Колодец

Дина смотрела в окно на огромные заснеженные сосны, похожие на мачты фантастических кораблей с подобранными под реи парусами. Она погрузилась в созерцание, и вдруг ощутила страх, поселившийся когда-то на старой кухне, где обсуждались насущные проблемы, но умело прятавшийся до поры до времени. Дина увидела, как он расползается по полу, свисает клоками с потолка, лениво съезжает со стен, пытается взгромоздиться на стол. Страх, копившийся годами, летал, парил, зависал, не желая улетать в открытую форточку. И хотя кухня была чужой, потому что Дина оказалась в гостях у сокурсника Петьки, который любил устраивать раз в месяц «посиделки», и приглашал на них друзей и знакомых, чтоб «сердце не зачерствело», как любил повторять он, было в самом пространстве что-то узнаваемое, почти родное. Может, потому, что она жила в такой же пятиэтажке? Правда, её дом находился  в другом районе, но «кухонные» страхи, словно клонированные кем-то, жили и в её квартире.
Дина попыталась стряхнуть наваждение, ущипнула себя за руку и поймала на себе удивлённый взгляд молодого человека. Ей даже показалось, что она слышит его мысли. От неожиданности девушка резко встала со стула, потом вновь села и стала смотреть в окно, боясь, что придётся что-то объяснять или выслушивать подшучивания. Она не была красавицей, но удивительно выразительные черты лица делали её заметной и в толпе, и в любой шумной компании. При этом она была скромна и  не прилагала никаких усилий, чтоб выделиться. 
- Зачем мы живём? И как соединить ум с сердцем? Ведь никто не даёт готовых рецептов, - услышала она голос своей подруги Наины, повернулась к ней, чтоб ответить, но её опередил Сергей, тот самый молодой человек, от взгляда которого Дина смутилась:
- Это происходит как-то само собой, естественно, когда приходит видение и понимание иного уровня. Тогда появляется умное безмолвие, которое позволяет прорваться прозрению. Ум, соединённый с сердцем даёт возможность видеть любое движение и в сфере подсознания.
Сергей жил по соседству с Петькой, учился в аспирантуре, увлекался философией, был интересным собеседником. Может, именно поэтому Петька постоянно приглашал его на «посиделки».
- А кто-то из афонских старцев, по-моему, говорил, что «достижение подлинного созерцания без очищения сердца – невозможно. Только сердце, очищенное от страстей, способно к особому изумлению при созерцании непостижимости Бога. При этом изумлении ум радостно молчит», - сообщила Дина и покраснела.
- Ничего не поняла, но красиво звучит. Последнее время, с кем не разговоришься, рекомендации дают: «Познай себя». А как это сделать? Я вычитала где-то высказывание, что «познав себя, познаешь вообще человека в силу единосущия всего человеческого рода». Но для меня это пока просто слова. Мудрые, но всё же слова, - сказала Наина.
Она была похожа на грузинку, с длинной чёрной косой, с выразительными карими глазами. Каждое слово она сопровождала плавным жестом рук, отчего казалось, что она сейчас заскользит по комнате в национальном танце. На самом деле у Наины если и были грузинские корни, то столь отдалённые, что сама девушка о них не догадывалась даже.
- «Когда ты постигнешь все тайны жизни, то будешь стремиться к смерти, ибо она не что иное, как ещё одна тайна жизни», - тихо проговорил Сергей. – Это высказывание Джербана поразило меня когда-то. Но, думаю, постигнуть все тайны жизни невозможно. А вот если отмечать свои реакции, промахи, достижения – это и станет началом познания себя. Как ты себя позиционируешь, как реагируешь на критику, на что обижаешься, чего боишься, что пытаешься скрыть от окружающих, какие достоинства, недостатки присущи тебе, благородные порывы и не очень, что вызывает печаль, отчего хочешь убежать? Наблюдение за собой - это главное, с чего следует начинать. Я так думаю, - добавил Сергей.
Петька, клевавший носом за столом перед тарелкой с куском пирога, вдруг очнулся и возвестил бодрым голосом:
- «Безумцы прокладывают пути, по которым следом пойдут рассудительные». Это Досси утверждал.
- И что? – спросила Сашенька, поставленным голосом.
Она училась в театральном училище, была пугающе красива и не обделена умом, что бывает достаточно редко.
- А хрен его знает что, - вдруг признался амбициозный Петька и улыбнулся.
- Тебе было важно вякнуть, прокричать умное высказывание, даже и не к месту сказанное? – не унималась Сашенька, она сделала удивлённое лицо, при этом и без того огромные зеленоватые глаза стали ещё больше, а брови выгнулись, как два коромысла.
«Интересно, - мелькнула мысль у Сергея, - их учили так преображаться или она долго и упорно тренировалась перед зеркалом, пока не достигла ошеломляющего результата»?
- Почему не к месту? – Петька посмотрел на Серёгу, ища поддержки, но тот промолчал.
- Потому что ты спал, - хихикнула Сашенька. – И не говори, что сквозь дрёму всё слышал, что тебе думается с закрытыми глазами лучше.
- Не буду. Поймала на месте преступления, - вздохнул Петька, налил в бокал себе вина и провозгласил: - За милых дам!
- А поухаживать за милыми дамами слабо? – Сашенька театрально покачала головой и вздохнула.
