Дуреха

Чуть забрезжил рассвет. Из ворот двора  показалась пятнистая  голова Зорьки, за ней, похлопывая ладонью по ее заду, следом шла Татьяна. Выгоняя кормилицу в    стадо, она поправляла съехавший на затылок цветной ситцевый  платок. Ей не привыкать вставать рано, она единственная помощница матери, Галины Сергеевны, а попросту Ганьки, как ее называют в селе. Зевая, Таня направилась в сад к деревянному покосившемуся колодцу. Зачерпнув холодной воды из ведра, плескает ею свое еще заспанное лицо.  На  ней застиранный  халатик, застегнутый на все пуговицы, на ногах обуты стоптанные калоши не по размеру.

- Мам, я сегодня заночую у тетки Шуры, - кричит она матери, которая уже     пропалывала грядки на огороде, стоя на коленях. Ее натруженные руки ловко управляются с сорняками.

- Хорошо, сестру мою надо обязательно навестить, она человек одинокий. Только завтра домой, нам уголь надо в сарай перенести.

- Хорошо. Я побежала, а то на автобус опоздаю, - говорит она, наспех одевая   сарафан.

Гана с матерью жила в селе  Пожарское  в  Воронежской области, в том же доме, где жили их предки по материнской  линии. Как и мать, Гана никогда не была замужем. Они с сестрой Шурой так и не узнали, кто их отец. Татьяна тоже родилась вне    брака. Можно сказать, она повторила судьбу своей мамы. Мужа у Ганы отродясь не было, дочку нагуляла от женатого шофера, который  приехал из Тамбовской губернии в  их совхоз на уборочную. Володька уехал, так и не узнав, что в очередной раз станет отцом. О нем она ничего не знала, кроме как ее ухажер имел семью: жену и двоих деток. А не сообщила ему не из-за того, что боялась разбить семью, просто Гана не знала его адреса. Так и растила одна с матерью свое чадо.

Танюша родилась копия своего отца. Папа был, мягко говоря, не красавец, и Гана – не суперзвезда. В результате Танюшка получилась такая, какая получилась: пышные формы для восемнадцатилетней девушки совсем были некстати, хотя  мать называла ее тело « кровь с молоком»; на скуластом  лице выделялся  крупный широкий нос и  толстые, всегда влажные, губы; волосы были  длинные, прямые и жирные, резинкой собранные в хвост. А вот глаза… В глазах можно было утонуть, они излучали всю глубину и свет ее души. А какая она была говорушка! Книги всегда проходили мимо нее, откуда только все бралось. Несмотря на картавость, любого могла              «заговорить», язык подвешен на высоту баскетбольного кольца.
 
В школе – интернате, где сельские ребята заканчивали восьмилетку, и она в том  числе, за ней из мальчиков никто никогда не ухаживал. Таня очень переживала и  комплексовала. Тогда у Ганы с дочерью произошел незатейливый разговор:

- Дуреха, ты дуреха! С лица воду не пить! Ну и что, что ты шлепоносая и губы, как колеса, надутые. Зато ты можешь охмурить любого парня своими васильковыми    глазами! И потом, ты его так уболтаешь сладкими разговорами, что он только и будет  держаться за твою юбку. Слушай мать свою и у тебя все получится.

С тех пор поселилась в Татьяне уверенность в собственном обаянии, подходя к  зеркалу, она даже стала себе нравиться. Жизнь начала  подносить ей сюрпризы в виде кавалеров. Ребята стали на нее заглядываться как на пачку крупных купюр на столе.

После работы, где Таня  трудилась маляром в строительной конторе, она направилась к тете Шуре, которая проживала здесь же, в поселке городского типа Суходол, в   однокомнатной квартирке  на первом этаже. Она иногда навещала свою любимую тетушку, а та в ней души не чаяла, и все свое имущество после своей смерти намеревалась отписать ей, Танюшке.

Заходя в подъезд, она столкнулась с незнакомым ей молодым человеком. Тот хотел быстро прошмыгнуть, но она заставила его обратить на себя внимание.

- Куда Вы так торопитесь? Вы чуть не придавили меня своим телом, - томно    проговорила Татьяна.

- Ой, извините. Я вроде до Вас не дотронулся, - ответил ей человек с орлиным носом и выпученными глазами.

Танюшке было наплевать на внешность мужчин. Ей нравились все, для нее они  были красавцами, главное, что ее кто-то заметил.

Слово за слово, и уже через час они прогуливались по центральной улице и не могли наговориться. Антон смотрел на нее как на богиню, постоянно приближаясь к ней, стараясь коснуться ее и приобнять. Его буквально  все устраивало в ней, ему она казалась загадочной и неземной.

- Дайте мне Вашу нежную ручку, я хочу прикоснуться к ней губами, - игриво    произносил парень. Она протягивала ему пухлую руку, он целовал ее и потом, как два голубка, держась за руки, они долго прогуливались по темным улицам старинного поселка.

