Дуркин дом. Глава 40

               
               

    

      Мария Сергеевна с тревогой наблюдала за сборами дочери. В свой единственный на этой неделе выходной Лариса почти не отдыхала. С утра убежала на рынок, «купить подарок», с ее слов. После, она пропала и вернулась домой лишь к концу дня, для того, чтобы уйти вновь. Объясняла свое отсутствие визитом к подруге, якобы «ходила, показывала подарок». Вот теперь собирается на день рождение, празднование которого может неизвестно, когда закончится. Завтра Ларису ждет двенадцатичасовая смена. Бедная девочка, сильно устает, не высыпается, стала плохо себя чувствовать. Дождавшись, пока Лариса, усевшись перед телевизором, успокоилась, наконец, обеспокоенная мать попыталась еще раз уговорить дочь остаться дома.
- Ларочка, я вкусный ужин приготовила, плов, как ты любишь. Тебе нужно выспаться, доченька …
Переключая программы, Лариса вскоре сделала свой выбор, да так, что голос диктора заглушал голос матери. Ее нравоучения порядком надоели, все это Лариса уже слышала, на ее усталом лице обозначилось раздражение. Если бы они с Анькой заранее не договорились созвониться, она ушла бы на вечеринку пораньше. – Помолчи, пожалуйста. Ты мне мешаешь.
Перейдя в смежную комнату, Мария Сергеевна не оставила попыток довести задуманное до разумного конца. Должна же Ларочка понять, что здоровье надо беречь смолоду, а развлечения, дружеские посиделки никуда не денутся. В запасе у нее был еще беспроигрышный козырь. Ларочка, тебе звонил, - Мария Сергеевна поднесла исписанный крупными буквами листочек к подслеповатым глазам, - Денис Кожевников. Он просил передать, что вечером обязательно перезвонит по поводу статьи. Ларочка, он так торопился, когда говорил. Очень серьезный, молодой человек, по-моему. Кто он, скажи?
- Знакомый.
От старшей Корчагиной не укрылся тот факт, что дочь не желала посвящать мать в подробности собственной личной жизни. От дальнейших расспросов она укрылась в туалете. Сидя на разбитом унитазе, Лариса закурила. Вместо сигарет приходилось использовать самодельные папироски, в изготовлении которых Лариса достигла определенного мастерства. В качестве махорки она использовала перемолотый в мясорубке сбор лекарственных трав. Весьма специфический угар, который давала тлеющая трава, поначалу ужасно не понравился Ларисе, он вызывал у нее головокружение, а едкий дым щипал в глазах. Но со временем, за неимением лучшего, Лариса приспособилась применять в качестве фильтра многократно сложенные газетные листы и дымовая завеса уже меньше досаждала ей.
Сдавливая виски, Лариса крепко зажмурила глаза. Голова словно уменьшилась в размерах, утратив чувствительность. Изобретенный ей способ борьбы с головной болью помогал лишь ненадолго. Нужно будет поискать анальгин, хотя, мать, кажется, уже весь его выпила. Если с периодически повторяющимися болями можно было бороться медикаментозно, то с потерей памяти справляться было труднее. Забывать о сделанных долгах, еще полбеды, но испытывать затруднения в общении по той же самой причине, гораздо ощутимее. Нет ничего обиднее, когда над тобой смеются близкие люди. Их насмешки ранят в самое сердце. Плохое запоминается быстрее, а избавиться от дурной репутации сложнее, чем заслужить ее.
Терпкий дым вынуждал поверхностно дышать, защипало в глазах. Борясь сама с собой, Лариса не выпускала сигареты изо рта.
- Ларочка, что у тебя горит?
Мама все никак не оставит ее в покое. Хорошо бы ее обмануть. Однако, задумать легче, чем осуществить хитроумный план. Проще пойти по пути наименьшего сопротивления. Придав голосу беспечность, насколько это удалось ей, Лариса произнесла, - Мама, тебе показалось, это соседи жгут макулатуру и …
- Ларочка, тебе плохо? Лучше выйди, прошу тебя.
В обращении матери сквозила большая, всепоглощающая любовь и забота, так, что незваная мысль ужаснула ее. Мать тяжело болеет, а вдруг Лариса лишиться ее? Сие предположение удержало девушку от грубости. Перед тем, как предстать на глаза матери, Лариса тщательно привела себя в порядок: оправила разношенный халат, отерла губы, пригладила волосы, а также, несколько раз дернула ручку унитаза. Единственное, что она не предусмотрела, оказалось, что ее усилий недостаточно для ликвидации следов курительной деятельности. Смывая клочки бумаги, толченную россыпь лекарственных трав, Лариса добилась обратного. Прибывающая из канализации вода грозила вылиться за пределы унитаза.
- Мам, ты иди, я сейчас выйду, - Лариса попыталась успокоить маму, но сильный приступ кашля лишил ее возможности продолжить начатое. В горле саднило так, что девушка стала задыхаться. Из глаз брызнули  слезы, которые Лариса тут же начала растирать полами старенького халата. Пришлось приводить себя в порядок под  материнские причитания, которые становились все более навязчивыми.
