В ту зиму замерз Большой канал

                                I

Как  сбывшаяся мечта были корабли, плывшие по городу. Они величественно шли по многочисленным каналам, гордо демонстрируя свои стройные мачты. Эти  парусники были свободны – они нашли свое призвание и делали то, что хотели. И ради этого они не боялись поспорить ни с огромными волнами, ни с ураганными ветрами, ни с тропическими ливнями. 

Город был морским. Одна его часть омывалась удобной бухтой, в которой располагался торговый порт, другая часть ограничивалась извилистым проливом, крайне неудобным для судоходства. Именно поэтому много лет назад  люди прорыли Большой канал в обход опасной водной дороги. А потом построили еще и  маленькие каналы, благодаря которым суда могли не ждать разгрузки в порту, а сразу же направляться к нужным складам или фабрикам. 

Очень часто в летние месяцы город заволакивало белой пеленой тумана, приходящего с моря.  Солнце незаметно растворялось в седой дымке, и на улицах становилось прохладно. Зимою это же самое море не пускало северные холода в обжитое людьми пространство, поддерживая  теплую погоду. Но нередко северные ветра обманывали своего стража, и тогда в город приходили трескучие морозы. Каменные мостовые, тротуары, черепичные крыши домов заваливало искрящимся снегом, фигурные фонари надевали пушистые шапки, резные вывески покрывались серебристым инеем. До дна промерзали маленькие канальчики, и, если растяпа-капитан не успевал вовремя вывести оттуда свой корабль, то тот начинал влачить жалкое существование. Его борта накренялись, вздымался или опускался нос, а на канатах и реях  играли гаммы сосульки. Исключение составлял лишь Большой канал: вода в нем  никогда не замерзала, и поэтому здесь всегда было больше всего кораблей. 

В такие морозные дни над городом поднималось множество струек дыма. Желая согреться, жители усердно подбрасывали уголь в камины. Каменные дымоходы один за другим покрывались толстым  грязным слоем сажи, которая мешала дыму улетучиваться в небо. Вот тогда-то на крышах и появлялся человек в черном костюме, белой рубашке и до блеска начищенном цилиндре. Он так ловко орудовал своими щетками, что все его принимали за трубочиста. 

Но тот человек не был трубочистом. По своему призванию он был художником. Поскольку  зарабатывать своим творчеством он еще не мог, то добывал свой хлеб насущный  ремеслом чистильщика труб. Это занятие ему очень нравилось: оно казалось  ему олицетворением сказки, и  себя он ощущал  её героем. А раз так, то, как и подобает такому герою, он носил черный костюм, белую рубашку, которую стирал каждый день (надо же быть таким чудаком!), и до блеска начищал свой черный цилиндр.

Но не только за некоторую сказочность художник любил свою работу. Мир крыш, в котором он проводил столько времени, был совсем другим.  Здесь художник мог наслаждаться простором: его взору открывались Западные горы, березовые рощи, острова и седой океан. И никуда не надо было спешить, можно было сколь угодно долго наслаждаться закатом или свежестью утреннего ветра.  Слушая воркование голубей, он осознавал невероятное количество пустых разговоров, которые ежедневно велись внизу.

                                   II

Закончив работу, художник шел домой.  Дорога пролегала вдоль так  любимого им Большого канала. Как приятно было слышать плеск волн, поскрипывания старой древесины палуб и пение натянутых канатов! 

Но не только за благородные парусники любил художник этот путь.  Ему нравилась красиво обустроенная набережная со скамейками, скульптурами и деревьями, спящими в зимнем наряде. Широкие, тщательно выложенные камнем мостовые  парадно повторяли все очертания канала. А чисто вымытые стекла витрин    как в зеркалах отражали все это великолепие. 

Стоял безоблачный  день. Белый снег  искрился в лучах солнца и приятно поскрипывал при каждом шаге.  У художника было великолепное настроение. Ему казалось, что день не спроста выдался таким замечательным, и сегодня наверняка произойдет какое-нибудь чудо. 

Внезапно мысли художника прервал  крик.

- Помогите, - взывал о помощи женский голос. Голос раздавался снизу, с какой-то пристани.

Художник остановился и прислушался.

- Помогите, - снова раздался тот же самый голос, - я на пристани, мне холодно.
Художник спустился  по скрипучей лестнице на плавучий причал.

- Я здесь, я замерзаю, - совсем отчаянно, уже почти не веря в спасение, произнесла неизвестная.

Художник обернулся на голос.

Этого не могло быть! На досках, дрожа от холода и кутаясь в мешковину, лежала самая настоящая русалка. Ее темно-зеленые, словно тина волосы  были припорошены снегом, а закоченевшие руки покрылись не русаличьей, а гусиной кожей.

Поговаривали, что на недавно открытых Новых землях обнаружили целую колонию русалок. Время от времени в газетах проскальзывали истории  о встречах людей с этими существами, иногда были и  нечеткие фотографии. Кто-то даже находил чешую и волосы русалок, но никому не удавалось достоверно зафиксировать их существование. Русалки предпочитали держаться от людей подальше, а, может, как считали многие, это просто чьи-то выдумки.

И вот самая настоящая русалка с неоспоримостью факта обнаружена  в  городе. Но только как она могла очутиться здесь, за тысячу миль от своих родных берегов?

- Добрый человек, - взмолилась  русалка, - пожалуйста, спасите меня.
Думать и удивляться было некогда. От такого мороза не только русалка, но и обычная женщина быстро превратится в ледышку.

- Да... Но что я могу для вас сделать? Выпустить вас в канал?

- Что вы, там я сразу замерзну. Отнесите меня в дом на набережной, он прямо тут рядом  стоит. Красивый такой дом с аркой для прохода во внутренний двор.
Русалка чихнула - холод был неумолим. От этого с ее волос посыпались маленькие снежинки, похожие на серебряные огоньки. Нереальная фантастическая картина. Художник невольно залюбовался видением.

- Ну, что же вы стоите? - совсем отчаянно произнесла неизвестная. -Я, правда, очень замерзла.

Художник вернулся в реальность.

- Простите.

