Если даже меня не вспомнишь... Глава 4

Глава 4. Надежда умирает последней.
    

Лес, неширокий, но колючий, и поэтому труднопроходимый, кончился. До самого горизонта, насколько было видно глазу, расстилалась саванна. Слоновья  трава, редко стоящие зонты больших деревьев, вдалеке жирафы, мирно рвущие листву с этих деревьев, какие-то животные еще, но это уже дальше. А рядом, вот она, грунтовка, тянущаяся вдоль леса и разделяющая пыльную зелень деревьев, и буйное многоцветие намибийской саванны. Савл прикинул расстояние и время. Те, что в долине, обходили его слева. Лезть под пули они, естественно, не спешили. Следовательно, 400-500 метров, что их отделяли от точки обстрела, они пройдут не менее, чем за пол-часа. Если, не более. Определят, что снайпер ушел. Вычислят, вероятно, в какую сторону. Это еще минут 10. Затем, бросок через лесополосу. Это еще минут 20.

«Как минимум, пол-часа форы у меня есть. Неясно лишь одно: у «профи» даже на каждый взвод есть снайпер. А здесь было около роты. И снайперов, судя по всему, у них нет. Перемещались грамотно. Но флангового охранения не имелось. Интересно. Если это не люди полковника, то – кто они? В основном, цветные. Но там были и белые. «Коэвоет»? Но те не работают большими группами. И цвет беретов смущает…».
Савл присел на камень у обочины, чтобы отдышаться. Эх, Димыч, Димыч! А может быть, надо было все-таки попытаться спасти его? И Савл спросил себя: а как бы поступил в подобной ситуации Димыч? Тот однажды, рассказывая о своей службе в Иностранном Легионе, вспомнил, как они решали тогда, кому оставаться в группе прикрытия, а кому уходить.
Арабы настигли французов у селения Аль-Караим. Принять бой, однозначно, погибнуть всем. Бросили жребий. Трое раненых и двое легионеров. Они-то и приняли весь удар на себя, пока остальные уходили в барханы. Те, оставшиеся, продержались, конечно, не более часа… И смерть их, вероятнее всего, была очень страшна. Твари, что режут глотки во имя Аллаха, не ведают ни жалости, ни милосердия. «Гафениотос джябу» – саранча дьявола. Так именуют всех мусульман португальцы. И, кто знает, насколько они далеки от истины?

Димыч тогда мрачно промолчал. А затем, как-то хрипло сказал: «А-ля гер, ком а-ля гер. Компре-ту, мои ами?». «Сейчас судьба бросила за нас монету»,– отрешенно подумал капитан.- Мы с Димычем могли загадать что угодно. Но просчитались. Монета упала на ребро…». Ну, что же. Пора. И Савл, прижимаясь к обочине дороги, вдоль колючего леса помчался по ней, меняя периодически бег на быстрый шаг, и наоборот. Нужно сместиться к повороту дороги и леса до того, как за спиной определится погоня. Основное правило всякого преследуемого – исключить визуальный контакт со стороны  противника. Для этого сейчас нужно уйти на 3–4 мили за поворот. Главный и остающийся без ответа вопрос: почему у тех, что за спиной, нет техники? А, если есть, где она? Во всяком случае, на почве, кроме следов недавно прошедшей машины, других отпечатков шин вообще не было. Утром тут проскочили американцы. По карте, милях в десяти, далее была развилка. Дорога, уходящая вправо, вела в нужном направлении. Та, что влево, шла через какой-то поселок.

На карте, там, где был квадрат «рандеву», отмечались болота, далее большая глубокая долина, и за ней горы. Эти горы, точнее говоря, предгорье, и являлись тем местом, где группу Савла должна была взять «вертушка».
«Эх, Димыч, Димыч! – вздохнул уже который раз Савл. – Хорошо, что у тех, что сзади, нет собак. Хорошо, что я оторвался от  них. Что – хорошо?! Все плохо. Там остался Димыч!», – с этими мыслями Савл вырвался на поворот и замер. Метрах в пятидесяти впереди он увидел «джип». Пулемет на дуге. Тот самый, американцев. Но в машине никого не было. Засада? Но никто не мог знать, что беглец будет именно здесь. Вот, и какое-то животное, типа поросенка, что-то не спеша ест возле заднего колеса. Даже попугаи, сидящие в ветвях, не орут, а вполне мирно о чем-то трещат  и щелкают. 
С пистолетом в руке Савл обошел «джип». Заглянул под днище. Не касаясь кузова, осмотрел все внутри. Странно! Нигде ничего опасного. Никаких растяжек. Вещмешок на заднем сидении. Второй пулемет, ручной, рядом. И автомат возле вещмешка. На полу две канистры. Вероятно, с горючим. И ключ в замке зажигания! Осмотревшись, Савл тихонько открыл дверцу, еще раз проверил все внутри – чисто!
В вещмешке были консервы, гранаты и…деньги. Все выглядело не брошенным, а оставленным. В бардачке «Беретта», и еще одна  граната. И бинокль без футляра. С замиранием сердца повернул ключ - и не взлетел на воздух!

...Деревья справа сливались в мелькающие серо-зеленые тени. Какие-то животные разбегались из-под колес, и птицы истерично кричали вслед. Шлейф коричневой пыли оседал сзади на дорогу, и солнце уже пекло немилосердно. Развилка. Савл взглянул налево. Вот они! Где-то ближе к горизонту, со стороны селения мчались три машины. В бинокль были видны те же красноголовые. Ну, нет! Я еще повоюю! Если они возьмут меня, значит, Димыч отдал свою жизнь зря. А это несправедливо! Мы на равных. У меня есть оружие и машина, и опыт. Только вас несколько больше. На трех машинах человек 15–20. Как это говорил Суворов: воюют не числом, а умением! А воевать я умею! Димыч! Я в долгу перед тобой!

