Дуркин дом. Глава 42

               
               
   

       Стук в дверь ее комнатки был очень настойчивым. Перевернувшись на другой бок, Лариса попыталась уснуть. Дениса рядом не было. Неужели он опять ушел на работу, задавалась вопросом Лариса. Что ж это за работа такая беспокойная, и днем и ночью? Ранее она не поверила, если бы ей кто сказал, что в редакции ненормированный рабочий день. Одно утешало, зарплата у него хорошая. На первое время им на двоих хватит. А из больницы Лариса уволилась, и правильно сделала. Надоели ей придирки начальства и постоянное безденежье, когда заработанные деньги приходиться почти выколачивать, добиваясь их всеми правдами и неправдами. И потом ей надоело ухаживать за другими, хотелось, чтобы заботились о ней.
- Лара, Ларочка! Открой, пожалуйста.
Опять мамаша. Даже сквозь подушку слышно, как та орет. – Ну, что? – со злостью спросила Лариса.
- Я не хочу разговаривать с дверью, Лара!
- А я просто не хочу с тобой разговаривать, понятно?
- Ларочка, мне очень плохо. Я всю ночь не спала, доченька. Нам нужно поговорить с тобой о Денисе.
Сейчас станет говорить о нем гадости. Как бы от нее отвязаться?
- Ларочка, Денис сегодня утром, уходя, прихватил икону, ту, старинную, что в прихожей висела. А вдруг он ее назад не принесет?
Странно. Зачем Денису икона? Он не говорил ей, что интересуется стариной. Но не доверять любимому у нее не было повода. Отворив матери дверь, Лариса ужаснулась. Вся левая половина головы у Марии  Сергеевны была в запекшейся крови. – Господи, ну где тебя угораздило? Мам, ты упала в ванной?
Почему она смотрит на нее с тревогой, наполовину смешанной с ужасом. И как будто хочет что-то сказать, но никак не решается. Этот лишивший ее покоя взгляд преследовал Ларису на кухне, куда она заковыляла за тряпкой для того, чтобы смыть кровь с головы матери. Заглядывала на полочки кухонного шкафа, в ящики стола, не пропустила даже батарею. Тщетно, требуемого нигде не оказалось. Бережливая мать обычно засовывала старые тряпки за батарею, выкладывала их на подоконник, что вызывало у Ларисы поначалу желание высмеять Плюшкина в женском обличье, позже привычка собирать все подряд стала раздражать ее. И вовсе не потому, что Лариса любила порядок, на то, что и где лежит, ей было абсолютно наплевать. Мать, иногда перепутав новую и старую вещь, поступила также с нужной Ларисе вещью. Что же приспособить для того, чтобы привести мать в божеский вид?
- Лариса, где у нас анальгин?
Мать словно тень бродила за ней по квартире. И откуда у нее силы берутся, удивлялась Лариса. Если бы у меня болела голова, я валялась бы в кровати, и ни на что не обращала внимание. Таблетки от головной боли закончились, а прихватить в больнице пачку столь необходимых лекарств, Лариса забыла. Собиралась это сделать, отложила всего понемножку из того, что нашлось в скудных больничных запасах. Мать в последнее время стала многое забывать, но за собой такой привычки Лариса не замечала, просто она стала более рассеянной. В ящике кухонного стола ей на глаза попались остатки пачки парацетамола. Сойдет, пожалуй. Когда Лариса принесла матери таблетку со стаканом воды, Мария Сергеевна сидела, схватившись за сердце.
- Худо мне, доченька.
В Ларисе проснулась жалость к той, что столько лет была для нее всем: и служанкой и сиделкой, утешала ее, а, главное, любила. Теперь она как никто нуждалась в заботе и любви. Но любит ли ее Лариса? Вряд, ли. Между любовью и жалостью большая пропасть. Жалеют бездомную собаку, подружку, попавшую в беду, но пожертвовать ради них самым дорогим? Нет, такого не будет.
