки - те, кто не по своей воле оказался на чужбине, вдали от родных мест - Дона, Терека, Кубани, Амура, Иртыша. Те, чей род был нещадно вырван с корнем. Те, кто своим свободолюбием и беззаветной преданностью принес славу России. Те, кто после скитаний нашел вечный покой на этом тихом кладбище на окраине немецкого города. Сколько таких кладбищ по всему Миру, одному Богу известно.
Ко входу на кладбище вела достаточно широкая асфальтированная пешеходная дорожка окруженная с одной стороны зданием мастерских, с другой - зданием церкви, носящей имя казачьей. В этой церкви казаки возносили молитвы ко Господу, участвуя в праздничных Богослужениях, проводимых православным священиком. Здесь же казаков отпевали, когда они покидали сей грешный мир. Имя казака вписывалосъ на хоругви, хранящиеся в настоящее время в церкви. Последний казак, незадолго до смерти повесил на хоругвь свой Георгиевский крест - символ храбрости и геройства.
Нет уже казаков, последний из живших в доме престарелых, отошел ко Господу более полувека назад, но церковъ стоит как своеобразный памятник казачьему духу, несломленному под ударами судьбы. Имена казаков - воинов Христовых - навечно вписаны на страницы небесной книги. О них на Земле напоминают хоругви, на которых начертаны их имена - полусотня, отправившаяся в свой последний поход знаменитой казачьей лавой.
Кладбище, церковь, здания дома престарелых постепенно окутывали сумерки. Церковный двор осветили фары подъезжающих авто. Это были казаки других общин, также изъявивших желание участвовать в Круге. Тепло приветствовали мы друг друга. Темнеет в конце ноября довольно рано и к часам пяти вечера сумерки сгущаются настолько, что в двух шагах ничего не видно. У нас оставася в запасе примерно час времени чтобы осмотреть все кладбище и сделать еще несколько снимков.
Погост разделен на три, одинаковых по размеру, участка, из которых два расположены рядом и один участок - на некотором удалении. Среди православных крестов на могилах офицеров Русской Императорской Армии, дворян, гражданских чинов, черным холодным гранитом вставали кресты католические с желто-синими лентами на перевязи - могилы воинов Украинской Повстанческой Армии. Осуждать их? У них была цель, мечта, если угодно, в которую они верили. Судитъ же вправе лишь Господь.
Проходя с Олегом меж рядов могил, вернее то, что от них осталось, мы с неким азартом разгребали листья с немногих сохранившихся могильных плит, ища знакомые фамилии. К сожалению судьба у православных старых кладбищ схожа. Но в отличие от тегельского погоста в Берлине, где память попирается наследниками коммунистического прошлого, на дорнштадтском кладбище целостность могил и покой усопших не нарушается. Время изрядно поработало и здесъ, оставив от многих могил лишь небольшие холмики и редкие таблички с указанием ряда захоронения.
В короткой беседе с Юрием Н. мы условилисъ о проведении некоторых работ по сохранению всего погоста. Для начала было решено ознакомиться со списками в которых указаны данные о всех упокоившихся на этом кладбище. Далее, на основании этих списков, составить план захоронений и восстановить ряды и места могил. Последним этапом планировалось установить кресты и надгробья. Работа предстояла быть интересной и далеко не скоротечной.
Списки, по сведению Юрия, хранятся у одного коренного немца, долгие годы занимавшегося сбором данных о тех, кто упокоился на кладбище. Ввиду того, что немец этот весьма недоверчив к чужакам, но состоит в добрых отношениях с Юрием, то Юрий и взялся провести переговоры с ним о предоставлении нам списков для дальнейшей работы. На нас с Олегом ложилась обязанность по обработке данных из списков и на их основании составление плана кладбища. Лишь сообща можно добиться успеха. Так поступали наши предки - казаки, устанавливая и расширяя границы Руси, тем же традициям следуем и мы - их потомки.
Сумерки уже полностью окутали окрестности. Нам нужно было отправляться в небольшой городок Альтхайм, где и должно было состояться то, ради чего мы собралисъ - Совет Атаманов казачьих общин Германии.
Колонна из пяти автомобилей рассекала светом фар осеннюю вечернюю мглу. Дождь, внезапно начавшись, выполнил свою работу и также внезапно окончился. Небо освобождалось от туч, предвещая ночной морозец. Дорога петляла на поворотах. Мы с Олегом обменивались впечатлениями и строили планы на будущее. Предстояла огромная работа по сохранению погостов в Тегеле и Дорнштадте.
Автомобиль Олега, плавно качнувшись на тормозах, остановился у здания где планировалось проведение Атоманского Круга. Казаки станицы "Ратиславской" заранее подготовили зал к предстоящему мероприятию. После общей молитвы и напутственного слова старейшины Совет Атаманов начал свою работу. Опуская умышленно повествование о самом мероприятии (ибо Совет Атаманов - есть своего рода таинство), скажу лишь одно, этой встречи казаки ждали не один год и, с Божией помощью она состоялась.
