Дуркин дом. Глава 53

               
               

          Крепкий сон длился недолго. Пожалуй, она даже не успела испугаться тому, что с ней произошло.  Лариса открыла глаза и увидела того, о ком часто вспоминала последнее время. Посеребренная временем, слегка поредевшая шевелюра, что хорошо было заметно на макушке, прекрасно гармонировала с угловатыми чертами лица.: заостренный, вздернутый нос, резко обрисованные скулы, выцветшие брови и ресницы, которые зимой сливались со снежинками, за что Лариса часто называла их обладателя «снегурочкой» - все это родное и знакомое до мелочей вернулось оттуда, из того далека, когда жизнь была проще и наивнее.
- Очнулась, Ларочка, вот и хорошо. Сейчас чай будем пить.
Лицо говорящей женщины немного озадачило Ларису. Где и когда она ее видела? В том, что они знакомы с ней, Латушкина не сомневалась. Главное, какое отношение эта хозяйственная дама имеет к ее другу детства?
Лариса, еще окончательно не проснувшись, а потому, плохо соображая, заняла выжидательную позицию. Она не станет торопить время и события, тем более, когда, может быть, разрешается ее судьба.
Он смотрел на нее и улыбался. Неплохое начало. Вот только она разучилась улыбаться без повода. Наконец, Виталий прервал затянувшееся молчание, - Как ты себя чувствуешь?
Приняв сидячее положение, Лариса неторопливо оглядывалась по сторонам. Заставленные в два ряда книжные полки, сувениры, показавшиеся ей знакомыми, наводили Ларису на предположение, что часть предметов местного интерьера она видела ни раз, стало быть, и хозяева этих хором ей не чужие люди.
- Виталик, помоги мне собрать на стол.
За считанные минуты перед Ларисой возникли аппетитные угощения: фруктовый рулет, украшенный орешками и цукатами, тонко нарезанный сыр и сырокопченый сервелат, от аромата которого у Ларисы потекли слюнки, - Это все мне?
- Сейчас еще пирог поспеет. Ларочка, а у тебя вкусы-то не изменились, как и прежде любишь домашнюю стряпню.
Здесь ее радушно принимают, потому, что давно знают. Но кто эта женщина, может быть родственница или соседка Виталия?
- Мама, подожди. Ты Ларису совсем заговорила. Давайте перекусим, и тогда будем разговаривать.
Как точно Виталий уловил ее желание, словно прочитал ее мысли. Устремив на Аносова благодарный взгляд, Лариса согласилась, - С удовольствием выпью чай с бутербродами. Очень хочется есть.
Кажется, она под контролем: врачебным и прелюбопытной зрительницы, и то и другое ее не устраивало. И превкусные яства, которыми ее потчевали, перестали быть желанными. Откусив очередной кусок, Лариса ни на кого не смотрела. Вот чай допьет и избавит их от своего присутствия. Интересно, откуда у них деликатесы, когда в магазинах или пусто или густо по астрономическим ценам? Расспросить гостеприимных хозяев Латушкина не успела. Они сами задали ей вопрос, - Как поживаешь, Лариса?
Она была не приучена жаловаться на жизнь, - Благодарю, хорошо. В метро от духоты немного голова закружилась, вроде, как в обморок упала. Я вам много хлопот доставила?
Прежде, чем ответить, Виталик внимательно всмотрелся в лицо вопрошающей. У нее во взгляде сомнение и страх перед последствиями состояния, в котором она оказалась. И спросить  напрямую Лариса не решается, а на выдумки отважилась. Непроницаемое лицо Аносова скрывало множество противоречивых чувств, недоступных посторонним, но порой и близкие не догадывались, что им обуревает? После короткой паузы прозвучало, - Нет, счастливая случайность, что мы с тобой встретились. Я мог добираться домой наземным транспортом.
- Только его очень долго приходится ждать, - вставила свою реплику Ольга Сергеевна, - Ларочка, а вы далеко живете?
- В Хорошево-Мневниках, - назвала она первый пришедший в голову знакомый район, - Я тоже домой возвращалась из больницы, - перехватив вопросительный взгляд собеседницы, Лариса пояснила, - Маму ездила проведать.
- А что с ней?
Почему люди старшего поколения любят разговаривать о недугах, неужели им более поговорить не о чем? Не вдаваясь в подробности, Лариса нехотя бросила, - С сердцем проблемы, и – тут же перевела разговор на другую тему, - А вы давно здесь живете?
- Лет десять или около того, - неуверенно ответила старшая Аносова, - Район хороший, инфраструктура нас устраивает, единственный минус, Виталику на работу не близко добираться.