Вечер был теплым. Антон, как истинный кавалер, на всякий случай  не забыл    прихватить свой пиджачок, и бережно накинул его на плечи  новой пассии. Они завернули в сторону сараев и гаражей. Он выискивал место, где можно было бы прилечь на травку. Таня абсолютно не возражала против интима, хотя опыта не было никакого, она спокойно готова  была распрощаться со  своей девственностью. И что это был первый день знакомства - ее ничуть не волновало. Ей казалось, что именно близостью она завоюет сердце своего избранника. Все случилось очень быстро, Таня ничего не поняла, но то, что Антон был очень ласков, она это оценила.

Они повстречались несколько недель и решили пожениться. Мама Гана  не     отговаривала, даже была рада, что кто-то решил связать свою судьбу с ее ребенком. Ей не до велось обзавестись мужем, так хоть дочь будет жить в законном браке. Через девять месяцев родился первенец – Александр, родители в нем души не чаяли. Жили они с Ганой дружно, от работы зять не отлынивал, хозяйским глазом он оценивал повседневный фронт работы и быстро с нею управлялся. Теща не могла нарадоваться на супруга Татьяны. Дочь не стала долго сидеть в декрете и тоже старалась приумножить доход семьи, иногда задерживаясь на «халтуре», делая ремонты в квартирах. Антон стал ревновать свою ненаглядную жену, устраивал скандалы с битьем посуды, просил ее бросить работу. Но бедная Таня не понимала бессмысленные  ссоры и клялась ему в вечной любви. И однажды, взяв в руки охотничье ружье, с которым он частенько ходил в посадку ворон пугать, направился в сарай. Там и покончил жизнь самоубийством, оставив свою Танечку вдовой с ребенком на руках.

Таня долго не страдала. Появлялся очередной кавалер, и все повторялось по первому сценарию. Все мужья любили ее самозабвенно, от ревности накладывая  «на себя    руки». После трех браков, от которых осталось по наследнику, и разговора с матерью, Татьяна уже не спешила с загс. Но мужчины не переставали появляться в их доме, и Таня, как запрограммированная, продолжала искать следующую жертву среди мужчин.

На селе бабы не могли понять, кто мог на такую  невесту позариться; судачили, как это лихо у дурнушки получается мужиками крутить.

Гана видела поведение своей дочери и пыталась советами донести до нее:

- Таня, надо уже остановиться. У тебя что, бешенство матки? Трое детей и  ни  одного мужа. Царствие им небесное! В народе тебя кличут « черной вдовой». Тебе не страшно?

- Нет, - спокойно произнесла Таня.

- Мы же в селе живем, народ злой и завистливый, не дадут тебе жизни здесь.

- Мам, ты мне предлагаешь уехать с детьми в город?

- Да ты что, дуреха! Ты не сможешь там жить. Детей я тебе не отдам, но и      разлучать вас не буду. Ты же очень хорошая мать, только вот с головой надо дружить.

- Без мужика мне нельзя. Осуждай меня, не осуждай, не могу я без него. Я женщина молодая и мне требуется секс, - не стеснялась говорить Татьяна.

- В СССР секса нет! Набралась словечек… Танюш, ты бы хоть поразборчивее была.   Кидаешься на первого встречного и сразу рожаешь.

- Мне выбирать не приходится. Спасибо вам, родители, за мой портрет. Хорошо, что еще кто-то заглядывается…

- Но ведь кто с тобой, тот уходит в мир иной, - сказала мама Гана раздраженно.

- Я не виновата, что такие ревнивцы попадаются.

Галина махнула рукой и вышла во двор, чтобы позвать внуков  ужинать.

Скрипнула калитка, вошла соседка Марина, которая жила в селе последние десять лет. Она с мужем Геннадием приехала из Узбекистана в гости к своей родственнице, живущей в деревне, недалеко от их села. Им в наших краях понравилось, вот и     решили всем семейством перебраться сюда, построили дом и зажили счастливо.

Они присели на порожке крыльца. Марина, вытирая руки о фартук, потянулась за    яблоком, лежавшем на полу.

- Гань, я к тебе по делу, - она надкусила яблоко.

- Да не тяни ты старого кота за яйца, говори как есть.

- Сколько тебе одной гробиться на земле? Надо тебе, Гана, иметь мужское плечо, чтобы опереться в тяжелый момент.

- Опять о мужиках… Устала я от них, хотя своего никогда не имела.

- Хочу тебе сосватать своего брата Захара. Он старше тебя… лет на семь. Правда, он недавно из тюрьмы освободился. А так он мужик хороший…

Гана проницательно посмотрела в глаза Марины.

- Что ты на меня смотришь? Где ты здесь свободного мужчину найдешь, тем более без пороков?

- А мне- то зачем нужен зек?

Соседка встала, подошла к  кусту смородины, внимательно оглядела его, делая вид, что заинтересовалась сортом, и чуть слышно проговорила:

- Я  почему сейчас к тебе зашла? Захар у меня в доме, приехал погостить. Если есть желание, заходи через часок, будем знакомиться.

- Ладно, зайду, уговорила. Сваха…

Гана действительно познакомилась с Захаром, он ей понравился, не испугал и срок его отсидки в восемь лет за убийство. Зато он был, как ей показалось,      привлекательным и надежным.