Он взял русалку на руки и понес ее в тот самый дом.

- Благодарю вас.

Русалка воспрянула духом.

- Понимаете, - говорила она, - мы, русалки, очень осторожны и избегаем встреч с людьми. Но я чрезмерно любопытна, вот и поплатилась. Меня поймали. Я была в отчаянии, пыталась сбежать. Через некоторое время мой новый хозяин тайно привез меня в ваш город, и теперь мне не доплыть к своим берегам.

Художнику показалось, что на глазах русалки появились слезы.

- Нет, я не позволю твориться такому бесчинству, - возмущенно  сказал художник. Он даже остановился посреди мостовой. - Я хоть и небогатый человек, но все же доставлю  вас в родные края.

Художник решительно развернулся и  собрался пойти совсем в другую сторону.

Русалка даже растерялась от такого душевного порыва.

- Куда же вы? – недоумевая,  спросила он.

- В полицию. Или в газету, пусть все узнают о таких неблаговидных поступках некоторых жителей нашего города! Или на корабль, он увезет вас домой.

- Да вы с ума сошли! Как вы себе это представляете? Мой хозяин сам имеет важный чин в  полиции. Одно его слово, и в городе не выйдет ни одна газета. И ни один корабль не отплывет из гавани, пока не обыщут все суда и не найдут меня.

Похоже, русалка, никак не хотела обратно в свои края.  Сколько же времени она прожила тут,  раз успела так хорошо вникнуть в порядки мира людей? 

- Да не волнуйтесь вы, - продолжила она, - хозяин очень добрый человек. Я живу в просторном бассейне с теплой водой. Кормят хорошо. Просто ко мне очень сильно ревнует жена хозяина. Сегодня он уехал по делам, а она подговорила каких-то бродяг с пристани, и они меня выкинули в канал. Несите мою скромную персону домой, не бойтесь.

Художник в нерешительности остановился.

- А если она снова вас выкинет? - спросил он.

- Нет, теперь буду умнее. Они обманом выманили меня из бассейна. Больше  на это не куплюсь.

- Хорошо, - промолвил художник, - только я немного отдышусь.

Сделав глубокий вздох, художник побрел к арке. И хотя русалка была миниатюрной, словно хрупкая девушка,  нести ее было трудновато. Особенно мешался хвостовой плавник, который волочился по камням.

- Спасибо, вот сюда, в эту арку, - направляла русалка своего спасителя.

Наконец художник со своей ношей оказался посреди двора.

«Мяу» - вдруг раздался громкий кошачий звук. Откуда-то из глубины двора  на художника с русалкой на руках побежал огромный черный кот.

- Спасите! - звонким голосом  испуганно завизжала русалка. - Он меня съест!

И в истерике стала биться в руках художника, словно рыба, которую выловили и оставили на берегу. 

Художник повыше приподнял русалку.

- Уйди, животное! - крикнул он коту.

И тут раздался дружный хохот сразу нескольких человек. Одновременно с ним возникли вспышки  двух фотокамер: кто-то усердно фотографировал все происходящее.
Русалка тут же перестала  дергаться и ловко спрыгнула на землю. Она прекрасно стояла на своем чешуйчатом хвосте.

- Комедия окончена, - весело произнесла она. И с легкостью расстегнула потайную молнию своего хвоста. Хвост, словно юбка, медленно сполз вниз, обнажив пару стройных женских ножек.

Присев, экс-русалка обратилась к коту: - «Ну, иди ко мне мой хороший.»
Кот радостно запрыгнул на руки к хозяйке. Видимо, очень соскучился.

Раздались аплодисменты. 

Художник все понял. Он стал героем одного из розыгрышей, которые каждый месяц устраивала  газета «Морские ведомости»

Веселые сотрудники редакции время от времени придумывали какую-нибудь невероятную историю, нанимали актеров для воплощения «обстоятельств»  и находили свою жертву среди горожан, которая верила в реальность происходящего. Фотографы незаметно снимали все происходящее, шаг за шагом фиксируя действие комедии. И потом печатали в газете фоторепортаж, комментируя каждый снимок. Получалось что-то вроде смешного фильма из картинок.

Сами розыгрыши были незлобными, их участников всегда благодарили за готовность помочь, искренне восхищаясь их добротой. А перед самым рождеством всех героев розыгрышей приглашали на праздник в редакцию, где дарили им подарки. Герой самого интересного розыгрыша (он определялся читателями газеты)   получал главный приз - морское путешествие.  Так что теперь художнику выпал шанс отправиться в дальние страны, чего, надобно сказать, он хотел.

- Вы знаете, - обратилась к художнику девушка-русалка. - Я  завидую  вашему воображению. Я - актриса Академического театра и мне тоже  нужна фантазия, чтобы войти в образ. Ведь это мой хлеб. Но даже я не смогла бы так запросто принять факт существования русалок.

Актриса открыла сумочку и достала театральные билеты.

- Возьмите. Это билеты на мои спектакли, приходите, если будет желание посетить театр.

Помимо контрамарок, художник получил еще и поцелуй самой героини сегодняшней истории.


                                 III

Художник находился в своей квартирке и занимался живописью.
Дом, в котором он жил, стоял  там, где под острым углом сходились Якорная и Кривая улицы. Почему последняя так называлась, хотя все время шла идеально прямо, никто  не знал. Но и не переименовывал.

Расположение дома отразилось на его внутренней планировке. Две внешних стены,  точно повторяя расположение  улиц,  также остро сходились к друг к другу, упираясь в совсем  маленькую стенку. И если на первом этаже, который занимала лавка, были большие окна-витрины, то на втором этаже, в квартирке художника, было одно-единственное окно. Оно  располагалось у внутренней стены, как раз напротив лестницы, идущей прямо с улицы. Любой гость, приходя к художнику, сначала видел это хорошо освещенное окно, а потом удивлялся полумраку, царящему в жилище. И если бы не пылающий огонь в камине, то в комнатке   было бы совсем темно. 

