Попытка

 

 - Ну... с Богом!- выдохнул отец, окрестив спины трехперстным знамением.
  За нами захлопнулась дверь, и вернуться домой я уже должна была другим человеком.
  Иногда мне кажется, что от подобного напутствия и тем более от невидимого креста, который как маяк в ночи притягивает нечисть, предстоящая дорога только усложняется... Среди обычных людей ходишь, как прокаженный, намного сильнее рискуя попасть в переделку, чем, если бы не был "освящен крестной защитой". Почему-то именно эти мысли тревожили меня, пока мы спускались на лифте и садились в машину. Когда заревел двигатель авто, я подняла глаза, нашла свои окна и на всякий случай мысленно попрощалась с ними, и с теми, кто за ним был.
  От отрицательного исхода меня никто не мог уберечь, не крестное знамя, ни молчаливая уверенность моего спутника, ничего...Ал, заметив мое состояние, крепко сжал мою ладонь, я на это посоветовала ему "для нашего блага" держать руль двумя руками.
  - Все будет хорошо, поверь,- сказал он, послушавшись и убрав руку,- я буду с тобой, не бойся...
  Вера... Уповать на веру, надеяться в такой ситуации - было бы крайне наивно.
  - По мне видно, что я боюсь?
  - По тебе видно, что ты злишься...
  - На меня так действует утро,- на приборной панели часы показывали 9:23,- посмотри, еще такая рань!
  - Ну-ну...
  На небе разлеглись серые тяжелые тучи, словно солнце, не выспавшееся за ночь, решило поспать еще чуток, натянув на себя одеяло из облаков. Справа и слева тянулись дачные поселки с трогательными маленькими домиками, а впереди - бесконечная дорога... Чтобы больше ни о чем не думать, я закрыла глаза и скоро уснула...
  Когда очнулась, мы стояли на посту гаи, ждали свою очередь. По краям дороги растянулись зеленым плотным строем деревья, ветер беспорядочно лохматил их верхушки, как будто дразня.
  - Проснулась?
  - Угу...
  - Нам еще где-то час ехать, можешь еще поспать.
  - Ну, раз ты разрешаешь...
  Закрыв глаза, я знала, что он улыбнулся.
 
  Меня разбудило нервно-нетерпеливое гудение машин. Мы подъезжали к Москве, и тут, как всегда , свободного проезда ожидать не приходилось. Как своенравная хозяйка, она не впускала в дом незваных гостей, решив помучить их ожиданием. Ал смотрел на задние запыленные фары впереди стоящей старенькой лады, о чем-то задумавшись.
  - Давно стоим?
  Он посмотрел на меня невидящим взглядом.
  - Але!- я щелкнула перед его носом пальцами, и он быстро заморгал глазами,- Станция вызывает, Ала! Станция вызывает...
  -Да все-все... Я на связи, "Станция"! - засмеявшись, передразнил он.
  - Фух,- изобразила вздох облегчения,- а то я уж подумала, что все... Не вернуть тебя уже, не спасти из зыбучих песков мыслей.
  Он внимательно посмотрел на меня.
  - Тебе что - хороший сон приснился?
  - Мне ничего не снилось. Но время приближается к полудню, а небо почти все расчистилось...
  От серых утренних туч на небесах остались только крошечные перья облаков, словно вырвавшиеся из пухового одеяла. Солнце ярко и задорно светило, уничтожая своим светом пыльные обшивки машин и "мертвый" город, возвышавшийся серокаменными вышками домов.
  - Да...,- протянул он с улыбкой,- хорошо живется на солнечных батарейках.
  - Я оборотень - в хорошего человека превращаюсь только при солнечном свете...А какая мысль так тебя сильно увлекла?
  Взглянул и улыбнулся.
  -Мне кажется, что ты думаешь об этом больше, чем я. Перестань, ладно?
  -А мне кажется, - вздохнул он,- что зря ты не предупредила свою мать, она мне не простит...
  - У нее бы началась истерика. Отец знает к ней подход, так что как-нибудь объяснит.
  - Но так не делается...
  - Мы уже об этом говорили. Я не хочу видеть ее рыдания и слушать негативные прогнозы... Вот знаешь, ей надо не с детьми работать, а быть подосланным метеорологом враждующей с нами стороны,- он усмехнулся.- Ей только и читать, например, вот такие метеосводки: "Сегодня ожидается сильный дождь, возможно ливень... стройте ковчег, спасайтесь от всемирного потопа!", - тихо засмеялся.- Ты же знаешь, она паникер из паникеров...
  Цепь машин впереди тронулась, и скоро очередь должна была дойти до нас...