Пока Ольга Сергеевна распространялась об удобном расположении магазинов и рынков, Виталий, повернувшись к ним спиной, что-то там писал. Было заметно, что работа его увлекает гораздо больше, чем разговор, какой бы темы он не касался. Неужели, я совсем ему безразлична? В моих возможностях изменить создавшееся положение. Лариса ободряюще улыбнулась, - Когда работу любишь, неважно, далеко ли она от дома.
Старшая Аносова сокрушенно покачала головой, - Это пока нет семьи, а потом начнутся домашние хлопоты, часто непредвиденные, - тихий, продолжительный вздох поведал слушателям больше, чем недосказанное.
Короткая пауза, неожиданно возникшая в разговоре, дала всем его участникам собраться с мыслями. Лариса больше слушает, чем говорит. Возможно, без свидетелей она была бы более откровенной.
С самой девчонкой что-то случилось. Просто так в обмороки не падают. А она ладная, и на свой возраст не выглядит. Виталику неплохая пара была бы.
У них мило. Скромно, ничего лишнего, судя по обстановке. Поглядывая по сторонам, Лариса одновременно искала предлог для того, чтобы остаться с Виталием наедине. Лишь в откровенной беседе, по душам, можно понять, достоин ли человек доверия, хотя и в друзьях иногда обманываются.
- Мам, в ДЕЗе собирались прислать новые квитанции об оплате коммунальных платежей. В почтовом ящике ничего нет. Может, позвонишь?
Ольге Сергеевне не требовалось повторять дважды. Уловив желание молодежи остаться с глазу на глаз, женщина, собрав грязную посуду, удалилась.
- Догадливая у тебя мама, и моя тоже, все понимает, - пересев поближе к письменному столу приятеля, Лариса затараторила, без вступления, - Как хорошо, что мы с тобой встретились. Конечно, лучше, если бы нашу встречу вызвало более благоприятное стечение обстоятельств, но, чему быть, тому не миновать, - оглянувшись в сторону двери, Лариса продолжила, - Я, ведь тебя собиралась разыскивать. Как поживаешь?
Легкая ирония на устах, в то время, как взгляд его продолжал оставаться непроницаемым предвосхитили ответ уверенного в себе человека, - Пока не жалуюсь. Работа нравится, и на науку время остается.
- А ты немногословен. Устаешь, верно, или я тебя отвлекаю?
Нетрудно было догадаться, что из предложенных вариантов выберет деликатный Виталий, но для себя он нашел более вескую причину, которая удержала его от откровенности, - Всякое бывает. Я и ранее был немногословен …
Лариса перебила, - Ну да, рассказывай. Помнишь, как мы с тобой после уроков болтали без умолку? Слушай, а может быть, ты мне не доверяешь? 
Ни один мускул на его лице не дрогнул. А ведь она в самую цель попала, - Не хочется тебя вводить в заблуждение. Считай, что у меня настроения нет для беседы.
- Вот так новость. А ты представь, что перед тобою пациент, которого надо успокоить. Твои действия.
Радость от неожиданной встречи с другом детства быстро испарилась. Виталий уже начал сожалеть, что именно он встретился сегодня на пути у Ларисы.  Ответить ей грубостью, все равно, перечеркнуть все, что между ними было хорошего. В тоже время, стоило дать понять человеку, что, преследуя свои интересы, нельзя забывать о чужих, - Лариса, у меня нет времени. Я должен подготовить отчет для главврача. Сейчас ты себя лучше чувствуешь? – получив утвердительный ответ в виде кивка головой, Аносов продолжил, - Может, дать тебе деньги на такси? Беседу перенесем на другой раз.
В ее глазах мелькнула обида. И это после восьми лет приятельских отношений, - Я думала, что встретила друга. Ладно, прощай.
Направляясь к выходу, Лариса надеялась, что ее попросят вернуться. Однако этого не произошло. Неторопливо спускаясь по лестнице, она прислушивалась к каждому звуку. Вдруг ей повезет? Хотелось кричать, чтобы ее услышали, но предпринять еще одну попытку к сближению мешала гордость. Хотя, какая к черту гордость, когда пустые карманы.
- А где Лариса? – удивленно спросила Ольга Сергеевна.
Ее возвращение осталось незамеченным, если бы не множество вопросов, готовых сорваться с уст. Не отрывая взгляда от работы, Виталий проронил, - Ушла.
- Ей же плохо было. Ларису надо было проводить.