- Лара, Ларочка! Ты меня слышишь? Девочка моя! Почему ты молчишь?! Я сейчас выломаю дверь! – голос кричащей достиг апогея. От волнения за дочь у Марии Сергеевны потемнело в глазах, чтобы не упасть, она схватилась за ручку двери туалета. Как раз в этот момент Лариса до упора распахнула ее. Мария Сергеевна, не выпуская из рук точки опоры, медленно сползла на пол. Стекленеющий взгляд ее застыл на лице любимой дочери.
- Мама, мамочка!
Губы ее беззвучно шептали, глядя на доченьку. Ей страшно, она плачет, растирая слезы, совсем, как в детстве. А она и есть девочка, еще неопытная, наивная, несмышленая. Как же она будет жить без нее? Ради доченьки нужно забыть о давящей за грудиной боли.
Сознание ее постепенно меркло, в памяти проносились события из далекого прошлого. Как они с Сенечкой, покойным отправились за доченькой, как снилась она маленькая, беззащитная, одинокая, бегущая навстречу по дорожке. Прихрамывая, Ларочка спотыкалась, оборачиваясь назад. За ней гнался, сжимая в руке словно гранату пустую бутылку неизвестный субъект. Горящие белки его глаз, звериный оскал его физиономии не создавал иллюзий по поводу его намерений. Ребенку угрожала реальная опасность. «Галька, стой, гадина! Приказываю тебе остановиться, сволочь хромоногая!» Наблюдать за тем, как ребенок балансирует между жизнью и смертью было невыносимо. А тут еще впереди вырос двухметровый забор, непреодолимое препятствие для испуганного ребенка. Последнее, что врезалось в память спешащей на помощь Марии Сергеевне, занесенный над головкой упавшего ребенка огромный кулачище. Еще чуть-чуть, и юной крошке уже ничем не помочь. Последнее, что врезалось в память, оборвавшийся на высокой нотке истошный детский крик. Ей не удастся предотвратить насилие, но уберечь ребенка она должна любой ценой, решила Мария Сергеевна. Девочка выжила. Так неужели судьба отвернется от нее и на этот раз?
- Мама, как ты меня напугала. Я тебе кричу, кричу, а ты глаза закрыла и почти не дышишь, совсем, как мертвая, - подытожила Лариса.
Им с мамой пришлось пережить много волнительных минут, когда не знаешь, что делать и кого звать на помощь. Переживания пошли на пользу одной и едва не стоили жизни старшей Корчагиной.
- От кого ты все время защищалась, мама? Вспомни, не от нашего ли злополучного соседа с нижнего этажа? – засыпая мать вопросами, Лариса хотела отвлечь ее от пережитых страданий, но вопреки ожиданиям, добилась обратного. Мария Сергеевна долго не могла прийти в себя. Она совершенно не помнила, как очутилась на диване, ведь до того, как упала в обморок, хозяйничала на кухне. Неужели, ее хрупкая, болезненная девочка тащила меня через всю квартиру? Старшая Корчагина хотела спросить, как себя чувствует ее дорогая доченька, но ее пересохшие губы лишь что-то беззвучно шептали. А Лариса беспомощно смотрела на мать, не понимая, что с ней происходит? Ради того, чтобы нарушить гнетущее молчание, Лариса болтала первое, что в голову придет. Неизвестно: кого она этим пыталась успокоить: маму или себя?
- Представляешь, я на днях познакомилась с очень приятным молодым человеком, зовут его Денис. Работает он в газете. Мама, он пригласил меня в кафе. Недалеко от нашей больницы есть такое кафе, кажется «Лолита» называется или «ласточка», там разные вкусности в меню. Мам, знаешь, о чем я мечтаю?
Мария Сергеевна не спускала восторженных глаз с дочери. Оживленная Ларочка напоминала ей ту наивную девочку, которая так очаровала их с Семеном. Вот, если бы Лариса навсегда сохранила жизнерадостность. Размечталась …
- Денис напишет о задержке зарплаты, и у меня скоро будут деньги, много денег. Я куплю «птичье молоко», много конфет, икру, салями и много всяких вкусностей. А еще мне хочется купить красивое нижнее белье, знаешь, как в заграничных фильмах, новые весенние сапоги на каблуках. У меня сразу походка будет хоть куда, - Лариса величаво повела сутулыми плечами, как бы ей хотелось, чтобы люди оценили, какая она красивая и стремились исполнить любое ее желание. На мать размечтавшаяся Лариса не смотрела, потому, что была уверена, та ее любит любой и уже привыкла к ее привлекательности.
Напрасно потухший взор ее ждал момента, когда доченька, наконец, вспомнит о своей пожилой матери. Ведь ей ничего, кроме немного любви и помощи от ее дорогой Ларочки не нужно было.
- Мам, а мы летом поедем на дачу? Поедем, да? Жаль, что не на собственной «Волге». Мама, ты чего хочешь сказать, я никак не пойму.