Дороги расходились почти под 90 градусов. Двигатель буквально выл. Савл не оборачивался, смысла не имело. Дистанция между погоней и его «Джипом»  представлялась вполне отчетливо. Разрыв в километров 10. Интересно, почему они не ждали на развилке? А, может быть, они никого не ждали. Увидели мчащуюся чужую машину, и в них проснулся охотничий инстинкт? Ату его! Кстати, не они ли и продырявили ее, когда она шла в селение Н Томбе? Хотя, вряд ли. В тот момент янки вполне  воспринимались еще, как дружественная и могучая сторона.

Дорога вместе с лесом ушла еще правее. Преследователи остались вне поля зрения. Впереди, ближе к горизонту, просматривается огромная зеленая  низменность и за нею горы. Кажется, это уже территория Ботсваны, и отсюда рукой подать до болотистых джунглей и гор Зимбабве… А за спиной уже слышен рев моторов. Через несколько минут, следуя вдоль болотной жижи, поросшей кустарником и уходящей в джунгли, Савл почти вырулил на край большого, метров в 100, обрыва. Там, внизу и расстилалась до самой горной гряды большая долина, болотистая и частично заросшая манграми – с одной стороны, и каменистая, с редким кустарником – с другой. Дорог внизу видно не было. Савл, не выходя из машины, закрепил канистру с бензином и гранату к акселератору, веревкой зафиксировал руль, и, когда «джип» рванул вперед, прыгнул за борт машины, стараясь упасть в болотную жижу. Это ему удалось. Но правое предплечье ободрал при этом о колючую корягу. Погрузился с головой в грязь за кустами. Слышал, как его «Джип» с грохотом ушел в пропасть. И почти сразу мимо проревели двигатели преследователей.
Далее, резкий визг тормозов и грохот глухого взрыва, сразу донесшегося снизу, из ущелья.

…Он сидел в болоте, чуть высунув испачканное грязью, а потому невидимое со стороны,  лицо, и прикрытый небольшими кустам болиголова. Глаза залеплены болотной тиной, и дышать нелегко. Но он не шевелился. Слышал гортанную щелкающую речь. Очевидно, это не «Буффало», те говорили на английском или на африкаанс, и шквальный огонь из пулеметов, видимо, стреляли вниз на авось по разбитой машине и вокруг нее. Значит, поверили, что беглец разбился. Через полчаса, медленно–медленно возвращались назад вдоль кромки болота, яростно паля во все подозрительные места. Ясно, сомнения в изначальных выводах у них все-таки имеются. Несколько раз останавливались и суетно осматривали полотно дороги. Не обнаружив там никаких следов, кроме единственных отпечатков автомобильных шин, вскоре уехали. Экспансивная речь их и шум двигателей уже перестали быть слышны. Но Савл еще с пол-часа ничем не проявлял себя. А затем, из ставшей уже теплой и зловонной болотной взвеси, выбрался на яркий солнечный свет, вдохнул обжигающе-горячий воздух и ощутил, что жив еще. Пока еще жив! Достал из грязи утонувший вещ-мешок. И отправился, стараясь ступать по камням, не оставляя следов, искать чистую воду.

Ручей обнаружил относительно быстро. Как и предполагал, болота, доходящие почти до края плато, местами проливались в долину небольшими водопадами. Вода эта не была особенно чистой. Но Савл настолько пропитался запахом тины и болотной грязи, что не ощущал уже никаких неприятных запахов, и с удовольствием помывшись, постирал одежду, сполоснул содержимое вещмешка. Незамедлительно вколол антибиотик.  Прополоскал тщательно свой кевларов шнур, который  заранее переложил в этот мешок. Затем, насыпал щепотку марганцовки в котелок с водой, открыл жестянку и с удовольствием съел тушенку. В этот день это был его первый привал. Через пол-часа, напившись розоватой, терпкой на вкус,  воды, отправился искать спуск в долину, реально опасаясь, что те, кто преследовали его, попытаются там, внизу, найти труп беглеца. И, не обнаружив его, перекроют все пути отхода. Дорог здесь мало, а идти пешком через джунгли или буш одинокому путнику опасно. Саванна кишела зверьем. Осматривая обрывистый склон, Савл слышал доносящийся оттуда, снизу, львиный рык, глухо прокатывающийся над долиной и визгливый хохот гиен. И это его удивило, днем хищники спят. Но что-то, все-таки, разбудило их.

«Бродячие люди опаснее бродячих зверей», – мрачно подумал он. Пистолет промыл и почистил тщательно. От него зависела жизнь. Савл давно не боялся смерти. Встречая ее множество раз лицом к лицу он жил так, как будто уже умер, и даже представить себе не мог того, что способно его устрашить. Просто, с некоторых пор жизнь представлялась ему чередой коротких, поставленным кем-то свыше, задач. Решение которых означало продление жизни. «Я хороший математик, – подумал Савл, – раз жив до сих пор, значит, я решил все задачи». В принципе, он не видел ничего сверх-ординарного в данной ситуации. Бывало и похуже. А сейчас, в темпе  пересечь долину, углубиться совсем незначительно в горы и дождаться своей «вертушки».   «Менее чем через сутки, я буду дома». И с какой-то грустью спросил мысленно сам у себя: «А где, приятель, твой дом? Никарагуанская сельва, залитые кровью «плайя» Кубы, джунгли Анголы, намибийский буш и безымянные могилы друзей всюду, где ступала твоя нога? Да и не существует этих могил. И память о них прячется за чужими именами…».