Часы методично отсчитывали секунды, никаких комментариев на свои возражения Ольга Сергеевна не получила. Уж не считает ли сын лишней собственную мать?  - Виталий, - дождавшись, пока он обратит на нее внимание, старшая Аносова продолжала, - Она хорошая девушка, вам бы возобновить свои отношения …
- Мама, я занят, а ты отвлекаешь меня по пустякам. Мне хватает отношений с коллегами по работе и просто полезными людьми. Лариса – человек из далекого прошлого, которого уже не вернуть.
- Виталий, ты знаешь, что я всегда буду на твоей стороне, но в данном случае ты не прав. Вам известны недостатки и достоинства друг друга, вы привыкли друг к другу, можно было бы попробовать создать семью.
Рука повиновалась ему, в то время, как мысли его витали где-то между проблемами адаптации людей с психоневрологическими отклонениями личности и безоблачным детством с его наивными мечтаниями и обманчивыми надеждами. При всем желании, трудно было представить себе безудержную выдумщицу и активистку Латушкину Ларису в роли заботливой и рачительной домохозяйки, послушной жены и, тем более любящей матери. – Таким, как она, легче жить, посвящая себя работе.
- Виталик, если бы ты, хоть немного поухаживал за ней, все могло бы получиться.
- Не умею и не желаю этому учиться, - склонив голову над написанным, Аносов погрузился в размышления.
В такие минуты его лучше не беспокоить, бесполезно. Вздохнув, Ольга Сергеевна ушла в свою комнату. Оставалось заняться штопкой белья или просмотром телепередач. Никто не запрещал совмещать оба занятия, вот только просмотр любимого сериала занимал все ее внимание. Ольга Сергеевна так живо переживала за судьбу двух сестер, оставшихся, по воле случая без попечения родителей, что, порой сама была готова ринуться сиротам на подмогу. Девочкам долго не везло, они часто ссорились, упрекая друг друга в ошибках, продолжая их совершать. Жизненный сериал, за душу берет. Вот, так кажется сама расправилась со зловредной завучихой, упросила начальника ДЕЗа прислать штукатура, для того, чтобы заделать дыру в стене, много, чего она с сестренками сотворить могли. Как бы тяжело, трудно не было, сообща все преодолеешь.
Что такое? Аносова сокрушенно покачала головой. По экрану расползалась рябь, лишая зрительницу четкого изображения, кроме того, периодически пропадал звук. Как хорошо, что телефон стоит в ее комнате, Виталику звонки не мешают. Набрала номер соседки, у той тоже самое. «В ДЕЗе сказали: антенна повреждена. Ждите». Слова соседки Ольгу Сергеевну не успокоили, а объяснения, что на данный момент все мастера по наладке телевизионных антенн заняты, лишили всякой надежды скоротать время в приятной компании. После смерти ее гражданского мужа, пять лет тому назад, она начала тяготиться одиночеством. Иногда хотелось выговориться, излить душу, но некому.  Вот так казалось, вышла на улицу и обратилась к первому встречному. Ужасно, когда человек некому, некому не нужен. Можно сколько угодно оправдывать себя, что она не заслужила подобного отношения, ругать бывших коллег, позабывших о ней, после выхода той на пенсию. Ничего не измениться. Не радовали более женские детективы, написанные с легкой иронией. Приключения стареющих теток походили друг на друга, словно две капли воды.
Доведенная до отчаяния, Ольга Сергеевна лишилась на крайность, которую не позволила бы себе при ином, более благоприятном стечении обстоятельств. В соседней комнате царила тишина, место за письменным столом оказалось пустым. Все свои труды Виталий убрал в папку, которая лежала тут же, рядом с настольной лампой. Прибрал за собой, стало быть, все заранее обдумал. В уставших от одиночества глазах блеснул огонек надежды. Не все еще потеряно, будет и у ее сыночка семейное счастье.
Знала бы Ольга Сергеевна, как недалека она от истины. Неизвестно, что подвигло Виталия, но после того, как его оставили в покое, ход его мыслей принял совсем иное направление. Медицинские проблемы отошли на второй план, уступив место личным. Он вдруг почувствовал себя виноватым. Угрызения совести были настолько сильны, что не оставили времени на раздумья. Он вышел из квартиры почти следом за Латушкиной.
Куда она могла пойти в малознакомом районе? Вероятнее всего, на остановку общественного транспорта. В распахнутой куртке, с развязавшимся шнурком, с бегающим взглядом, он, верно, выглядел до странности неряшливо, но его не интересовало производимое им на окружающих впечатление. Найти Ларису, не дать ей уйти. Навязчивая мысль лишила его покоя.