Не начавшаяся беседа была прервана внезапным звонком в дверь. Когда Лариса направилась открывать, гадала, кого могло принести? Щелкая дверным замком, молодая хозяйка в тайне надеялась, а вдруг …
Но надеждам влюбленной девушки не суждено было сбыться. На пороге возникла Аня. – Привет, подруга. Ты чего не пришла?
Лариса пожала плечами. Появление приятельницы не было для нее неожиданностью.
Удивляться пришлось Анюте. – Забыла о приглашении на день рождения?
- День рождения, а чей?
- Ларис, если бы я тебя не знала несколько лет, решила бы, что у тебя не все дома. Ну-ка, иди сюда, - гостья по-хозяйски распоряжалась в чужих хоромах. На кухне, среди беспорядка, Анна окинула беглым взглядом небогатую обстановку. Непонятно: чего более было в том взгляде: алчности или сочувствия, так умело Анька научилась скрывать собственные ощущения. В последующем вопросе все прояснилось. – Что за подарок ты купила, покажи.
- Для того, чтобы покупать подарки, нужны деньги, у меня их нет.
- Единственная умная мысль за сегодняшний вечер. Выходит, подарка для Андрюхи у тебя нет?
Лариса молча согласилась. Может, в который раз пожаловаться Аньке, что ей на работе задерживают зарплату? Решение не успело созреть в инертном мозгу Корчагиной, как ее опередили.
- Знаешь, что я придумала? – заговорщически полюбопытствовала гостья. Ответа она не дождалась, ответила сама. – Мы подарим имениннику что-нибудь из твоих вещей, не старых, конечно. Пойдем, посмотрим. Подарим миленький сувенирчик, вроде, чехла для ножа. Мужики такое любят.
Лариса рассеяно слушала болтовню подруги. Вспомнив, что ей завтра в смену, Лариса вдруг ощутила жуткую усталость, бороться с которой у нее не было ни только сил, но и возможностей. Она машинально направилась за Аней, от пристального внимания которой не укрылся ни беспорядок в крохотном коридорчике, ни гнетущая тишина, так не вязавшаяся с работающим телевизором. В проходной гостиной, на разложенном диване лежала старшая Корчагина. Беглый взгляд на неподвижно грузное тело, с безжизненно свисающей рукой оставил Аню безучастной.
Естественно, мамаша ее нам не помешает, но лучше бы ее не было. Скорчив отнюдь не милую рожицу, гостья отвернулась. Лариса мельком взглянула на мать и последовала за подругой. В следующее мгновение дверь маленькой комнатки затворилась. Хозяйка и гостья остались вдвоем.
- Одни книги. Что там? Анатомия, фармакология, хирургия. Ларка, почему ты до сих пор не избавишься от этого барахла? Куколки, статуэтки, фото в рамке – зачем тебе все это?
- Так … память о прошлом. Ань, у меня есть несколько исторических романов. Может, Андрюшке подарить …
- Да ты что! – перебила ее Анька. – Кто сегодня книги читает? Одни научные работники и психи. Ты, насколько мне известно, не принадлежишь ни к тем, ни к другим. Ларка, чтобы я не копалась в этом хламе, где у тебя сувениры, дорогие сердцу безделушки, где?
 Действительно, где? Лариса словно впервые обвела взглядом свою комнату с ее простенькой обстановкой. Кушетка, письменный стол, тумбочка со стоящим на ней телевизором «Рубин», пара стульев и настенный календарь с лошадьми. Красивые безделушки тоже были, но бесследно исчезли, к тому приложил руки последний ее бывший. Единственное, на что не простиралась его алчность – девичьи грезы. Лариса мечтала, не переставая верить, что ей когда-нибудь повезет.
Щипок за руку напомнил ей, что у нее гостья. Но ответить ей Ларисе было нечего.
- Почему ты все время молчишь? Заболела, что ли?
Да. Именно, она больна, весьма подходящий предлог для того, чтобы избавиться от Анькиного присутствия. Лариса ответила утвердительно.
Но Анюту оправдание не удовлетворило. – Сейчас поправиться, быстренько. У Андрюхи все лекарства хороши и большой их выбор: «Столичная», «Цинандали» и даже шампанское. Ладно, черт с тобой, давай сюда свой роман, раз у тебя больше ничего другого нет, - расщедрилась гостья.
Упоминание о спиртном Ларису несколько оживило. Выпить ей очень хотелось, но не на что. А тут такая возможность предоставляется. – Я сейчас, Анька, ты не пожалеешь.
Пары минут хватило на то, чтобы выбрать подарок для Андрея. Лариса достала из полки дилогию Генриха Манна о короле Генрихе IV.
По дороге Анюта поинтересовалась, - Ларка, что-то я не пойму, шубу ты будешь брать?
Зима на исходе. Трескучие морозы постепенно отступали, на смену им пришла устойчивая слабо морозная погода, чередующаяся с оттепелями. В старой дубленке Лариса не мерзла, но хотелось чего-то большего. Правильно говорят классики: «человек должен меняться», от себя Лариса добавляла, необязательно внутренне, внешние перемены более разительны. Вместе с внешностью преображается душа человека, растет стремление его к лучшему. Но где взять десять тысяч?
