Отпевание самоубийц

Я сегодня побывал в Московской патриархии в Чистом переулке. Готовился к визиту тщательно,  больше недели. Я знал, что это непробиваемая стена, что надо запасаться благодушием, терпением и всеми другими  христианскими добродетелями. Не надеясь, что они у меня имеются, взял с собой валидол, корвалол, валокардин,  нитроглицерин и анальгин. И запасся не зря. Мне  эта аптека очень пригодилась.
Я бывал тут в былые годы множество раз. Свободно проходил через проходную, с паспортом и  добивался хороших и положительных результатов в своих делах.
На этот раз, дело было прискорбное.  Юра, друг моего детства,  без вести пропал, а потом  оказалось, что он погребен среди неопознанных. А может это был и не он. Что можно узнать по нечеткой посмертной фотографии обезображенного побоями лица? А был ли он крещен? Мой друг Гоша, стоило мне отлучиться в Донецк, и посидеть в окопах, вздумал повеситься. Боря, тоже  без вести пропал и я, увы, знаю, что это обдуманное самоубийство, настолько изощренное, чтобы и тело не нашли. И Олег, мой новый друг, военный корреспондент, прошедший множество «горячих точек», застрелился из пневматики. Надо было решать вопросы с отпеванием.
Я уже занимался  этими вопросами в 80-х. Для этого необходимо было написать прошение на имя патриарха.  И отказов не было.  Необходимо только  было иметь ходатая, кто брал на себя письменные хлопоты и обязательства молиться. Так, по нашей просьбе, было разрешено отпевание Марины Цветаевой. Несколько строчек, отпечатанных на машинке, оказалось достаточно, чтобы Патриарх Алексий,  начертал поверх: «Разрешаю церковное отпевание». Марина, скончавшаяся в 1941 году, почти через 50 лет,  наконец, была тожественно отпета в возрожденном храме Большое Вознесение. И теперь каждый год в день смерти, в присутствии множества  поклонников,  тут служатся о ней панихиды.
На этот раз,  дальше проходной я не прошел. С меня потребовали не только паспорт, но и свидетельства о смерти. Войти мог только зарегистрированный  житель Москвы.  Без свидетельства о смерти дела об отпевании вообще не рассматриваются.  Необходимо было приложить копию свидетельства о смерти, заверенную у нотариуса.
Обо всех моих друзьях я написал проникновенные новеллы, которые и хотел представить комиссии, они и самого черствого могли убедить, что мои друзья пострадали невинно, и на самом деле являются не самоубийцами, а мучениками. Но оказалось, что читать мои вдохновенные, наполненные слезами писания никто не собирался, и мне предложили их тут же поместить в урну, а никак не в ящик для писем, потому что даже в этом случае их ожидала такая же участь - оказаться в урне.  Патриархией была создана форма, которую надлежало заполнить и все. Никаких писем, ни малейших подробностей. Души, судьбы никого не интересовали.
Напомнили мне здесь и то, что «без бумажки, человек букашка».  Подошел ко мне и священник. На проходной Московского Патриархата дежурят теперь и священники. Он пояснил, что и со свидетельством о смерти, скорее всего, откажут в отпевании, и к свидетельству необходимо приложить справку из ПНД, или Наркологического центра, из которых бы следовало, что человек  лечился от психических заболеваний, алкоголизма, либо иных, заболеваний,  которые сопряжены с повреждением ума. 
Но кто же совершает такие действия в здравом уме, конечно, любой самоубийца остался без ума, даже если и не лечился до этого.
Я не поверил собственным ушам, я просил пропустить меня в Отцу Владимиру Дивакову, который  20 лет назад занимался этими делами, и консультировал меня, как написать прошение Патриарху. Но нет.
И вот, уже оказавшись у любимого компьютера и выпив весь аптечный арсенал, я  проникся ужасными мыслями, но не о Боге, а о патриархате. В свидетельстве о смерти никогда не говорится, что смерть произошла в результате самоубийства.  Врачи не исследуют причины. Там написано, что смерть произошла от утопления, удушения, огнестрельного ранения,  повреждения  внутренних органов и так  далее и так далее. То, что произошло самоубийство, это наше мнение. Мнение близких родственников. Но истинную причину  того, что человек оказался в петле, мы не знаем.  Самоубийство происходит без свидетелей.  А если и при свидетелях, истинной причины мы все равно не знаем.
В конце концов, у каждого покойника есть презумпция невиновности.  Мы не обязаны доказывать, что он умер не путем самоубийства, пусть патриархия это доказывает.
Есенин, например, это и в школе проходят, повесился, однако, до сих пор никто не объяснил толково, почему у него раскроен в области переносицы череп.  Маяковский застрелился, кто же этого не знает, однако,  люди, вошедшие в комнату, видели ботинки, спрятавшегося за занавеской человека. Я думаю, что любое сомнение надо толковать в пользу покойника.
В конце концов, я предлагаю  каноническому отделу Московской Патриархии предъявить мне справку, заверенную у нотариуса, что он является членом Церкви Христовой, и вводит свои формы от лица Господа. 
И все эти формальные строгости приводят только к одному – отпевание придется совершить в обход всяческих комиссий. Господь знает кто самоубийца. А кто нет.  А молиться никто не запретит. 
«Аще не самоубийца, Господу помолимся!»