Оживитель

                ОЖИВИТЕЛЬ
   Оживитель представлял собой длинный металлический ящик, похожий  на гроб. На одной из его стенок – снаружи – виднелись всевозможные  кнопки, рычажки и разноцветные провода. Это электронное устройство Евгений Иванович Слюняев , недавно ушедший на пенсию, закончил собирать лишь вчера.
   «Надо его испытать», - решил Слюняев.
   Увидев в углу потолка дохлую муху, попавшую в паутину, Евгений Иванович встал на стул и брезгливо взял двумя пальцами противное насекомое. Затем  он опустился на пол и, бросив муху в оживитель, нажал на несколько кнопок и щёлкнул парой рычажков.
   Секунд через десять муха зашевелила ножками. После чего расправила крылышки, поднялась в воздух и уселась на красочном настенном ковре.
   «Отлично. Устройство работает», - констатировал Слюняев.
   Он приблизился к мухе и прихлопнул её ударом кулака. Надо сказать, что кулаки у него были большие, тяжёлые, точно пудовые гири.
   Потом Евгений Иванович пошёл с расплющенным насекомым в туалет и выкинул его в унитаз.
   Помыв руки, Слюняев вернулся в зал.
   Тут до него донёсся со двора смех его одиннадцатилетнего сына – Борьки; смех был по-детски чистый и неподдельно весёлый.
   Евгений Иванович приблизился к окну, но сына нигде не было видно.
   Тогда Слюняев сел на стул перед диваном, на котором лежала спящая мать, только что отметившая своё девяностолетие.
   Всю свою жизнь мать была большой шутницей, но после смерти отца, произошедшей четыре месяца назад, её характер резко изменился. Она стала недоверчивой и плаксивой, и у неё почти совсем пропала память. Несмотря на то, что Евгений Иванович сильно любил свою мать, её абсурдные, бредовые вопросы крайне его раздражали, а иногда и приводили в бешенство.
   Тут старушка разомкнула веки.
   - Что тебе снилось? – спросил Слюняев, поцеловав мать в щёку.
   - Отец, - ответила та. – Он сейчас где?
   - Нет его, мам, - тяжело вздохнул Евгений Иванович.
   - Ушёл на улицу?
   - Мам, мы его похоронили.
   - Как «похоронили»?! А я не помню. Я была на похоронах?
   - Была.
   - Врёшь! Не была!
   - Мам, ты просто забыла.
   Мать заплакала.
   - Вы его без меня похоронили!
   - С тобой.
   - А почему я ничего не помню?
   - Не знаю.
   Старушка заголосила:
   - Ваня! Возьми меня с собой! Я жить не хочу!
   - Успокойся, мам.
   - Ваня! Тебя без меня похоронили! Вот какой у тебя сынок!
   Слюняев почувствовал раздражение.
   - Мам, хватит тебе.
   Но старушка продолжала голосить. И перестала только тогда, когда услышала звук открывающейся входной двери.
   - Кто это пришёл? – спросила она.
   - Борька, - ответил Евгений Иванович.
   - Какой такой Борька?
   - Твой внук.
   - А разве его Борькой зовут?
   - А как же ещё?
   В зал зашёл сын Слюняева. Он приблизился к подоконнику и положил на него какую-то длинную проволоку.
   - Что это? – поинтересовался Евгений Иванович.
   - Проволока, - отозвался Борька.
   - Я вижу, что проволока. Где ты её взял?
   - Нашёл.
   - Вечно ты в дом всякий хлам тащишь. У нас что, мусорная свалка, что ли?
   Мальчик промолчал.
   - Чтобы больше не приносил домой разную гадость. Слышишь?
   - Угу.
   И мальчик ушёл на кухню.
   А мать поправила под головой подушку и спросила у Слюняева:
   - Где мы живём?
   - Дома.
   - В каком городе?
   - В Гончаровске.
   - Ты меня не обманывай.
   - Я тебе правду говорю.
   - Какой же это Гончаровск?!
   - А что же это?
   - Не знаю. Только не Гончаровск.
   Евгений Иванович стал выходить из себя.
   - Мам, если у тебя плохо с памятью, то у меня, слава Богу, голова в порядке. Если я тебе что-нибудь говорю, то ты должна мне верить.
   - А я тебе не верю. Ты меня уже сто раз обманывал.
   - Когда я тебя обманывал? Ты что, совсем с ума сошла?
   - Это ты сошёл!  Дурак ты этакий!
   - Значит, я – дурак?!
   - Дурак, да ещё какой!
   В душе у Слюняева закипела ярость. Не помня себя, он вскочил со стула и с силой опустил гигантский кулак на лоб матери. Та охнула, и глаза её закрылись. А кожа её из розовой превратилась в белую.
   В тот же миг кровь отхлынула от головы Евгения Ивановича, и он с ужасом подумал: «Господи, что я натворил!»
   В это время из кухни вышел Борька. Когда он взглянул на свою бабушку, его зрачки испуганно расширились.
   -Пап, что с ней? – спросил мальчик.
  - Умерла она, Борь. 
  По щекам мальчика покатились слезы.
   - Я думал, что она еще долго проживет.
   - Я тоже так думал.
   Внезапно в мозгу Слюняева возникла спасительная мысль: «Надо ее оживить». Вслух же он сказал следующее:
   - Борь, сходи на прогулку.
   - Я уже ходил.
   - Ну и что?  Сходи еще раз.
   - Ладно.
   И мальчик вышел в коридор.
   Когда за ним захлопнулась входная дверь, Евгений Иванович поднял с дивана легкое тело матери и положил его в оживитель. Затем настроил его и стал ждать.   Вскоре тело старушки вернуло себе первоначальный, розовый цвет.
  «Воскресла!» - обрадовался Слюняев.
   Он подсунул руки под ожившее тело, поднял его и перенес на диван.
   Едва Евгений Иванович это сделал, как мать открыла глаза.   
 – Как ты посмел поднять на меня руку? – укоризненно спросила старушка у Слюняева.
   - Мам, что ты такое говоришь? Никакую руку я на тебя не поднимал, - солгал Евгений Иванович.
   - Не ври! Ты меня стукнул по голове!
   - Мам, тебе, наверно, это приснилось.
   - Нет, не приснилось! Ты меня ударил!
   - Мам, не говори глупости. Разве  я могу тебя ударить?
   - Можешь!
   - Это – все твои фантазии.
  - Нет, не фантазии!
   - Ну, ладно. Тебя не переспоришь, - вздохнул Слюняев. И подошел к окну.
   Он смотрел на двор, но видел не его, а укоризненный взгляд матери. Этот терзающий душу взгляд он будет видеть до конца ее дней! Нет, он этого не вынесет. Самое лучшее, что можно сейчас сделать, - это умереть.
   Евгений Иванович взял с подоконника проволоку, согнул ее подковой и сунул в электрическую розетку.
   В тот же миг его так ударило током, что он отскочил от стены, как пуля – от стального листа. На пол упал уже труп.