Обстановка  была скромной. У окна стоял обшарпанный стол, покрытый газетами. Он служил как для приема пищи, так и для рисования. Столу по  части творчества «помогал» мольберт с незаконченной картиной. То тут, то там  виднелись  баночки и тюбики с красками, лежали бумага, карандаши, кисти, книги по живописи.  Изящное, хотя и старое,  плетеное кресло словно специально было таким художественным, чтобы удачно вписаться в картину «Мастерская художника». И лишь диван, стоявший в темном углу, был далек от искусства.  Впрочем, чистота этого жилища мирила всех : художник был очень аккуратным человеком. 

Войдя в дом, художник  повесил свое пальто и цилиндр на вешалку, переставил ее поближе к камину, а сам сел в кресло у окна. Он закрыл глаза и снова представил себя, идущего  по улице. Снова видел  литые фигурные вывески над трактирами, слышал цоканье копыт лошадей, ощущал на щеках легкое покалывание мороза. Каждый его выдох порождал пар, который устремлялся ввысь и сливался там с дымом из труб. 
Где-то раздался звон колокольчика. Художник обернулся, но на улице никого не было. Звон раздался еще раз. Художник открыл глаза и понял, что он задремал. А в реальности звонит колокольчик над его собственной дверью. К нему пришли гости.

Зевая, художник спустился по лестнице и открыл дверь.
На улице стоял карлик. Его большая шляпа с чрезмерно широкими полями и странный костюм, вышедший из моды два-три столетия тому назад, уже были запорошены снегом. Пока художник дремал, солнце скрылось за тучами, и начался снегопад. 

- Здравствуйте, - вежливо сказал пришелец. – Я к вам по делу. Вот.

Гость достал из кармана камзола газету, в которой был напечатан репортаж о  приключениях художника  с «русалкой».  

- Я специально приехал к вам из Горных долин. 

Художник понял, что он стал героем не только в городе, но и во всех уголках страны, где продавались «Морские ведомости».

- Ну что ж, - произнес хозяин. – Проходите.

Горные  долины являлись самым удаленными областями страны,  даже до конца неисследованными. Там жили народы, которые мало затронула современная цивилизация. Эти люди сохранили свой язык, свои обычаи, свой образ жизни, так как сторонились остального мира, в некотором роде являясь отшельниками. Конечно, взаимодействие с  ними было, но оно сводилось к минимуму.

Местный университет не раз организовывал этнографические экспедиции в Горные долины, составляя потом серьезные научные отчеты. Из них можно было узнать что-то  новое, непривычное и даже совсем  непонятное о тех людях. Например, отмечались их способности к целительству с помощью лишь одних рук, высокоразвитая интуиция и кое-что еще. Но таких отчетов было мало, и поэтому такие сведения порождали больше споров и фантазий,  чем утвердительных ответов.

Например, неясно было, действительно ли существовали племена  гномов и эльфов с их невероятными возможностями. Некоторые ученые серьезно полагали, что такие племена жили реально, но потом вымерли. Другие (они были в большинстве) считали, что это лишь названия племен, которые к сегодняшнему дню   ассимилировались с ныне живущими в Горных долинах   народностями. Да, какие-то необычные способности  у них были, но то, что сейчас приписывается их обладателям, лишь  поздние богатые выдумки.

- Прошу садиться, - предложил художник, когда он с гостем поднялся в мастерскую. 

- Благодарю вас.

С  этими словами незнакомец, расстегнув камзол, сел в кресло. Свою шляпу он аккуратно пристроил на коленях  и положил сверху на нее свои руки, словно опасался, что ее унесет ветром.

«Кто этот человек?» - думал художник. – «Продолжатель розыгрыша или реальный пришелец из Горной страны?»

- Прошу прощение за беспокойство, - вежливо сказал гость. – Я даже не знаю, как начать. Вам мой рассказ может показаться очень странным.

- Ну, начните хотя бы со своего имени.

- Ах, да, - спохватился пришелец. – Меня зовут Тильб. А ваше имя я знаю из газеты.

Художник внимательно посмотрел на гостя. В отблесках каминного пламени гость казался  старше, чем еще пять минут назад на пороге дома. Хозяин дома даже не мог представить, сколько  лет пришедшему. Вроде очень  пожилой мужчина, но двигается так (от настоящего художника это не могло ускользнуть),  как может двигаться только  молодой человек.

Гость продолжал:

- Мой народ, который проживает в горах, уже немногочислен. Некоторые из нас по разным причинам переселились в ваш мир, том числе и в ваш город. Не желая привлекать к себе лишнее внимание, мы выдаем себя за карликов, хотя это наш обычный рост. Вы знаете, например, фокусника Жуко?

- Конечно, кто же не знает этого талантливого артиста?

Действительно, ну кто в городе не знал фокусника Жуко, который выступал в местном цирке и неизменно собирал аншлаги? Артист просто  поражал всех своими трюками, особенно номером «Исчезновение из куба». Данный фокус заключался в том, что господин Жуко забирался в куб, висящий на цепях, затем ассистент закрывал крышку этого куба и стрелял из пистолета. Буквально на секунду на арене гас свет, и в то же мгновенье господин Жуко под звуки фанфар появлялся вверху на балконе.  Как ему это удавалось?

Вспомнив фокусника, художник подумал о том, что  Жуко тоже был карликом, как и его гость.

- Вас никогда не удивляло мастерство Жуко? – спросил пришедший.

- Всегда удивляло, - честно ответил художник. – Ну как обычный человек может проделывать  такое: за секунду переместиться из центра арены на балкон?

- Обычный человек не может проделывать такое, но господин Жуко не совсем обычный человек. 

- Как же он? – удивился художник.

-Видите ли , - немного помялся гость, - он.. он  один из нас, он не карлик.

Художник даже не знал, что  сказать. Но пришедший  его опередил:

- Внимательно следите за мной.

И не дав художнику опомниться, гость двумя руками приподнял свою шляпу за поля, остановив руки с головным убором  на уровне глаз.

- Внимательно следите за мной, - произнес он еще раз, глядя прямо в глаза художнику. И развел руки в стороны. 

Шляпа осталась висеть в воздухе!