Ухаживаний не было. Вот так, без всяких муси - пуси, Гана рискнула привести   мужика в дом. Через недельку  они расписались, и Захар прописался в доме  своей жены Ганы Архиповой.

Захар в быту был как инопланетянин. С его слов, он до заключения был  сугубо    городским  жителем, поэтому плохо ориентируется  в сельской жизни. Вел себя   скромно, был непритязателен в еде, аккуратен. Муж был хоть и старше ее, но выглядел ровесником. « Конечно, не Ален Делон, зато  никто не отобьет. Мужчина должен быть чуть симпатичнее обезьяны», - успокаивала себя Гана и не могла  нарадоваться, что на старости лет обрела супружника. Да еще какого! Пусть все село захлебнется от зависти! Одно ее беспокоило, что работать в совхозе Захарий не очень стремился. Месяц отдыхал, поясняя, что акклиматизируется на свободе. Приходил председатель, приглашал зайти в правление обсудить фронт работы по его специальности. Профессию плотника муж освоил в местах не столь отдаленных. В селе многие делали пристройки к домам и старались пригласить Захара, он был дешевой рабочей силой, не наглел, трудился на совесть. Гана не перечила мужу, пусть сам хозяин решает, ведь она так им гордилась!

Через полгода стало ясно, что он человек пьющий, по хозяйству, практически,   ничего не помогает, вот только для других в селе за бутылку готов был работать с утра до вечера. Начались скандалы.

Татьяна не довольна была, что мать нашла себе спутника жизни. Раньше все было    подчинено только ей и ее детям, а тут, как снег на голову, свалился мужик с такой биографией. Таня на момент совсем забыла, что тоже без разбора ложилась в постель и выходила замуж за мужчин, плохо знавшая их жизнь  до встречи с ними. Ее это   никогда не интересовало. Она всегда говорила:« Это было до меня, а значит, я не должна знать все детали его прошлой жизни. Главное, каким он будет со мной». Видно, у них это семейное: узнавать человека и разбираться в отношениях после брака.

Потом Тане надоели скандалы, и она чаще после работы стала оставаться ночевать у тетки Шуры. Но совесть ее была не спокойна, за детей переживала. Решила для себя, что на семейные отношения мамы будет смотреть « сквозь пальцы ». Днем работала, вечером спешила к детям, можно сказать, встречались только за ужином. Отношения с отчимом были ровные, он мало интересовался ее жизнью, как ей казалось, а вот к детям Татьяны питал симпатию. Очень к ним привязался, читал им книжки про дядю Степу и играл с ними  в прятки. Свой ребенок от первого брака рос без отца,    возможно, и внуки у него уже появились. Но до сих пор он не поддерживал с сыном отношения, стыдно было признаться в своем прошлом.

За неделю до Нового года Таня задержалась в поселке, бродила по магазинам в   поиске подарков для своих деток. Затемно возвращаясь  домой в прекрасном настроении, она шла по заснеженной улице, вдыхая свежий морозный воздух. Возле клуба навстречу ей не спеша, боясь поскользнуться, шла тетя Вера. Поравнявшись, она приостановилась и звонким голосом спросила:

- Танька, поздновато возвращаешься. Опять амурные дела?

- Теть Вер, а вам не все равно? Что Вы так переживаете за мою жизнь? Или    завидуете моей молодости?

- Вот еще… Я просто так. Ты же мне  не посторонняя, все же из одного села, -  оторопев от такого ответа, заикаясь, произнесла женщина.

- Вот и завидуйте молча, - огрызнулась Таня и пошла восвояси.

 Возле дома на лавочке сидел Захар, одетый в телогрейку и валенки. Увидев    подходившую к дому падчерицу, пошел ей  навстречу.

- Ты сегодня поздновато. Детки по мамке соскучились.

Он был под хмельком, что ее всегда раздражало. Он подошел  к ней поближе и нежно провел по ее бедрам.

- Хороша…

Она вопросительно посмотрела на деда Захара, так она называла новоявленного мужа матери.

- Дед, ты ополоумел?

- Какой я тебе дед? Я еще о-го-го! Вот только бы  бабу мне помоложе…

- Что? Тебя уже и мать моя не устраивает? Чего тогда женился? Прописка нужна была? – зло посмотрела она на Захара.

- Мне надо было приплыть к какому-нибудь берегу, опустить якорь и ловить рыбку помельче.

Глаза Тани округлились.

- Оказывается, ты не так уж и прост, дедуля.

- Сама посуди, как я мог сразу влюбиться в твою мать? Она, конечно, достойная женщина, заслуживающая уважения.

- Ты, дружок, не хами. А как же любовь с первого взгляда? Ты считаешь, что маму невозможно полюбить?

- Почему? Может, со временем  пролетела бы искорка от меня к ней, но ты помешала.

- Это каким образом? Мне надо освободить дом ради вашего счастья?

- Одной ни в коем случае. Только со мной, Танечка, только со мной.

Услышав голоса, из дома вышла Гана. Таня судорожно  затопталась на месте, как будто ее застали на месте преступления. Она не успела ничего ответить отчиму и заторопилась домой.

- Мам, это я приехала.