 
  Мы недолго искали это НИИ, благодаря хорошей ориентировке Ала по городу. До назначенного времени консультации оставалось больше получаса, так что успели заехать перекусить в кофешке. Само здание Нии не отличалось оригинальностью и выглядело, как обычная городская больница, но только с большим количеством корпусов. В самом здании пахло отсыревшим камнем, и было очень душно. Я расстегнула кофту... Вместо регистратуры и, как водится, неотделимой от нее медсестры, после светлого холла - приемной, нас встретил охранник. Я назвала имя профессора, и он махнул в сторону лифта, пробормотав:
  - Восемь этаж, по левому крылу, если вам назначено...
  Оказавшись в лифте, я подумала, что надо бы порекомендовать наклеить рекомендацию на его дверь "без кислородной маски не входить - не доедете, задохнетесь". Казалось, что воздух из этой металлической движущейся коробки выкачали.
  - В этом лифте нужно тренироваться глубоководным ныряльщикам,- не выдержала и сказала вслух.
  - Ну потерпи чуточку. Но что-то ты больно веселая...
  - Это тебя пугает?
  Ухмыльнулся.
  - Настораживает.
  - Да не волнуйся ты так, за меня... Сейчас меня посмотрит доктор, скажет, показана мне операция или нет.
  - В каком смысле он тебя посмотрит?
  - В прямом,- засмеялась я.
  -Ну- ка поподробнее с этого момента...- произнес он наигранно угрожающе, едва сдерживая смех.
  Мы вышли из лифта смеясь, и Ал вдруг остановил меня.
  - Если тебе что-то не понравится,- проговорил серьезным до смеха голосом,- или если ты вдруг передумаешь, говори сразу, хорошо?
  - Хорошо-хорошо,- успокаивающе произнесла я, беря его за руку, -а теперь пойдем и искать его кабинетик...
  Стены этажа были блеклого зеленого цвета, под ногами пол,- из старой паркетной доски с облезшим лаком,- поскрипывал, а на белом потолке висели через каждые три метра одинаковые шаровидные лампы.
  -Какая тоска...,- произнес Ал.
  - В науку мало вкладывается средств...
  - В здоровье людей мало вкладывается средств,- поправил он,- Смотри, вон в той двери замок вырвали...
  И правда, слева деревянная дверь, сияла дырой в том месте, где должен был быть замок и ручка.
  - Это Нии мне нравится все больше и больше...
  - А мне все меньше и меньше,- перебил Ал, не покупаясь на мой ироничный тон,- И...
  - Там мог просто заклинить замок,- предположила я.- И решили его выбить.
  -Проще дверь снять с петель...
  - А вот и кабинет номер 227...
  -Подожди,- Ал схватил за руку, когда я уже намеревалась постучать в дверь,- Я ...
  -Что?
  Он нахмурился и теперь между бровей пролегла " тревожная" складка.
  - Может зря это все?
  - Могу сказать точно, что зря мы стоим тут перед закрытой дверью, теряя время...
  - Я боюсь за тебя, понимаешь ты это или нет?
  Я не успела ответить на вопрос, будто не дождавшись стука в дверь, профессор сам к нам вышел. Не больше сорока лет. Очень высокий, метра два с лишним, широкоплечий, в белом халате, из грудного кармана торчал синий колпачок ручки. Лицо с крупными чертами - большой нос ,круглые, на первый взгляд, удивленный глаза, на щеках щетина, короткие русые волосы торчали в разные стороны, словно только что он прилег на подушку, а своим приходом мы потревожили его отдых.
  - Так вот тут кто так раскричался!- сразу напал он сходу, точно поймав воров по горячему следу.
  -Мы вроде бы несильно кричали,- сказала я, переглянувшись с Алом,- а вы профессор Терентьев?
  Он оглядел нас с ног до головы, скорпулезно рассматривая.
  - Да,- наконец, кивнул он, говоря уже более мирным тоном.- Терентьев, а вы?
  - Мы на консультацию.
  - Вдвоем?- улыбнулся он.- Давайте-ка ребятки по очереди...
  - Она одна на консультацию,- заговорил Ал, явно грубо,- а я с ней...-он взглянул на меня,- в качестве моральной поддержки.
  Профессор посмотрел на меня, потом на Ала. Махнул на нас рукой и, повернувшись спиной, шагнул обратно кабинет.
  Мы с недоумением стояли перед открытой дверью, так и не получив разрешения войти.
  - Вас еще долго ждать?- донеслось вдруг недовольно из кабинета.
  Мы как по команде двинулись вперед.
  - Ну и экземплярчик,- недовольно буркнул Ал, закрыв за собой дверь.
 
  Кабинет казался очень большим, и в противоположность всему зданию в нем не было душно, распахнутые настежь два окна открывали дорогу сладковатому июньскому воздуху. Две кушетки стояли по бокам комнаты, у задней стены - рабочий стол в беспорядке, а на самой стене - множество грамот в деревянных рамках.