Как она может мать любить, если та зачастую заставляла ее делать  то, что Ларисе не хотелось? Мать, можно сказать, лишила ее счастья материнства. Когда Лариса забеременела первый раз, мать настояла, чтобы она сделала аборт, потому, что, видите ли, внебрачные отношения незаконны. А гнать ее к коновалам, в женскую консультацию, выходит, законно? И в первом своем замужестве Ларисе пришлось внимать материнским доводам, пойти на обман, соврать любимому ее «Денечку». Он-то не возражал против ребеночка, не то, что Сурик, ее второй благоверный. Тому все безразлично было, кроме его спортивных достижений. А Ванька, алкаш проклятый, напьется, а про нее забудет. Еще пил бы что стоящее, а то разбавленный медицинский спирт или самодельную бормотуху … «Ларочка, от алкоголиков уроды рождаются», внушала ей мать. Надоело. Надоело жить по чужой указке.
- Ларочка, что это? – дрожащими пальцами Мария Сергеевна коснулась скомканной фланелевой материи, концом которой дочь обтирала ей голову.
Кровянистые сгустки сползали по левой щеке, на короткий миг задерживаясь на морщинистом изгибе подбородка. – Это твой бывший халат. Сиди спокойно, ты мне мешаешь.
- Зачем ты взяла мой халат? У нас много тряпок.
- Было. Сейчас я не нашла ни одной, - Ларисе не терпелось поскорее закончить с неприятной обязанностью и снова лечь в постель.
- В ванной, на трубе висит…
Лариса прервала мать, - Ты не похожа на больную. Когда человеку плохо, он не станет говорить о всяких мелочах.
- Ларочка, вещи надо беречь. У нас нет денег покупать новое и …
- Опять завела старую песню. А вот я тебя обрадую, у меня будет ребенок.
Мария Сергеевна растерялась, услышав новость, повергшую ее в шок. Через несколько секунд она совладала со всплеском эмоций и, стараясь выглядеть спокойной, произнесла, - От этого ребенка надо избавиться. Пойми, Лариса…
- Не желаю понимать. Я долго внимала твоим малоубедительным доводам. Мы с Денисом скоро распишемся, так, что у малыша будут законные родители, - Ларисе самой хотелось верить тому, о чем она говорила, но все это лишь ее догадки.
- Нельзя тебе детенка заводить. Сама посуди, с нынешним кавалером ты живешь две недели, а еще три месяца назад …
- Не спала я с Ванькой, не спала. Смотрю, мамуля, полегчало тебе.
Ларисе был крайне неприятен разговор о ее неудавшейся личной жизни и виновата в том, в первую очередь, мать. Первый муженек Ларисы сбежал именно из-за придирок тещи, а мать не чувствовала за собой никакой вины.
- Ларочка, я очень боюсь за тебя. Пойми, кроме меня и тети Лены у тебя нет больше близких родственников.
Материнские увещевания вызывали у нее раздражение. Ну, как же мать не поймет, я уже взрослая, и сама могу делать выбор. А в холодильнике выбирать не из чего, хоть шаром покати, и в полке пусто, - Мам, я вчера купила пакет печенья, где оно? 
- Денис его доел.
- Как это, доел? Если вчера был почти целый килограмм, - хлопая всеми дверцами подряд, Лариса злилась и на мать за ее выдумки, и на Дениса за его жадность, и на всех подряд за вынужденный голод.
- Лара, в кухонном шкафу есть немного пшенной и перловой крупы. Сделай себе кашу, - несмотря на плохое самочувствие, Мария Сергеевна попробовала улыбнуться, чтобы хоть как-нибудь подбодрить дочку.
- А с чем эту кашу есть? Мать, почему я должна голодать?