С этого дня Захар не давал ей покоя. При каждой удобной минуте он  напоминал ей о себе. Она не могла уже привести домой нового кавалера, не от того, что неудобно было перед семьей, она просто никого не хотела. Сама себя не узнавала. Захар    талантливо преподносил ей самого себя. Он был совсем не глупым человеком, разумно рассуждающим. Как-то он ей обмолвился, что окончил  институт, работал в    конструкторском бюро, был удачно женат. Потом  в одно мгновение потерял все. Это была драка, защищался, его же и обвинили. Потом суд. Сидел длительный срок, вернулся – жена давно с другим, развелся. В городе  не мог устроиться на работу, его нигде не жаловали. Решил к сестре рвануть, в деревне все-таки попроще с этим.

Матери Таня сначала не решалась сказать, что ее муж к ней  клеится. Сама она или не видела, или не хотела замечать.

Однажды, зажав ее в кладовке и больно сжав  грудь, Захар прошептал:

- Таня, ничего не могу с собой поделать, нравишься ты мне и все. Чем ближе ты находишься, тем крепче к тебе чувства.

- На молоденьких потянуло? Я, конечно, неразборчивая тварь, но не  до такой же степени… Уж нет! – она зло посмотрела на отчима.

А сама подумала: если бы был по нраву – молодой и красивый, не выпивоха и трудяга – смогла бы отказать? Вопрос повис в воздухе. Таня оттолкнула его и хотела выйти из помещения. Захар больно взял ее за локоть:

- Ты, это… Подумай. Матери ничего не говори…

В воскресенье  Гана  затеяла  пирожки и  хлопотала  на кухне. Татьяна подошла к ней, поцеловала, как бы извиняясь. Ей жаль было мать, которая положила всю жизнь на дочь и внуков, так по молодости и не связав свою жизнь ни с одним проходимцем, которые иногда сватались к ней. Знала, если скажу маме о Захаре, выгонит его прочь со двора, как бы к нему  она не относилась, но и не сказать не могла. Как потом жить с ним в одной избе?

Там же, у печки, все ей и поведала. Гана застыла в неловкой позе. Потом присела на табуретку, опустила руки и долго молчала.

- Мам, ты же не простишь его? – Таня присела рядом на стул, обняла мать, положив голову  на ее плечо.

Гана ничего ей не ответила. Она даже слезу не пустила, наоборот, взгляд ее был суровый и ясный  как звезда на небе.

Утром, собираясь на работу, Таня поздоровалась с мамой, ждала, что она вернется к вчерашнему разговору. И она ответила.

- Ты, доча, ждешь от меня положительного ответа на свой вопрос. Так знай, его не будет. По совести, я должна бы Захара выгнать, но по сердцу… Я всю жизнь прожила без мужика, как лошадь тащила весь дом. Ты знаешь, в деревне должен быть мужик в помощь. У меня вон спина отваливается, коленки болят, давление замучило… А как баба, я давно  не нюхала мужского пота, забыла, что такое сладкий поцелуй.

Гана говорила твердо и уверенно, теребя заколку в руках.

- Мам, а как жить с этим?

- Но не изнасиловал же он тебя! Подумаешь, за сиську подержался!

- А если это случится?

- Не случится. Я с ним поговорю.

- Он говорит, что любит меня…

- Любит… Разлюбит. Что в селе говорить будут? Ганка приревновала своего муженька  к дочери и выгнала его? Насмешек не оберешься!

- Но он пристает ко мне!

- Он пошутил с тобой, дурочка, а ты всерьез  приняла. Все, разговор окончен: он будет жить здесь.

Таня посмотрела на мать как на предателя и молча вышла из избы. Ей так обидно было, что мама, ее родная кровинушка, променяла дочь на мужика.

К концу зимы ухаживания Захара были слишком заметны. Он перестал стесняться     Ганы, ее разговоры на него не действовали. Он понял, что это та женщина, которая будет терпеть все.

Татьяна долго не могла переступить черту. В конце концов, сдалась и оказалась в постели соблазнителя. Назло матери. Она думала: « Раз она не выгнала Захара из дома, значит, и меня не выгонит. Ей мнение односельчан дороже».

Гана по поведению дочери догадалась, что произошло страшное – дочь добровольно  угодила в  любовный капкан охотника. Проплакала в подушку всю ночь, а на утро, за завтраком, прямо спросила у обоих:

- Ну что, может, вас благословить?

Захар, как нашкодивший ребенок, молчал. Тогда Татьяна сдержанно  ответила матери:

- Ты сначала разведись с ним.

От такого бесстыжего  поведения  дочери  Гана  поперхнулась куском хлеба.

- Как теперь жить - то будем, муженек? – опустив в стол глаза, обратилась она к Захару.

- Так и будем. Что тут плохого, если у меня будет две жены? – Захар нагло   улыбнулся, оскалив желтые зубы.

- Нет, так не пойдет, дрянь ты эдакая, - Гана едва сдерживала  приступ ярости.

Татьяна сидела, сложив руки на коленях, наблюдая за своим сожителем.

- Давай не будем ругаться, жена. Решим мирно наше дальнейшее житье – бытье. Если хочешь, подавай на развод. Я женюсь на твоей дочери, тем более у нас  скоро  пополнение. Но уйти нам такой большой семьей некуда, придется как-то уживаться рядом, - поставил точку в разговоре Захар.