Савл шел вдоль обрыва, слушал голоса долины и размышлял, решая короткую, в одно действие, задачу: благополучно спуститься вниз. Проблема была в том, что всюду высота или глубина склона, очевидно, была более 100 метров. Насколько, не ясно. Где-то впереди загремели вниз камни. Видимо, осыпался край обрыва. Они с шумом скатывались вниз. Раз скатывались, значит, недалеко существует более пологий склон.
Вот оно, это место!  «Пожалуй, тут я сумею пройти!», – решил Савл, переместившись чуть в сторону, нашел сухую толстую, в руку, ветку. Сломал пополам. Отыскал более мягкий грунт и недалеко от обрыва косо вбил большим булыжником эту палку в землю. Перекинул веревку. Резко рванул. Выдержит! И, аккуратно держа в руках оба конца шнура, стал спускаться по осыпи вниз. Затем, стянул шнур к себе. И вторую половину деревяшки также камнем вогнал в грунт. Также перекинул веревку и вскоре был на месте.

Через пол часа прошел мимо разбитой, еще дымящейся машины. Осмотрел место падения. Да! Трупа здесь уже никто не обнаружит. «Меня здесь нет!», – усмехнулся Савл. И, шелестя высокой пряно пахнущей травой, зашагал к противоположному краю долины. Мили две идти. Пистолет он держал в руке. И перемещался быстро, но плавно, стараясь не делать любых резких движений. Шел уверенно и безбоязненно, зная, что адреналин, порождаемый страхом, привлекает хищников. Индейцы «мескито» были убеждены, что это сам страх имеет свой запах. «Тысячи миль, –- подумал Савл, – разделяют никарагуанский Москитовый Берег и Намибию. Но коричневые «химби», как и «мескито», верят, что свой запах имеет не только страх. Все наши чувства верят, они несут свой запах и пахнут по-разному. Ненависть, полагают они, терпко пахнет соком ядовитого белого мангра. Предательство отдает приторным ароматом цветков кау-кау, растущих на болотах. Смерть пахнет порохом».

Гриф-стервятник, едва подрагивая крыльями по суживающейся спирали, бесшумно скользил к земле. Львиный рык совсем не слышен. Полдень, их величества отдыхают. Но гиены, метрах в ста впереди визгливо похохатывают, переходя иногда на короткий, сварливый лай. Травяной покров резко сменился каменистой почвой. Редкие невысокие деревья словно прикрывали своими хилыми зонтами  расстилавшийся перед глазами серый, довольно однообразный пейзаж. И совсем невдалеке при полном безветрии угрожающе шелестели ветви кустарников, к которым, не обращая на Савла никакого внимания, боком почти, волнообразными движениями перемещалась большая змея в аляповато-пятнистой, яркой, предупреждающей окраске.
Пройдя чуть стороною, Савл вышел неожиданно на дорогу. Дорога пересекала долину с юга на северо-восток, проходя где-то между горной грядой и болотами. Почти перед собой он увидел убитую лошадь. Точнее, чисто обглоданный костяк недавно павшего животного. Недалеко виднелась еще одна. Вокруг суетились гиены. Стервятник сыто, а потому неторопливо, увидев человека, запрыгал прочь от конских останков. Тут же валялись несколько больших слоновьих бивней и какая-то поклажа в отброшенных седельных сумках. И чуть дальше – то же самое, опять разорванная лошадь, разбросанные бивни и серый мешок невдалеке. Возле первой лошади лежал человек. То, что от него осталось.

А в пыли валялся отличный штуцер. Савл поднял его. Такое дорогое оружие впервые он держал в своих руках. Старо-английский метод работы, подщечник типа Монте-Карло. Приклад из отменного ореха. Двухствольный «Экспресс–600». Савл не верил своим глазам. Неужели, это тот самый, легендарный «Последний шестисотый», изготовленный фирмой Голланд-Голланд несколько лет назад по особому заказу!? Савлу называли даже имя заказчика. Довольно известное, кстати, имя. Оружие для охоты на слонов. Убойной силы невероятной. Шагах в пятидесяти у поворота дороги, уткнувшись радиатором в кусты, торчал зелёный «лендровер». Без верха. Ветровое стекло было разбито вдребезги. У водителя оторвано левое плечо вместе с рукой. Тот, кто стрелял из штуцера, перед смертью попал в цель. В кустарнике, сбоку от дороги, находился еще один с автоматом. И тоже мертвый. «Нет…, – настороженно огляделся Савл, – как-то не очень похоже, что здесь охотились на слонов».
Савл осмотрел машину. Заманчиво, конечно, преодолеть остаток пути через долину не пешком. Шансов уцелеть больше. Но примятая колесами трава точно укажет преследователям направление движения. «Нельзя рисковать, – подумал Савл, – еще 2–3 часа, и меня подхватит «вертушка». Ванна, отдых, безопасность. А к вечеру мы с Димычем… Нет больше Димыча! – горестно вспомнил Савл. – Не выпьем мы больше пальмовой водки. Не услышать мне захватывающих историй об Иностранном Легионе, и подвыпивший расслабившийся Димыч не пошутит более: «Мы с тобой одной крови – ты и я!». Некому будет «высвечивать» грубовато-комичные моменты о похождениях во всех кабаках мира. Эх, Димыч, Димыч!».