И провисела там практически неподвижно секунд десять-пятнадцать, прежде чем художник опомнился и  судорожно стал водить руками вокруг шляпы. Он проводил ладонями и под шляпой, и над шляпой, и вокруг ее боков, но никаких ниточек не было. Вопреки здравому смыслу, шляпа неподвижно висела в воздухе, лишь медленно  вращалась вокруг своей оси. 

Дав художнику еще некоторое время удивляться поведению шляпы,   гость ловко поймал свой головной убор  и снова пристроил его у себя на коленях.

- Мы можем и еще кое-что, и вскоре я это вам продемонстрирую, - произнес пришелец.

- Кто вы? 

- Мы, - чуточку помешкав, ответил гость - гномы.  Самые настоящие. 

- Вы что, реально существуете? 

- Как видите, - ответил гном. - Это кажется невероятным, но что поделать, если это действительно так.

- Но вы... , - начал было художник и замолчал. Просто бред какой-то. Особенно после розыгрыша.

- Понимаю вас. Не знаю, что я сам  бы подумал, находясь на вашем месте. Я лучше познакомлю вас с моим товарищем. И, не давая художнику прийти в себя, продолжил,- Я говорил вам, что у нас есть и другие способности. 

- Да,  - Художник уже ничего не понимал. - Ваш друг должен сейчас подойти?

- Ну, можно и так сказать. Вот он!

Художник услышал шорох и взглянул на диван. На самом его краешке … сидел второй гном в такой же шляпе, как и у его друга!

- Бильбо, - весело представился он  и поклонился, приветствуя хозяина.

От его поклона шляпа прямо-таки театрально слетела с головы, и все трое весело рассмеялись. Такая комичная ситуация  расположила художника к гостям, и хозяину дома  уже не казалось  совсем необычным такое появление еще одного гостя.

- Прошу прощения еще раз за столь странный приход моего друга, - сказал Тильб. - Мы, гномы, обладаем еще одной способностью: мгновенно перемещаться в пространстве. Поэтому фокусник Жуко с такой легкостью и проделывает свой главный трюк.

- Да, - подтвердил Бильбо,- это так. Но чтобы вас не совсем шокировать мною, уважаемый Тильб пришел к вам самым обычным образом. Тем не менее, признайтесь, вы и сейчас еще удивлены?

- Что есть, то есть, - согласился художник.

Впрочем, у художника все еще оставались сомнения: не продолжение ли это розыгрыша?  Но фотографов тут быть не может, а парящая шляпа и чудесное  появление из воздуха... И хозяин жилья решил посмотреть, что будет дальше. 

Бильбо, в отличие от степенного и немного хмурого Тильба, оказался жизнерадостным малым и весьма молодым человеком. Задорные икорки в его глазах  сразу же растапливали лед в душе любого собеседника, вызывая доверие. 

- Мы к вам по делу, - уже по-деловому сказал Бильбо. – Вот.

Он порылся в кармане своей куртки и достал оттуда  сверток. Бумага была старая, вся измятая, даже кое-где выпачканная. Но сам сверток был перевязан новой  чистой  лентой. 

- Смотрите.

С этими словами Бильбо развязал ленту и  развернул бумагу.
Взору художника предстал удивительно красивый рисунок  горной страны с лесистыми склонами, журчащими  водопадами, парящими в голубом небе птицами на фоне прекрасной радуги. Художник не был бы художником, если бы не отметил яркие цвета картины и их удивительно гармоничное сочетание.

-Это наша страна Небесной радуги, - произнес Тильб. – Мы тут живем.

-Вернее, - перебил его Бильбо, - была такой до того, как…

И тут оба гнома заплакали. Перед художником разом заплакали взрослые люди, пусть и маленького роста. И художник не мог понять, чьи  слезы оказались неожиданнее : мудрого зрелого Тильба или весельчака Бильбо.
- Была до того, как на нас наслали злые чары и у нас пропали все краски. 

Тильб сумел взять  себя в руки, в то время как весельчак Бильбо еще похлипывал. Жизнерадостный  гном в душе оказался самым обычным ребенком.

- И теперь наш мир стал черно-белым, над нами все время простирается серое небо, и мы даже не можем отличить день от ночи. Мы очень несчастны.
- Да, - горестно  подключился Бильбо. – Мы очень несчастны. 

Он  все еще всхлипывал, утирая слезы белым платочком,  но уже мог  продолжать разговор. 

- Высшему совету гномов  стало известно, что нам может помочь человек, именно человек, который заново раскрасит нашу страну. Но не каждый может это сделать. Человек должен быть способен поверить в чудо. Мы более года наблюдали за публикациями в «Морских ведомостях» и наконец, решили, что именно вы тот самый.

- Но, - снова сказал художник и запнулся. 

Что тут ответить? В самом деле, приходят двое, рассказывают какие-то сказки, подсовывают неизвестно чей рисунок. Но, в то же время, у них летает шляпа и они могут появляться из воздуха!  Может, это просто сон? Еще совсем немного, и художник откроет глаза. А когда он их откроет, в комнате, как и прежде, будет полыхающий огнем камин, скрипящий под его весом старенький диван и теплое одеяло из шерсти.

- Мы вас очень просим. Хотите мы встанем перед вами на колени? – отчаянно сказали гномы. И не успел художник опомниться, как двое его гостей приняли унизительные позы.

Хозяин жилья тут же принялся поднимать гостей с колен.  

- Ну что вы, как можно, - смущенно говорил он.  – давайте сядем за стол, я вас угощу чаем. И мы спокойно поговорим. 

Хотя спокойствие, прежде всего было нужно самому художнику. 

- Вот так, сюда, пожалуйста. Вот вам чайник с кипятком, вот чай с Новых земель, вот варенье, - суетился художник. – А может вы обычный сахар предпочитаете? Не стесняйтесь , берите что хотите.

Гномы не стеснялись. Они с удовольствием поглощали чай, варенье, печенье и всё, что еще предложил хозяин). От их трагичного настроения не осталось и следа. Художник тоже успокоился, ухаживая за гостями. Он почему-то  все меньше и меньше думал о странностях данного визита. Ему казалось, что просто пришли его давние знакомые, у них самая обычная беседа. Зачем думать о чем-то таком непонятном?  От горячего чая по всему телу художника распространялось тепло, и художника начало клонить ко сну.