Гана в ужасе взглянула на дочь:

- Так ты уже того? Доча, что ты делаешь, он же тебе в отцы годится! От кого ты рожать собралась, от этого тюремщика?

- А чего же ты за такого плохого  замуж вышла? – пошла наперекор матери Таня.

- Да мне работник  в первую очередь нужен был, дуреха, а муж – это уже по  совместительству!

- У меня, мамочка, наоборот, на первом месте – супруг. Ты же помнишь наш     разговор.

- Какой  позор! У тебя ни стыда, ни совести! Как ты могла прыгнуть в постель к этому…

Таня встала из-за стола, с укором посмотрела на мать:

- Я тебя предупреждала. Но ты не прислушалась ко мне. А Захар сделал все, чтобы влюбить меня в себя.

- Господи, да ты любила  когда – нибудь? Все  по недоразумению у тебя было…

От ревности и собственной злости  Гана готова была вылить ушат грязи на Таню, но вовремя остановилась. «Дочь все же! Единственная! Можно лишиться в одно мгновение и дочери и внуков! Последнее дело, делить мужика близким  людям, - пронеслась в голове  у Ганы  умная мысль.

- Ладно. Я подумаю, что с вами делать.

Всю неделю Гана не могла прийти в себя. В детском саду, где она работала поваром, стали замечать, что она изменилась в поведении.

- Гань, ты, случаем, не заболела? – спросила  ее заведующая Тамара Васильевна.
- Да есть немного, - соврала Гана.

- Тогда иди домой, забери сразу внуков, чтоб не возвращаться. Завтра выйдешь или на больничный сядешь?

- Не знаю, как буду себя чувствовать, Васильевна, - Гана  постаралась уйти от    разговора и быстренько удалилась в группу за внуками.

…Гана с трудом переносила атмосферу в доме. Видя, как на твоих глазах зарождалась новая семья твоего мужа - это по зубам только волевому человеку. Она не     разводилась, просто не знала, как сделать правильно, чтобы люди не судачили в селе и «не полоскали грязное белье» публично. Гана - сельский житель, где вся жизнь на виду, и сор из избы невозможно спрятать в угол.

Поскольку  Таня и Захар  отнюдь не пытались  сохранять в тайне свои отношения,  народ быстренько догадался, что в самом королевстве  не все так гладко и хорошо.

Первая прибежала новоиспеченная родственница – сестра Захара.

- Гань, ты мне честно скажи, у брата с Танькой шуры-муры?

- Какой анекдот ты хочешь услышать?  Про братца твоего, которого ты  мне   подсунула? Вот и забирай его обратно! С глаз долой, из сердца вон! Видеть не могу! – Гана заплакала, утирая горькие слезы кулаком. – По селу стыдно пройти, самая обсуждаемая новость за столетие.

- Вот гад, вот сволота, - Марина не защищала Захара. Ей действительно по-бабски было жаль Ганьку. – Но твоя коза тоже хороша! Даже мать не пожалела!

- Не смей оскорблять мою дочь в моем же доме!- жестко сказала Гана, слезы тут же куда-то исчезли, лицо стало пунцовым от злости. – Она самая лучшая! Я не буду   обсуждать с тобой свою дочь. Иди  с богом, соседка.

- Чокнутая семейка! Я к ней от всего сердца, а она…- Марина заторопилась домой, громко хлопнув дверью.

Захар перебрался в комнату Татьяны. Гана видела, как изменился Захар: практически не пил, зарабатывал хорошие деньги, баловал обновками Татьяну, детей ее обожал, как будто заглаживал пробел воспитания родного сына. Наблюдая за дочерью, которая должна скоро родить, сменила гнев на милость. Она очень любила свою дочу,    искренне радовалась ее счастью. Думала: «Но не сложилась у меня жизнь с Захаркой, так может, тому и быть, через меня Таня нашла свое счастье». До этого у нее никогда не горел глаз, все делалось по инерции, как должное, и любовь к парням была какая-то фальшивая. А здесь ее Таня расцвела, почувствовала себя                по-настоящему любимой женщиной, которую, как ребенка, боготворят.

Гана решилась на разговор с Татьяной, за последние полгода она с ней и с Захаром общалась только дежурными фразами. Зато к внукам у нее было повышенное внимание, она, как бы это не звучало некорректно, восполняла ими пустоту общения с дочерью.
- Таня, я хочу уехать жить к Шуре, она зовет меня давно. Хозяйство оставляю на вас. Вон, Захара не узнать, раньше не заставить было у коровы почистить, а теперь как ловко управляется со скотиной и на огороде, даже в доме порядок наводит.    Любовь делает чудеса… - вздыхая, произнесла Гана.

Таня посмотрела виноватым  взглядом на мать:

- Мам, ты прости меня непутевую. Но как же мы без тебя, как ребята без бабушки?

Из комнаты появился младшенький Женька. Гана взяла его на руки и крепко    поцеловала.

-  Бабушка, давай в футбол играть, я буду вратарем, - сказал внук, не     выговаривая букву «р».