  Профессор, не смотря на взрывной характер, оказался очень тактичным доктором. Спрашивал четко и по делу, без наставлений "а почему раньше не обратились", " а почему до остановки роста не сделали операцию" и т. д. Когда он спросил: " Почему я решила сделать это сейчас?", я, в начале, не нашлась, что ответить.
  - Это не ты случайно толкаешь ее на это?- спросил вдруг профессор.
  Ал вскочил с места. Я вздрогнула, подняв голову и увидев его лицо.
  - Эй, Ал... успокойся. Он же просто не знает, о чем говорит,- я повернулась к Терентьеву,- Вы ошибаетесь, это решила я, никто этому не способствовал, и никто на меня не давил.
  Я поднялась и обняла Ала, пытаясь его усадить.
  - Ал, пожалуйста...
  - Профессор!- крикнул он в гневе.- Меня сдерживает только возможность того, что вы будете оперировать мою девушку!
  - Боюсь-боюсь...
  - Профессор Терентьев!- сделала шаг к рабочему столу.- Пожалуйста, перестаньте, повторяю, вы сильно ошибаетесь и в своих выводах и в выбранном тоне...
  - Перед кем ты учтивость разводишь?- не унимался Ал.- Он же не поймет пока ему...
  Терентьев поднялся. Он долго смотрел на Ала испытывающим взглядом, а потом как-то в изнеможении рухнул обратно на стул.
  - Извини меня, парень,- вдруг проговорил он.- Только вот перед вашим приходом разговаривал по телефону,- он ткнул пальцем в аппарат у правой руки,- с одним... ублюдком, который решил положить под нож свою жену, даже без всяких показаний к этому, просто потому, что ему...захотелось,- он поднял глаза.- Он говорит "Деньги есть, а почему бы не поправить ее немножко". Упырь, недоразвитый...
  - Я...- было начал Ал, но его тут же перебили.
  - Я вижу, что это не твоя инициатива. А вся проблема заключается в голове твоей девушки...
  Меня это уже начало веселить.
  - Детка, ну что тебе не хватает? Красивая, смотри какого парня себе отхватила, он даже на меня с кулаками хотел накинуться... Хотя сколько в тебе росту - то?- обратился он к Алу.
  - Метр, восемьдесят шесть.
  Я тихо засмеялась, уже представляя к чему он ведет.
  -А весу?
  - 84.
  - А во мне 2 метра 6 сантиметров, а весу 98 кг. Ты представляешь, девочка?- теперь он смотрел на меня,- что я мог сделать с твоим парнем, а он не побоялся, молодец!
  У меня начался истерический хохот, я согнулась пополам и, нащупав рукой кушетку, села, сотрясаясь от смеха. Тут засмеялся профессор, а за ним я увидела, что и Ал улыбнулся.
  - Вот и еще такая веселая, - продолжил, отсмеявшись, Терентьев,- может ничего не будем делать, а?
  - Будем делать, обязательно, -сказала я, взглянув в его темные глаза.- Я очень этого хочу. А почему сейчас...
  Я дотронулась до руки Ала, и он опустился рядом, обняв.
  - У меня больше нет причин откладывать это. Кончилась учеба и ...я не смогу нормально дальше жить, как все, если этого не сделать.
  -Эх... вздохнул профессор,- все это ерунда...- он встал и, обойдя стол, оперся на него спиной. - Я посмотрел снимки позвоночника, операцию тебе делать можно, но не обязательно. Сердце и легкие у тебя в порядке, я не вижу жизненно необходимых причин вставлять себе в позвоночник железку.
  Его голос был сух, но доброжелателен. Казалось, точно уговаривал меня одуматься.
  - А вы никогда не увидите, потому что вы - не я.
  - Эх...- он сделал шаг навстречу.- Тогда показывай спину, раздевайся по пояс...
  Я сняла олимпийку, майку, оставшись в лифчике.
  - Все-все снимай...
  Я столько раз уже побывала в таком положении, - в качестве осматриваемой хирургом, ортопедом, терапевтом, - что раздеться по пояс перед незнакомым человеком не было для меня чем-то из ряда вон выходящим.
  Сказал подняться. Провел ладонью по спине, прощупывая позвоночник. Его руки были теплыми и мягкими. Пока профессор смотрел спину, я наблюдала за реакцией Ала. Сначала он побледнел, а потом начал краснеть.
  -Может, ты выйдешь? - спросила я с улыбкой.
  - Ну уж нет.
  - Парень отвернись, не смущай девочку. Хотя,- Терентьев перестал водить рукой,- по-моему ты больше ее смущаешься...
  Ал поднялся, кинул мне укор во взгляде, и отвернулся. Он остановился у противоположной стены, делая вид, что его заинтересовал цветочный узор на обоях. Я улыбнулась.
  - Так, все, одевайся,- наконец сказал Терентьев, подтолкнув меня к кушетке.- Давай быстренько... -- И я тут подумал, что тебе бы полезло было бы до операции пожить в корпусе для реабилитации.