- Щас, будет нолито, - хихикнул Петька, явно, копируя кого-то.
- Бутерброды достань из холодильника, я их всё утро строгал, - обратился он к Дине.
Он разливал по бокалам вино, держа бутылку одной рукой, свою рюмку при этом поставить на стол не решился, потому что была какая-то примета, он уже не помнил какая именно, но ставить рюмку после провозглашения тоста, не отпив вина, вроде как, было не хорошо.
- Циркачей в роду не было? - не удержался Сергей.
- Завидно? Во всём нужна сноровка, закалка, тренировка, - улыбнулся Петька, поставил бутылку и провозгласил, прищурив голубые глаза, отчего они превратились в щёлочки, сквозь которые он пытался рассмотреть гостей:
- «Очевидное – это то, чего никто не видит, пока кто-нибудь не выразит его наипростейшим способом»…
Русые, слегка вьющиеся от природы волосы, Петька завязывал в хвост, носил чётки в кармане, но буддистом никогда не был, хотя высказывания восточных мудрецов заучивал, чтоб пустить пыль в глаза молоденьким девушкам. Они с Сашенькой были очень разными и в то же время очень похожими.
- Так мы пьём за нас или за очевидное? – решила уточнить Сашенька.
- Мужчинам предлагаю выпить за милых дам, дамам - за истину, которую следует знать всегда, а изрекать – иногда.
- Короче, ты предлагаешь выпить нам за молчание? – спросила Наина.
- Болтун, давай лучше выпьем за всех нас, - предложила Дина.
- Принимается, - сказал Петька и опустошил бокал.
Почему-то вдруг всем собравшимся стало весело, они заговорили все разом, каждый о своём, выбрав слушателя, который и не слушал вовсе, а пытался сам сообщить нечто важное. Дина ощутила себя инородным телом среди собравшихся. Раньше такого не было. Может, всё дело в том, что хозяин квартиры напился и выпустил бразды правления из своих рук?
- А правда, что Нильс Бор растворил свою нобелевскую золотую медаль в концентрированной серной кислоте, чтобы пройти немецкую таможню и увезти её в Америку, а потом восстановил обратно? – вдруг спросила Сашенька, глядя в глаза Сергею, и, театрально поправив прядь светло-русых волос, улыбнулась.
- Ты и без меня знаешь ответ. Не превращайся в рыбака. Я не золотая рыбка.
- Резко, - сказала  Сашенька и попыталась взять Сергея за руку, а когда тот убрал руку за спину,  погрозила ему пальчиком, еле сдерживая себя, чтоб не сказать лишнего, но быстро справилась с собой, чтоб не выходить из образа милой кокетки, и вновь улыбнулась.
- Значит, прав, коль обиделась. Не играй с огнём, можно обжечься. Играй на сцене, но не в жизни, можно заиграться. Хотя то, что артист творит на сцене, параллельно Бытию. Он извлекает, возможно,  и красивый звук, но нет волшебной песни жизни. К тому же любая роль оставляет след. И чем лучше она сыграна, тем труднее от неё «отмыться». Поэтому надо думать, какие последствия будет иметь вживание в чужую шкуру. И оправдание про время, которое лечит, заблуждение. Я так думаю.
- Закрутил! Да ты кладезь мудрости у нас, - сказала Сашенька и с неподдельным интересом посмотрела на соседа Петьки. – А твоя причёска – это подражание Котовскому или кому-то из современных актёров? Может, Бондарчуку?
- Я бы не называл лысину причёской. Стригусь наголо, потому что так удобно, да и на расчёсках экономлю, - заявил Сергей, резко повернулся и чуть не налетел на Дину.
Он увидел печаль в её голубых глазах в обрамлении пушистых чёрных ресниц и ощутил тщательно скрываемую душевную боль. У него появилось желание погладить девушку по голове, как маленькую. Он растерялся и покраснел, а Дине показалось, что этот философ  заглянул ей прямо в душу. Она тут же отвела взгляд, испугавшись, уже не первый раз за сегодняшний вечер, что он не просто узнает её секреты, а озвучит их. А ей не очень хотелось, чтоб потаённое стало достоянием всех.
- Ребята, вынуждена сообщить, что мне пора в путь-дорогу собираться, - улыбнулась Дина.
- Ты это, не торопись, - произнёс Петька. – Я сейчас тебе такси вызову. На улице стемнело…
- Не суетись, - вдруг вмешался Сергей. – Я провожу её. У меня вечерняя прогулка по расписанию.
- Если Динка не против, - он посмотрел на свою однокурсницу.
- До метро, - произнесла она.
- А дальше? – спросил Сергей.
- Дальше – это уже не прогулка, а поездка. Я позвонила брату, он меня встретит возле метро, - она вышла в коридор, где Петька уже стоял с её шубкой в руках.
- Шапка в рукаве, - улыбнулся Петька. – Зеркало на стене.
- А мой шарф у тебя на шее, - улыбнулась Дина.
- Может, и я с вами? – проворковала Сашенька, подходя вплотную к Сергею.
Дина промолчала, предоставив Сергею самому решить проблему.
- Тебе ещё рано уходить. Без тебя общество заскучает. Ты же кладезь всевозможных историй, - улыбнулся Сергей и слегка отстранился от театральной «дивы».
- Сашка, я сам тебя провожу, - заверил её Петька. – А Наину Данила проводит. Он уже выспался после бессонной ночи перед зачётом. С пробуждением! – крикнул Петька.
