В Париж на недельку и без всякого дела...

               
  Раннее утро, Марина еще спит, а я вышел на улицу. Стою, осматриваюсь. Где-то там, за крышами домов, солнце. Его лучи освещают угол небольшой площади у церкви Сорбонского университета, проходят сквозь листву клёнов на бульваре Сен Мишель и упираются в окна первого этажа витиеватого здания.
 
 Из переулка выползает  «мусорка». Два чернявых африканца, один пожилой, а другой помоложе, в темно-зелёных комбинезонах и желтых кепках подкатывают к машине мусорные баки, выставленные на тротуаре, и вытряхивают их содержимое в машину.

 Они спускаются по переулку, мимо нашего отеля, потом сворачивают на Сен-Мишель. Обходят бродягу на тротуаре. Он лежит на куске картона, обнимая литровую бутылку с остатками недопитого вина. Время от времени ворочается, поджимает ноги, стараясь спрятать их под полу помятого пальто. Похоже, что прохладный, утренний ветерок с Сены не даёт ему спокойно спать.

 Уборщик помоложе берет метлу и быстро проходится ею по тротуару, обметает вокруг лежащего и идет вслед за машиной.

 Кафе  и магазины закрыты, киоски, увешанные газетами и журналами, обтянуты пленкой и сквозь неё просвечиваются фото нагих  рекламных красоток.

 Когда мы ехали сюда, я не знал, что мы будем жить именно здесь, в Латинском квартале у Сены, о котором читал у Хемингуэя. Но кроме его «Праздника» я еще кое-что читал о Париже, однако запомнился мне Париж Хемингуэя. У него я почувствовал воздух города, запах цветущих каштанов в Люксембургском саду, сырость Сены и тепло кафе «Флор».

 В этом богемном кафе, а здесь любили бывать  знаменитые писатели, артисты, художники, мы тоже побывали, когда выдалось свободное время. Кафе все такое же - за его витринными стеклами  сидела  публика, как и тогда часть столиков стояла на тротуаре и, хотя прошло более восьми десятков лет, с тех пор как здесь бывал «Папа Хэм», судя по обстановке, в кафе мало что изменилось.
 
 Наверное, новые хозяева сохраняли здесь все, как было тогда - те же, или похожие столы, плетёные стулья и та же вывеска. Да и мода сегодня в Париже – все под старину. В кафе и ресторанчиках можно встретить:  седла, свечи, тележные колёса, потемневшее дерево старинной мебели. Но, возможно, это и было всегда – не берусь судить.

 Мы зашли в кафе «Флор», заказали капучино с круассанами. Я пил кофе, вспоминал, что писал Хемингуэй об этом кафе, а Марина слушала, оглядывалась вокруг и глаза её вдруг наполнились слезами.

-Это от счастья, - сказала она, незаметно промокнув глаза краешком салфетки. – Господи, я в Париже и это не сон. Спасибо, - тихо сказала она и пожала мне руку.
 И в этот миг мое сердце наполнилось таким теплом и любовью, что у самого на глаза навернулись слезы. А чтобы скрыть  эмоции, я  сказал:
-Придет время и в этом кафе вспомнят художницу  Бруклицыну, скажут: «Была здесь такая, сидела вот за этим столиком с каким-то мужиком и капучино пила с круассанами».

Марина улыбнулась.
-Да, вспоминать будут, в лучшем случае только я, да этот мужик.
-Ну, почему же, ты талантливая, на ялтинской выставке-продаже таких больше нет. И, потом, ты мне нравишься как художник и как женщина.
-Подобное, кажется, я уже слышала, но этого недостаточно, чтобы тебя помнили и в Париже.

  А потом  мы прогулялись по бульвару Сен-Жермен, вышли к Сене и по её берегу прошли к собору Парижской Богоматери. Вошли внутрь,  и сразу погрузились в его таинственный  полумрак. Прошли к алтарю, расцвеченному лампадами и свечами, и долго стояли не в силах повернуться и уйти. Но вышли, осмотрелись и завернули в скверик за собором.

Чугунная, литая решетка обрамляла зелёный ухоженный уголок. Невысокие курчавые деревья, густые газоны, скорбные статуи святых, спрятанные в  серых нишах собора, уже погружались  в вечерний сумрак. Где-то там, наверху, в темноте высоких колоколен скрывался Квазимодо.

Сумеречным и таинственным было все вокруг и не хотелось верить, что Горбун и прекрасная Эсмиральда – это всего лишь выдумка писателя Виктора Гюго.
Но вот остров Ситэ, с возвышающимся на нем собором, остался позади, серые здания окрасились разноцветной рекламой, гуще стала и толпа на тротуарах. На столиках уличных кафе зажгли свечи, и Париж стал погружаться в сказочный мир света и теней.