- Простите, мы засиделись, - вдруг сказал Тильб.

-Да, да, нам пора, - подтвердил Бильбо. 

- Знаете что, - продолжил Тильб, уже совершенно спокойною – Я понимаю всю странность нашего появления, но мы очень просим вас помочь нам. Приходите завтра пополудни к Железному мосту, там,  совсем недалеко,  под набережной есть вход в нашу страну.  Помогите нам. 

Гном произносил слова самым обычным тоном, но для засыпающего художника они прозвучали как приказ.
- Конечно, я приду!

Добрая натура художника не могла отказать в помощи, и в благородном порыве хозяин жилья был готов своротить горы.

- А провожать нас не надо, мы просто растворимся.

С этими словами гости встали из-за стола и приложили шляпы к груди.

В этот момент  художнику показалось, что комната искривилась, пол стал уходить из-под ног, и  обессиленный хозяин  просто-напросто отключился.

Когда же художник очнулся, в комнате никого не было. Полыхал камин, все так же стоял старый диван, лишь стемнело за окном.

«Но были ли гости?» – думал художник. 

Перед ним стояли три испитые чайные чашки, три блюдца с остатками варенья, печенья и прочей чайной закуски. Три маленькие ложечки тоже имелись. И все же  тут что-то  было не то.   Художник это чувствовал, но не мог найти объяснения. 

«Допустим, - говорил сам себе хозяин, - у меня были гости. Мы втроем пили чай. Вот вся моя посуда, вся моя снедь. Потом гости ушли. Но дверь с внутренней стороны заперта на засов. Значит они, либо в самом деле  испарились, либо никого не было. Мне нездоровится, я сам выпил три чашки чая и не помню».

Размышляя так, художник медленно ходил по комнате. Вопрос был мучительным и в одно и то же время интересным. И неизвестно, сколько бы так смог проходить художник, если бы ему на глаза не попался тот самый рисунок страны Небесной радуги. Этот рисунок художник никак не мог нарисовать даже в беспамятстве: у него не было ни такой бумаги, ни таких дорогих красок.

«Эх, будь что будет, пойду!» - решил художник.


                                   IV

Ровно в полдень художник был у Железного моста. 

На самом деле Железный мост был каменным, с аккуратно уложенными плитами для проезда экипажей и широкими  тротуарами для пешеходов. Просто давным давно тут была пристань Железная, с которой отгружали железо. А когда  построили Королевский проспект и этот самый мост, ставший его частью, то мост также назвали Железным.

Королевский проспект был самой фешенебельной улицей города. Вдоль него стояли самые роскошные дома, дорогие гостиницы с ресторанами  и другие   видные заведения, такие как Главный  коммерческий банк, выходивший фасадом к этому мосту. 

Про банк говорили,  что в его подвалах  находится столько купюр, что ими можно устелить весь проспект, а из золотых монет можно сделать целую колонну для моста. Другие утверждали, что в основном там хранятся драгоценные камни, а для денег предназначено совсем другое место. Впрочем, и  те и другие соглашались, что в банке немало ценностей. Сама же администрация по понятным причинам о содержимом хранилищ не распространялась.

И как бы там ни было, наши герои встретились на мосту. На этот раз гномы были в самой обычной конторской одежде.

- Здравствуйте, уважаемый. Мы очень рады, что вы пришли, - сказал Тильб. Он так был рад видеть художника, что от его вчерашней хмурости  не осталось и следа.

- Да, вы просто не представляете как мы вам рады, - улыбался Бильбо. – Совсем не представляете.

-И я рад вас видеть друзья, - ответил художник.

Гномы переглянулись. Потом Тильб произнес:  

- Ну что ж, в путь. Идем.

И направился к лестнице, ведущей под мост. Бильбо, а затем и художник последовали за ним.

- Видите ли, - пояснял Бильбо художнику, - вход в нашу страну мы обнаружили случайно.  Чтобы до него добраться, надо немного пройти по подземной трубе ливневого стока. Труба как раз выходит под мостом, выплескивая воду в канал. Летом после дождей в ней  много воды, но сейчас сухо. В середине труба треснула, и как раз через эту дыру можно попасть к нам.

Пока Бильбо все это объяснял, друзья  успели спуститься под мост и подойти к выходу этой самой трубы. В ней действительно было сухо, лишь маленький замерзший ручеек на самом дне выдавал былые потоки.

Тильб почти шепотом произнес: 

- Тихо, давайте послушаем.

Он наклонился к самой трубе и минут пять провел в полном молчании перед темнотой.

- Вроде чисто, - наконец произнес он.

- Что чисто? Нет мусора? – спросил художник.

Гномы снова улыбнулись. И снова хотели  рассмеяться, но ситуация почему-то требовала тишины.

- Нет, - ответил Бильбо, - но сейчас некогда об этом говорить. Молча  следуйте за на нами.

И Бильбо, слегка согнувшись, полез в трубу. За ним последовал Тильб. Художник тоже не отстал от компании,  хотя ему пришлось согнуться сильнее всех.

Идти гусиным шагом по скользкому дну было не такой уж легкой задачей, да еще в полной темноте. Художник пару раз успел поскользнуться и удариться коленями, но старался не отставать от гномов. Те очень уверенно шли вперед. Видать, всякие подземные ходы – их стихия.

- Кажется, здесь, - прошептал Бильбо и  остановился. 

Он ощупал руками облицовку трубы и нашел ту самую трещину. 

- Да, точно здесь, - тихо подтвердил он. – Лезьте все сюда.

И первым скрылся в расщелине. За ним последовали художник и Тильб.

Бильбо зажег фонарь. Тусклый свет  осветил небольшую пещерку правильной формы. Ее высота была совсем небольшой, но достаточной, чтобы гномы могли уместиться здесь в полный рост.  Художнику же пришлось сесть на холодный пол.

«Наверное, вырытая. Слишком прямые стены и ровный пол», - подумал самый высокий спаситель страны Небесной радуги.

- Мы почти пришли, - прервал его размышления Тильб .