- Это будет дороже. Первый взнос – треть стоимости шубы, затем по десять процентов от первоначальной цены каждый месяц, в итоге за год погасишь всю сумму.
В голове Ларисы скоропалительно мелькали цифры, поначалу ввергнув ее в задумчивость, после в изумленное состояние, что не замедлило сказаться в возмущении, - Что же это? С переплатой выходит!
Анютка согласилась, - Да, с переплатой. А ты как хотела, чтобы тебе в долг просто так давали?
Хотела, чего скрывать. Но даже в ломбарде, сданную собственноручно вещь приходится выкупать на условиях, выгодных учреждению,  а не заемщику. Не выйдет. – Ань, тогда придется без шубы. Жаль.
В разговоре повисла пауза, в течение которой Корчагина надеялась, вот-вот, Анька уступит, ведь она, все-таки, ее подруга. Однако, чуда не произошло. Меркантильность взяла вверх над дружбой. Но Лариса не унывала. Шуба у нее будет непременно, вот только путь к ее обладанию нелегок. Придется поступиться годами вдалбливаемыми в нее родительскими наставлениями. Подумаешь, мамаша ей не указка. – Ань, а ты говорила, что к тебе на рынок можно устроиться.
- Не знаю, можно ли сейчас туда устроиться? Я говорила тебе об этом три месяца назад. Пошли быстрее, что ты тащишься?
Лариса проигнорировала недовольство Аньки, надежды и чаяния Корчагиной простирались к дармовой выпивке, и, судя по словам Анны, угощение ожидается на самом высоком уровне. Состояние беззаботности, наступающее после выпивки, а иногда и в ее процессе, все реже посещало уставшую от нужды и лишений Ларису. У кого бы занять денег, вечный вопрос, не имеющий решения. Соседи по дому, такие же, как и она озабоченные материальными проблемами, вынужденные экономить на самом необходимом, порой даже на собственном здоровье. Знакомая парикмахер, Ленка с нижнего этажа пожадничала на гонорарах для врачей и оказалась на больничной койке с «нехорошим» диагнозом. Что Ленка имела в виду под этим словосочетанием, Лариса так и не узнала. Не узнала бы она и о Ленкиных мытарствах, если бы еще одна ее знакомая терапевт из районной больницы не посоветовала с тонким намеком: «о здоровье ни при каких обстоятельствах забывать не стоит, а то кое-кто развлекаться любит, а за удовольствия нужно платить».
Верно замечено, но тезис не нов. По правде сказать, не интересуют ее чужие дрязги. Более всего раздражали Ларису теткины нравоучения, о том, что якобы она, Лариса «живет сегодняшним днем, а надо думать о будущем». А что о нем думать? Наступит, тогда и посмотрим.
- Анька, ты помышляешь о завтрашнем дне?
- Ты чего, с дуба рухнула, подруга? – вопрос огорошил ту, кому он был адресован. Впрочем, подружкины странности вскоре перестали волновать Аньку, очутившуюся перед дверью нужного подъезда. Озабоченность Анны передалась от нее к подруге. Вдвоем, дергая за ручку двери, они ничего не добились. Повторив попытку, толкая дверь в противоположную сторону, приглашенные на день рождения растерялись.
- Может, у Андрюхи адрес поменялся?
- Вчера я была по этому адресу, странно, - удивилась Анна.
Что произошло с дверью, мало интересовало Ларису. Хотелось выпить, расслабиться, а в гостях ей это будет гарантировано. Ради желанного она готова была пойти на штурм несговорчивой двери.
- Да ты, что? – возмутилась подруга, - Явно не в себе, - с ходу диагностировала Анька.
Но отступать от намеченной цели и она не  собиралась. Именинник живет на восьмом этаже девятиэтажного дома. Зимой окна, а порой, и форточки закрыты. Если кричать с улицы, вряд ли, их услышат. У соседнего подъезда стояли такие же, как и они, озадаченные посетители девятиэтажки.
- Ань, а там парни дверь ломают, - заметила Корчагина.
Картина, открывшаяся взору приятельниц, вскоре завладела вниманием жителей четвертого подъезда, куда попытались войти бравые парни. Их намерения не были приняты праздными любопытствующими. Кто-то из глазеющих покрикивал на смутьянов, грозился вызвать милицию. Ситуация изменилась, стоило приблизиться к двери почтальону. Женщина с большой сумкой через плечо уверенно проделала манипуляцию, походящую на движение пальцев пианистки, в результате, заветная дверь отворилась.
- Видела? Ты видела?
Лариса очнулась от увиденного только после того, как на плечо ей опустилась легкая Анькина ладонь.   
- Узнаем, на какие кнопки тетка нажимала и войдем в подъезд.
План, предложенный вездесущей Анькой, сработал, но не без дополнительных усилий. Для двоих «посторонних особ» не сразу отворилась дверь в чужой подъезд. Пришлось выслушать ворчание излишне подозрительных старушек, не желающих  пропускать гостей и в без того «шумную квартиру». «Каждый день там собираются пьянки, гулянки. Таких выселять нужно», подытожила одна из стражей порядка. Другая грозилась вызвать милицию.