Муки голода были невыносимы. Где ей раздобыть провизии, Лариса не знала, - Кроме крупы, может у тебя что-нибудь еще повкуснее припрятано, а, мам, припомни, - почти взмолилась младшая Корчагина.
- На днях я видела в стенном шкафу, за пустыми стеклянными банками сайру в масле.
Мария Сергеевна не успела еще договорить, как Лариса уже ковыляла к указанному месту. Рыбные консервы она особо не любила, но в настоящее время выбирать не приходилось. – Мама, тут ничего нет, а я хочу есть.
- А это ты скажи Денису. Собираясь на работу, он сегодня ел за троих.
- Мам, тебе не надоели разоблачения? – проверяя еще раз полки стенного шкафа, придирчивый взгляд Ларисы скользнул чуть выше. Но что это? Место, где прорехи на старых обоях прикрывала икона Божьей матери, опустело. – Мам, а где икона?
- Я же говорила, Денис ее унес.
- И ничего не сказал? – удивилась Лариса.
- Ничего. Со мной он мало разговаривает. А ты у него обязательно спроси. Он ее мог в ломбард сдать и на барахолке по дешевке продать, а это память, оставшаяся от моей бабушки.
Начинается. Сейчас про свою любимую деревню Подъелки болтать будет. – А дорого икона стоит, как ты считаешь?
- Не знаю. Этой иконе лет двести. Она очень ценная. Надо, как следует расспросить Дениса.
Голодная Лариса продолжала злиться, - А как следует?
- Денис, по-моему, непорядочный человек.
Захлопнув дверь перед лицом матери, Лариса легла на кровать. Еще недавно она изнывала от наставлений Стогова, его бесконечных придирок к ее работе. Теперь она ничего не делает, а к ней все равно придираются, с поводом и без. То, видишь ли, посуду плохо вымыла, то противной тетке нагрубила, то говорит не то, что думает. Бред. Уж в чем-чем, а в лицемерии ее упрекать несправедливо.
Наступившая весна будила в Ларисе противоречивые чувства. Приход тепла, яркое солнышко, по утрам заглядывающее в ее окно, вселяло в нее надежды, что все будет хорошо, а как же еще может быть? Но, в то же время, в жизни Ларисы все было неопределенно. Они с Денисом жили вместе, а любит ли он ее по-настоящему, Лариса не знала.
Сон незаметно подкрался к ней. Вдруг потяжелели веки, лицо уткнулось в подушку, и все ее неуклюжее тело свернулось калачиком. Непривычно было спать в одиночку. В детстве к ней часто приходила мама и сидела у кровати, в ожидании, пока Лариса уснет. После смерти отца она уже не отпускала мать ни днем, ни ночью. «Днем мне скучно», объясняла Лариса, «а ночью … ночью страшно. Я боюсь темноты», говорила она маме, а для Дениса у нее были иные доводы. Мужчины совсем другие, чем женщины. Мужчинам можно то, что обычно возбраняется дамам. Что именно, долго перечислять, а ей так хочется ни о чем не думать, ничего не делать.
- Ларочка, я тебе кашки пшенной принесла.
- Не хочу я пшенную кашу.
- Ларочка, я ее на молочке сварила и изюм добавила, - в своем неистовом желании накормить любимую доченьку Мария Сергеевна забывала о всех своих хворях. – Доченька, покушай. Тебе теперь нужно много кушать.
- Почему? – Лариса недоверчиво прищурилась, наблюдая за тем, как назойливая тарелка неотступно приближается к ней.
- Тебе, как будущей маме. Ну, Ларочка, прошу тебя.
Не отстанет со своей пшенкой. Прожевав то, что попало в рот, Лариса отметила приятный вкус каши и слегка позабытый аромат, напомнившей ей детство. Ложка за ложкой, она съела всю тарелку.
- Вот и хорошо.