Круг окончил свою работу когда стрелки часов приближались к цифре десять. Мы вышли во дворик. В морозном воздухе, словно безплотный дух, клубился дым из печных труб, темноту ночи озаряли мириады мерцающих звезд, в желтоватом свете, струящимся из окон домов отражался уют - городок, раскинувшийся по склонам холмов, отдыхал после напряженного дня.
Нам тоже настала пора разъезжаться по домам. Некоторым предстояло проделать путь в несколько сот километров. Прощались по-братски, троекратно обнимаясь и желая Ангела-Хранителя в дорогу.
Автомагистраль не была загружена и авто Олега, весело урча мотором, быстро мчала нас по асфальту. К дому Олега и Инны мы подъехали когда городок Рауенберг, где они живут, уже спал. Инна встречала нас голодных и усталых. И Олег, и я сегодня успели лишь позавтракать. Теплое дружеское приветствие, душ, освежающий после проделанного за день пути и вот мы уже за столом с аппетитом поглощаем блюда, старательно приготовленные супругой Олега. Мне нравится бывать в гостеприимном доме четы Юниковых. Особенная атмосфера уюта царит в нем. Чувствуешь себя дома.
Такой же уют Олег с Инной смогли создать в домике, который мы сняли в австрийском городе Лиенце. Отмечалась семидесятая годовщина скорбной даты, черным вороном кружащей над казачьим народом. Казаки нашей общеказачьей станицы, среди которых были и Олег с Инной, также приехали чтобы отдать дань памяти жертв трагедии, унесшей жизни десятков тысяч не в чем не повинных людей - казаков, их жен и детей.
Я, Максим Ш. с женой и Владимир С. завязли в сотнях километров дороги, нагоняя упущенное время. В забронированный заранее домик Олег с Инной вселились раньше нас и смогли создать поистине домашнюю обстановку, в которую было весьма приятно окунуться после многочасового пути. С теплом в душе мне вспоминаются дни, проведенные нами в Лиенце.
За трапезой Олег и я делились новостями с Инной, рассказав ей по порядку о всех событиях сегодняшнего дня. Спать вовсе не хотелось, но осознание того, что на часах два ночи и вставать завтра, точнее уже сегодня в шесть утра, заставило меня отправиться в комнату, где мне была приготовлена постель. Сон, по привычке, был коротким и неглубоким, хотя "отключился" я моментально. Сказывалось напряжение прошедших двух дней.
Проснулся, как всегда, раньше чем прозвенел будильник. Приведя себя в надлежащий вид, я спустился вниз по лестнице. Инна собирала мне завтрак в дорогу. Приятно на душе, когда о тебе проявляют заботу. "Здорово ночевал!" - слегка сонным голосом, улыбаясь, приветствовал меня Олег. Он спустился в кухню сразу же после меня. "Слава Богу!" - улыбнувшись в ответ, сказал я. Сегодня у Олега с сыном предстояли занятия в школе верховой езды. По этой причине на вокзал меня отвозила Инна. Мы попрощались с Олегом, как и водится посреди казаков, по-братски. Невольно подумал, что зародившееся при нашей первой встрече доброе зерно, дало такие же добрые всходы. Нас связывала не только служба, но и общие цели и планы на будущее - то, что укрепляет отношения между людьми. Пути Господни неисповедимы. Он знает твою нужду и всегда посылает тебе в помощь нужного человека.
Садясь в машину, я мысленно попросил у Отца нашего Небесного хранитъ этот уйтный дом и наполнять его своею благодатью. Был воскресный день, раннее утро и мы бы без задержки доехали до ж/д вокзала г. Маннхайма. Я попрощался с Инной, пожелав ей приятного дня и удачной обратной дороги.
Поезд на Гамбург отходил с четвертого пути. Я осмотрелся вокруг. Вокзал, по сравнению с гамбургским, был небольшим. Каждый перрон разделен условно на несколько участков. Каждый такой участок промаркирован соответствующей буквой латиницы, указывающей на то, какой вагон и под какой буквой остановится. Посему мне не составило труда найти то место, где должен был остановиться четвертый вагон. До прихода поезда оставалось восемнадцать минут - вполне достаточно чтобы прочитать Утреннее молитвенное правило. Что я и сделал.
Дорога домой прошла без приключений.  Место у окна, доставшееся мне усердием моей дорогой супруги, манило уютом и располагало к переводу мыслей на бумагу. Чем я и занимался всю дорогу домой.
В Гамбурге предстояла пересадка на поезд, следовавший через город Рендсбург, где стоит наш с Татьяной курень. Гамбург встречал проливным дождем, сопровождавшим меня до самого Рендсбурга. На ж/д вокзале меня встречал сын Алексей. Дорога на другой конец города. Через несколько минут я обнимал моих дорогих девочек - супругу и доченьку Марьюшку. Наше маленькое и такое яркое Солнышко.
Дом. Как хочется в него возвращаться после дальнего пути.
"Благодарю Тебя, Господи, за благополучное путешествие" - вымолвил я, крестясь на Образа, стоящие в красном куте.


19-30 ноября 2016 года от Р.Х

Рендсбург - Рауенберг - Дорнштадт.