- Представляешь, Андрюха, старая карга хотела нас засадить, «куда следует». А все это из-за того, что у вас замок на подъездную дверь поставили. Зачем?
Обращенный к хозяину квартиры вопрос неожиданно спровоцировал на обсуждение его немногочисленных гостей.
- От воров защита.
- Или от гостей незваных. Признавайся, Андрюха, ты всех на вечеринку позвал или кого-то обошел вниманием?
Лариса обвела равнодушным взглядом собравшихся, большинство из которых ей были незнакомы. Именинник Андрей, тридцатилетний технолог из химико-технологического института еще недавно был небезразличен Ларисе, любил веселую жизнь и не жалел на нее денег. Его малогабаритная однокомнатная квартира перевидала многое на своем веку: раздел имущества с бывшей спутницей жизни, которому предшествовали скандалы, регулярные застолья с обязательной выпивкой, повод для празднования, как правило, долго не искали,  сегодняшний день рождения ни чем не отличался от предыдущего, который, впрочем, отмечали незадолго до нового года. Хозяин дома пользовался вниманием со стороны женского пола. Андрей, внешне привлекательный, нежадный, сообразительный, хозяйственный, но чего-то ему, все-таки, не хватало. За четыре года, что они были знакомы, Андрей успел расстаться с третьей, не считая супруги дамой сердца. Более всего Ларисе нравилось в Андрее его галантность в отношениях с девушками, что, в первую очередь, бросалось в глаза при близком общении. Когда она впервые увидела, как мастерски Андрей ухаживал за малознакомой ей гостьей, в Ларисе проснулся  дух соперничества. А почему бы ей самой не оказаться на месте возлюбленной химика-технолога? Любовные фантазии надолго засели в голову предприимчивой девушки. Как завладеть сердцем гостеприимного хозяина? Вот, если бы с кем посоветоваться. Памятуя о вероломстве подруги, Лариса отвергла мысли о совете с ней. Тогда, может, мать подскажет ей: как быть? «Доченька, негоже на сторону смотреть, это при живом-то муже. Нет, любовью надо дорожить». Но как уберечь то, что уже утрачено навеки?
Застолье шло своим чередом, было выпито немало горячительных напитков и спето задушевных песен, но избавиться от внутреннего беспокойства Ларисе не удалось. В чем его причина, она не ведала. А так хотелось забыть о всех неурядицах, почувствовать себя хоть немного счастливой.
- Ребята: Василий, Сашок, Гоша, Серега и девчата, конечно, Ладно, обойдемся без подробностей, - рослый Андрей, возложив на свои плечи роль хозяина дома и, соответственно, распорядителя торжества, потому не собирался некому уступать. Его активная жестикуляция в непосредственной близости от ближайших соседей по столу, едва не стоила им пускай и легких, но телесных повреждений. Однако, без опрокинутых бокалов, а стало быть, и испачканной одежды не обошлось.
- Итак, друзья, предлагаю прогуляться. В нашем парке много развлечений и …
- Короче, Андрюха, давай еще опрокинем по одной, пока еще есть, что.
Из сидевших рядом кого-то не хватало. Лариса не обратила бы внимания на столь незначительную подробность, но неожиданно возникшая потребность к уединению взяла вверх над только, что поступившим предложением. Странно, но бокал с вином так и не достиг ее лишенных косметики губ, которым вдруг внезапно захотелось ласки, и не от кого-нибудь, а от самого Андрея.
- А водки у тебя нет? Простой бутылочки «Столичной»?
За столом не было Аньки и Сереги, соседа Андрюхи по подъезду. Попытку Ларисы отправиться на их поиски нетвердой походкой, хозяин дома истолковал по-своему, - Добровольные помощники желают навести на столе порядок. Молодчина Галина.
Дожили, он уже не помнит, как ее зовут. Ладно, черт с ним, а Аньке она отомстит, отплатит той же монетой. Из тесного коридора Лариса попала на не менее крохотную кухоньку, где все: электроплита, кухонный стол, соседствующий с мойкой, небольшой шкаф для посуды и новенький холодильник, кричало об отсутствии заботливой женской руки, возложившей бы на себя обязанность содержать кухонный инвентарь в надлежащем порядке. Неосмотрительный шаг, и по полу покатились пустые бутылки, как напоминание о былых утехах. Где же они?  В темноте ванной комнаты Лариса почувствовала резкую боль за грудиной. Стало трудно дышать, держась за край ванны, Лариса медленно сползла на пол.      
Мягкие подушки, шелковые занавески на окнах, легкая тряска, убаюкивающая ее, словно дитятко в колыбели – все для ее удобства. Она любима, более ей ничего не надобно. За окошком мелькали парковые дорожки, фонтаны, вслед ей улыбалась каменная Венера, целомудренно прикрывающая собственную наготу. Разглядывая свое платье, Лариса пришла к выводу, что оделась не по погоде.