…В автомобиле канистры с горючим и, вероятно, водой. Продукты, палатка и оружие. Кем же были эти люди? И что произошло в этой глухомани? Солнце пекло совсем свирепо. И Савл поживился панамой, обнаруженной на заднем сидении. Он направился по дороге туда, где была вторая лошадь, и виднелись еще убитые люди. Дрались тут жестоко. Нападавших было двое или трое. Судя по следам на дороге, всадников было пятеро. Впрочем, вероятно, трое. Две лошади везли груз. Слоновьи бивни. Очень ценный товар. Не это ли было причиной ночного побоища? Вот поэтому, львы, насыщаясь так к месту подоспевшей пищей, не спали, как обычно днем. Оттуда, с высоты обрыва, именно их рычание и слышал недавно Савл. А, так как, хищники были сыты, то обращать внимание на одинокого и, как бы,  безбоязненно бредущего путника, они не стали. Хищные звери – не люди. Они не убивают ради убийства. Ровно столько, сколько нужно, чтобы выжить. И потому, природа дала им право на жизнь. А человек все время убивает. Поэтому, право на смерть – это его единственное врожденное право.

Пройдя по дороге, Савл обнаружил еще две убитые и растерзанные лошади и столько же мертвых людей. Один, лежа ничком, держал в руке винтовку «Голланд-Голланд». Не такую, что обнаружил Савл несколько минут назад. Но тоже отменной работы, и цены немалой. Второй полусидел возле большого камня на обочине. От обоих разило невероятно. Какой-то химией. Видимо, поэтому хищники и не тронули их. Савл осмотрел того, что лежал ничком, а когда поднял глаза, увидел нацеленный на себя почти в упор, подрагивающий в слабеющей руке раненного, ствол «Береты». С минуту, замерев, смотрели друг на друга. Савл обратил внимание, что все убитые и единственный живой были белыми. И еще. Человек этот был почти старик. Морщинистое темное, словно дубленое, лицо, выцветшие голубые глаза, седая щетина и белый шрам на щеке, заметный даже сквозь эту щетину. Старик жестом приказал Савлу сесть на землю – руки за головой! Спросил что-то по-английски, не услышав ответа, перешел на немецкий, а затем - на африкаанс.
– Я немного понимаю по-испански. И по-немецки, – сказал Савл.
– Судя по Вашему акценту, Вы русский? – перешел на ломаный русский человек с пистолетом. – Слева у Вас плечевая кобура. Медленно, двумя пальцами извлеките оружие и о-о-очень неспеша положите его на землю… Вот так… Теперь, не спеша, левой ногой, не вставая, отодвиньте пистолет влево от себя. У вас неплохой ствол. И не делайте резких движений. Я стар и ранен. Но поверьте, у Вас против меня нет шансов. Вот так… Нам нужно поговорить мирно об очень важном деле. В этих краях белый человек, если он один, покойник. Хотя очень часто,- старик слабо кивнул головой в сторону, – мы и в группе покойники.
Говорил он медленно, с одышкой и паузами. Кровавое пятно на груди и на левом предплечье на глазах увеличивалось в размерах.
– Я облился этой дрянью, и хищники не трогают меня. Но, вот потерю крови…, - и тут человек завалился на бок, выронив пистолет. Савл сунул свой «Ингрем» в кобуру и, положив раненого на спину, снял с него куртку. Раны были тяжелейшие. Две в грудь – крепкий дед, еще живёт! – и одна в левое предплечье. Савл перевязал, как мог, остановил кровотечение на корпусе, но внутреннее кровотечение остановить, разумеется, не мог. И стал перевязывать раненую руку незнакомца. И на внутренней стороне предплечья сантиметрах в двадцати от локтя увидел наколку слабо-зеленого цвета в виде буквы «А»! Старик застонал и, что-то пробормотав по-немецки, открыл глаза и попытался приподняться. Савл подложил ему под голову свернутую куртку и дал воды из фляги.
– Данке! Ах, да, Вы же русский. Времени у меня, да и у Вас, мало. Не знаю цели Вашей миссии. Но, судя по всему, Вы в очень трудном положении. Не перебивайте меня. Я могу не успеть сказать все. Вы видели тату, группу крови. Да, в молодости я был офицер СС. Там, в Намибии, немцев со времен графа Канриви процентов 10 от населения. Да Вы и сами, я думаю, это знаете...

...в конце войны меня послали сюда. Была информация, что тут есть уран. Мы так надеялись на супер-оружие! Уран я нашел. Но война была уже проиграна. И я остался здесь. Но обнаружил еще кое-что, кроме урана. В здешних краях я нашел мирабилитовую синюю глину. А это алмазы. За много миль отсюда есть наше поселение: женщины, дети. Периодически мы набираем камни – это наша жизнь. Вы, молодой человек, дадите мне слово чести – у Вас имеется честь – я правильно выразился? Городок в ущелье,… склоны которого покрыты густой зеленью. И вода в озере - там есть озеро - кажется зеленой от этой растительности. Красивое тихое место… Отсюда, и название поселка -Грюнгевассер. Но это не здесь. Поселок находится в Намибии… Возможно, я в расстоянии неточен… Крови потерял много… Там увидите слева скальную гряду...как это...зубы дракона. И недалеко баобаб...огромный баобаб...Ориентир. Далее, миль пятьдесят...- и ущелье...Там мой Грюнгевассер...городок в ущелье...у озера.
Вы даете мне слово, что доставите камни на место, а я дам Вам карту пути и возможность дойти, не сгинуть в этих джунглях. Ведь за горами только джунгли… Но главное, это миновать капище Ойе… Не уходит оттуда никто… Черные бесы черной Африки… Граница Ботсваны и Зимбабве… Не забредите туда… Дорога в один конец. Я доверяюсь Вам потому, что Вы последний, кого я встретил в мире живых. Постарайтесь, чтобы я не стал для Вас последним… Охота на слонов – всего лишь ширма. Но кто-то прознал про алмазы. Им нужна карта, которую я и передам Вам. И алмазы...

