Тетя

Тетя.

Мой отец родился в многодетной семье. Дед, Лев Иванович Кобиков,  занесенный гражданской войной из Ясной Поляны Тульской губернии в центральную Украину, присмотрел черноглазую улыбчивую и веселую хохлушку Женю, в честь которой была названа и я много лет спустя.
Присмотрел и женился, несмотря что у веселой и трудолюбивой бабы уже было трое детей от первого мужа, сгинувшего в тех же водоворотах той же гражданской. 
    Один за другим родились еще трое - Миша, Владимир, мой отец, и Валя, моя любимая тетя, о которой мне хочется рассказать все, что я помню  и знаю о ней. 
      Первое воспоминание из глубокого- глубокого детства. Мне было не больше трех лет, а, может и меньше. Я в деревне, у отцовой сестры по бабушке Марии. Отданная на произвол природы, я полностью ею наслаждалась, общаясь с гусьми и курами, как и я, свободно расхаживающими по двору. Заросли лопухов служили мне домиком, где я палочками и травой отмечала мебель. Кукол у меня не было. Да и в те далекие времена они были мало у кого. Разве, у самых зажиточных и богатых. Первая настоящая кукла появилась у меня, когда я уже была во втором классе.
 А до тех пор у меня была тряпичная, сшитая бабушкой Лизой, мамой матери, кукла с нарисованными химическим карандашом глазами и ртом. От попадания воды рисунок расплылся и кукла приобрела устрашающий вид. Но, я любила ее от этого не меньше и одевала в тряпочки, которые выпрашивала у теток, чтобы одеждой компенсировать ее уродливость.
      В один летний день, когда я намеревалась прогуляться по околицам в сопровождении моего дружка Полкана, в доме затеялась суматоха. Мне было велено не исчезать, потому что приезжает тетя Валя и забирает  меня в Одессу. 
   Одесса! Это было магическое слово. Я представляла  себе большой поселок с магазинами, в которых продавались конфеты и еще много всяких разных интересных вещей. Это как Монастирище, эта Одесса, а может даже и лучше. Но мне почему-то не хотелось туда ехать. Я уже привыкла здесь, сдружилась  с Полканом. И гуси уже не щипали  меня за ноги, так страшно вытягивая шеи и шипя. Приняли за свою. 
    Я болталась по двору, не зная чем заняться и прислушиваясь - когда же позовут?
   Позвали в полдень. Начали отмывать от набранной мной в течении лета грязи. Не помню, мыли ли меня раньше и как, это совершенно выпало из памяти. Но этот день перед от'ьездом я помню очень хорошо. Мыли меня в тазу частями. Сначала голову, затем тело. Оставались еще ноги, грязные от хождения босиком, с потрескавшими пятками. Жуть.
    Я тихо сидела перед тазиком, в который наливали воду для омовения моих нижних конечностей. И, задумавшись об этой таинственной Одессе, о тете Вале, которую я еще никогда не видела, о Полкане, и остающихся без моего присмотра курей, подставила ногу под струю воды. 
  Резкая боль вернула меня к действительности. 
     Кипяток! Тетя Мария заахала, запричитала: 
   Ой, ошпарылы  дытыну! Ой, що ж цэ  будэ!
      Не было ничего. Быстренько намазали пораженное место каким-то фиолетовым раствором. Завязали чистой белой тряпочкой. Боль стала меньше, и я, обувши новые, срочно купленные в сельпо, тапки, довольно сносно прошлась по комнате, хотя тапки были немного  велики, и приходилось напрягать ноги, чтобы они с них не слетели. 
     На этом мои воспоминания заканчиваются. В тот раз я не помнила ни тетю Валю, ни то как мы с ней на белой Волге ехали в далекую Одессу. И как приехали, и как меня встретили родители, чтобы потешив себя ребенком, через несколько недель отправить его уже в другую сторону- в Умань, к моей бабулечке Лизе.
    Тетю Валю я помню уже с первого класса. Мы живем в деревне, куда отца направили на работу. Учебный год закончен. Лето. Жаркое и пыльное. В деревне тишина, не слышно даже петухов, ранним утром уже исполнивших свой певчий долг. 