- Конечно, Женечка. Сейчас баба управится с делами и поиграет с вами, детки. А пока с мамочкой почитайте про Чука и Гека.

Она  нежно погладила Таню по животу.

- Как родишь, уж будь добра, матери сообщи.

Татьяне стыдно было перед матерью: « Как не крути, подло я поступила с ней,     теперь вот и дом покидает… Тяжело ей будет в свои пятьдесят пять  начинать жизнь заново. Но еще тяжелее будет мне без нее. Как я одна буду управляться с ребятней? …Зато своей семьей будем жить, - эгоизм взял свое, и Таня  мгновенно  переключила  внимание на  детей.

…Гана с Шурочкой жили душа в душу, наговориться не могли: детство свое босоногое вспоминали, мать, которую они обожали.  Шура после школы уехала в поселок    учиться, там и осталась жить и работать, но часто навещала  родных в селе. Замуж   выходила, но детей не нажила, потому что быстро развелась со своим  мужем  алкоголиком. С возрастом она уже сама не хотела иметь мужа, работала главным бухгалтером в строительной  конторе, куда, кстати,  пристроила свою  любимую племянницу Таню. Все время проводила на работе, огород  не тяготил, его попросту у нее не было, так что ее ничего  и  ничто не обременяло. С Ганой они жили дружно и готовы были подставить плечо друг другу  при любых обстоятельствах.

 Вот и в семейных делах сестры  Шура ничего не понимала, скорее всего, не хотела понимать, потому что это было противоестественно. Гана старалась  редко навещать дочь с внуками, хотя очень скучала по ним. Ей стыдно было появиться, в селе    каждый шаг был на виду.

С Захаром она развелась, но тот не торопился жениться на ее дочери. Таня         благополучно родила еще одну внучку, названную в честь прабабушки  Катенькой.
 
У Ганы совесть была не спокойна, зная, как дочери тяжело было одной управляться с четырьмя детьми, да хозяйство на ней не малое, Захар только к вечеру появлялся. Гана как будто находилась в долгосрочном отпуске, устроилась временно в местный детский сад нянечкой, а руки  все равно скучали по своей земле. Не привыкла она лодырничать, место себе не находила от безделья.

Денег в большой семье  Татьяны  безнадежно  не хватало, как  только Захар не  стремился их зарабатывать. Через год, пристроив Катю в ясли, Танюша решила поправить материальное положение, выйдя на работу. История повторялась из раза в раз: не прошло и двух месяцев, как Захар стал меняться, причина была одна – ревность.
Подозрение, что его любимая нравится всем мужикам  местного значения, лишило его сна. Каждое опоздание с работы считалось катастрофой, Захар в гневе был ужасен, доходило до рукоприкладства. Для Тани это было невыносимо, потому что прежние   мужья себе такого не позволяли. Они были  ревнивцы, но все эмоции отражались    непосредственно на их психике. Были скандалы, но чтобы причинить физическую боль Татьяне… Захар же не церемонился, дети тоже попадали «под горячую руку».

До Ганы доходили слухи, что в доме не все чисто в отношениях дочери и ее    сожителя. Таня на помощь не звала и не жаловалась, а Гана не хотела вмешиваться, боясь быть заподозренной в разладе «молодых».

- Ты почему опять задержалась на работе, сука? – Захар не стеснялся в      выражениях, куда только подевалась его любовь и нежность.

- Захар, как ты мне надоел со своей ревностью! Ты не видишь, что я деньги хорошие приношу с работы? За них приходиться иногда попотеть!

- Это ты в постели с полюбовником потеешь, а не на работе! – кричал в бешенстве Захар.

Таня начала бояться своего сожителя, она не желала получать тумаки не за что.
На работе напарники  начали со смущением задавать ей вопросы, откуда у нее  очередной синяк.

- Танюх, ты нам всю халтуру перекроешь, никто не будет нас нанимать на работу, увидев такое сокровище в команде, - прямо было сказано бригадиром в ее адрес.

- Дядь Саш, я же не пьяница подзаборная, я страдалица… Мне не прожить на одну зарплату, у меня слишком много ртов. Нет бы припугнуть моего ненаглядного и     помочь слабой женщине! – хотя знала, что Захар слишком дерзкий и с ним бесполезно вести переговоры.

- Надо бежать от такого мужа, пока он тебя не грохнул окончательно, -     посоветовал Серега, который давно состоял в браке и слыл прекрасным семьянином.

Таня горько улыбнулась. 

Лето было в разгаре. В селе начался очередной сенокос, и с раннего утра Таня и Захар косили траву на саду, заготавливая корма для скотины. Таня, вытирая     платком пот со лба, осторожно начала разговор:

- Я завтра с детьми хочу к матери съездить, она соскучилась по внукам.

- Вот еще! Она сама не может  двадцать километров осилить, чтобы приехать к тебе и детям, заодно бы помогла по хозяйству? Поди, совсем отвыкла от домашних дел.