Пока Виталий торопился к остановке автобуса, он искал Ларису взглядом повсюду: на лавочках у подъездов, расположенных вдоль дороги домов, на детских площадках. Ларисы нигде не было. И остановка общественного транспорта, следующего к метро, пуста. Уехала на такси? Вряд ли, говорила, что без работы третий месяц сидит. Мелькнувший впереди знакомый облик, среди группы людей, направляющихся в сторону универсама, подсказал ему решение. Поспешив за ним, Виталий только позже осознал, как близко он был от смерти. Предательский визг тормозов вернул Аносова к действительности.
- Куда прешь, идиот ненормальный!
Он не сразу сообразил, что это к нему обращаются. Виталий кинулся бежать, и едва не угодил под колеса автобуса. Вслед ему неслись ругательства и угрозы, он словно не слышал их. Когда у тебя есть цель, разве все остальное имеет значение?
При входе в универсам на него кто-то налетел сзади, и тут же прозвучал возмущенный возглас, - Хотя бы шнурки завязал.
Присев на корточки, он выполнил чужое пожелание.
- Мужчина, ну что вы на проходе сели? Мешаете же!
Получается, везде он лишний, везде некстати. Если и она его отвергнет… Ровные ряды прилавков с продуктовым изобилием, покупатели с тележками, неторопливо прохаживаются мимо, будто посетители перед музейными ценностями – все это однообразие очень напоминало Виталию много раз виденное. Если его пациентов собрать здесь, они ничем не будут отличаться от встреченных покупателей. Чем Чубукка, Дежкин, Толмачев хуже? Только тем, что причисляются к психиатрически больным? Еще неизвестно, стали бы они так бурно реагировать на его оплошность? Обидные прозвища достаются лишь им, виноватым в том, что не похожи на других.
Выходя из универсама, Виталий ощутил на себе чей-то взгляд. Обернулся, за спиной все незнакомые, и никто на него не смотрит. Как бестолково он провел сегодняшний день. Жаль потраченного времени, отчет для Полуэктова не подготовлен, и настрой рабочий утрачен. Состояние, в котором он пребывал, ограничивало способность Виталия своевременно реагировать на происходящее вокруг. Кажется, он болен. Но обращаться за медицинской помощью он не собирался. Недуг его не лечится медикаментозно, и сказать-то о нем он некому не может, кроме нее самой, главной его целительницы. Помнит ли еще златовласка о нем? Потухший взгляд, смотрящий себе под ноги, ответил за него. Теплая ладонь легла на его плечо, - Привет, не помешаю?
- Конечно, нет, - у Виталия даже получилось улыбнуться при встрече с подругой, которую он едва не обидел. Они ушли, держась за руки, как в добрые, старые времена, непринужденно болтая.
- У вас здесь действительно хорошие магазины и расположены удобно, а у нас в районе одни детские  сады и школы.
- Они необходимы для семей с детьми. Вот выйдешь замуж, по-другому заговоришь. Я по магазинам почти не хожу, этим мама занимается.
- Да. Пока родители – единственная наша семья и оплот. Не знаю, чтобы я без них делала, - вдруг лицо говорящей приняло суровое выражение, прибавляя ей года, - Боюсь, что скоро я могу их потерять, - уловив тревогу в глазах слушателя, Лариса прибавила, - У отца рак последней стадии, у мамы больное сердце.
Промолчав из деликатности полминуты, Виталий попытался обнадежить Латушкину, - Если какие лекарства нужны, я помогу, - о страшном диагнозе неизлечимой болезни он намеренно не обронил ни слова, - Люди, как правило, боятся смерти. Надо стараться не показывать близким собственных страхов, перед пациентами и врачи и родственники должны, как можно больше улыбаться. Положительные эмоции вселяют надежду. Ты сказала, что на данный момент без работы. Вот и будешь больше времени посвящать заботе о маме.
Все верно он говорил. Но на что жить?
Казалось, Виталий понимал ее без слов. Обещание одолжить Ларисе денег, сделало ее почти счастливой. – Не знаю, когда я смогу вернуть долг, - по примеру собеседника Лариса улыбнулась, - С работой не ладится.
- Санитаркой пойдешь?
Лариса ответила не сразу. Молчание ее было воспринято, как отказ. Предложить что-либо иное, Виталий не мог, – Работа тяжелая, низкооплачиваемая. Единственное, что могу посоветовать, оформиться на полторы ставки. По времени ты сумеешь укладываться в смену, зарплата в этом случае двенадцать тысяч.