- Я что? Всё проспал? Народ разбегается? Девочки, не бросайте меня, - проворковал красавец, выходя из Петькиной спальни. – Я обещаю быть хорошим…
- Откуда такое чудо? – вдруг оживилась Сашенька. – И почему мне раньше о нём не сказали. Я бы давно разбудила его…
- Потому и не сказали, - буркнул Петька и шепнул что-то Дине на ухо, помогая застегнуть верхнюю пуговицу шубы, а потом произнёс вслух: – Волосы цвета спелой пшеницы. Естественные. А ресницы чёрнее вороньего крыла. Сплошные контрасты, - не удержался он. – Не забывай про пожелание. От чистого сердца.
- Спасибо, - смущённо произнесла Дина.
- И за что ты его благодаришь? – спросила Сашенька.
- За всё. Не люблю долгие прощания, - сказала Дина. – Пока-пока, - произнесла она и выпорхнула в открытую Сергеем дверь.
- До свидания, - сказал Сергей.
- Динку береги, - вдруг протрезвел Петька. – Отвечаешь за неё. Смотри у меня, - Петька слегка придержал дверь и прошептал Сергею на ухо: - Она настоящая. Если обидишь, в морду дам.
 Снег скрипел под ногами. Молодые люди шли некоторое время рядом молча. Сергей не решался взять девушку под руку, в его голове царил хаос. 
- Кто-то сказал, что слова – жалкие тени действительности. Думаю, что это так, потому что не нахожу слов, чтоб выразить то, что переполняет мою душу, - произнёс Сергей и сам себе удивился.
- Тогда молчи. Порой молчание бывает более содержательным… Меня не надо развлекать. Мне комфортно рядом с тобой. Ты же знаешь, что уныние посещает нас не по расписанию. Однажды я смотрела на дождь за окном, что отмывал асфальт, листья деревьев и скамейки в нашем дворе от надоевшей уже порядком пыли. И вдруг мелькнула мысль, вот и меня бы так отмыл и вдруг слышу, будто со стороны, вопль отчаяния. И не сразу понимаю, что это мой крик разрывает пространство, как молния от небес до самой земли.  Он почему-то совпал с громовым раскатом и словно растворился в нём. Благо, дома никого не было во время этого представления. Стало немного легче. Но мне хотелось освободиться от тяжких оков, в которые влезла по собственной воле в силу заблуждения. Именно поэтому решаю всё же попасть под дождь. Бежать на улицу? А вдруг опоздаю, дождь закончится? Да и понимаю, что бегать по двору под дождём – это зрелище не для слабонервных. Принимаю решение и тут же его осуществляю: выскакиваю на балкон под усилившийся поток, стою и жду, когда смоется всё наносное. Здравый смысл пищит откуда-то, словно прижатый бетонной стеной, чтоб не занималась ерундой, ничего, кроме простуды не получу от подобного действия, что причина во мне, что дождь её не уберёт. Но не хочу слышать правду, хочу спрятаться по привычке, уверяя себя, что неведение спасёт меня от мучений. Но не спасает. Оказывается, знаешь ли ты о причине происходящего или нет, оно всё равно происходит, исходя из Высших законов Бытия. И вдруг всплывают откуда-то из лабиринтов памяти слова моей бабушки: «Страшно заблудиться, не прозреть вовремя и уйти обременённым обидами, завистью, не простив людей, причинивших тебе боль, раздражаясь на весь белый свет».
- Не рано ли думать об уходе молодой девушке? - спросил Сергей.
- Рано не поздно. И думать о смерти, не значит, желать уйти. Всё придёт в своё время. Только мы не знаем, когда оно придёт.
- Незнание порой может оказаться спасительным, а знание – тяжким грузом. Мы подсознательно стремимся к гармонии, ищем её во всём, чаще не осознавая даже.
- Я хочу тебе рассказать странную на первый взгляд историю. Почти мистическую. Постарайся только отнестись к ней серьёзно.
- Мистика меня окружает с детства. Я верю в чудеса. А знаешь, говорят, маленькая усадьба, где родился Шопен, сохранилась, там разбит чудесный парк, а по ночам можно услышать сквозь шелест листвы его музыку. Кстати, с садом у меня самого связана необыкновенная история. Как-нибудь расскажу.
- Ловлю на слове. Итак, - Дина вздохнула, - у моей бабушки в саду был заброшенный колодец. От посторонних глаз его скрывали заросли сирени и шиповника. Дед говорил, что этот колодец уже был на участке, который ему достался от его деда. А мой прадед  утверждал, что это и не колодец вовсе. Воды в нём никогда не было. А ещё будто бы там была некая дверь, за которой находился подземный ход. Он даже ключ показывал, на котором были выбиты цифры и странные слова. Что за код, что за заклинание, он не помнил, а может, не знал или не хотел по каким-то причинам рассказывать. И где дверь, да и существует ли она вообще, он никогда не говорил. Мой дед  много раз порывался закопать колодец, но находились другие дела, более важные, потом решались насущные проблемы. То одно, то другое, откладывалось, забывалось. А однажды, когда мне было лет двенадцать, мы с моим соседом Костей (он был на год младше меня) и старшим братом Андреем, которому было к тому времени почти четырнадцать, решили раскрыть тайну колодца. Время было словно не властно над этим сооружением. Кладка из кирпичей была прочна неимоверно. Дед говорил, что в раствор добавляли яйца, оттого и прочность такая. Старые замки и церкви на таком растворе строили. Замков поблизости от нашей деревни не было. Монастырь, правда, когда-то на холме был, но никто даже не помнил, что он из себя представлял. Вроде как, ещё до принятия христианства или сразу же после этого разрушили его, а монахи ушли в тайгу и поселились где-то в глуши. От монастыря ничего не осталось: ни стен, ни двора, ни кирпичей, один лишь дуб навевал тоску на том холме. Да и то никто не мог сказать с достоверностью, был ли он свидетелем разрушения или вырос лет через пятьсот после тех событий. Люди почему-то из-за некого суеверного страха обходили тот холм. Даже на озеро ходили обходным путём. Сейчас там парк и памятник погибшим во время войны односельчанам, и люди приходят туда, как в храм.