Старик опять потерял сознание. Савл брызнул ему водой в лицо. Выцветший взгляд в упор, и задыхающийся голос:
– Вы даете слово?
– Слово чести. Я постараюсь выполнить Вашу просьбу. Но, это не получится сразу, у меня другая задача. Я…
Умирающий перебил Савла:
– Некогда уже. Моя кожаная куртка… под подкладом, на спине, на коже куртки нарисована карта… Не забудьте - die Zahne des Dracen /зубы дракона...и баобаб...слева. Обязательный ориентир...А куртка...Воды не боится… и не выцветает на солнце… вон, в той сумке – камни… часть можете взять себе… там очень много – около килограмма… Вы дали слово чести. Честь – это все, ради чего стоит жить. И умереть...Ниже карты мои инициалы… Г. Л. – Гервиг Ламирахт… Но Вы скажете, что Вас прислал Герман… Порядок слов не перепутайте...Таков был уговор… на черный день… А мне суждено двигать прямиком в Ад… И не соскочить с повозки, когда ею правит Сатана…

Старик говорил сбивчиво, видимо, пытаясь на своем искаженном русском как можно больше донести до собеседника. Оттого еще больше путался. А отдельные фразы вообще уже походили на бред.
Внезапно он перешел на немецкий, схватил собеседника за руку неожиданно крепко и как-то вдруг весь обмяк. Открытые глаза смотрели на Савла, но зрачки уже не сокращались от ослепительного африканского солнца. Подойдя к указанному вещмешку, Савл открыл его. Консервы, вода во фляге, пачки патронов и мелочь всякая – обычный набор путника. На самом дне рюкзака он обнаружил небольшой брезентовый мешочек. Развязав его, высыпал на ладонь часть его содержимого. Тусклые, грязные, форм и размеров совершенно хаотичных, камни. Некоторые величиной с ноготь на мизинце. Савл взял один такой и потер его о штанину. И камень засиял чистейшим бесцветием!

Подклад куртки снизу не был пришит. И, естественно, никому в голову не пришло бы что-то искать там, где ничего нет. Вывернув ее почти наизнанку, Савл обнаружил изображенную на коже карту. Название пунктов и кратчайший маршрут, отмеченный тонким черным пунктиром. Слева от трассы – это уже в Намибии – контур сломанного клыка и значок дерева рядом. И координаты двух точек на местности, отмеченные с точностью до секунды. Савл постарался запомнить эти координаты. Прихватил куртку. Взял автомат и, добавив кое-что в свой вещмешок, туда же отправил алмазы. Хотя, можно было бы еще кое-чем поживится, но брать ничего не стал, так как, за невысокой горной грядой заканчивался его нелегкий маршрут. И тяжело вздохнул, опять вспомнив Димыча.
Пройдя чуть дальше по дороге, нашел пространство, усыпанное щебнем и, не оставляя явных следов, быстро пошел в нужном ему направлении, логично предполагая, что преследователей может быть значительно больше. И, так как здесь замешаны чисто корыстные интересы, уровень жестокости может быть безмерным. И Савлу вовсе не хотелось к своим проблемам добавлять еще и чужие. Но, быстрым шагом направляясь к горной гряде, он вдруг осознал отчетливо, что ввязался в темную и страшную историю.

Количество тех, кто захочет найти его, растет в геометрической прогрессии, а он, Савл, по-прежнему один. Пока один. Через несколько часов он будет в воздухе. И вместе с имеющимися данными доставит в Центр координаты урановых месторождений, также зафиксированными на карте Ламирахта. «Благодаря алмазам и, естественно, возвращению впоследствии немцам карты, мы получим…, – полагал Савл, – великолепную возможность установить теснейший контакт в стратегически-значимой части Намибии…».
Шел быстро. И хотя куртка была кожаная, но тонкая и легкая. Неплотно сидящая, совершенно свободная, выгоревшая настолько, что стала почти белой, она давала ощущение прохлады при ходьбе. И тонкая, непонятно из какого материала подкладка, даже не пришитая внизу, совершенно не намокала от пота. Вот только куртка нуждалась в незамедлительной стирке и частичном ремонте. Пробитая в трех местах и окровавленная, она была не совсем удобна для дальнейшего применения.

Горы были невысоки. Не более полу-километра. Но вблизи казались огромными и неприступными. Из прорезиненного чехла Савл извлек небольшую карту местности. Посторонний человек, даже специалист в картографии, не много бы понял, что тут изображено. Без названий – только цифры и условные обозначения. Но, по этой карте группа Савла должна была после операции выйти на точку «рандеву». До момента акции группу вел проводник, так нелепо, в чем Савл весьма сомневался, погибший от укуса змеи. Вертолет будет на рассвете. «Это удивительно, – подумал Савл, – но, несмотря на серьезные препятствия, я прибыл значительно ранее назначенного времени. – И одернул сам себя, – еще не прибыл. Требуется миновать горную гряду. И сделать это надо быстрее. До наступления темноты остались считанные часы».