Неплохо, если учесть, что в редакции, где дела последнее время не ахти, такие, как, она зарабатывали восемнадцать тысяч за ненормированный рабочий день, - Можно подумать? Мне хотелось найти работу поближе к дому, чтобы оставалось времени на уход за больной мамой, когда я ее заберу из больницы.
Со времени нашей последней встречи она не изменилась, несмотря на груз забот, свалившихся на ее плечи. На тридцать пять Лариса не выглядит, ее запросто можно принять за студентку. Виталий обратил внимание на то, что ни он единственный с интересом посматривает на Ларису. Перехватив чужой взгляд, Аносов не растерялся, развернувшись на сто восемьдесят градусов, он попытался увести свою спутницу.
- У нас иногда бывают корреспонденты из различных медицинских издательств, так, что не пропадешь.
Глаза Ларисы из бесцветных вспыхнули ярким огоньком. Особо не задумываясь, она поделилась собственными надеждами, - Виталий, я, конечно, буду ждать удобного момента, чтобы вернуться в профессию. Ее я еще выбрала в детстве, и ни разу о том не пожалела. Если бы ты знал, как это увлекательно, открывать для себя мир человеческих душ.
Восторженность, с которой Лариса откровенничала, весьма импонировала Виталию. Под влиянием положительного настроя собеседницы, у него улучшилось настроение, и даже намеченный на завтра отчет перед руководством, не задевал своей безысходностью. – Наши с тобой профессии схожи. В результате исполненной с чувством долга работы, люди, которые в нас нуждаются, получают желаемое.
- Только в моем случае они это делают сознательно, а в твоем – неосознанно, - поддержала приятеля Лариса.
Разговор был неожиданно прерван с появлением назойливого незнакомца, замеченного Виталием на выходе из универсама.
- Извините, я тут случайно вас увидел, к брату заезжал, а тут вдруг вы, - наполовину виноватый, наполовину радостный взгляд был обращен к Ларисе, - Вы меня не помните?  Вы к нам в общество приезжали, беседовали с нашим председателем, - по выражению лица слушательницы, говоривший догадался, что его не понимают. Вдаваясь в подробности, он все дальше уходил от сути дела, - Наше общество инвалидов очень неудобно расположено. Прохожие, в первую очередь, обращают внимание на вывески библиотеки и кафе, с игровым клубом, а до нас почти никто не доходит, а вы, все-таки, дошли, и дождь с грозой вам не помешал. А у нас в тот день собрание было намечено …
- Извините, уважаемый. Что вам надо от Ларисы Михайловны? Вы видите, что мы заняты, - несмотря на внешнее спокойствие, внутренне Аносов весь напрягся. Встреченный смахивал на его пациентов, общение с которыми могло иметь непредсказуемые последствия.
- Ой, я не надолго. Как увидел вас, так сразу решил: «Вот человек, который не оставит нас без помощи».
- Вы Вахрушев Юрий Петрович? Обществу подобрали помещение для студии? – в разговор вступила Латушкина.
Ответчик замялся, нервно теребя сложенную в несколько раз авоську. Виновато улыбаясь, он пояснил, - У нас появилось помещение, месяц ребята собирались, а потом его, без всяких объяснений, опечатали. Но это теперь уже не важно. Я не по этому поводу вас беспокою. У Коли Маркина с ДЦП недавно обнаружили рак поджелудочной железы. Его еще можно спасти, нужны деньги. Может вы через газету обратитесь к читателям. Нужно собрать десять тысяч долларов для лечения заграницей.
Нелегко было лишать страждущего надежды, но именно таким образом ей на данный момент придется поступить. Однако объяснять Ларисе не потребовалось. Затяжное молчание сделало свое дело, - Я так и думал. К кому не обращаюсь, в управу района, в местную поликлинику, к бизнесменам, кого знаю, все твердят одно и тоже: «Деньги вложены, на счетах ничего нет. В перспективе будем иметь вас в виду». А время идет, скоро Коле ничто не сможет помочь. Он еще такой молодой, недавно окончил школу-интернат для детей с отклонением в развитии. Он очень способный парень, хорошо играет в шашки, рисует …
Лариса мягко перебила, - Я не работаю больше в газете. Меня сократили, - о собственном бедственном положении она умолчала. Разговор на том не окончился.
- А другие? Есть же у вас в редакции добрые люди?
Говорившие дошли почти до конца небольшой улочки, переходящей в парковую зону. Перед ними простирались посыпанные гравием дорожки, по обе стороны которых выстроились липы и ясени. Нахлынувший ветерок перебирал молодую листву, словно вел счет листочкам. Вечерело. Гуляющих, молодых мам с колясками и пенсионеров, неторопливо прохаживающихся по дорожкам, становилось все меньше. 