Они подошли к метро.
- И что вы нашли в том колодце? – спросил Сергей.
- Интересно? Расскажу в следующий раз.
- Ну, хоть в двух словах…
- Это удивительная история. Её в двух словах не расскажешь, - улыбнулась Дина.
- Буду ждать продолжения. Может, дашь контактный телефон? – поинтересовался Сергей.
Дина протянула ручку и блокнот.
- Лучше свой телефон запиши.
- Строгий папа? – спросил он.
- Не важно.
- Вот. Записал, - Сергей вернул блокнот девушке, повертел в руках ручку и произнёс: - Настоящее произведение искусства. Откуда такое чудо?
- Подарок. Вообще-то меня брат встречать должен, я тороплюсь. До встречи, – произнесла она, убирая блокнот и ручку в сумочку.
- Надеюсь, скорой, - улыбнулся Сергей.
А дня через три Дина позвонила и пригласила Сергея в парк на выходные.
- Я же обещала рассказать историю до конца.
- Буду ждать.
- Не стоит, - сказала Дина. – Ожидание удлиняет привычный ход времени. Проверено.
Дина оказалась права: время словно издевалось над ним, заглядывало в окно, убегало в сторону, показывало язык, отсчитывало секунды, которые казались ему часами. На второй день ожидания, раздался звонок в дверь. Сергей посмотрел в «глазок» и увидел на лестничной клетке одноклассника Андрея, ставшего участковым. Сергей открыл дверь и уставился на непрошенного гостя, ожидая объяснений визита.
- Я по делу, - сказал Андрей.
- А-а-а, - протянул Сергей и слегка посторонился, - раз по делу, то заходи.
Андрей расправил плечи и переступил порог.
- Вобщем, кража произошла на моём участке. Балалайку злоумышленник похитил. А потом её обнаружили в мусорном ящике, аккурат напротив твоего дома.
- А я здесь при чём? – спросил Сергей, повернулся к однокласснику спиной и отправился на кухню. - Ты думаешь, что я подкоп рыл, чтоб взять балалайку, играл на ней до умопомрачения, а потом выбросил в мусорный бак и забыл о собственных деяниях? Я похож на идиота?
- Нет, но балалайку нашли в мусорном баке утром возле вашего дома, - напомнил Андрей и решил, что кричать из коридора глупо, поэтому прошёл вслед за хозяином на кухню, сел за стол без приглашения, раскрыл блокнот и стал что-то быстро записывать в него.
- И что? – спросил Сергей.
- А ничего. Я опросить должен жителей.
- Думаешь, что кто-нибудь признается?
- Нет. Но мог же кто-нибудь видеть человека, бросающего инструмент в мусорный бак?
- Инструмент пострадал?
- Нет.
- Его нашли?
- Да.
- И кому надо было брать его, чтоб выбросить?
- А я почём знаю? Мне приказано. Должен исполнить. Вещь дорогая.
- А откуда хоть украли твою балалайку.
- Почему мою? – Андрей пожал плечами. – У сына нашего начальника…
- Так может, парень сам и выбросил? Не хочет бренчать на ней, да ещё бегать в музыкальную школу?
- К нему учитель ходит. Пришёл, а инструмента нет. А тут сердобольный дворник и принёс её. Хотел узнать у большого начальника, кто хорошую вещь выбросил и что с ней делать?
- Узнал?
- Ну да.
- Вам что? Больше делать нечего? – спросил Сергей. – Хулиганья полно, обворовывают бедных старушек, угоняют машины, избивают ни в чём неповинных ребят…
- Где, кто, когда?
- Это я обобщённо ситуацию обрисовываю.
- Обобщённо? Критикуешь? Имеешь право. Ты посмотри на меня. Ты видишь восторг на моём лице? Думаешь, мне нравится обходить квартиры в трёх ближайших домах из-за балалайки, которую к тому же нашли? – спросил Андрей.
- Откуда мне знать, что тебе нравится, что не нравится? Кто-нибудь видел «злоумышленника» возле мусорного бака?
- Бабулька, видела. Она выглянула в окно, чтоб узнать, не идёт ли дождь, потому что собиралась выгуливать свою собачку…
- И что она обнаружила?
- Дождя не было, - произнёс Андрей и закрыл блокнот.
- Я в курсе.
- А остальное я не должен тебе сообщать в интересах следствия…
- Значит, угадал. Парень не хочет бренчать на балалайке. Чай будешь? Бутерброды сделаю. Тебе, я так понимаю, ещё много квартир обходить?