Плохо. Все в ее жизни стало плохо. Денег нет, есть нечего, и что будет дальше неизвестно. Хотелось праздника, чтобы было весело, шампанское лилось рекой, столы ломились от кушаний и все-все любили ее и даже немного завидовали. Она в четвертый раз выйдет замуж и разоденется не хуже Аньки.
В бесплотных мечтах незаметно пролетел день, наступивший вечер обещал быть определенно бурным, как кипевшие внутри ее страсти.
- Почему ты не позвонил мне ни разу за день? – накинулась она на Дениса, стоило тому только возникнуть на пороге.
Денис не ответил. Лариса обратила внимание на то, что любимый чем-то расстроен. Зато она была довольна покупками Дениса: сосисками, сыром, пачкой пельменей и пряниками.
- Что сегодня за праздник? – полюбопытствовала Лариса.
- Зарплату дали после двухмесячной задержки и, начальство, наконец, вспомнило, что я два года пахал без отпуска.
Еду трудно было назвать вкусной, но не хотелось обижать Дениса. Лариса впервые за две недели наелась до отвала. За тарелкой пельменей и мать ворчать перестала, и смотрела на будущего зятя более благосклонно.
- Я вот, что хотел предложить. Может, мы с Ларисой съездим в гости к моим?
- Куда? – почти одновременно спросили обе Корчагины.
- В Елец.
- Когда мы познакомились, ты сказал, что ты родом из Липецка.
Пришла очередь удивляться Денису, - Ты путаешь. Не представляю, кто тебе говорил об этом городе?   
Мария Сергеевна едва не испортила так прекрасно проходившее застолье своими расспросами, - А куда вы дели икону, которая висела у нас в прихожей?
За ним неотступно наблюдали две пары зорких глаз. Его подозревают в воровстве. Если бы только Лариса, но ее мамаша – истинный цербер. Глупо разыгрывать неведение. Не поверят. – Это ту, с золоченой окантовкой? Я ее видел, ни раз, а сегодня утром, когда я уходил, она висела на своем привычном месте. 
Старшая Корчагина величаво прошествовала в прихожую, - Иконы нет.
- Вероятно, ее кто-то взял.
- «Кто-то взял», - передразнивая, повторила  Мария Сергеевна. – Именно ты и взял.
- Докажите. Может, это вы ее и сняли и упрятали подальше. А на меня говорите.
- Зачем?
Логичный вопрос. Старуха еще что-то соображает. – Откуда мне знать? Скорее всего, вы желаете побыстрее от меня избавиться.
- Не стану скрывать, было у меня такое желание, потому, что вы неискренне относитесь к Ларочке.
- А вам-то откуда знать? Что вы во все суете свой длинный нос?
Вот тут-то он промахнулся. Нос у старухи приплюснутый, и совсем даже не длинный. – Я хотел сказать, что мы с Ларисой сами разберемся в наших отношениях, - своевременно добавил Кожевников.
- Кто все-таки взял икону?
В разговоре повисла пауза. Трое собеседников подозрительно переглядывались, так и не решив, чья очередь отвечать за содеянное настала?
- Икона имеет историческую ценность, ей лет двести, не меньше, и взять ее мог только чужой человек.
- Мам, мы уже это слышали. У нас чужих не было.
- У меня предложение. Давайте отложим разбирательство на потом. Честно говоря, очень устал,  хочется отдохнуть.
Мария Сергеевна не поверила услышанному. – Нет. Сегодня утром икона пропала. Я же тебя видала собственными глазами, когда ты прятал ее в сумку.
- Неправда! Вы лжете и сами об этом знаете, - Денис не говорил, а кричал. - Вы неистовы в своем желании избавиться от меня, вы ненавидите меня! Разве я могу относиться к вам лояльно после этого?   
Мария Сергеевна и Лариса переглянулись, но, если последняя желала понять смысл услышанного, то старшая Корчагина искала у дочери поддержки. Они сообща должны вывести обманщика на чистую воду.