Догадавшись, что Лариса вновь собирается обнадеживать назойливого оппонента, Аносов поспешил опередить ее, - Оставьте нам контактный телефон. Как только что-либо будет известно, мы с вами свяжемся.
После передачи требуемого, Вахрушев повторил свой рассказ о талантах онкологического больного, забегая то справа, то слева, заглядывая в глаза слушателей. Его мельтешение вызвало в Ларисе раздражение, - Мы вас прекрасно поняли, а теперь оставьте нас в покое.
Углубившись в парк, Аносов все еще испытывал на себе давление постороннего взгляда.
Его сомнение озвучила Лариса, - Мне все кажется, что Вахрушев за нами крадется. Приставучий тип.
- В психиатрической практике встречаются случаи, когда больным овладевают навязчивые идеи: получение наследства, к примеру, или открытие нового химического элемента. Все это пагубно отражается не только на душевном состоянии пациентов, но и людей, вынужденных с ними контактировать.
- Ты думаешь, что он – псих? – предположение позабавило Латушкину. О людях с отклонениями в психике она была лишь наслышана, и вовсе не горела желанием столкнуться с ними вживую.
Аносов, напротив, не нашел ничего, что могло бы вызвать улыбку. Можно разыскать бедолагу, но все вернее, поскорее забыть об этой, неразрешимой ситуации. – Я не исключаю подобного. Человек явно вел себя неадекватно. Причина тому: либо отчаяние из-за невозможности реализовать задуманное,  либо …, - Виталий неожиданно умолк, пораженный возникшим предположением. – Лариса, ты хорошо знаешь человека, который разговаривал с нами?
Настала очередь удивляться Латушкиной, - Видела его всего однажды, в районном обществе инвалидов. Ты предполагаешь, что он может оказаться не тем, за кого себя выдает?
- Проходимцев у нас хватает. Не хочется плохо думать об окружающих, но жизнь учит быть предусмотрительным. Преступники частенько имитируют сумасшествие.
- Получается?
- Как говориться: «человеку свойственно ошибаться». И опытный специалист не застрахован от ошибок. Но даже, если человеку с преступными намерениями удалось добиться желаемого, со временем он себя выдаст, и задача психиатров сделать так, чтобы это произошло, как можно скорее.
- А как вы обманщиков разоблачаете?
- Тебе это действительно интересно? – поймав кивок головой, Виталий продолжал, - Кто-то имитирует шизофрению, либо болезнь Альцгеймера, их чаще всего имитируют. Так вот, имитаторы, как правило, вполне здравомыслящие люди и себя очень любят. Я заставляю их глотать витамины в достаточном количестве, выдавая их за нейролептические препараты, которые, отнюдь не безвредны. Обычно лишь при угрозе повторной дачи «вредных лекарств», человек пасует. Кроме того, подозреваемому в обмане делается энцефалограмма, затем тестируем подозреваемого. Существует масса способов, вывести потенциального лгуна на «чистую воду».
- А они законны?
- Естественно, мы действуем в рамках закона. У пациентов имеются свои права, которые персонал учитывает.
- А в чем больным откажут?
- В ходе лечении они обычно пребывают в заторможенном состоянии …
Лариса перебила, - Вы их намеренно подкармливаете снотворным, чтобы самим меньше хлопот было?
- Распространенная точка зрения, отличная от действительности. В медицине мало случайных людей, для работы с неуравновешенными, иногда агрессивными пациентами нужно достаточно терпения, и, может быть, великодушия …
- Уж не хочешь ли ты сказать, что очень любишь психов? – в вопросе Латушкиной проскальзывали насмешливые нотки.
- Я отношусь к ним с уважением, считаю их равными себе.
-  Ты это серьезно?
- Почему нет? – в свою очередь удивился ответчик.
- От ваших больных можно ожидать всего, чего угодно. Они могут навредить не только себе, но и другим.
- Они совершают гадости в отношении окружающих, либо себя, неосознанно, посему могут рассчитывать на прощение, - Аносов с энтузиазмом встал на защиту тех, кого общество считает за людей «второго сорта» и старается не замечать.
- Я прощать гадости не привыкла, и уж тем более, любить психов.
- Тебя никто об этом не просит. Не мешай другим это делать, - возбуждение ощущалось в интонации голоса ответчика, Ларисе даже почудилось, что Виталий обиделся на нее.
- А ты сам любишь ненормальных?