- Нет. Осталось три квартиры в вашем доме. Но смысла особого в их посещении не вижу. Окна этих квартир выходят на противоположную сторону. Да и жильцы в отпуске. Ещё не вернулись. Так что, считай, я свою миссию выполнил, могу и чайком побаловаться. А ты чем занимаешься? – спросил Андрей, отпивая из бокала чай.
- Учусь. Всё понять хочу, куда мы идём.
- Получается?
- Не очень, - признался Сергей и с горечью добавил: - А ты? Ты понимаешь, почему пишут книги, где мат на каждой странице, эротический бред, изощрённый, дальше некуда? И ведь читают этот позор русской литературы, а кто-то ведь оплачивает их бред. И платят им не за талант, который, если и был, давно спит у них беспробудным сном, за заказ, в котором нет места добру. А потом ставят пьесы, и фильмы снимают на основании написанного. Почему подобное вообще возможно? Ведь когда жажда удовольствия становится смыслом жизни – это страшно. Любовь должна быть всегда впереди страсти. Погружённый в страсть слепнет, и  происходит подмена.
- Ты ещё спроси, почему зло процветает и вступает в борьбу с добром? Кто ж тебе ответит? Идти мне надо, - Андрей встал и очень серьёзно произнёс: - А ты думай, друг, думай. Может, поймёшь, что делать надо. Я завсегда помочь рад. За отчизну обидно, ох, как обидно. Я, это, если что, адрес мой знаешь. А то я с этими балалайками скоро с ума двинусь. Главное исправлять надо. А вот как его найти, ума не приложу, - вздохнул бывший одноклассник.
- Да не сам я додумался. Прочитал где-то. Но задело, - признался Сергей. –Кошмарят нас намеренно, чтоб стержень внутренний пошатнулся. Ведь мы русичи. Нас голыми руками не возьмёшь. Вот враги наши и ищут обходные пути. Ведь искусство – ключ к запретной двери в подсознание. Чтобы человек вспоминал о собственной душе, чувства должны проснуться, те чувства, что есть в каждом из нас. А писаки эти хотят, чтоб мы о духе позабыли, истинной свободе. Я не думаю, что людям нравится в цепях жить. Вот и ударились в другую крайность. Вседозволенности объелись, а про свободу духа позабыли. Перестали понимать друг друга. Но ведь когда звонит колокол на храме, этот самый дух просыпается. Значит, язык колокола понятен всем? Он записан где-то на нашу подкорку? Помню, я бегал в изостудию, чтоб обучиться живописи, но мне всегда что-то мешало, возникали объективные причины, на основании которых я опаздывал, не мог сосредоточиться. А потом оказалось, что краски, кисти, холст – стоили денег, а именно их у родителей всегда не хватало. Да и сами занятия оказались платными. Через месяц я принял решение отказаться от недосягаемой мечты. Короче, я так и не стал художником, и свою жизнь не смог нарисовать, зато попытался записать её в формулах, малопонятных, а то и вовсе похожих на криптограммы. Расставил некие вехи, по которым можно собрать воедино картину моей жизни. Зачем я всё это делал? В двух словах не объяснишь. Приблизило это меня к пониманию, что делать надо? Не знаю. Судьба ведь не только у людей есть, но и у страны. А значит, ничто не напрасно. И твой поиск балалайки как-то увязан со всем, что с нами происходит. Главное, честным быть.
- Понял, - вдруг произнёс Андрей. – Прорвёмся.
«И чего это на меня нашло? – подумал Сергей. – Да достало уже смотреть на безобразия и молчать».
А на следующий день мысли о предстоящей встрече с Диной вытеснили визит участкового из головы Сергея.  Он попытался представить, что могли дети отыскать в том злополучном колодце. Его история упиралась во что-то, что не позволяло развернуться бурной фантазии. При встрече с Диной он поведал ей о своих терзаниях, когда три дня превратились в месяцы.
- Если собеседник стоит в профиль, видишь ли ты его обратную сторону? А вдруг там шрам иль глаза нет? Ты не знаешь, но будешь представлять, дорисовывать, твоё представление создаст некий образ, который может и не совпадать с реальным. Так и с историей. Разбитые иллюзии всё же лучше подмены. Иначе это была бы твоя история, а не моя. Итак, трое подростков, мечтающих найти клад, в одно летнее утро собрали в рюкзак всё самое необходимое, ключ я накануне забрала из шкатулки деда, сосед притащил верёвочную лестницу. Откуда он её взял, понятия не имею. Но вещь оказалась не только нужной, но и очень удобной. Андрей привязал один конец лестницы к дереву, что росло поблизости, другой – опустил в колодец. Первым спустился Костя, за ним – я, а последним – мой брат. Свет фонаря высвечивал прочную кладку, и никакого намёка на дверь не было. Моё настроение испортилось окончательно, когда ничего, кроме кирпичей нам обнаружить не удалось. Но брат сказал, что если бы была дверь, это было бы слишком просто. И вдруг он сел на дно колодца и рассмеялся. Я со страхом смотрела на него. А он не просто смеялся, а ещё и топал ногами.
- Вот, - наконец, выговорил он, – она под нами.
- Кто? – спросил Костя.
- Не кто, а что. Дверь.