- Да, - продолжил  Бильбо, - Над  этой плитой вверху, уважаемый, находится кухня Острокаменного замка. Этот замок расположен уже в нашей стране.

- И мы прямо сейчас попадем туда? – спросил «уважаемый».

- Конечно. Встаньте в полный рост и  отодвиньте плиту. Мы подсадим вас, затем запрыгнем сами. Вы готовы?

- Готов!

Художник обоими руками уперся в шероховатую каменную плиту, напрягся и немного привстал. Плита нехотя сошла со своего места.

- Отлично, отодвигайте ее в сторону! - восторгался Бильбо.

Художник последовал его совету. Теперь путь в сказочную страну был свободен.

Художник наконец-таки встал в полный рост. Как приятно снова оказаться «прямоходящим»!

Не дожидаясь помощи гномов, он сам ловко забрался сквозь открывшийся лаз. Сделал несколько шагов в полной темноте . 

Вдруг в глаза художнику ударил яркий свет. Он зажмурился, и тут же несколько человек схватили его и повалили на пол. Художник почувствовал, что ему выкрутили руки и сковали их наручниками.


                                   V

Художник сидел в тюрьме.  И не в тюрьме сказочной страны, а своего любимого города.  Вместо Острокаменного замка художник попал в хранилище того самого Главного коммерческого банка.

Тюрьма  располагалась на другом берегу пролива в башне, некогда служившей маяком. И если раньше его свет притягивал множество кораблей, то теперь никто по доброй воле сюда не стремился.

Камера художника находилась на самом верху -  под крышей. Сквозь зарешеченное оконце он прекрасно видел город, торговую гавань и даже Серые острова посреди залива. Каким мучением было наблюдение за идущими по проливу величественными парусниками. Днем и ночью, в солнечную и пасмурную погоду по заливу шли чьи-то  мечты, ставшие для кого-то  реальностью. Ну почему так?! Ведь он же ничего никому не сделал плохого! Он только хотел помочь!

Художник отходил от окна, садился на табуретку и прижимался спиной к теплой стене. В ее нише  был устроен дымоход, обогревающий камеры зимой.  

Ну почему он в детстве вместе со своим другом Эйнаром не пробрался тайком на корабль  и не уплыл на еще малоизведанные Новые земли? Ведь он хотел. Хотел, как и Эйнар,  стать моряком. Готовились вместе, написали письма родителям.  Но он не поплыл... И хотя об Эйнаре до сих пор нет вестей, положение художника, наверное, не лучше. Скоро на север пойдет корабль, и художник отправится  на нем на каторгу добывать уголь или каменные глыбы, а в лучшем случае - валить лес.

Надо сказать, что в городе в течение года происходили странные ограбления. Из сейфов самых богатых особняков пропадали ценности. Таинственный грабитель обманывал охрану, хитроумные замки и ловушки, завладевая тем, что хозяева так старались уберечь. Сыщики  сбилась с ног, пытаясь выследить злоумышленника, чего только не предпринимали, даже тайно обращались к шаману из Горных долин. И вот наконец-таки этот неуловимый пойман.

Начальник городской полиции за поимку такого опасного преступника уже ждал повышения.   «Еще не много, и негодяй расколется» , - думал он. -  «Мои ребята и не таких обламывали. Вот-вот и он скажет, куда спрятал все награбленное». Уверенный в этом, он перестал интересоваться ходом следствия и сразу же уехал в свое загородное имение.

Однако следствие затянулось. Что мог сказать художник: про гномов, летающую шляпу и таинственное появление из воздуха? Поэтому он молчал и с ужасом смотрел на всех этих  следователей, не понимая, что от него хотят. Да и сами следователи тоже не понимали, как и почему тот оказался в банке. И вообще, никто ничего не понимал.

Шло время. Возмущенная «общественность»  требовала суда над художником и возврата своих денег. Страсти накалялись.

Тогда и состоялся суд, прошедший на удивление очень быстро. Было сказано, что подсудимый все ценности отправил вместе со своими сообщниками на корабле «Черное солнце» на Новые земли. Во время шторма судно затонуло в неизвестном районе посреди океана, и никому не удалось спастись.

Что тут началось! Кто-то требовал застрелить художника, кто-то желал отправить его на вечную каторгу, кто-то решил, что полиция просто в доле с этим негодяем и  грозил все сообщить главному министру по делам порядка и т.п. и т. д. Но землетрясение в городе не случилось, на бульварах по-прежнему горели фонари и   голуби с ратушной площади никуда не исчезли.

Сыщик Шенк, поймавший художника, окончательно потерял покой. Он был замечательным сыщиком с поразительно развитой интуицией. И пошел наперекор своим коллегам, предлагавшим ловить неизвестного в очередном особняке, и ни с того ни с сего организовал засаду в банке. Это казалось безумием. Хранилище банка- это не какое-то там частное владение, это банк, где под большим секретом хранилась королевская церемониальная корона. Да и вор всегда «охотился» лишь  в богатых домах. Но тем-не менее  Шенк оказался прав.

Вор пойман. Вот только где все им награбленное? Да и бог с этими деньгами, из банка, хотя он был полностью оцеплен сразу же, исчезла та самая церемониальная корона. Под ударом уже престиж всей монархии!

Но что за странный грабитель? Тихий скромный человек, живет очень просто на жалование трубочиста. Ничего не придумывает, не оправдывается, не требует адвоката, сам ничего не понимает. Может, он просто сумасшедший? Вор-гений, но безумный. А может он строит из себя просточка, так как  уверен, что из тюрьмы ему будет легко ускользнуть, поэтому ничего не предпринимает? Опасаясь последнего, Шенк приказал тщательно следить за художником. В результате тот стал единственным заключенным, которого на ночь приковывали цепью.


                                 VI

Заключенным полагались прогулка  и свободное время в библиотеке.  И если раньше  «проблемные» граждане не держали книг в руках, то тут начинали читать. Развлечений нет, а так хоть какой-то досуг.  Многим даже начинало нравиться это занятие, и они от корки до корки прочитывали очередной том приключений или детективных историй.  Художник тоже не отставал от всех. Книги о путешествиях одна за другой   представали перед его взором.  