Доктор Аносов призадумался. Открыть Ларисе истину, в которой ему самому не хотелось копаться, рискованно. Но ложь она почувствует. – Сам вопрос поставлен неверно. Я ответственно отношусь к работе и требую того от подчиненных. Любить пациентов меня никто не обязывает.
- Понятно, - многозначительно произнесла Лариса, - А бывают ли у вас случаи грубого отношения к больным?
- Всякое бывает. От усталости, от отчаяния порой санитарка Нина Афанасьевна может прикрикнуть на нарушителей спокойствия, может даже в  особых случаях пустить в ход веник, но до серьезных разборок у нас дело не доходит. Скажи, у тебя интерес к психиатрии возник после моего предложения?
- Это чисто профессиональный интерес. Скучаю по своей работе. Конечно, хотелось бы узнать о месте, где предстоит трудиться. У вас уже есть санитарка?
Обдумав, Виталий пояснил, - Нашей старушке седьмой десяток. Будем отправлять ее на заслуженный отдых. В течение двух недель место санитарки освободится. Будь готова. На сорок человек положено две санитарки. У нас сорок девять больных. Справишься. Кроме того, есть новенькая Людмила Федоровна, но она – работник ненадежный, в любой момент может уволиться.
- Насколько я понимаю, санитарка и уборщица одно и тоже?
- В твои обязанности будет входить мытье полов, мест общего пользования…
- Сортиров, так они теперь называются?
- Их называют туалетами. Работа нелегкая, иногда неблагодарная. Бывало, Нина Афанасьевна вымоет раковины, спустя полчаса та же картина: грязные разводы, следы от зубной пасты, сопли.
При последних словах Лариса брезгливо поморщилась, - Неужели к подобному привыкают?
- Наша санитарка отработала в отделении около тридцати лет, приспособилась. Лариса, я тебя не уговариваю. Тебе решать. Больше мне предложить нечего.
- А секретарем у вас можно устроиться?
- Секретарь один на всю больницу у главного врача.
Возникшая в разговоре пауза дала обоим время поразмыслить, и окружение к тому располагало. Гулящая публика постепенно рассеялась, компанию Ларисе и Виталию составили звезды, яркими огоньками вспыхнувшие на вечернем небосклоне. Ветер усиливался, Лариса поеживалась от холода, что не укрылось от внимания ее спутника, - Пойдем ко мне.
- Я поеду домой, - не твердо, но уверенно заявила Латушкина.
- И во сколько ты доберешься до дома, ты подумала?
- Все равно, - в голосе звучала решительность, что побудило Аносова сделать вывод.
-Ты всегда была упряма, но в данный момент ты собираешься поступить против здравого смысла. Ты приедешь домой в полночь. Я тебя зову, потому, что знаю, ты некому не помешаешь, избавишь себя от опасных ситуаций на улице.
- У тебя мама, - возразила Латушкина.
- Она к тебе хорошо относится. Ты видела, у нас две комнаты, так, что разместимся без стеснения.
Молчание Ларисы затягивалось, Виталий ее не торопил. Они направлялись к выходу из парка. Пока Лариса думала, Виталий прикидывал, как она отнесется к проявлению им дружеских чувств, как-то попытка согреть ее теплом своего тела. Энергичные растирание рук Ларисой, побудили его к решительным действиям. Полуобняв ее, Виталий ощутил, как внутренне сжалась Лариса. Тело ее словно натянутая струна, застыло в напряжении, хотя она не предпринимала попыток сбросить руку приятеля. – Я замерзла, пойдем быстрее к тебе.
Они уже не шли, а бежали. Пересекая плохо освещенные улочки, темные дворы, Лариса мечтала поскорее напиться горячего чаю, накинуть на плечи теплую кофту. Вполне осуществимые желания, вот только, что скажет мама Виталия? Она ей не понравилась, это Лариса чувствовала интуитивно. Пришло время воспользоваться собственным жизненным опытом.
- Я вас совсем потеряла, - Ольга Сергеевна радостно поприветствовала загулявших.
- Не надо было ждать, ложилась бы спать. Мам, Лариса останется у нас. Нужно ее устроить.
- Устроим со всеми удобствами, - ответила приветливая хозяйка, - Со мной в комнате ляжет. Вот только воду горячую у нас отключили, помыться нельзя.
- Мам, Лариса ляжет в твоей комнате, а ты здесь, на диване, себе я разложу кресло.
- Виталик, мне кажется, я не помешаю нашей гостье, - Ольга Сергеевна улыбнулась. – Надеюсь, что не стесню ее. 
Пора вмешаться, решила Лариса, - Мне больше нравиться ваш вариант, - Латушкина рукой указала на Ольгу Сергеевну.