  - Зачем?- удивилась я, застегивая молнию на кофте.
  -А вот увидишь...
 
  Палата, которую мне отвели была двухместной. Но вторую кровать, по денежной договоренности с начальством, в течении трех дней никто не смог бы занять. Меня этот факт очень радовал, так как проводить дни ожидания под взглядом чужих глаз я бы не сумела. Ал перенес мои вещи, и они все еще комком лежали на кровати, так как мое внимание сразу же привлек вид из окна. Обычная палата с деревянной твердой кроватью, тумбочкой, роскошью-шкафом и журнальным столиком и с маленьким пейзажем, выложенным янтарем на прикроватной стене, единственным, что было удивительным, находилось за пределом этой палаты, то, что показывало окно.
  Внизу, разрезанный асфальтированной дорожкой, зеленел маленький парк. Как игрушечный, как нарисованный, с ровным постриженным газоном, с бордюром из метровой стены кустов, со стройными молодыми деревьями, у которых кроны походили на шар. С высоты угадывались два фантанчика, разливающихся точно в огромных каменных чашах и блестящих струящейся в центре водой. Но...
  Главным, это было те люди, что прогуливались по этому парку. У самого забора бродил взад вперед молодой парень на костылях. После каждого шага он делал передышку на несколько секунд, а потом снова продолжал свое упражнение. От каждого прикосновения левой ноги к земле его лицо искажалась гримасой боли. Неподалеку от него на краешке скамейки у одного из фонтанчиков сидела очень милая и улыбчивая девушка с каштановыми волосами, которые она постоянно поправляла, а своенравный ветер все их пушил и пушил...Ее синий халатик был накинут сверху корсета, застежки и белый пластик которого выглядывали на груди. Она сидела, неестественно прямо, не только из-за корсета, а потому что в ее позвоночнике...
  - Кать, - донеслось у самой двери,- ну что за бардак?
  В проеме открытой двери стоял Ал, в его левой руке пестрела обертка мороженного.
  - Пока тут не уберешься,- сказал он, заметив мой взгляд, - мороженного не получишь.
  - Ну тогда можешь сам его съесть,- ответила я отвернувшись обратно к окну.
  Он сделал несколько шагов ко мне, а потом возвратился назад и присел на кровать, которая страдальчески заскрипела. Зашелестел оберткой.
  - Ты же не любишь шоколадное мороженное? - изумилась я, повернувшись и увидев, что он разорвал обертку и откусил от шоколадного рожка.- Ты же его никогда не ешь?
  - Ну,- начал он, облизываясь,- надо же было когда-нибудь попробовать твое любимое мороженное. Если хочешь, пока еще могу поделиться, условие еще в силе...
  Он явно веселился, наблюдая за тем, как я борюсь с желанием подойти.
  - Наслаждайся им в одиночестве.
  А за окном главные персонажи изменили свое местоположение. Парень со сломанной ногой теперь стоял возле скамьи и о чем-то разговаривал с девушкой. Казалось, она его уговаривала присесть рядом, а он, краснел, но никак не решался.
  - А что там интересного на улице?
  - Наблюдаю флирт.
  Кровать заскрипела, Ал поднялся.
  - И что думаешь, у них сегодня что-то получится?
  Повернулась к нему. Ал стоял ко мне спиной, кусая мороженное, и смотря на разбросанные по покрывалу кровати вещи.
  - Ни сегодня, ни завтра, ни через месяц у них не может получиться ничего больше поцелуя.
  - Как печально...,- заключил он абсолютно бесстрастным тоном, подняв мою черную майку.- Вот скажи, а зачем ты с собой столько вещей набрала? Юбку даже?
  - Ты против ношения юбок в Нии?- спросила я, откровенно смеясь.
  Он обернулся и вместо ответа, засунул последний кусочек, оставшийся от вафельной трубочки, в рот.
  - А неплохое морожено все-таки... было,- он довольно улыбнулся.- А почему ты думаешь, что больше поцелуя у них ничего не будет?
  - А ты посмотри сам...
  Он подошел и встал рядом. Я показала ему на пару молодых людей, прятавшихся на лавке за кроной деревьев.
  - Потому что время играет против них,- сказал он.
  -Точно. Когда у него зарастет нога, она еще несколько месяцев будет тут лежать. И как бы он сейчас ей не улыбался, он быстро забудет симпатичную, но неповоротливую девочку в корсете... Сейчас друг для друга они отдушина, то что отвлекает их от боли, позволяет жить дальше и мечтать. - Ал улыбнулся, смотря на пару.- Но когда один из них станет здоровым, он вернется в обычный мир, где люди ходят на двух ногах, здоровых ногах, где вокруг полно веселых девушек, даже более симпатичных, чем та, которая подавала ему костыли. И, в конце - концов, он сотрет ее из своей памяти, как неприятное и болезненное воспоминание о том, как он учился заново ходить.