Пройдя немного вдоль подножия, Савл, отыскав ориентир на карте и привязав его к местности, по осыпавшемуся под берцами склону, поднявшись, углубился в неширокое ущелье. Берег справа, поросший невысокими, неизвестными ему деревьями и густым кустарником, вызывал определенную настороженность. Хотя, засады можно было не опасаться. Тут его никто не ждал. Но зверье, очевидно, водилось во множестве. Вот это приходилось учитывать. Да и берега ручья не дне ущелья, по которому передвигался Савл, были испещрены многочисленными следами птиц и животных. Но солнце начинало уже скатываться за неровный край ущелья. Очень не хотелось оказаться в вечернее время на местах водопоя звеном «пищевой цепочки». Фауну Юга Африки капитан изучил довольно прилично. Знал, что рассказы «бывалых» о том, что на водопое ягненок и лев мирно утоляют жажду рядом, не более, чем обычные байки, передаваемые дилетантами. Разумеется, всякие бывают исключения. Просто, «братия», особенно научная, обычно исходит из того, что животные запивают свою еду водою. А затем, уже сытыми приходят на водопой. Ложный посыл. Воду пьют не всегда для того, чтобы запить съеденное. Просто, жажда в лютый зной часто сильнее голода. Вот, и рискуют жизнью более слабые. И более сильные так же рискуют жизнями. Но не своими. Теми, что слабее. Сейчас основная задача – не оставлять на песке собственные следы.
 
Поэтому, около мили он шел по мелководью ручья. Затем, сместившись к левому пустынно-каменистому берегу, поднялся чуть выше. И почти бегом направился вдоль ущелья, углубляясь в горы. До наступления ночи необходимо было найти пещеру или какое иное место для безопасного ночлега. Конечно, пистолет и автомат – это неплохо. Но не хотелось поднимать шум, да и расходовать боезапас на животных особого желания не было. Уже почти стемнело, когда Савл обнаружил подходящую пещеру. С узким входом, она уходила куда-то вглубь. Туннель был совсем невелик. И Савл, в общем-то, изрядно потрудившись, завалил вход большими камнями. Набрал веток и сухостоя для костра. В самой пещере, метрах в двух от входа, обнаружил естественную нишу. Небольшую, чуть больше его самого, и неглубокую, в пол-метра. Взобравшись туда, он шустро выгнал летучих мышей и, положив рюкзак под голову, решил отдохнуть немного, а потом поужинать консервами. Но, напившись воды из фляги, почувствовал, что сил на ужин совсем нет. И, как в пропасть, провалился мгновенно в благословенный сон.

Проснулся еще затемно. Светящийся циферблат обозначил 4 ночи. Савл прислушался. В пещере и рядом было тихо. Откуда-то издалека донеслось что-то вроде мяуканья, переходящее в вибрирующий хрип, или рык, непонятно что. «Львы резвятся»,– подумал Савл и поежился то ли от утренней прохлады, то ли от чувства опасности. В нише, почти под потолком пещеры, было куда теплее. А здесь, внизу, просто холодно. Разжег, прямо в пещере приготовленный с вечера костер, разогрел тушенку, позавтракал ею с большим удовольствием. В этой же банке – ничего, что пахнет мясом! – вскипятил воды и заварил крепчайший кофе. Бухнул, не пожалев, туда сахару. Правда, сахар слипся кусками и пах болотом, но аромат кофе перебивал все запахи. Обжигаясь горячей жестянкой, жадно выпил содержимое банки и удовлетворенно вздохнул.
Небо уже розовело на востоке. Легкий ветерок нес вдоль ущелья пряные запахи джунглей, гор и помета летучих мышей, во множестве обитавших тут. Потревоженные человеком, они, вереща, метались вокруг, но не проявляли особой агрессивности. Савл умылся в ручье и, окончательно войдя в норму, быстро простирнул загрубевшую от крови погибшего немца куртку. Затем, выспавшийся и освеженный, заспешил вверх по ущелью. Судя по карте, идти ему оставалось еще часа два.

Путь был легок и приятен. Восходящее солнце четкими тенями скал резало дно ущелья. Птицы метались в небе. Несколько обезьян, крича и гримасничая, по противоположному берегу прыгали вслед вдоль кромки воды. Рыба лениво плескалась в ручье, и рыбы было немало. Самое главное, здесь не замечено следов присутствия человека. Савл спросил себя: неужели все, проходящие тут, настолько маскировали свое присутствие? – Сам он даже остатки костра закопал в песок вместе с консервной банкой.
Горная гряда внезапно закончилась. Точнее говоря, уходила вправо. Туда же сместилось и расширившееся значительно ущелье. С противоположной стороны расстилалась большая долина, поросшая слоновьей травой и зонтичными деревьями. Примерно в километре,  рыжие пятнистые жирафы довольно неторопливо ощипывали верхушки зеленых веток. Сквозь оптику бинокля четко просматривались их удлиненные морды и короткие, толстые рожки над ними. Большие, некоторые выше человеческого роста, валуны хаотично разбросаны вдоль подножия хребта.

Так. Справа – широкое ущелье. Прямо – буш, и далее – джунгли. Левее, метрах в ста, должно быть нечто вроде арки в белых, выветренных скалах. Точно так. Вот она, арка. Все именно так, как обозначено на карте. «Ну, я на месте! – подумал Савл. До прибытия вертушки еще осталось время. Выйдя из ущелья, он спустился чуть ниже и обнаружил, что-то вроде дороги». Во всяком случае, Савл увидел сглаженные ветром следы шин и нечеткие следы копыт. На карте дороги не было: «Так ведь, и моя дорога на данный момент заканчивается здесь, как и маршрут, нанесенный на карте».