Всю литературу выдавала молодая дама. Не лучшее место работы для женщины, но куда деваться? Жалование небольшое, приличное жилье в городе на него не снять, а тут ей с дочкой выделена целая комната  в доме для персонала. Тепло, чисто, соседи-сослуживцы не устраивают пьяных дебошей. К тому же в зале всегда сидит охранник, так что ей ничего не угрожает. Как-то жить можно.

- У вас три часа, - как всегда объявил охранник заключенным. - Получайте  книги.

И первым плюхнулся в кресло с газетой. Это было, если мягко сказать, не очень-то ответственно. Впрочем,  многие считали, что охранник только делал вид, что читает газету, а на самом деле сквозь дырку в букве «О» внимательно следил за всеми. 

Художник погрузился в таинственный мир Горных долин -  в свежем выпуске альманаха был  напечатан материал  о недавней экспедиции в эти земли. Кажется, оттуда к нему пришли его странные гости.

У художника сжалось сердце, когда он вспомнил своих таинственных посетителей. 

«Так кто же они на самом деле?»- с отчаянием подумал  он.- «Если они так легко проникают в  помещения, почему они не до сих пор никак не связались со мной?»

И тут художник не поверил своим глазам. Из-за книжного стеллажа  медленно выплыла  шляпа. На несколько мгновений она замерла в метре от пола, лишь слегка покачивая полями, затем, влекомая сквозняком, плавно поплыла  в другой конец помещения. 

Снова летающая шляпа! 

- Тана, немедленно повесь на место шляпу заведующего, - раздался голос библиотекарши. - Вот он вернется и рассердится.

- Хорошо, мамулечка.

К шляпе резво подбежала темноволосая девочка лет шести с очаровательными газами как у принцессы и ловко поймала ее. Тут же эта юная «принцесса»  вытащила из-под шляпы воздушный шарик. Такие шарики, наполненные легким газом, продаются на центральном бульваре. И если их выпустить из рук, то они улетят в небо.

Вот тебе и чудеса... А таинственное появление гнома из воздуха, которое художник, строго говоря, не видел, тоже не имело ничего сверхъестественного. Опытному взломщику легко пробраться в дом и затаиться за диваном, чтобы в нужный момент  просто сесть на него. А перед самым уходом подсыпать сильное снотворное. Каким жестоким и вместе с тем простым был обман. Как от этого больно!

Тут мы уже расскажем читателям, что те двое гномов никакими гномами не были. Обыкновенные карлики. Обделенные внешностью, они обладали незаурядными умами и острейшей интуицией. Но они родились в бедных семьях, поэтому не смогли получить университетского образования.   Максимум их карьеры заключался в должностях обычных клерков того самого Главного коммерческого банка. 

Для людей из низшего сословия служба в банке  даже на таких условиях казалась несбыточной мечтой. Этих двоих знакомые детства уважали,  некоторые им даже завидовали. А они сами завидовали богатым людям и ненавидели их, словно те были виноваты в тяжелых годах их юности. 

Однажды «гномы» решили попросту грабить самых состоятельных людей, что, им вполне удавалось. Они испытывали восторг не столько от полученных денег, сколько от мучений, испытываемых их жертвами. Они были просто на пике счастья, когда узнали,  что вдова одного из банкиров после ограбления попыталась покончить с собой, приняв снотворное. 

И все равно им этого было мало. Они решили отомстить столичным банкирам, похитив церемониальную корону.

Найти простака на роль жертвы для отвлечения внимания    не составило труда: розыгрыши из «Морских ведомостей» всегда к вашим услугам. Остальное мы знаем. 

Художник был схвачен, и  на несколько секунд  все внимание было приковано к нему. Именно в это время клерки, обладая доступом в то помещение, вытащили корону и спрятали ее тут же в мусорной корзине.

Конечно же, банк был оцеплен. Всех сотрудников при выходе обыскивали в течение несколько дней, обыскивали сам банк.   Не обыскивали разве что поступавшую курьерскую почту, которую принимал как раз один из злоумышленников, и в которую он перепрятывал главную драгоценность. 

Но художник этого не знал. Как и не знал вместе с остальными горожанами, что под именем фокусника Жуко выступали  сразу два брата-близнеца. И когда  один из них скрывался в подвале, выпрыгивая из куба, то второй уже  ждал на балконе, эффектно появляясь из-за занавеса. На гастролях тоже продолжалась комедия: один из братьев селился в лучших гостиницах, гулял по проспектам и охотно давал интервью газетчикам. А второй тем временем скромненько жил в цирковом вагончике. 

- А ты почему такой грустный? - вдруг спросила Тана, увидев художника.

- Я? Вовсе нет, - соврал наш герой.

- Нет, ты грустный. Я же вижу.

Что можно сказать кристально чистому ребенку?

- Ты, наверное, художник и грустишь от того, что у тебя нет красок? Да?

- Да, - художник улыбнулся.

- Погоди немного.

И девочка резво убежала.  Но только для того, чтобы тут же вернуться с набором красок.

- Возьми мои краски.

- Спасибо. А что тебе нарисовать? – сказал художник.

Тана задумалась. 

- Нарисуй меня такой, какой я буду, когда вырасту. И.. оставь себе.
И Тана кокетливо улыбнулась. Совсем как взрослая девушка.


                                     VII

Никогда прежде художник не работал с таким воодушевлением. Все мазки на бумагу наносились легко и быстро, все детали получались с первого раза и ничего не приходилось   перерисовывать.  

На картине в каюте  корабля к неизведанным землям плыла прекрасная незнакомка. В чертах изображенной девушки можно было увидеть и повзрослевшую Тану, и ту самую «русалку»,  и совсем неизвестную красавицу.

- Вот это да, - удивился охранник, увидев картину. - Да она как живая.
Действительно, все в картине было совершенным, сама картина выглядела словно  «живая», только застывшая. И ее очень хотелось «растормошить». 
Вот только как этого добиться? 