- Что ты такое говоришь, Захар! Мы ей такую « свинью подложили»… Сама уехала, оставив нам все, только бы не мешать нашему счастью, - осмелела  Таня. – Ты     хочешь  окончательно разбить мою семью, но я тебе не позволю! Ты понял? Не позволю! Последнее время тебя невозможно узнать, твои глаза застлала пелена ненависти и гнева. Ты сошел с ума!– крикнула она в сердцах.

- Запомни раз и навсегда: твоя семья  - это я и наши дети. А мать отходит на   второй план, деточка.

- Да ты даже не муж мне, а так… Хочешь меня под каблук загнать? Ошибаешься, я крепкий орешек.

- Ты меня, гадюка, доведешь до греха! – глаза его сверкнули, словно спички. – Будешь меня слушаться, стерва, иначе…- на ее затылке в волосах резко сжался его кулак.

Таня вздрогнула от страха и ужаса, почувствовала, как у нее затряслись коленки. Она присела на траву, комок подступил к горлу. Ей хотелось плакать, но она не плакала, ей хотелось кричать от такого унижения, но она не кричала, ей хотелось бежать от него, но она как окаменела. Больше она не проронила ни слова. Молча докосили участок, и каждый отправился по своим делам: Захар на работу, а Таня повела детей в детский сад.

Настроение было испорчено. В автобусе, который курсировал в райцентр, Татьяна, стоя в проходе, незаметно смахивала слезы с  ресниц, быстро хлопая глазами, чтобы слезы не успели покатиться по щекам. Жизнь за последний год  пронеслась перед ней с космической  скоростью. « Как изменился Захар. Я уже забыла, когда он делал мне комплименты, не слышала слова восхищения моими очаровательными глазками и    замечательным характером. Все больше брань и плевки в мою сторону. Я потерялась как женщина. Хочу любить и быть любимой», - она мысленно разговаривала сама с собою.
К полудню на небе закудрявились белые облака, от них  исходило столько света и радости, но только Таня этого не замечала. Она задумчиво смотрела в окно, ей было не до работы.

- Бригадир, отпусти меня сегодня пораньше, - сказала она дяде Саше.

- Тань, ты чего такая хмурная? Опять что-то случилось?

- Мне надо, очень надо… Не спрашивай меня ни о чем. Прикрой меня перед     начальством.

- Ладно,  иди, что-нибудь придумаем, - вздохнул он и закурил « Беломор».

Через час она уже шла по улице Школьной к дому тети Шуры  в надежде застать мать дома. Ее угнетало недосказанность и неопределенность в отношениях с мамой. С    недавних пор, как только Захар стал ее поколачивать, ее часто мучили угрызения    совести.

Подходя к дому, ее встретила соседка.

- Девонька, дома никого нет. Шура с работы еще не пришла, а Гана  в сберкассе мне встретилась.

- Я подожду мать на лавочке.

- Почему не подождать? Подожди… А хочешь, пойдем ко мне, молочка холодненького с булочкой  перекусишь. Мы люди не жадные.

- Не-е-е. Я не голодная. Спасибо.

Не успели они закончить разговор, на перекрестке  появилась фигура матери.

При встрече они обнялись и на глазах обеих появились слезы.

- Доча, поднимемся в квартиру, там и поговорим.

Гана поставила на газовую плиту чайник, достала  из  холодильника  шпротный    паштет и  батон белого хлеба.

- Давай чайку. Может, борща  с сальцем?  Вчера свеженький приготовила, -   хлопотала на кухне Гана.

- Мам, я чего пришла… Я хочу расстаться с Захаром. Сил моих больше нет терпеть его побои и унижения.

- Как же любовь ваша? Я вам предоставила полную свободу!

- Дура была, что поверила ему. Оказался таким же ревнивцем, как и все мои мужья, только еще хуже, жестоким тираном.

- А ты как хотела? Он взял тебя молодую, конечно, будет ревновать, - уколола ее Гана.

- Он меня не только беспочвенно  ревнует, он бьет меня, мама, - исходила слезами Таня, надеясь на сострадание  и жалость  матери.

- По нем тюрьма плачет.

- Мамуль, прости меня. Мне так стыдно: сначала отбиваю  у тебя мужа, а потом  жалуюсь  на него. Стерва я и нет мне прощения. Вот бумерангом  мне все и     вернулось.

Гана, обняв свою дочь, успокаивала ее.

- Главное, что ты это осознала… Хорошо еще, что не расписалась с ним, так проще будет выгнать его. А детей мы с тобой поднимем. По осени картошку продадим,   ничего, проживем как-нибудь.

Расставаясь, Гана надеялась на  скорое  воссоединение с семейством. На всякий случай решила съездить в Воронеж  к  адвокату, чтобы проконсультироваться насчет выписки  Захара из дома. Гана пребывала в приподнятом настроении при мысли  о  ближайшем  возвращении в родные пенаты, ведь она так  скучала по своему дому и внукам.

В субботу  Захар вышел на работу, а Татьяна затеяла уборку в доме. Детки  играли во дворе в куклы из початков  кукурузы. Уставшая, домыв порог, она присела на крыльцо и  на минутку задумалась: как же ей порвать с Захаром, он как будто   что-то почувствовал и вел себя на удивление прилежно, даже перестал выпивать. Но она все равно к нему испытывала чувство ненависти и отвращения. Таня по натуре была женщина решительная, задуманное исполняла на один хлопок в ладоши. А тут не могла найти причину поругаться, может, просто боялась.