Лариса послушно следовала за Денисом. Сейчас они лягут отдыхать, и все неприятное забудется. Им хорошо вдвоем, их соединяет любовь. В предвкушении грядущего удовольствия, вдыхая удушливые ароматы усталого мужского тела, Лариса погружалась в атмосферу иллюзий. Пусть Денис будет Цезарем, она – Клеопатрой. Жаль, только в ее избраннике нет ничего царственного, зато она – само совершенство. Почему любимый этого не замечает?
Пальцы ее неторопливо перемещались по обнаженной спине Дениса, пытаясь пробудить в нем ответные чувства. Тот лежал на животе, голова его с закрытыми глазами покоилась на сложенных, как у первоклассника за партой руках. А, если вот так …
- Прекрати!
Окрик Дениса вернул Ларису с небес на землю. Разве милому не нравиться, а она так старалась.
- Ты – не собака, я – не кость, чтобы меня грызть.
Неготовая к подобной реакции Лариса тут же попыталась переключить внимание любимого, - Денечек, мы с тобой не поняли друг друга. Я хотела тебе  массаж сделать, точечный. Говорят, он улучшает кровообращение ...
- Оставь меня. Очень хочется спать, - уже более миролюбиво попросил Кожевников.
Лариса послушно легла рядом. Теперь их, казалось, ничто не разделяло, и все-таки Лариса ощущала скрытное отчуждение со стороны Дениса. Лица обоих были повернуты друг к другу. Как замечательно, как чудно, радовалась Лариса. Пусть так длиться всю жизнь!
Блаженствуя, она закрыла глаза, а то бы влюбленная видела, как брезгливо поморщился ее сосед по спальному месту.
Фу, какое зловоние. Дерьмо, смешанное с блевотиной, она что, потребляет это в пищу? Зажав нос, Денис дышал ртом, но сия мера лишь частично облегчила его мучение. Только представив себе, как это слюнявое зловоние полезет к нему целоваться, Денис был готов бежать подальше от нее.
Она, похоже, неряха, и не привыкла ухаживать за собой. Девка она молодая, со временем ее можно приучить к порядку. Но для начала надо избавиться от ее мамаши, эту уже не переделаешь.
- Денечек, о чем ты мечтаешь?
Пересилив себя, Денис поцеловал Ларису, предварительно набрав  воздуха в рот. Мимолетная ласка пришлась на ее покатый лоб. – О тебе, дорогая, надо нам с тобой жизнь обустраивать.
Вопрос пришелся, как нельзя кстати, - Как? Все, вроде, есть, кроме денег.
Найдя приемлемый повод отстраниться, Денис уселся на кровати, обхватив руками колени, - Если, по-твоему, нам всего хватает, не видала, девочка, ты настоящей жизни. Скоро настанут времена, когда мы ни в чем не будем себе отказывать. Понятно? – получив утвердительный ответ, Кожевников продолжал, - Сначала нужно разменять квартиру.
- Она слишком маленькая, подходящего варианта не найти.
- Нужна однокомнатная, в новостройке, можно на окраине Москвы, и комната, чем меньше, тем лучше, в коммуналке.
Ларису обмен квартиры, где они прожили с матерью почти двенадцать лет, не пугал. Любимый все сделает. – А когда ты думаешь заниматься обменом?
Будущая супруга была одарена лучезарной улыбкой, - Как только мы вернемся из отпуска и найдем подходящий вариант. Нам придется многим обзаводиться, чтобы обжиться на новом месте, - перехватив вопросительный взгляд Ларисы, Денис прибавил, - А эту рухлядь мы оставим твоей мамочке.
До Ларисы медленно доходил смысл сказанного Денисом. Неужели все-все достанется матери? – А телевизор? Он же цветной и почти новый.