Мне стало не по себе от его заявления, потому что мы стояли на земле. Но Андрей достал лопату, с которой мы обычно ходили в поход с родителями, и стал осторожно снимать поверхностный слой земли, как это обычно делают археологи.
- А куда мы денем землю? – поинтересовалась я.
- Никуда. Вот. Слышишь? – спросил он.
Послышался звон. Я не знаю, из чего именно было дно колодца. Андрей откопал какое-то кольцо, за которое стал тянуть изо всех сил. Люк и не думал открываться. И тогда я вспомнила, что на ключе были какие-то слова. Я прочитала их вслух, и люк сам отъехал в сторону. Из подземелья исходил свет, так что надобности в фонаре или факелах никакой не было. Вниз вели хорошо сохранившиеся каменные ступени. Теперь уже Андрей стал спускаться первым, за ним – я, а за мной – Костя. Чудо-лампы горели, словно вечный двигатель, черпая энергию неизвестно откуда. Было достаточно светло. Туннель был не просто хорошо освещён, но ещё работала некая невидимая установка по очищению воздуха. Потому что дышалось нам гораздо легче, чем на поверхности. Мы посмотрели на Андрея, потому что не знали, что делать дальше.
- Вперёд, - сказал он и уверенно зашагал по освещённому кем-то туннелю.
Лампы были развешаны через равные промежутки. Ни о какой плесени, сырости или духоте не могло быть и речи. Тот, кто строил этот колодец, обладал неким знанием, к которому мы ещё не скоро придём. Это я теперь понимаю. Сколько мы шли, не знаю. Мы добрались до просторного помещения, больше похожего на круглый зал, в центре которого было некое сооружение, а вдоль стен – двенадцать дверей. Куда они вели, что было за ними, нам было не ведомо. Андрей предложил сделать привал и обдумать ситуацию.
- У нас есть ключ, - сообщил он всем известный факт. – Только мы не знаем, от какой двери.
- А может, он универсальный? Сразу от всех дверей? – спросила я.
- Мы не можем идти сразу во всех направлениях, и разделяться нам не стоит. Мы можем открыть пока одну дверь. Давайте решать, в какую именно дверь мы войдём.
- Чтобы войти, её вначале открыть надо, - напомнила я.
- Верно, - согласился Андрей.
- А для чего эта штука в центре? – спросил Костя и стал разглядывать сооружение. – Здесь что-то нарисовано, - сообщил он. – И стрелка имеется. Её двигать можно. Здесь ручка есть. – Он нажал на неё, стрелка передвинулась на одно деление прежде, чем Андрей успел крикнуть, чтобы он ничего не трогал.
Одна из дверей засветилась. Потом произошло что-то, что я объяснить была не в силах. Сияние исчезло, а монолитная каменная дверь превратилась в парящую в воздухе дверь, при этом остальные двери оставались статичными.
- Динка, ключ у тебя? Надо открыть дверь, - приказал мой брат, сам при этом не двинулся с места.
Они с Костей почему-то прижались к противоположной стене зала, а потом сели на пол, не выпуская из рук рюкзак с продуктами и водой. Я увидела замочную скважину и вставила в неё ключ, после чего повернула его по часовой стрелке. Дверь распахнулась, а за ней – зияющая пустота, которая ошеломила меня вначале. А потом я увидела небольшую парящую площадку за дверью. Я сделала шаг, и сразу же площадка превратилась в дорогу, ведущую к сиреневому морю. На берегу росли странные деревья с листьями-лопухами бирюзового цвета. Но ещё более странным оказалось фиолетовое небо, усеянное огромными звёздами. Они мигали, как лампочки на новогодней ёлке, и были так близко, почти над самой головой, что  казалось, если я подниму руки, то дотянусь до них. Представляешь? Дотронуться до звёзды. Это было невероятно. Звёзды сияли разноцветными лучами, будто тысячи радуг переплелись между собой. Цветные нити тянулись к земле, создавая пространство праздника.