К вечеру явился Захар, рубашка на нем была порвана, на лице кровоподтеки.

- Что с тобой? В твои  ли  года мордобоем заниматься? – безразлично   спросила Татьяна.

Он  сверкнул злобными глазами и прошипел, тяжело дыша:

- Что тварь, все-таки любовник… Чутье меня не обманывало.

- Ты подбирай выражение, я могу и рассердиться, - смело произнесла Таня.

Теперь настал  повод порвать-таки  с ним навсегда и внести его в черный список  своих врагов.

- Я в последнее время в твоих глазах превратилась в суку и тварь. Ты считаешь, что большего я не заслуживаю. Из-за тебя  я пошла на такую подлость по отношению к матери… Мало того, мама мне все простила, так ты стараешься разбить нас,     сделать чужими, хотя матери я обязана всем, - Таня не могла сдержаться и старалась поставить точку в отношениях.

- Ты не хочешь спросить, кто меня так разукрасил?

- Нет, не хочу. Ты сам не подарок. Пора бы остановиться, посмотри на себя в    зеркало, ты же весь седой!

- Намекаешь на мой возраст? Про безумный секс со мной  ты успела за неделю      забыть?

- Стараюсь забыть. Твое  скотское отношение ко мне перечеркивает все прекрасное, что было в начале нашей связи. Твоя необоснованная ревность и драчливость сделали свое дело.

- Какое дело? Объясни своему мужу… - с раздражением, скрепя зубами, произнес    Захарий.

Таня  повернулась к нему спиной, опустила голову, закусив нижнюю  губу, с опаской произнесла:

- Уходи из нашего дома. Я больше не хочу не только жить с тобой, но и видеть    тебя. Ты мне омерзителен.

Таня ждала скандала, поэтому она прикрыла плотнее дверь в комнату, где спали    дети. На удивление Захар не кричал. Он уставился в одну точку весь такой потерянный и жалкий, что Таня на мгновение разразилась к нему  сочувствием. Потом замотала головой, про себя подумав: « Только не это. Надо дожать разрыв до конца».

- Значит, все-таки у тебя кто-то есть. Недаром тот, кто намял  мне сегодня  бока, в порыве бросил: « Еще раз обидишь Танечку, в асфальт закатаю». Таня сразу    подумала про своих коллег, которых недавно просила о помощи, конечно, не рассчитывая на  исполнение  просьбы. Но ей было приятно, что кто-то из них решился на рыцарский поступок. Не успела она зайти в свою спальню, как на нее набросился Захар, повалил ее на кровать, схватив подушку  и  положив на ее лицо, стал хладнокровно бить  по нему коленом. Она размахивала ногами, руками старалась убрать подушку, била его по рукам, царапалась и щипалась. Таня как могла боролась за жизнь до последнего. Этот  изверг не успокоился, пока Таня не замолчала, перестала дышать и двигаться, она раскинула руки в стороны и обмякла.

Минуту Захар  смотрел на безжизненное тело, соображая в уме выход из этого    страшного кошмара. Он торопливо вышел из дома и  присел на порог. Брезгливо посмотрел  на свои руки, судорожно обхватив  ими голову, истошно завыл в голос…

Гана с Шурой последними ушли с кладбища. Моросил противный мелкий дождик. Не было возможности побыть у могилы подольше. Гану душили слезы. Шура старалась ее  успокоить и  поддержать, хотя сама  безмерно страдала  от пережитого шока.
 
- Гана, ты не одна, я всегда буду рядом. Уволюсь с работы, перееду  в село и    будем вместе растить внуков. Танечка бы одобрила… Царствие ей небесное.

- Шура, я очень виновата перед дочерью, - вытирая слезы, произнесла Гана, - Я скрыла от тебя один момент… Я попросила  одного парня проучить Захара, чтобы руки не распускал и не обижал Танюшу. Может, он так разозлился, поэтому  и «слетел с катушек»? Дочке я не хотела об этом говорить, думала, обойдется все в      воспитательных целях, присмиреет, станет шелковым, да и расстанутся без сожаления.  Ан нет, он  на преступление пошел, шакал…

Она опять разрыдалась.

- Ты же хотела как лучше, не терзай себя. Что касается Захара, то ему  не скоро предстоит увидеть своего ребенка. Катя  вряд ли захочет иметь такого папашку, да мы костьми ляжем, но не допустим. Сестренка, ты  теперь должна обратить  внимание на себя  и заниматься своим здоровьем. Детей  поднимать надо… - просто и  мудро закончила  разговор Шура.

- Все сделаю ради внуков. С Божьей помощью у  нас все получится, - вытирая слезы, Гана задумалась. Она прекрасно понимала, что впереди ее ждет сложный жизненный период, из которого она обязана выйти победителем.

 Когда они подошли к дому, моросящий дождь прекратился, облака  понемногу    рассеялись, и появилось сверкающее солнышко. «Хороший знак: мы справимся », - подумала Шура и с облегчением переступила порог дома.

                Конец


Декабрь, 2016г.