Одно утешало, в карете прохладно и можно избежать любой нежелательной встречи. На днях она получила приглашение на бал, которым не преминет воспользоваться. Дамы в пышных платьях, кавалеры при параде, музыканты, демонстрирующие мастерство виртуозного владения музыкальными инструментами – все это для нее настолько привычно, что не стоило ожидать каких-нибудь неприятностей, все будет, как заведено. Дамам принято подавать руку, но, казалось, ее просто не замечают. Долго теряться в догадках ей не пришлось. Одной симпатичной внешности недостаточно для того, чтобы добиться расположения сильного пола. Все дело в ее хромоте, но даже из-за нее Лариса не желала отказывать себе в удовольствии. Закружиться в вихре вальса, ловить вдогонку обожаемые взгляды, слушать восторженные комплементы – она об этом всегда мечтала. Но воображаемое не часто становится действительностью. Разве она хочет многого?  Она особенная, ни на кого непохожая. Рассматривая себя в маленькое, карманное зеркальце, Лариса была беспристрастна. Над губой у нее виднеется крошечная точка, которая с годами может вырасти в большую неприятность, и тогда, кроме, как с веером она к собственному образу никого не подпустит. А глаза у нее синие – синие, из-за одного этого можно голову потерять. 
 Назойливые прикосновения становятся все более откровенными. Поглаживания незнакомых рук достигали все более сокровенных мест, наведывание в которые неизменно вызывало бы легкий румянец на впалых щеках молодой девицы. Нужно всего лишь набраться решимости и отстранить посторонние притязания. Сотни раз она представляла себе, как дает «от ворот поворот», но на деле, оказывается, это не так-то просто сделать. Нечто ее удерживает и довольно крепко, может посмотреть, что из этого получиться?
- Очнулась? Слава богу. А то я уже собиралась скорую вызывать, хотя тут и без врачей скучать не приходится.
Купаясь в лучах славы, Лариса открыла глаза. С близкого расстояния был хорошо различим пол в ванной комнате. Если ей память не изменяет, мать мечтала именно о такой плитке. Дело за малым, узнать, где она в наличии. А еще нельзя забывать. Живой человеческий материал требует надлежащего внимания, способное обеспечить только любящее сердце. Стало быть, для начала нужно влюбиться.
Окидывая рассеянным взглядом присутствующих, Лариса сделала заключение не в их пользу. Парни, Андрюшкины приятели ведут себя так, чтобы не понравиться: жрут руками, в разговорах обращаются к малознакомым на «ты», а неопрятность гостей в одежде говорила сама за себя. Взять хотя бы Василия. Его джинсы давно нуждались в стирке, но их владелец, похоже, не придавал сему факту никакого значения. Валялся в грязной одежде на чистом покрывале, опробовал в джинсах всю музейную мебель, которой хозяин дома так козырял. Гоша, он же Гога никого не посвящает в свои планы, что на первый взгляд кажется безобидным. Ну, подумаешь, забивать ботинком гвозди. Лариса вдвойне развеселилась, когда прознала для кого Гога готовил сей сюрприз. Теперь он точно сторожевой пес ревностно отгоняет от аппетитного сиденья случайных прохожих. А пронырливый Сашок ориентировался в окружающей обстановке не хуже предприимчивого хозяина, мог залезть не только в самый укромный закуток. Освоившись, совершенно свободно проникал в карманы приглашенных, даже, если те заставали его на месте преступления. Его жирную ручищу Лариса поймала в кармане собственной сумки. Там, кроме записной книжки и набора шариковых ручек нечем было поживиться.
- А где деньги?
- У меня их украли, - соврала Лариса.
Когда спустя несколько секунд Сашок приблизился к ней и неожиданно предложил, - Хочешь, научу, как их раздобыть? – Лариса не растерялась.
- Ну, расскажи, - безразлично согласилась вопрошаемая.
- Только при более удобном случае, - добавил Сашок на ушко Ларисе.
Кто бы мог вообразить, что она очутится все в той же ванной комнате, в аналогичной приватной обстановке, среди многочисленных полочек и зовущих к себе зеркал, в одном из которых Лариса разглядела смешную рожицу и, невольно улыбнулась. Щелкнул дверной замок, и пленнице захотелось сбежать куда-нибудь подальше от пристального внимания назойливого кавалера. Его ласки стали более откровенными, и уже несколько надоедливыми. Лариса поймала мужскую руку за воротником своей блузки.
- Ну, ты, девка, уж излишне строга.
Губы ее сложились в скромную улыбку, пока печальные серо-голубые укоризненно пригвоздили нарушителя к месту, - Ты кое-что забыл. Ты не сказал, как ко мне относишься?
- Как к любой бабе. Все отношения неизменно имеют один и тот же конец. Разве это плохо?
Она давно перестала сопротивляться, тем самым, обрекая себя на дополнительные испытания. Мягко, но настойчиво чужие руки указывали ей требуемое направление, но эмалированное ложе не прельщало любвеобильную девушку.
- Там холодно и сыро.
Отказ ее извиняли страстные поцелуи и крепкие объятия, лишний раз аргументируя оправданность ее выбора. Такой, как Сашок, будет носить ее на руках. Однако один животрепещущий вопрос не оставлял ее ни на мгновение. Ни без усилий высвободившись из цепких объятий, Лариса вымолвила, - Научи, как выживать в пору безденежья.