- Купим еще лучше и всякую современную технику. Обещаю, у нас все будет, - выждав несколько секунд, Денис промолвил, - Лариса, чтобы я мог действовать, мне необходимы полномочия и наделить меня ими может только прописка на этой жилой площади, - выпалив все сразу, Денис умолк. Ему нелегко далось высказанное без всяких претензий условие, и от ответа Ларисы сейчас зависело все, а, главное, станет ли она его законной женой?
Долго ждать не пришлось, - Я для тебя на все согласна.
В уголках глаз ее собеседника появилось выражение глубокой задумчивости. Если заранее рассчитать, выработать, так сказать, план действий, можно добиться желаемого с минимальными потерями. Именно дележка со старшей Корчагиной расценивалась предприимчивым Денисом, как обидное упущение. – Я благодарен тебе, Ларочка, но, - небольшая заминка была так умело вставлена, что слушательницей она была расценена, как деликатное смущение. Приободренный улыбкой будущей спутницы жизни, Денис продолжал, - Есть еще один вариант.
Лариса с интересом взглянула на умолкнувшего Дениса. Зачем он испытывает ее терпение? – Денечек, я дождаться не могу, страсть, как знать хочется.
- Есть возможность отправить твою мамашу на лето за город, к моим знакомым. Поживет, на солнышке погреется. Может, ей понравиться, и мамаша пожелает там навечно поселиться. И в тесноте она не будет, там прекрасные условия: в ее распоряжении весь второй этаж, в саду полно овощей и фруктов, и соседи в дачном поселке сплошь ее возраста, так, что ей скучать не придется.
Денис опасался дальнейших расспросов. Прелести проживания в мифическом дачном поселке он придумал сходу, насколько ему позволяла фантазия и неистовое желание избавиться от обременительного соседства.
Да, вот бы пристроить мамочку на постоянное место жительства, как замечательно они обустроили свое семейное гнездышко вместе с Денисом. В голове Ларисы возникали обольстительные картины благополучной жизни, где не было места неурядицам, проблемам, ссорам и прозябанию от зарплаты до зарплаты. – Денис, лучше поселить мать у твоих знакомых. О ее согласии не беспокойся, мы ее и спрашивать не станем. Просто отвезем, куда следует.
Повезло, так повезло, но основная трудность еще впереди. Он желал получить законное право распоряжаться этой квартирой. – Распишемся поскорее и в паспорте отметку поставим. Может, у тебя знакомые в ЗАГСе есть? Нас расписали бы еще до отпуска в Елец. Чего молчишь?
Присматриваясь к выражению лица своей избранницы, Денис уловил некую заторможенность, граничащую с полусном, - Лариса, почему у тебя трясутся пальцы?
Не хотелось Ларисе посвящать жениха в свои тайны, а то еще передумает. Хорошо, что есть возможность оправдаться, - Это сказываются последствия перенесенного в детстве заболевания. Слыхал о таком: полиомиелит?
- Не знаю такого.
- Твое счастье. Даже говорить не хочу, - отмахнувшись при упоминании о невзгодах, Лариса неожиданно произнесла, - Денечек, когда ты заходил в магазин, там было пиво?
- Откуда? Я эти-то деликатесы с трудом раздобыл. А «Чинзано» тебе не подойдет?
- А что это? – простодушно полюбопытствовал Лариса.
- Итальянский алкогольный напиток, весьма и весьма, ничего лучше я не пробовал, если только коньячок. Вкус …не откажусь.
- Не дразни. Я сейчас от любого не отказалась бы. Алкоголь помогает отвлечься от мрачных мыслей и скучных будней.
На счастье, а, может и на беду, Лариса не обратила внимания на усмешку, на несколько мгновений обнажившую то истинное, что питал горе-жених к своей избраннице. Однажды, примерив маску обманщика, Денис более не собирался с ней расставаться. – Скоро все твои пожелания будут исполнены, любимая, - обещание стоило ему поцелуя, не менее отталкивающего, чем особа его подарившая. Ему нужна прописка, ему нужна жилплощадь, чтобы обеспечить переезд своей семьи из Липецкой области в столицу. 
