КУРС

                КУРС.
           Далёкий 1963 год. В выборе профессии повлияло то, что в 10 классе перенёс операцию аппендицита, решил стать хирургом. Поступление на 1 курс мединститута в Витебск, родину матери (она меня соблазнила тем, что посреди города протекает большая река). Набрано 420 студентов при положенной квоте 400 (20 лишних рассчитано на планируемый отсев). Отсев был и больше запланированного чаще всего из – за неуспеваемости и по причине бедности (Лёня Алексин после 1 курса вынужден был бросить институт, ибо на стипендию не вытянул, а родители были не в состоянии его содержать). Мы, делегацией от группы ходили к декану с просьбой об  оказании ему материальной  помощи, но в ответ услышали истерическое «нет».
    Мой отец, пенсионер республиканского значения, умер накануне моих школьных  выпускных экзаменов, матери назначена пенсия за отца в количестве 60 рублей, мне, как студенту – 30 рублей. Накоплений отец никаких не оставил и когда нас заставили предоставить справки о семейном доходе, я это честно указал размеры пенсий  и меня заставили полгода отдавать половину стипендии более бедной студентке, на что один из группы сказал:
-Дурак, зачем ты сказал правду, мог бы и утаить собственную пенсию  и не пришлось бы ни с кем не делиться.
 Первый день занятий начинается с пламенной речи перед нами одного из выпускников по фамилии Бурак (он оставлен на кафедре нормальной анатомии). Общежитие не дают, устроился на квартиру одной из материнских приятельниц, в еврейскую семью. Я им чем – то не понравился и, пожив некоторое время, мне предложили искать другое жильё. Оббегав много квартир, удалось устроиться на хибару к старикам – староверам в закуток за печкой, но зато рядом с институтом. По ночам часто просыпался  оттого, что хозяева, стоя на коленях в голос молились, отбивая поклоны стуком головы об пол. 
        Курс разношёрстный, наряду с нами, бывшими школьниками, на курсе были демобилизованные, после 3-х летней службы в рядах армии и умудрённые опытом  «стажники», отработавшие фельдшерами в системе здравоохранения, среди них был студент преклонных лет, поступивший по личному разрешению министра здравоохранения (вскоре после окончания института он умер). Курс был разбит на группы и в нашей группе были юнцы после школы и фельдшера, которым учеба не представляла трудностей, ибо для них она была повторением пройденного, но в более глубоком и широком масштабе. Я, привыкший к тому, что в школе учёба давалась легко, на первых занятиях по анатомии получил «неуды» под смешки группы, понял, что логика здесь неуместна, ибо, не вызубришь, предмет не познаешь. Пришлось по вечерам сидеть в анатомичке, изучать строение человека, начиная с костей, в каждой из которых надо знать  русское и латинское  наименование каждого бугорка, каждой бороздки. Первые 3 курса давались тяжело, а затем, когда началось изучение клинических дисциплин, стало и легче и интересней.
     За всё время учёбы я лишь однажды получил тройку на экзамене: по дороге на экзамен стал свидетелем страшной аварии. Трамвай после ремонта проходил обкатку, у него отказали тормоза, на большой скорости раскатился с горки, на повороте задний вагон сошёл с рельсов и он со всего маха смял стоящий на остановке автобус, заполненный людьми. Потрясённый увиденным (в глаза бросилась на фоне изувеченных тел женщина, голова её лежала отдельно от туловища), я вошёл в здание фармацевтического факультета, где проходил экзамен по биохимии, меня сразу экзаменатор усадил за стол и я не смог должным образом ответить по билету.
      Чуть позже в группе появился странноватый студент, который не поддерживал шутки, большей частью молчал, окидывал  мрачным взглядом окружающих, никогда не вставал для приветствия появление преподавателя. Когда мы познакомились, его звали Феликс, я у него спросил, почему он не встаёт, ответ был ошарашивающий:
-Я, отсидев свой срок, вернулся из тюрьмы, где никогда не вставал при появлении в камере вертухая, это у меня вошло в привычку и я не в состоянии её менять.
     Далее Феликс рассказал, что он был главарём банды, которая, имея оружие, избирательно грабила некоторых преподавателей института. Выбор падал на взяточников, стукачей, информацию о которых он получал, слушая разговоры ничего не подозревающих  родителей (мать была доцентом мединститута, отец, во время войны служил в СМЕРШЕ, после войны – в органах). Получив срок, он сорвал отцу заграничную командировку, матери – защиту докторской диссертации. В тюрьме ему удалось экстерном окончить школу, изучить классиков, философию. С меня он частично  снял розовые очки, надетые нам всем в школе. Отучившись несколько курсов, он как – то бросил:
-А еще «храм науки», порядки ничем не отличаются от тюремных.
    На  старших курсах он вовлёк меня в экстремальные виды спорта: прыжки с парашютом и зимнее плавание. Судьба его сложилась трагически: женился, вскоре развёлся, работал частным  психиатром, единственный  сын заболел шизофренией, у самого появилась депрессия,  попал в психиатрический диспансер, где и умер в полном одиночестве.
     На курсе сразу было выделено руководство: старосты курса, групп, парторги (среди нас были коммунисты), комсорги, профорги. В  желающих пробиться в активисты недостатка не было, ибо, как оказалось, у них были привилегии: и лояльность на экзаменах и в получении стипендий, и в распределении на работу они шли в первых списках. Кстати сказать, первая встреча выпускников, посвящённая юбилею окончания института,  прошла удручающе рутинно: те же патриотические речи наших курсовых  активистов, многие из которых остались на кафедрах,  те же набившие оскомину лозунги, те же здравицы.