  - Но она...
  - Она будет жить воспоминаниями о нем,- перебила я,- пока не окончится весь срок ее реабилитации. Возможно, она даже вначале будет ждать его приходов, возможно, он будет ходить ее навещать. Но в скорости он это будет делать все реже и реже...Я уверена, что когда она выйдет из дверей этого Нии, в ней больше не останется надежды на еще одну встречу с ним.
  Около минуты мы молчали, подсматривая за парой, пытаясь угадать, о чем они говорят. Но вдруг их по всей видимости кто-то позвал, и они медленно поднялись: сначала встал парень, девушка подала ему костыли, которые до этого лежали на его и ее коленках, потом он протянул руку девушке и она поднялась опершись на его ладонь. Они шли медленно, часто останавливались и что-то с досадой кричали тому, кто их продолжал звать, наверно, поторапливая. Вскоре они скрылись в животе здания.
  - А все-таки,- заговорил Ал,- все у них может сложится, и не только поцелуй.
  - Пять процентов даю за этот вариант событий.
  Он долго смотрел на меня каким-то странным долгим взглядом. "Тревожная складка между его бровей почти разгладилась. Протянул руку, дотронулся до моего лица, провел линию до шеи...
  Я сорвалась с места.
  - Что с тобой? - вопросом он остановил меня возле двери.- Ты от меня уже третий день шарахаешься, бегаешь от меня, не даешь к себе прикоснуться...
  - Со мной все в порядке,- ответила я, смотря ровно перед собой, на темную коричневую дверь.
  - А все это началось с того, что я дал согласие на эту поездку...
  - Это совсем не связанные вещи...
  - Ну как же, - иронично заключил он, тронувшись с места,- Я сегодня хотел заночевать тут... Ну не смотри так на меня, словно... Я сказал, перестань так смотреть!
  Он остановился в двух метрах от меня, точно с трудом сдерживая себя от чего-то.
  - Я не понимаю, почему ты так себя ведешь,- он говорил медленно, тяжелым голосом, который через минуту должен был перейти в гневный крик.- Я тебя ни к чему не принуждаю, я еще даже не договаривался о моей ночевке тут, но твое поведение... ненормально.
  Я усмехнулась.
  - Ну раз ты не хочешь...., - он сделал шаг ко мне,- тогда я заночую сегодня у друга...
  - Делай, как знаешь.
  Поравнявшись со мной, он схватил за локоть и резко развернул к себе.
  - Ты же знаешь, как на меня действуют фразы с подтекстом "а мне все равно"?- угроза и гневливые ноты смешались в его голосе.- Зачем провоцируешь?
  - Лучше уходи.
  Он бросил мой локоть, оттолкнул в сторону со своей дороги и ушел, оставив за собой дверь нараспашку.
  Около шести часов, в палату заглянула рыжая медсестра в очках и сказала спуститься на первый этаж в столовую, добавив: " иди, скорее, а - то от ужина ничего не останется". Есть не хотелось, но я все-таки решила пойти. Столовая была небольшой, всего в ней помещалось шесть деревянных столов. Вместо стульев по бокам столов стояли длинные лавки, которые к моему приходу были почти все свободными. У окна сидели двое медсестер, они пили чай с пироженными и о чем-то заговорчески перешептывались. У самой двери, забившись в угол, ужинал седой мужчина очень худой и очень загорелый. А по середине, с краю, близко к проходу между столами, устроилась и пила чай та самая девушка, за которой я наблюдала из окна.
  Услышав мою фамилию, полная женщина позади буфета в белом халате и в белой косынке на голове, повязанный на пиратский манер, минуту рассказывала мне меню, больше рекомендуя взять "пюре с котлетой" - оставшиеся от обеда, или "последнюю запеканку" только что приготовленную. Я взяла запеканку и стакан апельсинового сока и села позади той девушки с растрепанными каштановыми волосами. Запеканка оказалась неплохой или просто дразнящий запах еды, заполнивший столовую до краев, раздразнил мой аппетит. Девушка впереди меня пила чай очень медленно и неторопливо, словно ей не хотелось возвращаться обратно к себе в палату и, она, как могла, отдаляла этот момент. К пироженному, стоящему у ее правой руки, она почти не прикоснулась, десертная ложечка лежала на салфетке, рядом с тарелкой.
  Скоро медсестры ушли, оставив на столе пустые чашки и тарелки. А я, дожевывая последний кусочек запеканки, думала о том, как бы мне познакомится с этой девушкой.
  Она, наконец-то решила съесть пироженное и взяла маленькую ложечку, как вдруг вскрикнула, вздрогнув всем телом. Десертная ложка, со звоном ударившись об лавку, упала на пол. Я не отводила взгляд с ее спины. Она замерла на несколько секунд, но потом как-то неловко повела плечами, подняла зачем-то руки, опустила и вслух произнесла: "Больно-то как было...".