От внезапного появления Марии Сергеевны оба вздрогнули. «Гадкая старуха», сжав руки в кулаки, Денис напрягся, в ожидании от тещи дальнейших подвохов.
Расспросы не заставили себя ждать. Прямо с порога Мария Сергеевна накинулась на незваного гостя, - Я хочу знать, где моя икона?
- Не знаю, - коротко ответил Денис.
- Я сейчас позвоню в милицию. Может, там тебе помогут вспомнить?
Вмешалась Лариса, - Мама, тебе уже объясняли, что Денис ее не брал. Он …
- Он врет. Неужели ты не видишь, что он и тебя обманывает? Лара, он тебя не любит и никогда не любил…
- Не вмешивайтесь в наши отношения! – Денис был взбешен. Мерзкая старуха могла все испортить. Еще чуть-чуть, и он за себя не отвечает. – Если вы не оставите нас в покое, я позвоню в психиатрическую помощь. Очнитесь, Мария Сергеевна, у вас начались видения.
Старшая Корчагина молчала, и ее молчание действовало на нервы гораздо больше, чем предыдущие крики.
Нарушила молчание Лариса, - Мама, я прошу тебя, посмотри по комнатам. Ты могла убираться и снять ее со стены, положить куда-нибудь и забыть об этом месте.
- Я не сумасшедшая и жалею о том, что не сфотографировала его на месте преступления.
- Мам, вспомнила! Вчера звонила тетя Лена и просила втайне от тебя, на время передать ей икону. Она … она будет на нее молиться.
- Моя сестра никогда не была верующей. Зачем ты ее оговариваешь?
Сфабрикованная в последний момент ложь была разоблачена ранее, чем Лариса рассчитывала. К тому же, предупреждение матери о том, что она позвонит Лене и расспросит у нее самой о планах относительно иконы, расстроило Корчагину младшую. – Мама, я не оговариваю, я думала, что тетя Лена именно для этого просила привезти ей икону.      
Мария Сергеевна недоверчиво покачала головой, - Завтра я позвоню сестре и спрошу у нее, так ли это на самом деле?
- Звони, - равнодушно ответила ее дочь, - Только тетя Лена на меня за это обидится. Мы с ней недавно помирились и вот … Выходит, я ее предала.
Денис недоумевающее смотрел на Ларису. Когда она успела сочинить спасительную для него историю? Если девица так умело умеет лгать, не будет ли она, совершенствоваться в искусстве обмана в дальнейшем, используя его ему во вред? После того, как за старшей Корчагиной затворилась дверь, Денис в благодарность пожал руку Ларисы. – Спасибо, молодец. Но мамаша твоя не угомониться.
- Тетке она позвонит и …
- Надо что-то придумать, чтобы остановить ее.
- Что?
Об этом он давно подумывал, но стоит ли именно сейчас посвящать в свои планы Ларису, а, главное, как она к этому отнесется? Денис медлил с ответом, не решаясь довериться собеседнице. Он многим рисковал, Лариса – ни чем. Однако, Лариса - его единственная союзница, и, если не она, то кто?
- Ты что-то от меня скрываешь?
- Проницательная ты, Лариска, тебя не проведешь. Прежде, чем я поведаю тебе мои соображения, хотелось бы знать, насколько ты преданна своей матери? 
Лариса повела аналогичным образом, размышляя, а стоит ли посвящать любимого в историю своих взаимоотношений с родственниками?
- Я считал, что мы с тобой единомышленники, - Денис обиженно среагировал на ее нерешительность, расценив ее, как недоверие.
- И друзья. Конечно, любимый, я боюсь, что тебе не понравиться мое прошлое.
- Плевать. Я люблю тебя, и принимаю тебя с любым грузом прошлых лет.