 Мы уже были здесь днем, и я знал, что в той стороне Лувр, а чуть правее начинается бульвар Севастопольский, а за теми домами площадь Бобур, бывшее чрево Парижа. И мы вышли к этому «животу» Парижа, как перевела слово «чрево» наш гид Вероник. Сейчас на этом месте был торговый центр, и мы зашли в него.
 На эскалаторе катались дети. Им нравилось подкрадываться к его ступенькам и находить невидимую точку, перейдя которую они включали  движущиеся ступени, и они опускали их на нижний  этаж.

  Здесь почти все было закрыто. Редкие посетители ходили меж ярко освещенных витрин. За девочкой гонялась собачонка и её заливистый лай, и визг девчушки гулко отзывались в пустых, просторных проходах.

 В полутемном закутке рослый и черный, как смоль, африканец тискал пышнотелую девицу. Он поднял  её короткую юбчонку и, запустив руку в цветные трусики, шарил там неистово и с азартом, а девчонка с собачкой бегали рядом, точно возле столба.Но вот чернявый француз подхватил свою красотку и потащил её в закуток за колонной и, похоже, что занялся её уже более предметно.
 И мне тоже вдруг захотелось  так же запустить руку в трусики своей соседке и пошарить там, а затем и прижать к стене в каком-нибудь укромном месте.
 Я кивнул на парочку и вопросительно посмотрел на Марину. Она поняла, усмехнулась и сказала:
-Только не здесь.

 Мы вернулись к Сене, прошли по её берегу и по одному из спусков вышли на небольшую площадку у воды. Было уже довольно темно, и только отражённый  свет от Сены освещал этот каменный выступ.

Постояли, осмотрелись, потом прошли в  конец площадки, где  ветки дерева опускались к воде и под их сенью с  нетерпением и азартом стали целоваться. А затем я подхватил её на руки, прижал к  стене,  и наши тела продолжили приятную возню,  всё более раскрепощаясь и погружаясь в горячую  кутерьму.
 
Но  наши любовные утехи были недолгими. Из-за поворота  реки выплыл, точно айсберг, подсвеченный изнутри,  прогулочный корабль, освещая  все вокруг и оглашая музыкой. И мы быстренько привели себя в порядок, поднялись наверх.

  Побывали мы в тот вечер и в  «районе красных фонарей на улице Сен Дени».  Здесь, как нам сказали, на одном квадратном метре, как минимум, три проститутки.  И это действительно так, и мы их  увидели – всех цветов и размеров, от мелких, как подростки азиаток, до рослых славянок и габаритных негритянок.

 Шум, гам, музыка со всех щелей и чуть приоткрытых «дверей» в виде черных плотных штор. В одну из таких щёлочек мы с Мариной и заглянули. Как, оказалось, там был кинотеатр.

 Взяли билеты, и  мадам с фонариком провела нас в небольшой зал, где мы и уселись на указанные места. Подняли головы и увидели на весь экран такое, что держись.
 … У красивейшего бассейна один мужик занимался любовью с двумя девицами. А потом к ним присоединилась еще пара, и все это уже исполнялось впятером и  демонстрировалось на весь экран. А потом они гурьбой пошли на костюмированную  вечеринку, а оттуда на пляж, где и продолжали совокупления.
 Раньше я видел подобное на видео, а в кинотеатре не приходилось. Марина сначала смущенно поглядывала на меня и усмехалась, но минут через пять успокоилась.

   Мы посидели с полчаса и, увидев многое из того,  на что способна эта компания, демонстрируя свои сексуальные изыски, решили, что нам достаточно, и ушли.

  Следует отметить, что лично меня это слегка  взбодрило, а вот Марина сказала, что её мало тронуло.
  -Слишком все наглядно, никакого интима. Приятнее, когда свет приглушён, музыка тихая, ну и без толпы, - сказала она.

 …И вернувшись в отель, расслабившись в ванной,  мы все так и сделали. И свет  приглушили и музыку тихую нашли, и любовные  ласки по полной программе – с  чувственной прелюдией и продолжительной, насколько это возможно, основной частью. Ну и кульминацией, когда подчиняясь классике жанра, красочный фейерверк из чувств и эмоций, наконец, взрывается, наполняя вас неописуемым восторгом.   
 Вот, примерно так  и завершался наш третий  день в Париже, как, впрочем, и два предыдущих.
Это еще одна глава из романа «Однажды в ЯЛТЕ»
На снимке Париж, кафе "Флор". Фото из интернета.