Скука неимоверная . Спасают книги, которые я , спрятавшись с глаз - а не то работу мать подкинет какую-то, запоями читаю. 
     Родители уже пришли с работы, и тоже, небось, уткнулись в чтиво. Газет и журналов выписывалось множество.
    Вдруг, среди полной  тишины послышался какой- то шум, какое- то дырканье  и хлопанье . 
      А чы е хто жывый на обисци?!
- вдруг звонко и весело прозвучал громкий женский голос, что в переводе на русский значило, есть ли кто живой  во дворе.
    С дома выскочил отец с обрадованными и ошалелыми глазами.
   - Валечка! Сестричка моя дорогая! Приехала!-кричал он, 
обнимая и целуя черноволосую крепкую красавицу, улыбающуюся ему в ответ. 
 Вышла и я со своих лопухов. 
- Женычка! Племянничка моя дорогая! - неистово тискала меня тетка. Она так и звала меня всю жизнь на украинский манер- Женычка. Никто до нее и после так меня не называл.  И в последующие годы, поднимая трубку на зазвонившем телефоне и услышав на мое "альо" мягкое "Женычка,"сердце падало вниз от радости- тетя Валя!
    Приезжала она всегда на светлой Волге, с шофером, возившим ее по всем местам, которые она заказывала. 
Машину выделял муж, занимавший очень высокий пост в Одессе. И в те времена приезд этого автомобиля, виденного сельчанами только в журналах на картинке, был, наверное, очень удивительным и необычным, как сейчас, например, приземление личного вертолета перед вашим домом. 
 Но тетка не кичилась никогда своим положением и автомобиль для нее был средством передвижения и перевозки. 
 В нем привозились подарки многочисленной родне, проживавшей в Монастирищанском районе, соседним с нашем. Никто не был забыт, всех она посещала, обо всех интересовалась, и всем привозила городские гостинцы. Из самой Одессы! Это вам не шутка.
  Гостинцы - это ерунда, а вот то, что тетка своими посещениями  соединяла наш Титаренко- Кобиковский род, было ее большой заслугой. Она любила всех.  И в честь ее приезда все с'ьезжались, чтобы отметить встречу и пообщаться между собой. Пока еще были живы дед Лева и бабушка Женя, на их подворье резали кабанчика, чтобы приготовить стол человек на пятьдесят, не меньше. 
    Летом, в разгар отпусков и каникул, шла обратная связь- толпы жаждущих моря родственников набивались в теткину двухкомнатную квартиру, как в трамвай в час пик. Прохода не было, кухня была постоянно занята, великопоставленный муж появлялся только к ночи, лишь переспать. Тетка была рада всем,  и принимала у себя радушно. Просила только составить график приездов- места- то мало.  Я не любила этот шум и гам, и радовалась, приехав к ней, что никого больше нет. Я обладала тогда тетей Валей единолично. Сколько мудрых советов она мне дала в те годы, сколько жизненных историй и поучающих ситуаций было рассказано. Я вбирала все, как губка вбирает воду.  Она не смотрела, что я была еще сопливая девчонка и разговаривала со мной, как со взрослой женщиной.
    Жизнь она, несмотря на кажущееся благополучие, прожила нелегкую, наполненную проблемами, переживаниями и хлопотами за тех, кто жил рядом с ней и был дорог и любим.
   Вырвавшись после окончания школы на волю, как она говорила и оставив убожество деревни, в которой она родилась, обосновалась в морском городе Одессе. Как оказалось- навсегда. Поступила в педагогический на филологический факультет и успешно закончила его. Дети дедушки Левы отличались умом, все трое приобрели высшее образование, благо в те времена получить его можно было совершенно бесплатно, знай только- учись. И они голодные, полуодетые, не имеющие за душой ни гроша, учились и познавали мир с веселым молодым энтузиазмом. Отец с отличием закончил медицинский институт, дядя Миша сельскохозяйственный, а тетя Валя - преподаватель русского и украинского языка и литературы.
   Преподавала великолепно, подавая материал великовозрастным оболтусам с превеликим артистизмом. Мне она рассказывала, что на ее уроках самые хулиганистые становились тихими мышками  и восторженно смотрели на ее выступление. Да, каждый урок был как маленький спектакль. В тете Вале не умерла великая актриса, она была в ней ежеминутно. Даже борщ она варила артистически,  как бы небрежно нарезая овощи и грациозными движениями отправляя их в кастрюлю. Быстро и красиво она делала все, за что бралась. 