С тем же успехом она могла расспрашивать неодушевленный предмет. Склизкий типчик лишь улыбался, напоминая ей о самом распространенном и верном способе морочить мужикам голову. Надо пользоваться случаем.
- Лариска, чего рот раскрыла, так, словно тебе челюсть свело?
- Дурак, ты, Сашок, я тебе улыбалась, а ты …
 Ответом ей служил раскатистый взрыв смеха, который, увы, не сделал их ближе. Разглядывая себя в зеркало, Лариса недоумевала. Что забавного Сашка нашел в ее физиономии? Как сказал бы ее армянский Шурик, «вполне выразительное личико с характерным этническим колоритом». Сама себя Лариса успокаивала, я ни на кого не похожа, избранник должен ценить мою индивидуальность.
- Ларка, чего ты тут делаешь? – на пороге ванной комнаты возникла вожделенная подружка. – Чем своему отражению зубы скалить, лучше бы помогла убрать мне со стола.
Больно надо. Пусть другие стараются. На ушко Анне Лариса заметила, - Тут и без меня хватает.
Глядя, как быстро за столом наводили порядок, Лариса не спешила с помощью. Удивительно, но ей нравилось присматривать за происходящим, еще раз убеждаясь, как ловко здесь управляются. В считанные минуты место трапезы превратилось в поле азарта, с игровой дорожкой, с которой не спускали пронзительного взгляда несколько пар горящих глаз.
- Андрюха, не хитри. Всякий раз, как ты кидаешь кубик, меня осеняют все отходные молитвы разом.
- Так и скажи: игра по крупному. Я также желаю знать, чем рискую?
Аккуратно очерченные губы хозяина дома вероломно изогнулись, в то время, как взгляд холодных стальных глаз оставался жестким, - Как вещали классики: «Риск – благородное дело», особенно, когда это дело касается дорогого тебе человека. Открою вам секрет, среди вас есть такой.
Повисшая пауза напрягла обстановку, ввергнув присутствующих во всеобщую подозрительность. Все, даже те, кто первоначально не проявлял интереса к игре, вдруг засуетились, тем самым, подстегивая соседский азарт. Кто-то среди собравшихся везунчик, осталось выяснить: кто именно?
 - А вот мы сейчас и разузнаем, кому везет? – вслед за вымолвленными словами  Анна бросила кубик.
Два, всего лишь два. Для того, чтобы сорвать банк, нужна была четверка. Взгляды большинства играющих замерли на ее кулачке. Сейчас она встряхнет им и бросит кубик. Одно незамысловатое, бесхитростное движение, и оно может сделать ее богатой, хотя бы на время игры. Стоит ли доверять случаю, а не смоделировать ли желаемое самой?
Прежде, чем убрать ладонь, Лариса едва различимо шевельнула ее ребром. – У меня четверка. Что дальше?
Она могла и не спрашивать. Инструкцию по игре в «монополию» ей приходилось слышать ни один раз. А, может, ей раскроют новый секрет? Наблюдая, как мелькают нарисованные банкноты, Лариса поймала себя на алчности.
- Жаль, что не настоящие, - бросил кто-то, будто прочтя ее мысли.
Не доиграв, решили пройти, прогуляться, а заодно прикупить бутылочку горячительного, на которую скидывались всей компанией. Уже на улице Лариса продолжала тасовать в воображении желанные бумажки, не спуская с них жадных глаз. Если бы на их месте были настоящие доллары, купила бы на них дачу, машину, драгоценности, наняла бы прислугу, размечталась Корчагина. Что-то, а распоряжаться она умеет.
- Ой, Лариска, не могу, ты чего, в регулировщицы записалась?
Опять смеются. Разве она сделал нечто забавное, недоумевала Лариса. После ее ухода гадать будут уже они.
- А поняла, ты себя неотразимой считаешь. Все познается в сравнении, это верно. Но лучше …
Говорящую перебили. Крики, визг автомобильных тормозов от лихо промчавшегося мимо автомобиля внесли сумятицу, так, что разгулявшаяся компания разлетелась разом, как и жалкая бумажная мелочь, собранная на бутылку. Провожать Ларису никто не пошел, а она и не звала, не умеет она прибедняться, как Анька. Мужики, оказывается, любят покровительствовать. Пусть, ведь слабость инстинктивно тянется к силе. Слабость, но не хитрость. Анька – врунья, лгунья, кроме того, прилюдно ее, Ларису оскорбила. Отомстит ей Лариса по-своему, и чтобы не менее обиднее было.
- О чем призадумалась, подружка?
Пока они шли по району, ребята из сопровождения незаметно рассеялись. Так, что одна Анька ей компанию составляет. И вот ведь, стерва, неслучайно расспрашивает, видать, какие-то задние мысли преследует. Ее масляные глазки сканировали Ларису словно рентген. Давно себя так противно не чувствовала. Пытаясь совладать с отрицательными эмоциями, Лариса внутренне напряглась.