     Коля Шишло, вступивший каким - то образом в партию ещё в школе, входил в партбюро, после окончания института  оставлен на работу анестезиологом в клинике.  Влюбился в красивую больничную санитарку,  будучи женатым, не выдержал проработки на партбюро. По характеру был  вспыльчив, на волне эмоционального стресса  покончил жизнь самоубийством: ввёл себе в вену миорелаксант (препарат, парализующий дыхание, используется для наркоза),  умер от остановки  дыхания  в полном сознании.
     Коля Борушко, родом из Брестской области, говорил на диалекте из смеси польского, украинского и белорусского языков, поэтому вначале никто не мог понять его речь. Родители его не могли поддержать материально, поэтому на каникулах ежегодно отправлялся на целину, что бы на заработанные деньги  прожить учебный год. После института работал хирургом на родине, попал в аварию, получил перелом бедра, начался гепатит, сепсис и он умер. Я, узнав о его смерти, приехал на похороны. Приехало несколько однокурсников, их трудно было узнать,  увидев меня, они представлялись, после чего угадывались знакомые черты.
      Ваня Дырман, родом из Лунинца, окончив институт, работал в Даугавпилсе, увиделись с ним на встрече выпускников, я поинтересовался его зарплатой, он уточнил:
-Ты хочешь знать, сколько мне платит государство?
-А кто тебе ещё платит?
-Родственники пациентов. И государству это выгодно, ибо это стимулирует профессиональный рост врачей.
-А у нас это считается коррупцией и преследуется уголовно.
     Толя Барышников, начинал заниматься наукой с 1 курса: изучал влияние на рост опухоли у крыс  инъекций дистиллированной воды, после института работал в Москве, стал академиком. На встречи выпускников являлся регулярно, в общении остался таким же Толей, хотя его встречал и провожал областной онколог.
       Слава Вансович  после института работал травматологом в районе, заболел раком лёгкого, узнав свой диагноз, покончил жизнь самоубийством.
     Слава Федоренко, остался на хирургической кафедре, получил звание доцента. Был областным хирургом, организовывал встречи выпускников, мы с ним перезванивались, после одного из звонков я с трудом понимал его речь, сообщил, что получил 2 инсульта, затем перестал отвечать на звонки. Позвонив витебскому однокурснику, узнал, что он получил 3 инсульт.
   Федя Шульга, с которым мы близко познакомились, спросил у меня:
-А кем был твой отец?
-Профессиональным партработником,  занимался раскулачиванием, агитировал единоличников вступать в колхоз. 
-А твой?
-А  мой – кулаком.
   Мы рассмеялись и сдружились. С 4 курса он, как и многие ребята, перевёлся в военную академию, в звании полковника был во Вьетнаме, попадал под американские шариковые бомбы. О дальнейшей его судьбе я ничего не знаю.
     Петя Добриян, тоже после военной  академии дослужился до звания полковника, после демобилизации возглавлял гражданскую оборону  медицинских учреждений области, умер от опухоли головного мозга.
    Саша Яцко работал в Мозыре, выполнял сложные хирургические операции, которыми  могли  бы гордится столичные клиники, умер от 3 инфаркта.
      На последней встрече выпускников, посвящённой 40 – летию окончания института, обстановка была более душевная, уже не звучали патриотические лозунги.  Нас собралось уже немного, несколько десятков и напоминала реквием по уже ушедшим. Слава Федоренко перечислял их имена, собравшиеся дополняли наш мартиролог и после каждого названного имени следовала пауза, в памяти собравшихся всплывал его облик. Затем состоялся не менее душевный банкет, на котором чувствовалась сплочённость ещё оставшихся в живых. Жизнь прожита, назад ничего не вернёшь, остаётся только предаваться ностальгическим воспоминаниям. Из опроса:  ну, а если бы вернуться в прошлое, поменял ли что - либо в жизни? Если следовал ответ: нет, ничего, то или жизнь удалась, или человек не креативен по своей сути, ответы большинства: да, кое – что поменял  бы. В карьере  хотелось бы добиться большего.
     Мы все родились при Сталине, учились при Хрущёве - Брежневе, закончили карьеру при Путине, посвятили себя медицине. Одни из нас достигли высот науки, другие отработали в сельском здравоохранении и довольствовались этим. Как и все, мы в работе ошибались, от этого никто не застрахован, эти ошибки дорого обходились для нас и наших пациентов, но были и удачи и праздники в душе, последних было неизмеримо больше. Но новые сложные больные не давали нам возможности почивать на лаврах. Если земские врачи лечили своих пациентов кровопусканием, примочками и травяными настоями, то современные достигли возможности трансплантации органов. От клистира до трансплантации – развитие медицины всего за 2 столетия. Но если сравнить бескорыстие и отданность профессии, то мы им сильно проигрываем и ещё больше проигрывают новые поколения, приходящие нам на смену, которые на профессию смотрят с точки зрения источника дохода. Если для нас она являлась образом жизни, меркантильный расчёт нам был чужд, то теперь произошла коренная смена приоритетов.
 


Рецензии
Очень светлый рассказ о жизни в профессии .Понравилось.

Светлана Хмельницкая   13.12.2016 21:13     Заявить о нарушении
Светлана, спасибо за приятную рецензию,это всё правда. ничего не придумано.
Удачи тебе в жизни и творчестве.с уважением.юрий.

Юрий Чепелкин   14.12.2016 19:59   Заявить о нарушении