Степ и степь

Ближе к сорока годам Володька совсем образумился.
Хотя и не было в его жизни особых вывихов, но две отсидки,
могли бы и крест поставить на нормальной жизни человека,
но Володька уже как десять лет жил и радовался на свободе.
Жена, две дочери, Запорожец, всё как у людей.
Он вообще-то никогда не был злобным бандитом, да и вообще был не плохим человеком. Работал он правда чабаном смолоду,
но это никак не говорит о плохих качествах человека.
Первый раз, так всё случилось по пьянке.
Украли на закусь барана прямо со скотного двора.
И так бы может бы всё и прокатило как всегда, но собаки притащили свежую шкуру почти к самым дверям конторы.
 Так как зять у тётки Дарьи - уборщицы, в той самой конторе был участковым,
она-то и сунула его носом в эту самую шкуру, и сказала, что его бездельника, выгонят вскорости и тогда он будет сам баранов пасти.
Озадаченный нравоучением тёщи участковый по следам волочения, нашёл баранью голову с  колхозными метками, так незадачливых воров и взяли прямо с горячей бараниной.
 Геройский парень Володька опьянённый тюремной романтикой и двинул за паровоза. Взяв на себя совершённое преступление, так как подельники были с более грязными биографиями и сами понимаете, когда группой лиц.
 И обошлось быть может, всё дело штрафом, но в райотделе в это время была областная комиссия, которая и сделала из Володьки-ковбоя, первоходка на зону.
Так и отъехал он на два года из родного села.
Когда вернулся, рассказывал про лесосеку, про лес,
про места красивые и тут же сам говорил.
Степь наша, она всё равно во сто крат лучше, бескрайняя с голубовато парящим горизонтом. Сяду на холме и часами смотреть могу, любуюсь, глаз не оторвать.
Во второй раз он угодил уже по–серьёзному, но ещё более бестолковому делу и опять же, за этих клятых баранов.
Короче на пастбище помешались бараны из двух отар,
а когда чабаны их стали делить, разделили на глаз.
Которые в одну сторону пошли Володькины, а остальные Мусы.
А случись ближе к зиме Мусе запить, он и закрыл свою отару в кошаре.
А загулял так, что три дня к баранам никто не подходил.
Отара и задохнулась, конечно не вся, голов двести.
 И надо же было так получиться, что в задохнувшихся штук сто двадцать из Володькиной отары. Тут комиссия, пересчёт, у Володьки баранов по счёту больше чем должно быть, да почти на сто голов, из них часть с метками другой отары.
Ну и вышло так, что якобы не у Мусы, а у Володьки отара задохнулась.
По меткам разобрали, у Володьки голов сто не хватает.
Куда дел, ясно куда своровал якобы, то что Володька доказывает, что они у Мусы в отаре, никто его не слушает, да и дохлых уже вывезли на скотомогильник.
В итоге у Мусы шестеро детей, а у Володьки, чего там баба на сносях первенцем. Ерунда мол, если любит дождётся, так и отъехал Володька на целую трёху.
Без виноватого никак нельзя было, говорят и Муса к судье ходил, за Володьку заступиться хотел, а ему сказали, чтоб вторым собирался, так Муса испугался и больше головы не высовывал.
А Володька, так и отсидел три года, потом всем говорил, что в мор.флоте служил, тогда в мор. флоте по три года служили.
И привёз Володька из этого самого мор. флота танец-степ, который он исполнял, так прямо в загляденье. А исполнял он его практически всюду, где только покрытие позволяло, у него это как бы коронкой стало, всё с приплясом, да пританцовыванием, прямо как не из тюрьмы, а из школы танцев вернулся.
Талант открылся. Его даже на свадьбы и торжества все приглашать начали,
лишь бы сплясал, а он и не отказывался.
И чабан вроде по жизни, а вот как даст, даст, да с переборами.
Мало ковбоем был, это оттого, что всё лето в шляпе ковбойской ходил,
так вот ещё и чечёточником стал, прямо талант открылся.
Ни один праздник в доме культуры не проходил без Володькиного номера.
Долбил так, аж люди языками щёлкали.
Большое будущее ему пророчили, не случись перестройка.
Так и остался Володька у своей отары, хотя и отара с каждым годом таяла,как мартовский снеговик, пока и колхоз совсем не загнулся.