  Смелая и отчаянная была до невозможности. Помню, один случай. Последняя квартира тети Вали была уже четырехкомнатная и находилась в престижном районе Восьмого Фонтана. Одно неудобство- девятый, последний этаж. И если лифт не работал, сами понимаете, было трудновато. В один из таких злополучных дней Сережа, мой двоюродный брат и сын тети, вышел погулять во двор. На пути домой, прямо в под'ьезде, к нему прицепились бандюганы. Одесса! Бандитский город. Недаром в те времена была актуальна поговорка: " Ростов-папа, Одесса-мама." Взрослый уже парень не мог, конечно, противостоять им, превосходившим количеством. Да и воспитан он был иначе. Талантливый от природы, он великолепно рисовал. Исключительный музыкальный слух. И красотой Бог его не обидел, был красив изумительной аристократической красотой. Можно было Апполона с него рисовать спокойно. И вот застигнутый врасплох, он начал кричать. Мы с тетей Валей были дома, готовили ужин. Она первая услышала и догадавшись в чем дело, выхватила из кухонного ящика самый большой нож и ринулась вниз.  Я  молоденькой козочкой, перепрыгивая через две ступеньки - за ней.
- Зарежу!!! Порублю на куски!!! - закричала она тысечедецибельным голосом.
Видели бы вы ее в эти минуты...
Жанна Д'Арк на поле боя показалась бы вам ее бледной тенью. 
Бандюганы, не дождавшись приближения взбешенной решительной женщины с  сверкающими черными глазами, громогласным голосом и здоровенным ножом в руке, поспешно ретировались. Брат был спасен от вымогателей, встреча с которыми не сулила ничего хорошего. Денег при нем не было, брать было нечего. Но побили бы точно. Из злости, просто так, и за то что нечего  было взять. 
Мы успокоившись,  хохотали затем над этим происшествием, особенно, как я, видевшая ее со стороны, начала копировать тетку. И самое смешное, что роста она была малюсенького, метр с кепкой, а бандюганы - три здоровенных парня, увидев ее, дали ходу, закричав на прощанье: 
- Ненормальная! Точно зарежет!-
    Просвещала она меня и в сфере отношений между мужчиной и женщиной. Ее высказывания я запомнила на всю жизнь. Да не обидятся мужчины, их она называла бычками, ищущими хороший лужок для пастбища. А лужки- это мы, женщины. И чтобы бычки шли к тебе, на твоем лужке травка должна быть самая зеленая и сочная, учила тетя. Как вы понимаете, в это понятие свежей травки входило все- и внешний вид, и разговоры, и кулинарные способности, умение создать уют и хорошую атмосферу в доме. Каждая женщина должна быть артисткой и принимать жизнь с радостью и благодарностью. Нытье и упреки настоящей женщиной должны быть забыты навсегда.  В этом отношении она была просто супер, хотя страдала в душе неимоверно. Муж, интереснейший умнейший мужчина, к тому же занимавший очень высокий пост, ну очень, не хочу называть какой, вы мне поверите и так. Частые командировки в районы, Киев, Москву... Женщины вешались на шею обаятельному плюс высокопоставленному денди, с которого можно еще что-то и поиметь. Какой мужчина откажется? Тетя Валя точно не знала. Откуда? Это было ниже ее достоинства узнавать и спрашивать. Но существует куча мелочей, по которым жещина чувствует, что мужчина ей изменил. Ничего не поделаешь, еще ни один мужчина в мире не был верен своей женщине. Хотя бы в мыслях, и это тоже измена. 
Древние инстинкты полигамиии процветают до сих цивилизованных пор. И мы не можем винить мужчин, ведь это всеравно, что винить за голубые глаза, а не карие, как бы нам хотелось. Тетя Валя все это понимала, и всегда была на уровне, и в разговорах, и в одежде, и в эмоциях. С ней было весело и не скучно.