  - Девушка с вами все в порядке? - спросила я, дотронувшись до ее плеча.
  Она слегка повернула голову, а потом повернулась всем корпусом. Теперь я смогла рассмотреть ее лицо вблизи. Немного удлиненный нос, резко-очерченные малиновые губы, на левой щеке темная, как мушка, родинка. Узкие черные глаза смотрели на меня приветливо, но с осторожностью.
  - Все хорошо,- ответила она.- Только... - она опустила глаза, ища что-то на полу,- у меня ложка упала, не могла бы ты ее поднять.
  Я кивнула и подняла ложку, лежащую у деревянной ножки стола.
  - Принесу другую,- произнесла я, вставая.
  - Не надо,- она остановила меня, зацепившись за кофту,- Я все равно не буду больше...
  - Я все равно принесу, - мягко убирая ее руку, настаивала я, - все равно хотела себе кексик взять...
  Когда я положила чистую десертную ложку на ее стол, она попросила сесть рядом.
  Мы познакомились, я узнала, что ее зовут Вера, и что она "живет" в этом Нии уже второй месяц.
  - У меня ломалась конструкция,- объяснила она мне, каким-то извиняющимся тоном,- поэтому пришлось делать еще одну операцию, поэтому и... это так надолго затянулось.
  Интересно кого в этом винить - случай или медиков, - подумалось мне.
  - А ты тоже собираешься делать операцию?- спросила она, заглядывая в глаза.
  - Собираюсь.
  Она так долго смотрела на меня, что я смутилась и потянулась к стакану с соком, чтобы как-то скрыть смущение.
  - А по тебе и не скажешь, что у тебя так же как у меня, то есть...,- ей неловко было подобрать слова,- что у тебя такая же степень. По тебе совсем незаметно...
  - По лицу незаметно,- уточнила я.- Редко кто замечает, но я-то знаю, что это есть.
  Вера умолкла, по-моему, мой ответ ее или расстроил или заставил что-то вспомнить.
  - Уже начало девятого,- вдруг проговорила она, кивая на маленькие часики на тонком браслете у себя на руке,- пора идти в палату, скоро сериал начнется... по первой, ты не смотришь?
  - Не смотрю, да и у меня в палате телека нет, чтоб смотреть. Мне он и не нужен,- добавила я.
  - Заходи ко мне в шестнадцатую, если захочешь посмотреть,- предложила она, осторожно подымаясь.- Или просто так заходи...
  - Зайду,- заверил я, помогая ей выйти из-за стола.- Я в восемнадцатой, так что далеко ходить не надо...
  Мы вместе дошли до наших палат и попрощались, пообещав друг другу "обязательно заглянуть в гости".
  Моя палата была пуста. В ней стояла такая снедающая тишина, что пугающие звуки грома и бьющего стекло дождя за окном, я бы услышала с благодарностью, точно спасительную музыку. Я простояла какое-то время возле двери, оглядывая то место, в котором мне предстояло прожить три дня. Когда остаешься в одиночестве, и ничто не скрашивает настроение, то все раньше незаметное и неприглядное, приобретает какой-то глубокий зловещий смысл. Палата сбросила маску первого впечатления и показала свое настоящее лицо. Вокруг - унылые краски, все какого-то больного оттенка, безжизненного. Как здесь люди вообще могли выздоравливать? Эта палата могла только забирать жизнь, высасывать ее из людей, и задерживать минуты выздоровления. Казалось, что даже обои с убогим узорчатым рисунком были пропитаны гнилой обреченностью.
  Почти напугав меня, кто-то с визгом открыл дверь. Ко мне опять заглянула та рыжая медсестра. Она с удивлением меня разглядывала, наверно, пытаясь понять, что же я делаю, стоя у двери.
  - Поужинала?- спросила она.
  Я кивнула.
  - Тебе...,- произнесла она и задумалась, словно сомневаясь надо ли мне говорить или нет.
  - Что "мне"?
  - Ничего,- вдруг выпалила она быстро,- спокойной ночи.
  - Спокойной ночи,- пожелала я, провожая медсестру с изумлением.
  Я решила больше не истязать себя, рассматривая скудный интерьер или, смотря в окно, пытаться угадать о жизни прохожих, свободно гуляющих за переделами ограждения Нии, а пойти умыться и лечь спать. Вода в умывальнике была только холодная, и, вернувшись в комнату, я сразу же с головой забралась под одеяло, чтобы согреться. Тьма поглотила все, и мне вдруг вспомнилось собственное отражение, увиденное в зеркале, когда я вытирала лицо полотенцем. Мутный взгляд, бездушные глаза... Это было не отражение человека, который готов на ответственный шаг, у которого в глазах горит надежда на новую лучшую жизнь, а отражение отчаявшегося больного, который ожидает очередную пытку, с каменной уверенностью, что и после нее ничего не изменится. На фоне этой не утешительной мысли мой разум погрозился в сон.