- Чего ты дергаешься? Ау, Ларис, слышишь меня?!
Отвечать на ее издевки надо было соответствующе. – Вот прикидываю: тебя сразу отравить или растянуть удовольствие?
Эффект от услышанного превзошел ожидания. Анькину размалеванную физиономию так перекосила, будто она отравы уже наелась. А уж бегала Анька перед ней, ровно Стогов перед ревизионной комиссией. Пусть постарается.
- Слушай, Ларис, я не поняла. У Андрюхи некачественный алкоголь был? – голос говорившей оборвался, предоставляя собеседнице возможность закончить фразу по собственному усмотрению.
Лариса молчала, испытывая терпение Аньки, она переживала особое удовлетворение. А вот она ее заставит пройти через всю палитру страданий: от страха до угрызения совести, хотя таким беспринципным личностям, как Анька, вряд ли, ведома совесть.
Очнулась от своих размышлений Лариса неожиданно для них обоих. Анька взяла приятельницу за рукав дубленки и с силой потрясла его.
- Как ты думаешь, зачем Андрюхе нас травить?
Анька легко прониклась подброшенной ею самой идеей, этим стоит воспользоваться, смекнула изобретательница. – Ты попала в число избранных случайно.
- Как это, Лариса? Почему ты молчишь?! Тебе известно больше, чем остальным. И ты расскажи все, что знаешь, - ни то просило, ни то требовало заинтересованное лицо.   
- Андрей – химик, он испытывает действие новых лекарственных препаратов. Он на исследованиях научную тему раскрывает, хочет защитить диссертацию.
- А почему меня не предупредили об испытаниях? Я не желаю быть в роли подопытного кролика.
Пожав в ответ плечами, Лариса ликовала. Ей удалось добиться желаемого, и без особых усилий. Кто бы мог подумать, что распоряжаться чужими эмоциями так волнительно, скорее даже упоительно. Главное, чтобы власть не афишировалась.
- Андрей – просто гад! Больше он мне не друг, экспериментатор фигов.
На вытянутую ладонь падали снежинки. Только Лариса успевала досчитать до пяти, как они таяли. Согласно примете, досчитай до сегодняшнего числа и загадай желание – непременно сбудется. И вот лишь до трех дойдет и баста, нет снежинок. А так хочется новые сапожки, перчатки, разные вкусности и в кино сходить или в театр …
- Лариска, стой! – требовательно бросила Аня, - проступившая сквозь толстый слой косметики мертвенная бледность  придала ее «художественному» личику человеческие черты, на которые в начале двенадцатого ночи устало взирала загулявшая пара и подруга, более всего желавшая, как можно скорее очутиться дома.
- Лариса, аптеки сейчас закрыты. Давай зайдем к тебе за противоядием. Я вот чего думаю, если со мной что-нибудь случиться, я имею в виду тяжелые последствия, подам на Андрюху в суд.
- Ага, сразу в Женевский по правам человека, - Лариса пока не решила: посмеяться ли ей от души над Анькиными опасениями или поддакивать? Главное, чтобы весело было.
И вдруг один из двоих притулившихся от мокрого снега с дождем под козырьком остановки общественного транспорта предложил, - Вы знаете, вам повезло. Мой друг на днях вылетает в Швейцарию. За скромное вознаграждение в качестве предлога к дальнейшему знакомству с такими симпатичными девушками, он передаст ваше исковое заявление по адресу.
Физиономию Ларисы перекосило, как после съеденного спелого лимона, - Не учите нас жить, лучше помогите материально.
- Мне плохо, Лариса. Срочно нужно противоядие. Звони в скорую, - ухватившись за стену остановочного павильона, Анька стала оседать.
Переиграла. Полный назад! – Ань, все нормально, успокойся. Никакого яда в вине не было, я тебе наврала.
Но известие не успокоило Аньку. Оседая вниз, она успела ухватить Ларису за ногу и достаточно крепко. Вырваться из цепких рук одной было не под силу, а за помощью обратиться было не к кому. Будучи свидетелями выяснения отношений, запоздалые гуляки поспешно ретировались, даже не оглядываясь.
- Ты, Анька дура набитая! Тебе ясно говорят: я пошутила. Андрюха никого не травил. Сама подумай: все гости пили одно и то же. Никто не отравился, стало быть, и ты тоже не пострадала.
 Вместе с Корчагиной Аньку увещевал разгулявшийся ветерок, швыряя в лицо охапки тающего снега. Неизвестно: чья взяла бы, вмешался случай. Подъехал рейсовый автобус.
- Как раз тебя до дома довезет, - крикнула вдогонку захлопывающимся дверям Лариса, и тут же облегченно вздохнула. Шутить можно не со всяким. Оказывается, торговля к юмору невосприимчива. Но обиду я ей не прощу. Это – целое искусство, ему надобно учиться. Аньке нужно учиться в окружающих видеть людей со всеми их достоинствами и недостатками. Любить их надо, а про ненависть забыть.
А снег все падал, тая на ее ладонях горючими слезами. А, может, это ее слезинки по утраченным иллюзиям, несбывшимся грезам?