Там была жизнь, отличная от жизни на земле. Я сделала ещё один шаг. Страх рассыпался на куски. И вдруг остановилось время, замолкли птицы и удивлённо взирали на человека, посмевшего нарушить их покой. Стих шелест бирюзовой травы с коралловыми вкраплениями, оранжевый песок на дорожке к морю застыл, превратившись в монолит, и шёпота листьев на неведомых деревьях стало не слышно, даже облака остановили свой бег. Поток событий замер, потому что произошло нарушение: я ворвалась в чужое пространство без приглашения. Я это знала откуда-то. Хранитель этого места обнял меня. Я не видела его, только ощущала. Объятие вернуло давно забытое ощущение великой любви людей друг к другу, любви, перед которой все трагедии земли бессильны, от которой уходят все страхи, любви, возрождающей человека, поднимающей над суетой, раскрывающей бесконечность. А потом я услышала небесное пение. Кто-то прошептал, что это озвученная любовь, что красота – это любовь к мудрости. Что случилось потом, я не знаю. Я спала и видела чудесные сны. Я не ведала, что лежала на краю пустоты, что Костя стучал зубами у противоположной стены и боялся двинуться с места, что Андрей ушёл за помощью, что дед и отец спустились за нами. Дед взял меня на руки, а отец попросил прощение и закрыл дверь. Меня вынесли на свет Божий. Андрей и Костя всхлипывали, глядя на моё почти безжизненное тело. Дед закрыл дверь в подземелье, а ключ замуровал за одним из камней в колодце. Оказывается, нас не было больше недели. И никому не приходило в голову, что мы отправились на поиски приключения, если бы не Андрей, напугавший всех своим видом. Он поседел. Его сбивчивый рассказ дед решил дослушать по дороге в зал обращений. Что это за зал, что за миры были за дверьми и миры ли вообще, что за сюрпризы ожидали нас там, и какая неведомая сила всё же оградила нас от открытия иных дверей? Я не знаю. Я проспала несколько дней, после чего пришла в себя. А потом меня долгое время преследовало странное воспоминание: раскрытый красный зонт, брошенный кем-то на заснеженной дорожке, а рядом застывший, будто изваяние, чёрный ворон. Только глазки-бусинки сверлили пространство, будто он видел что-то, что простым смертным недоступно. То ли это картина из детского сна, то ли некая запечатлённая реальность из прошлого, о которой я забыла, но она прорывалась с настойчивой методичностью. А может, это вообще картина какого-то художника, увиденная мною в младенчестве. Она отложилась почему-то в подсознании. И тихо падающий снег, как некое продолжение увиденного: снег, который пытался размыть два пятна на снегу: красное и чёрное, скрыть их от посторонних глаз. А ещё мне  долгое время снился или являлся (иного слова я просто не могу подобрать) один и тот же сон. А через какое-то время ко мне пришло понимание, как откровение, что любовь – это не просто отсутствие враждебности, она гораздо выше. И безразличие не является любовью. Самый низкий уровень – неприязнь и презрение – противоположно любви.
- Да, удивительная история, - произнёс Сергей. – Правда, больше на сказку похожа. А ты не пробовала писать?
- Если бы мне рассказали такое, я бы тоже не поверила, - Дина вздохнула, а потом слепила снежок и показала Сергею. – Я не собираюсь играть в снежки. Это у меня побочный эффект, так сказать, от той ситуации. Смотри.
Снежок вначале завис над ладонью Дины, а потом стал по спирали подниматься вверх, пока не исчез совсем.
- И где он? Куда делся снежок? – Сергей невольно обернулся, потом посмотрел вверх.
Дина пожала плечами.
- Исчез. Там, за висящей в воздухе дверью в зале обращений, никогда не бывает зимы… и снега не бывает. То-то удивятся жители, - засмеялась Дина.
- Какие жители? – Сергей со страхом смотрел на смеющуюся девушку.
- А я знаю, какие? Те, что там живут. Я просто представила, что снежок туда залетел, - сообщила Дина молодому человеку, ошарашенному произошедшим.
- И что?
- Что-что? Упадёт с неба кому-нибудь на голову, а потом растает. Я же говорила, что там зимы не бывает. Напугала? – спросила она.
- Нет. Это просто фокус.
- Правильно. Инстинкт самосохранения сильнее правды, которая может и не быть ею. Ты же мистикой увлекаешься. Объясни это явление как-нибудь.
- Зачем?
- Вот и я приняла данность и живу с ней почти десять лет.
- А колодец? С ним что стало?
- Ничего. В зарослях сирени так и стоит, словно вчера построили…
- А посмотреть на него можно?
- Конечно. Только что тебе это зрелище даст?
- У меня есть папка чудесностей. Сфотографирую его, запишу твой рассказ и спрячу подальше.
- И много чудесностей у тебя накопилось в твоей папке?
- Достаточно. Я не для кого-то собираю. Для себя. А что за сон тебе с определённой периодичностью снился? Расскажешь?
- Конечно. Это ещё одна необъяснимая история. Мне снился небольшой дом с колоннами, с застеклённой цветными стёклами верандой. Вокруг дома – сосны, а чуть в стороне – сад и прудик. Я не знаю, как оказываюсь там. Я просто стою возле калитки и иду к дому. Потом останавливаюсь, направляюсь в сад, замираю возле пруда, а потом просыпаюсь. У меня во сне ощущение, что кто-то наблюдает за мной из дома, но боится почему-то подойти ко мне. Самое смешное, что через какое-то время у меня появилось желание найти это место. Я понимаю, что глупо. А вдруг оно всё же существует в реальности? Я влюбилась в этот дом, в сосны, сад и прудик. Кому этот дом принадлежит?
- Ты у меня спрашиваешь? Повторяющиеся сны – это интересно, но это явление достаточно часто встречается. Появилось много специалистов, изучающих сновидения. А у меня есть друг, который влюбился в привидение, - вдруг выпалил Сергей. - Впервые он увидел девушку лет пятнадцати несколько лет назад на рассвете, когда он гостил у деда-профессора на даче. Привидение проявилось из ниоткуда, закружилось в танце, ходило по участку. А потом так же внезапно исчезло, как и появилось. Дед не поверил внуку, долго объяснял ему, что привидений не бывает, что это суеверие. А потом сам увидел девушку в ночной рубашке, разгуливающую по дорожкам сада. Он окликнул её, решив, что кто-то из соседей просто решил его разыграть, но девушка исчезла. Старик обратился к ясновидящей, что жила недалеко от него. Она жгла свечи, смотрела в миску с водой, над которой что-то шептала, а потом объявила, что дом с участком следует продать. Профессор показал ей кукиш, поняв коварный замысел соседки.