 
  Утром я проснулась от ощущения того, что кто-то на меня смотрит. И не ошиблась. На другой кровати сидел Ал и, точно, насквозь хотел проткнуть меня взглядом. На нем была другая футболка, на щеках ни следа от щетины. Запах его духов успел наполнить всю палату.
  - Сколько время?- спросила я, садясь на кровати.
  - Начало двенадцатого,- он опустил глаза и сложил руки в замок.- Ты пропустила завтрак...
  - А почему меня не разбудили?
  - Потому что я пришел в девять,- сказал он, словно укоряя меня за это.
  Значит, он их предупредил, что меня не надо тревожить,- подумала я, улыбнувшись.
  - Мне интересно, вот как так получается, что я никогда не слышу, как ты входишь?- спросила я, и увидела, как он ухмыльнулся.- Вот именно когда появляешься ты.... Словно, я совсем не чувствую твоего присутствия. И так повторяется из раза в раз...
  Он поднялся.
  - Тебе это не нравится?- спросил он.
  - Не то чтобы не нравится, просто обычно я просыпаюсь от малейшего шороха. У нас дома, я просыпаюсь от дребезжания ключей еще за уличной дверью, когда утром брат приезжает и хочет попасть в квартиру...
  - Тебя это настолько тревожит?
  - Да нет...
  - Не бойся, когда ты спишь, самое плохое, что я могу сделать, это просто смотреть на тебя, - он грустно улыбнулся.- Одевайся давай...
  Я нехотя стянула одеяло и поднялась. Подошла к шкафу и, выбрав удлиненную футболку с бабочкой на груди, быстро ее надела. В окне солнце, спряталось за плотные кучевые облака, что грозились к вечеру прорваться дождем. Сегодня моя палата выглядела не так мрачно, как вчера вечером, может, и правда темнота все окрашивает в черные краски...
  И тут я заметила возле двери свою сумку, которую Ал унес вчера. Я обернулась к нему.
  - А что здесь делает эта сумка?
  Ал стоял у окна, точно черная статуя, спиной ко мне и лицом к свету.
  - Ал?
  Он обернулся, но его лицо для меня было завешено тенью.
  - И это ты так оделась?- засмеялся он.- Я тебя не выпущу отсюда в таком виде, - он отвернулся к окну,- так что переодевайся.
  - Ты смеешься надо мной? Я спрашиваю, что тут делает эта сумка?
  - Одевайся, и иди завтракать,- проговорил он твердо,- а потом поговорим.
  Мне стало страшно от тона его голоса. Но спорить с ним, когда он в таком настроении было бесполезно. Я надела джинсы завязала узлом на боку футболку, получила от него одобрение в виде кивка, и вышла из палаты. Свежие пирожки и чай в столовой показались мне безвкусными, я не смотрела по сторонам, думая только о странном поведении Ала.
  - Так что произошло?- сразу спросила я, возвратившись и закрыв за собой дверь.- Что случилось, почему у тебя сегодня такое странное настроение?
  Ал все так же стоял возле окна, в правой руке он держал телефон, светящийся еще не погасшим дисплеем.
  - И кому ты звонил?
  Он вздохнул, и убрал телефон в карман джинсов.
  - Подойди ближе.
  - Зачем?
  - Зачем ты задаешь этот вопрос? Просто подойди...
  Я остановилась за шаг от него.
  - Ты меня проверяешь, да?- спросил он, схватив за руку и притянув к себе.- Думаешь, я забуду тебя за эти дни пока мы не были вместе и после операции, я остыну к тебе, так же как ты рассказывала про того парня со сломанной ногой? Все это чушь...
  - Отпусти,- выдохнула я, пытаясь его оттолкнуть.
  Его лицо опять окутала тень.
  - Извини, но твой эксперимент со мной провалился. Мы уезжаем отсюда...
  - Что? - не веря в то, что слышу, спросила я.
  - И как ты понимаешь, операции не будет.
  В его голосе не было и капли сожаления одна только уверенность в правильности своих слов.
  Сама сделала шаг к нему и несколько секунд смотрела ему в глаза.
  - И если ты не поедешь со мной, то за тобой приедут твои родители...
  Меня отшатнуло от него, и я невольно сделала шаг назад.
  - Ты звонил матери?
  - Да.
  - Ты же понимаешь, что если я сейчас не услышу веских аргументов...
  - Слушай аргументы...