Вероятно, вскоре возникнут проблемы с алмазами и картой. Оперативник Савл не очень доверял штабным теоретикам. Разные люди были в Конторе. И вполне мог возникнуть вопрос, а все ли алмазы он, Савл, вернул государству? И доказывать что-либо, в таком случае, будет просто бессмысленно. Умолчать о камнях вообще немыслимо. Выплывет наружу – мгновенно трибунал.  «Но главное, – подумал Савл, – я дал честное слово. И сделаю все, чтобы его сдержать».
Ну, что, время подходит. Пора идти в укрытие. Мало ли, что. Этот небольшой схрон в скалах Савл обнаружил сразу же, при выходе из ущелья, следуя давней привычке на любой территории, в любой ситуации находить, как говаривал Димыч, «точку исчезновения».
Где-то в горах громыхнуло. Затем, длинно ударил пулемет, и грохнуло еще раз. Еле слышимые выстрелы автоматического оружия протрещали где-то вдалеке. И все стихло. Что это? Очень непонятно. Но возникло четкое ощущение острой, неминуемой опасности. Интуиция редко обманывала Савла. И, ошибаясь иногда в мелочах, он обычно заранее предчувствовал исход дела. Так и сейчас, странное беспокойство не покидало его. И тут из ущелья справа, с той стороны, откуда доносились звуки стрельбы, появился вертолет. Дымясь, он опускался по пологой глиссаде. Впрочем, не опускался, а падая, каким-то чудом удерживаясь в воздухе на авторотации. К тому же его крутило и сильно раскачивало. «Апач» приближался стремительно. С треском и скрежетом он пропахал сланцево-гранитный щебень, что-то коротко полыхнуло внутри, одна из лопастей зацепила за землю. И все стихло. Эта «вертушка» должна была забрать группу Савла. Несколько мгновений он, похолодев, рассматривал поврежденную машину. Видимо, сработало ассоциативное мышление, так как он вдруг отчетливо услышал низкий, с отдачей в хрип, голос священника одной из православных русских церквей в Гаване...

...во время сильного ливня с ветром Савл – тогда его называли иначе – укрылся в маленькой церквушке на окраине большого города. И случайно попал на проповедь. Что-то из Ветхого Завета. Но несколько фраз его поразили своей глубиной: «Много земель прошел я, каменистых, болотистых и пустынных. И, как мало видел я плодородных! Множество лиц видел я на пути своем. О, как мало среди них человеческих! Много бедствий перенес. И тяготы мои не превзошли ли возможности сынов человеческих? И, Господи! Ныне, по мне ли безмерная ноша сия?!»...
         
Прыгая через камни, Савл подбежал к вертолету. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – живых здесь нет. От сильного удара о землю сидение в отсеке для команды оторвалось. На полу валялся пулемет. Пахло горелым маслом и керосином. Удивительно, как вертолет не загорелся! Кабина пилотов пробита сбоку. Видимо, шли вдоль ущелья на низкой высоте. По вертолету били из пулемета и автоматов. Судя по пробоинам, с расстояния совсем короткого. Пилоты в натовской форме, разумеется. Один весь в крови, мертв. Второй, как это не удивительно, еще дышал. И розоватая пена пузырилась на его губах. Ранение в легкие. «С такими ранами не живут», – вздохнул Савл. С трудом вытащил раненого из кабины и положил, отодвинув пулемет и разбросанные цинки с патронами, на скользкий, промасленный пол. Достал шприц-тюбик из аптечки, вколол пилоту тонизирующее. Через несколько секунд тот пришел в себя. Он молча смотрел на Савла. Затем губы шевельнулись:
– «Ду-ю спик инглиш?»
– «Ноу. Ай-эм португале», - ответил Савл.
Летчик дышал с трудом. И говорил с паузами, с одышкой.
– Ты тот, с именем апостола… , – произнес пилот кодовую фразу.
– Да. Меня зовут Савл.
– Не завидую тебе. Отсюда трудно выбраться. Хорошо, что вас трое … все-таки легче. Шел, прикрываясь горами… В ущелье попал под огонь… Ждать нас не могли. Случайность. Сейчас возьми мой планшет. Уходите. Через пол-часа они будут здесь… Две машины… Человек 10. Со стороны каньона. Неясно – кто… Одна просьба, Савл. Не оставляй меня им… Помоги мне… В живот и грудь, очень больно… жена, двое детей… как-то глупо… Вьетнам прошёл… и Корею… скоро на пенсию… люблю собирать грибы… дети уже большие…
Савл не спросил имени. Да тот бы и не ответил. Темные глаза смотрели куда-то в пространство, а слова ушли в шепот. Савл еще раз осмотрел раны. Увы! С такими не выживают. Сколько-то времени раненный еще протянет. Затем, его возьмут… Прости, брат! Он выстрелил пилоту в грудь. И закрыл ему тускнеющие глаза.
Разумеется, в одном из планшетов у вертолетчиков нашлась летная карта Джеппесена. И, естественно, на английском. Причем, маршрут отслеживался чуть ли не от границ ЮАР. На Анголу даже намека не было. Вникать в детали нет уже времени. Преследователи на подходе. Их необходимо достойно встретить. И заплатить по счетам. Если получится. Взял пулемет и пару цинков. Проскочил метров 100 в сторону ущелья, откуда появился вертолет, и, укрывшись за большим камнем, стал ждать. Те, из ущелья, могли проследовать только мимо этого валуна. И то, с трудом.