    И вот однажды  дядя сообщил что завтра утром он уезжает в срочную незапланированную командировку, захватывающую и выходные, потому что в том городе намечался праздник, и ему, как журналисту, необходимо там быть. Видимо, в тетиных глазах промелькнуло какое-то нехорошее чувство типа ревности и печали, потому что дядя внезапно предложил ей поехать с ним, так для словца, зная что у нее школа, уроки, пропустить никак нельзя. Но к его удивлению, она сказала что поедет. Дядя оторопел, но что делать- мосты сожжены, отступать некуда. И она, отпросившись на работе уехала с ним на четыре дня!
Ах, Женычка, как главари районного масштаба целовали мне ручку и склоняли в почтительном поклоне головы...- рассказывала она мне. А их жены спрашивали, где она покупала такие красивые платья и костюмы, на что та скромно опускала глаза и шептала- ...есть места...
Все конечно подразумевали заграницу, не зная и не ведая, что тетя Валя из копеечной ткани на старенькой зингерке строчила эти сногшибательные наряды. Вкус у нее был отменный. И выглядела она всегда замечательно и артистично.
  И еще нас соединяли книги. В теткином доме была шикарная библиотека из произведений русских и зарубежных классиков. Книги в то далекое время были в большом дефиците и продавались, как говорится, по блату. Мы жили в деревне, блат был, но не было книг в сельпо. А в Одессе, у тетки, я наслаждалась чтением. И когда однажды, она привезла нам в подарок шеститомник Есенина, для меня это было - счастье. Огромное. Я не могла наглядеться на эти книги и прочла их от корки до корки. Я могла просто любоваться ими, гладить красивые, тисненные серебрянным переплеты и радоваться, что они наши и в любую минуту могу их прочесть снова и снова. Какое было счастливое время, и совсем другие ценности...
   У меня были сложные отношения с родителями. Закончив школу и поступив в институт, я радовалась неимоверно. Счастью не было предела. Не потому,  что я буду учиться. Для меня это была радость узника, вышедшего после долгих лет на свободу. Это сладкое чувство- свобода! Я наслаждалась им в полной мере всю жизнь, не позволяя себя больше поработить. Никем. 
   И вот в этих сложных отношениях с родителями, тетя Валя  играла тоже не последнюю скрипку. Всегда прямая и искренняя, она без обиняков говорила людям о их ошибках. Не для того, чтобы обидеть, а потому что терпеть не могла лицемерия и подлости. Она всегда говорила: Сделал плохо- повинись, осознай свои ошибки и заяви об этом честно. А то черные души еще представляют из себя ангелов. 
  Кровь - не вода, и я тоже была такого же мнения, как и моя тетечка. Сколько врагов у меня было и есть по жизни из-за этой прямоты. Но иначе не могу.
 И вот я была в отчуждении с отцом несколько лет. Не общались вообще. К этому немало сил приложила мать, готовая после развода смести отца с лица земли любыми способами. Было заявлено категорически- он или я! Я была уже самостоятельная и могла спокойно не ездить к обоим и вспоминать свое угрюмое детство вдали от них. Но жалея неуравновешенную мать, приезжала  к ней, не смея сходить к отцу, жившему через два дома. 
Тетя Валя разрубила этот гордиев узел. Приехавши в гости к отцу, она сходила и к бывшей невестке  и выписала пилюль им обоим, указав, что они повергают детей в психологическое рабство ради своей глупой гордыни. 
Я стала смелее при ее поддержке, помирилась с отцом, чему он был несказанно рад. Любил меня, по своему, но любил. Я ведь была его копия во всем.
     Умерла тетя Валя зимой. Повторный инфаркт миокада погасил огонь ее сердца. 
Я не ездила на похороны. Был ужасный гололед, автобусные рейсы отменены, дети в школу не ходили. 
  О ее смерти сообщила моя двоюродная сестра, дочь тети.
-Вот она лежит такая маленькая, беззащитная в гробу- 
плакала она в телефонную трубку. Сердце мое сжалось от боли и так стало жалко- жалко. Не ее, тетечку мою, отмучившуюся и освободившуюся от всех проблем. Жаль стало себя, что никогда больше я не услышу ее радостное " Женычка". Никто не даст больше самый дельный совет. И я зарыдала  от неимоверно большой жалости к себе, от моей великой потери,  не думая в тот момент, сколько их еще будет впереди...

10 декабря 2016 г