  Он усадил меня рядом с собой на кровати и рассказал о том, что случилось за те утренние часы, когда я еще спала. Как Ал уже говорил он зашел в корпус, где находится моя палата, в девять часов утра. Уже подходя моей палате, он заметил, что дверь соседней палаты открыта и из нее раздаются то ли женский плач, то ли стоны. Он заглянул туда и увидел, что три медсестры окружили "ту девушку из парка", и пытаются ее успокоить. "Она лежала на животе, вся в слезах, дергая руками и ногами. Я сначала подумал, что у нее какой-то истерический припадок...". Но тут Ала от двери отшвырнул Терентьев, сказав "не суйся" и он зашел в мою палату. "Я сидел тут и слышал ее стоны, понимаешь?- он спрашивал так, словно хотел удостовериться, что я его правильно понимаю.- Ты спала, а мне представилось...что с тобой тоже так когда-нибудь ... А я буду рядом и ничего не смогу сделать, ты будешь мучиться, а я...".
  Я встала. Меня бросила в жар то ли от рассказа, то ли от подачи этого рассказа. Обычно холодные ладони стали горячими и сухими. Я встала спиной к стене, прикасаясь ладонями к холодным, скользким обоям. Немного стало легче.
  - Только из-за этого?- спросила я, смотря на него.
  - А тебе этого мало? Так слушай дальше...
  Через пол часа стоны прекратились и Ал вышел, он видел, как Терентьев куда-то спешит, и догнал его и спросил, что с той девочкой. "Опять сломалась конструкция, - проговорил профессор торопливо,- теперь девочка в реанимации, будет еще одна операция...".
  - А ты знаешь, что ты можешь после операции остаться парализованной?- спросил он вдруг, прервав рассказ.
  - Есть такая вероятность, и?
  Он хмыкнул и встал.
  - Ты же специально об этом умолчала?
  - Не подходи ко мне...
  - Я не удивляюсь, это твоя привычка, скрывать самое важное...,- он остановился возле моей кровати, опершись рукой на деревянное изголовье. - Ты же понимаешь, что я не могу способствовать тому, что тебе может навредить, и даже убить?
  Казалось, чем больше он старался быть нежнее и проникновеннее, тем сильнее во мне просыпался равнодушный зверь, которого ничуть не трогали его чувства.
  - Боишься ответственности?
  Его лицо на миг стало ужасным, он шагнул ко мне.
  - Помнишь, мы смотрели фильм "Малышка на миллион"?- спросила я.
  Он остановился, наклонив голову, будто что-то припоминая.
  - Конец его, помнишь?
  Он попятился назад, смотря на меня почти обезумевшим взглядом. Сел на кровать, закрыв лицо руками.
  - У тебя больная фантазия,- наконец выговорил он, открыв лицо,- Я никогда не смог бы, и сейчас я не могу позволить...
  - Я вообще не очень здоровый человек...
  За окном потемнело. Плотные пушистые тучи налились дождем и ждать последнего иссохшему городу ждать осталось недолго. На стены, мебель и даже Ала точно осел тонкий слой пыли. Духота и аромат мужских духов туманил рассудок. Запах был слишком вязким и тяжелым, а мы с Алом купались в нем, словно два мотылька в киселе.
  - Ал, открой окно,- попросила я, садясь на подоконник.
  - Оно намертво заперто, я уже пробовал.
  - Я тут задохнусь...
  - Тогда... поехали домой?
  Его лицо было мрачным. По-моему его сильно вымотало то, что он увидел сегодня утром, и то, что сказала ему я.
  - Подойди сюда, я тебе кое - что покажу...
  Когда он подошел, я показала ему на людей, спешащих куда-то по тротуару за забором Нии.
  Он смотрел на прохожих, не понимая, что я хочу сказать.
  - Любая девушка,- произнесла я,- на которую сейчас упал твой взгляд, лучше меня.
  - Чепуха,- словно плюнул он.
  - Ты...
  - Смотри, а парень со сломанной ногой сидит на той лавке.
  Да, тот парень отдыхал на той лавке, возможно, он уже говорил про себя, что это "их" лавка, их "общая" лавка. Он ждал, смотря в сторону дорожки, откуда она должна была выйти.
  - Поехали домой? - спросил Ал, заглядывая мне в глаза.
  Дотянулась до его губ и поцеловала.
  - Поехали, но я тебе этого никогда не прощу.
 
  Обратная дорога была испорчена дождем. Или, может, окроплена? Сила его, то убывала, то возрастала до того, что казалось, будто капли пробьют обшивку машины. Ал всю дорогу украдкой подглядывал за мной. Наверно, думал, что я заплачу... Нет, слез не было. Я смотрела вперед на дорогу, сквозь маятники дворников, и обдумывала последние слова Терентьева,- чтобы уехать, надо было взять у него разрешение: "Не торопись. У тебя еще целых пять лет есть на обдумывание".
  Дома нас встретила мама. Только увидев нас в дверях, она подбежала и что-то в волнении затараторила. У меня к этому времени очень сильно болела голова, и я даже не старалась понять, о чем она говорит. Ал принялся ей что-то объяснять. Тут вышел отец.
  - Ну слава Богу, вернулась,- произнес он, радостно улыбаясь.
  - Вернулась...

2013