Хозяева не стали настаивать. За приготовлениями ко сну гостья обмолвилась о своем желании, вот только компанию ей никто не составил. Виталий ушел на кухню, «заниматься отчетом», Ольга Сергеевна тут же гладила. Оставшись наедине, Лариса взяла с книжной полки томик Тургенева и занялась чтением. Выбор ее был неслучаен из русской классики ее взору представилось собрание сочинений Льва Толстого, а зарубежную классику, которой, видимо, увлекался Виталий, как-то Густав Флобер, Оноре Бальзак, Генрих Манн, Лариса не любила. Ей нравился Дюма, но кроме много раз перечитанного ею «Трех мушкетеров» на книжной полке она ничего более не обнаружила. Листая увесистый томик, Лариса ждала, когда, наконец, маме Виталия наскучит гладить. Что за странное желание полдвенадцатого ночи?  Может, они ее обсуждают?
Живут они небогато, никаких особых изысков, мебель самая простая: кровать, тумбочка, журнальный столик, на котором стоит ламповый телевизор. На окне, как в старые добрые времена цветочки в горшочках, дополняли обстановку платяной шкаф и коврики на полу.
- Ларочка, почему ты не спишь?
- Не хочется, а вы скоро ложитесь?  - в свою очередь полюбопытствовала Латушкина.
- Уже немного осталось. Приходится экономить, после одиннадцати вечера электричество гораздо дешевле, - уловив недоумение на лице слушательницы, Ольга Сергеевна добавила, - На экономии выгадываем до двухсот рублей в месяц, весьма ощутимая для нас сумма. Я ведь не работаю, Виталик уговорил уйти на пенсию. В октябре позапрошлого года ушла. На двоих тех денег, что Виталик зарабатывает плюс моя пенсия, едва хватает.
- А я в районной газете ни раз видела объявления о надомной работе: бисероплетение, выращивание грибов вешенок …
- Все это обман. Работу выполнишь, а ее никто не оплатит. У меня знакомая в столовой до пенсии работала. После выхода на пенсию, устроилась по объявлению в кафе. Дома разные блюда готовила, предварительно закупая мясные полуфабрикаты у хозяев кафе, также морепродукты, они ведь дорогие. Квартира знакомой ароматами пряностей провоняла, а готовую еду не взяли. Оказалось, что кафе незаконно работало, продукты ворованные, не первой свежести. Так моя знакомая, не то, что заработала, потеряла уйму денег.
Когда старшая Аносова удалилась, Лариса вернулась к книге, но даже любимый писатель не смог вернуть ей душевное равновесие. Из рассказа Ольги Сергеевны следовало, что и Виталику хватает проблем, но из-за его скрытности, может, недоверия, она о них узнала лишь от его матери. А ее проблема с поиском работы, кажется, разрешиться в ближайшее время.
Закрыв глаза, Лариса размечталась. Видеть Виталия каждый день, это ли не счастье? У него, похоже, никого нет. А у нее есть надежда, она любимого обязательно завоюет. Это во времена Марии Дмитриевны из «Дворянского гнезда» инициатива принадлежала мужчинам, а сейчас равноправие. Такой скромницей, как Тургеневская Ася, Ларисе никогда не быть. Но и признаваться в любви первой, как Татьяна Ларина, она не станет. Она немного подтолкнет к тому своего возлюбленного, а поможет ей в том его мать. Когда она, все-таки, вернется? Хочется спать, но с включенным светом неудобно. Однако ни за что Лариса не признается будущим родственникам в том, что она боится темноты. Смеяться над ней не станут, но будут доискиваться причин ее страхов. Они ей самой неизвестны, что она скажет Виталию? В детстве Лариса очень боялась покойников. Когда этажом ниже в квартире умер мужик-пьяница, Лариса боялась спускаться по лестнице старой пятиэтажки одна. Однажды, когда Виталик, с которым они жили в соседних домах, не зашел за ней по дороге в школу, Ларисе пришлось это сделать одной. Крепко зажмурив глаза, она пулей бросилась вниз по лестнице, и очнулась только, с разбегу налетев на дверь. Став взрослой, ей повсюду в темноте мерещились гробы.
И все-таки, как она не сопротивлялась усталости, сон взял свое. Засыпая, Лариса представляла себя в красивом, пышном свадебном платье, за руку ее держал элегантно одетый мужчина, но к удивлению, это был не Аносов. Над их головами кружили белые голуби, гости забрасывали жениха и невесту цветами, происходящее выглядело ненастоящим. Но почему, ведь Лариса любила без обмана?