Поистине джентльменский ответ воодушевил Ларису, привыкшую верить людям, - Моя мать – не совсем моя. Подожди, не перебивай, пожалуйста. Пойми, мне нелегко дается признание. То, что ты сейчас услышишь, я некому не говорила, даже близким друзьям. А скрывала я правду потому, что опасалась, что надо мной будут смеяться.
Ларису не смущало то пристальное внимание, которым ее одаривал слушатель. Денис успел сделать определенное заключение, не считая его преждевременным. К скоропалительному выводу его побудила картина трясущихся пальцев. Лариска объясняла это каким-то заболеванием. Надо будет проверить, хотя …
- Я не родная матери. Меня усыновили в раннем детстве. До смерти моего приемного отца, я ни в чем не знала отказа. У нас был личный водитель, прислуга, родители нанимали для меня домашних учителей.
Чем дальше рассказывала Лариса о своем счастливом детстве, тем задумчивее становилось выражение лица Дениса. Спокойствие помогло ему принять правильное решение, в которое он посвятил Ларису, - Тебе будет не просто отважиться на это, но пойми, предложенный вариант – единственно приемлемый для всех, и для Марии Сергеевны тоже. Основная тяжесть и ответственность в осуществлении задуманного ляжет на мои плечи, тебе нужно только раздобыть необходимые лекарства, и … стоит помириться с твоей теткой.
Последнее ей не нравилось, кроме давней неприязни к тете Лене она ничего не испытывала. А тут вдруг надо разыгрывать искреннюю привязанность. Но это трудно, не артистка же она.
В дверь их комнаты постучали. Опять мать. Кто еще может их беспокоить во втором часу ночи?
- Твоя … совсем обалдела! Сейчас я ей объясню, чем могут люди заниматься в постели.
Выскочив из-под одеяла, наспех натянув трусы, Денис застыл в растерянности. На пороге их комнаты стояла совершенно незнакомая женщина.
- Доброй ночи. Я ваша соседка со второго этажа. Хорошо знакома с Марией Сергеевной. Ее только, что забрала скорая, а дверь вашей квартиры была отворена, вот я и заглянула… к вам.
Поблагодарив соседку, Лариса заковыляла проверить достоверность ее слов. Денис молча следовал за ней. – Скорую помощь ты разыскивать не собираешься?
Лариса проигнорировал ехидное замечание, но поиски не оставила.
- Любимая, ты еще на антресолях не смотрела. Старуха крупногабаритная, а ты ее в шкафчике разыскиваешь.
- Подозрительно, каким путем мамаша на отдых укатила.
- Раньше времени. Но нам ведь без нее лучше, спокойнее?
Его улыбка, как награда, - Конечно, милый. Лучше бы она никогда не возвращалась.
- Поразительно. Ты прямо читаешь мои мысли. Но как ей в этом подсобить?
- Ты – мужчина, ты должен знать.
Настоящий рыцарь Айвенго, а она – дама его сердца. Она смотрела на стену с выцветшими обоями, а вместо цветочков ей виделись чайки, парившие над беспокойной водной гладью. Рассекая волны, навстречу друг другу, плыли два корабля. Еще чуть-чуть, и они сблизятся для того, чтобы пойти по жизни вместе. Барашки волн подгоняли корабли, дорогу им освещает месяц, кинжалом повисший в черноте небосклона. Длинный шлейф ее платья развивается по ветру словно флаг. Избранник не может не видеть ее. Вот оно счастье, встретиться ради того, чтобы никогда не расставаться.
Изменивший свое направление ветер накинул ей на лицо шлейф. Через почти прозрачный нейлон ей ничего не было видно. Воображение рисовало ей то, чего она была лишена в этот момент. Выпутавшись из нейлонового плена, невеста с горечью обнаружила, что ее принца больше нет. Его корабль исчез, оставив о себе грустные воспоминания. Неизвестно, о чем больше тосковала Лариса: о несбывшихся иллюзиях или своей безрассудной доверчивости?