Четыре дня художник думал над этим. Он мысленно перебирал все приемы живописи, представлял дополнительные штрихи. Но все оказывалось излишним. Видимо, тут необходимо что-то другое. А, может, это просто мечты отчаявшегося человека. 

Художник все меньше и меньше думал о тюрьме, о городе и о себе. Все его внимание поглотила картина: он неохотно ел, неаккуратно одевался, даже на прогулки выходил без желания, по принуждению охранника.

«Ну как  же ее оживить?» - только  и  думал художник.   

Сквозняки, холод и переживания сделали свое дело: художник заболел. Все его тело горело, словно раскаленный металл,  струился пот, в руках и ногах ощущалась слабость. Голова просто раскалывалась.  И ничто ему уже не поможет: утром придет корабль,  и увезет его на каторгу. Последняя ночь здесь.

«Напильник, мне бы только напильник», - думал художник. - «Я бы перепил цепь и освободился. Потом  перепилил бы решетку. Из простыни и одеяла сделал бы веревку. Спустился бы этажом ниже. Зацепился бы там рукой о решетку, я бы выдержал, потянул бы свою веревку, зацепил бы ее здесь, и спустился бы на землю. Наверняка там будет лодка. Прочь отсюда!»

У художника сильно забилось сердце, как от настоящего спуска, и закружилась голова. И он толи потерял сознание,  то ли просто уснул. 

За окном плыла холодная луна. Она посылала свой свет кораблям в заливе, морским волнам, заснеженным крышам и припозднившимся пешеходам. И ей не было никакого дела до человека, который в беспамятстве лежал на тюремной кровати. 

Через какое-то время художник открыл глаза. Он не мог сказать, сколько он так пролежал без всякого движения. Да он и не думал об этом. Он вообще ни о чем не думал и ничего  не понимал. От усталости, болезни и переживаний его сознание практически отсутствовало,  ум лишился всякой критики и был готов принимать самые невероятные вещи.

Верхний краешек картины освещался луной. Художник взглянул туда. Девушка, нарисованная им, двигалась! Она что-то в отчаянии кричала и махала рукой, показывая на окно. 

«И пусть машет,» - начал что-то думать художник.  

Но тут его сознание немного прояснилось, и он  в шоке  уставился на картину.

Нет, ему показалось. Бред несчастного больного человека. Ничего там не двигалось, и  не могло двигаться.

Но, все же художник поднес картину к окну, и таинственный лунный свет залил ее целиком. 

- Скорее,  мы можем не успеть, - услышал он голос девушки. - Рисуй напильник.

Художник  в еще большем шоке уставился на картину. 

- Ну же, - взмолилась незнакомка. - Волшебство лунного света скоро исчезнет. 

И тут  художник, не думая что и как, схватил кисть и  начал судорожно рисовать напильник.

- Лови, - крикнула девушка, когда художник закончил работу. Она взяла этот инструмент в руки и  кинула на пол камеры. 

У ног художника раздался лязг. Он посмотрел вниз и не поверил своим глазам:  перед ним лежал нарисованный им же напильник.

- Пили цепь, - сказала девушка.

Художник взял в руки свое творение и начал пилить. Да так, что летели искры.

Но теперь он  не удивлялся. Ведь это такой хороший сон, пусть хоть во сне будет так, как ему хочется.

- Молодец! - радостно захлопала  в ладоши незнакомка, когда художник  наконец-таки  перепили цепь. - Скорее лезь сюда.

И она протянула художнику руку.

Художник подошел к картине, оперся руками в ее основание и  из последних сил подпрыгнул.  Он думал, что  туловище войдет в картину, а ноги останутся  торчать  снаружи и их придется подтянуть. Но вместо этого он куда-то полетел вперед и больно ударился лицом о деревянный пол. Он даже зажмурился. Особенно сильно болел нос, не сломан ли он?

С закрытыми глазами художник осторожно приподнялся, и сел на полу. Ощупал лицо. Болит, но вроде все в порядке. 

Боль прояснила сознание, можно сказать, разбудила его.

«Надо же, во сне свалился с кровати,» - думал художник. - «Сейчас обопрусь о стол, потихоньку встану и  сяду на постель».

И вдруг, словно что-то его кольнуло. Нет! Он же теперь на корабле! Всей силой своего воображения художник представил нарисованную им каюту и открыл глаза.

Было темно, он ничего не видел.

«Все-таки, где же я?» - думал художник. - «Пусть ничего не видно, но если я на корабле, то должна быть хоть легкая качка.»

И он встал с пола в  готовности  сохранять равновесие, противопоставляя себя  игре  волн.  И чудо! Корабль действительно накренился, влекомый ветром и морским течением. 

- У тебя получилось! - обрадованно воскликнула девушка.

Художник увидел себя стоящим в той самой каюте.

- Где я? - удивился он.

- Теперь далеко, совсем далеко.

- Но..

И художник замолчал. Ему очень не хотелось, чтобы все это оказалось пусть и прекрасным, но обычным сном.

- Не волнуйся, - сказала незнакомка. - Ты действительно далеко от своего места заточения. Но если бы ты, открывая глаза, ожидал увидеть свою камеру, то ты бы так и остался в тюрьме.

Художнику  было очень хорошо. Он ощутил себя бодрым и полным сил, а вместе с  этим и уверенность, что самое прекрасное только начинается.

- Идем, тебя ждет сюрприз.

Художник вместе с девушкой поднялся на палубу. Прекрасный солнечный день, легкий морозец и попутный ветер, наполнявший белоснежные паруса. 

Опытный  капитан уверенно вел свой корабль. Что-то знакомое было во взгляде этого морского волка.

- Эйнар! - радостно крикнул художник.

Капитан удивленно взглянул на гостя. Тысяча морских миль, да это же..

- Это же  Ойвинд! - воскликнул он.

И друзья кинулись в объятия друг друга.

                                     ***
Утром художника в камере не нашли. Цепь перепилена, но решетка на окне целая, дверь снаружи заперта. Куда делся — непонятно (Шенк после этого вообще ушел из сыщиков и долго лечился от депрессии). Да и вообще, зима в том году тоже выдалась  странной: в город нагрянули такие сильные морозы, что замерз даже Большой канал.