Скоро он услышал надсадный рев двигателей. И две открытые машины появились в поле зрения. Передвигались медленно – мешали валуны на грунте. Значит, в каньон они проникли с той стороны. Чего, или - кого они там искали? Не могли же они ждать вертолет! Савл приготовил пулемет. Первую машину пропустил мимо. Вторая шла почти следом. Когда и она миновала камень, Савл длинной очередью срезал почти всех, кто был в последней машине. И, бросив гранату в первую, стрелял до тех пор, пока не кончились патроны. Он и сам подивился, как легко справился со всеми. Открытые «Виллисы», а это были именно «Виллисы» выпуска годов шестидесятых, четырех-местные. Савл видел такие в военных фильмах, да как-то раз в музее авто-техники. Он и предполагать не мог, что когда-нибудь ему доведется не только бить эту технику, но, возможно, еще оказаться водителем подобного раритета. А здесь, вместо четырех, каждая машина вмещала 6–7 человек. Да еще и боезапас имела хороший. Пулемет яростно отрабатывал весь цинк. Пахло горячим металлом и маслом. Короткие, отчаянные крики накладываясь на металлическую скороговорку пулемета, не могли ни помешать, ни заглушить ее. Солдаты даже отреагировать не успели вовремя. Слишком короткая дистанция отделяла их от смерти. К тому же, атака была настолько стремительна, страшна и внезапна, что Савл уложил всех, прежде чем они осознали, что с ними произошло. Конечно, стреляя в спину. Но «на войне, как – на войне». Так говаривал Димыч.

Впрочем, чему удивляться? ПКМ советского производства, как и АК, использовался всеми, так как, в виде трофеев, периодически попадал к тем, против кого сражались анголезцы. Савл растратил в упор всю ленту. А при скорострельности десять выстрелов в секунду, ПКМ всегда весьма убедителен. С автоматом на изготовку обошёл обе машины. Первая была повреждена гранатой. Вторая цела. Сбрасывая трупы на землю, он вдруг обнаружил одного живого. Даже не раненого. Парнишка, крепенький и совсем молодой, с ужасом взглянул в лицо Савла, когда тот пытался вышвырнуть его за борт. Что-то невнятно лопотал, по-детски пытался закрыться руками от автомата в руках своего врага. Чтобы остаться в живых, он притворялся мертвым. И то, и другое ему удавалось плохо. До ближайшего селения, судя по карте, миль 30–40. Парень, если и попытается, ничего не успеет предпринять. Живи, бедолага. Твоя черная мама, наверное, здорово молится за тебя? В освобожденную от убитых машину Савл быстро сложил все найденные гранаты, оставил себе два пулемета и патронов немало. Забрал все продукты и воду в канистрах. И, разумеется, емкости с бензином составил на пол, у заднего сидения. Загрузился «под завязку». С трудом вырулил, мешали камни, на еле заметную дорогу чуть ниже и остановился в раздумье. Возвращаться туда, откуда появились автомобили, нельзя. В той стороне Ангола.

Не станет убийца-янки сбегать к красным. Хотя, шансов на спасение, при таком раскладе, было значительно больше. До границы тут – Савл взглянул на карту, лежащую рядом на сидении – всего 95 миль. Но, в случае провала, он сорвет всю операцию. И Димыч тогда отдал свою жизнь напрасно. Всего сутки прошли после устранения Н Томбе. Но Савлу казалось, что он уже целую вечность уходит вникуда по неприветливым дорогам Ботсваны и стреляет, стреляет, стреляет во все, что движется. И, спасаясь от смерти, оставляет после себя только смерть.

95 миль – это путь через анклав Каприви. Вариант абсолютно пропащий. Остается рывок вдоль Намибийской границы. По территории Ботсваны. Во всяком случае, пока. И удивительно кстати подвернулся этот, как его, герр Ламирахт со своей весьма экзотической курткой. Нужно уходить в направлении территории ЮАР. И, сделав огромный крюк, руководствуясь кроками, начертанными на выцветшей куртке, выйти к немецкому поселению. И лишь затем, зацепив Намибийскую пустыню, по берегу Скелетов – там вообще почти нет людей – выдвинуться к рубежам Анголы.
Савл смотрел на саванну, джунгли у горизонта: завораживающе-прекрасная и смертельно-дикая природа! Пытался просчитать свои шансы остаться в живых. Но, счет складывался не в его пользу. Утреннее солнце начало припекать, саднило подраное корягой в болоте, где он прятался вчера, плечо. И страшная апатия, вдруг охватившая его, окрасила яркий, разноцветный пейзаж, голубовато-зеленое небо над головой одной серой краской. Савл немало читал о путешественниках через Африку. Многолюдные, экипированные отменно, экспедиции исчезали бесследно в бесконечных диких ее пространствах. А он один, не знающий территории и наречий местных племен, преследуемый со всех сторон, и, к тому же, белый, пытается пройти, да и не просто пройти – прорваться с боем там, где все стреляют и стреляют в него! Остаться в живых там, где хорошо только мертвым!?
– А я пройду! – сказал сам себе Савл. – У меня точная карта местности. Оружия полная машина. Те, что идут за мной, профессионалы, разумеется. Но ведь, и я – профи! Все эти годы мне безмерно везло – повезет и сейчас! Для чего-то я оставался жив! – Савл поднял глаза к небу. – Кто там, в той бездонной пустоте? Если Ты есть, помоги мне! Я пролил столько крови и своей, и чужой, что в ней утонуть и захлебнуться нетрудно. Но ничего не делал из корысти, или славы ради. Если Ты есть, то видишь, что творя меньшее зло, я всегда стремился помешать осуществиться большему. Если Ты есть, то знаешь, пусть не всегда, но цель оправдывает средства…
...Савл прервал сам себя. О чем только не подумаешь в отчаянии. Даже Богу стал молиться. Ты же не веришь в Бога, Савл! И тут он вспомнил слова Игнатия Лойолы: «Только ведомые абсолютной верой в Бога – воины, и адепты Его способны вершить праведные дела. Остальное – от Нечестивого. Ибо, тот, кто не служит Богу, тот служит дьяволу!».


http://www.proza.ru/2016/12/13/466