- Обойдётся твой сын. Не продам. И фокусы твои меня не испугают. Эка невидаль! Барышня в исподнем белье разгуливает по саду да улыбается. Да пусть себе ходит, мне не жалко.
- И чем закончилась эпопея с привидением? – спросила Дина.
- Да пока ничем. Внук вырос. Стал учёным, как и его дед. Профессор книгу о необычных явлениях пишет и объясняет их с точки зрения науки. Он как-то пошутил, что сожалеет, что привидение интересует исключительно сад. А так бы он ей ручкой помахал, она ему в ответ, глядишь, и диалог завязался. Интересно.
- А внук? Он всё ещё влюблён в призрачную девушку?
- Не знаю. Ему уже двадцать семь, а он всё ещё ищет единственную и неповторимую. А хочешь, мы как-нибудь к ним в гости летом съездим? Я никогда не был на даче профессора, но с ним знаком, пересеклись как-то на какой-то лекции, вот его внук и познакомил нас.
 Дина промолчала, посмотрела на небо и произнесла:
- Сейчас погода испортится. Снег повалит.
- Хочешь сказать, что пора по домам разбегаться?
- Ну, да.
Они вышли из парка. Дина окликнула молодого человека, идущего под руку с беременной женщиной.
- Диночка, - произнёс он, улыбаясь, - а я вот со своими девочками гуляю. Лизе и дочке дышать свежим воздухом надо и двигаться. Я их охраняю…
- Уверен? – спросила Дина.
- Обижаешь! УЗИ сделали. Нам сегодня фотографию выдали чёрно-белую. Я её в рамочку уже вставил, хожу, любуюсь на дочу нашу. Хотел на работу отнести, в кабинете поставить, так Лиза не разрешает, - он обнял жену и улыбнулся.
- Балабол, - прошептала Лиза.
- Ошибочка. Андреем зовут, - он снял шапку и поклонился. – Прошу любить и жаловать. Да, - сказал он, уловив растерянность в глазах Сергея, - седой, но не старый. А ты…
- Ой! – спохватилась Дина. – Это Сергей. А это мой брат Андрей и его жена Лиза.
- И давно? – вырвалось у Сергея.
- Седина? А разве тебе Динка не рассказала? В зале обращений. Она сознание потеряла, а я вот цвет волос поменял, - Андрей слегка коснулся губами щеки и носа жены и воскликнул: - Ну, вот, нос холодный. Нам домой пора.
- Я не замёрзла, - возразила Лиза.
- Правильно. Я не допущу этого.
- Да мы тоже к метро направляемся, - сообщила Дина.
- Тогда приглашай своего друга на чай. Мать пирог обещала испечь.
- Приглашаю, - улыбнулась Дина. – И не вздумай отказываться.
Женщины накрывали на стол, а Андрей показывал Сергею своё изобретение.
- Ты только у Динки про отца не спрашивай, - прошептал он. – Погиб он. Нелепая случайность. А она никак смириться с потерей не может.
Сергей и Дина почти все выходные проводили вместе. А когда наступили летние каникулы, Сергей вернулся к разговору о поездке к другу и его деду. На станции их никто не встречал.
- Я сказал Сашке по телефону, что мы сами доберёмся от станции. Зачем напрягать людей? Он объяснил. Вот, - Сергей достал блокнот, – здесь наш маршрут изложен.
Через полчаса они стояли перед калиткой, которая показалась Дине знакомой. Она хотела сказать об этом Сергею, но здесь их увидел хозяин дачи.
- Это что-то новое. Теперь вы с другом моего внука пожаловали к нам?
- Здравствуйте, - сказала Дина, а Сергей не успел ничего произнести. Как профессор закричал:
- Сашка! Наше привидение заговорило.
Он подошёл к Дине и бесцеремонно ущипнул её.
- Ой! Оригинально, - проговорила Дина и увернулась от объятий профессора.
- Что вы делаете, Пётр Андреевич? – возмутился Сергей.
- Пытаюсь определить субстанцию, из которой она состоит. Вы не будете против, если я отщипну кусочек ткани для исследования от данного объекта? Кстати, вы её тоже видите? – поинтересовался хозяин дачи.
- Да что происходит? Мне объяснит кто-нибудь? – спросила Дина. – Это шутка такая?
- Ты только не исчезай, - попросил седовласый профессор.
- Куда? – спросила Дина.
- Это тебе лучше знать, - заявил старик. – Я из-за тебя чуть дом не продал.
- Боже! – вдруг всплеснула руками Дина. – Нашла.
- Что? – Сергей терял терпение.
Ему показалось, что он попал в какой-то кошмар, который, впрочем, нисколько не смущал ни Дину, ни профессора.
- Как что? Дом из моего сна! – Дина побежала по дорожке. – И сад, и пруд! Чудесно!
- Вы так думаете? – поинтересовался хозяин дачи, едва поспевая за девушкой.
- Нет, вы не понимаете, - прошептала Дина.
- Конечно, - согласился профессор.
- Я видела ваш дом во сне, - и она рассказала о повторяющемся сне в течение нескольких лет.
- Чудесно! – теперь уже профессор размахивал руками и бегал вокруг девушки. – Феноменально. И всё объяснимо.
- Что именно? – спросил Сергей.
- Всё, - заявил Пётр Андреевич. – Сашка, да где ты пропадаешь? Твоё привидение нашлось! Похоже, у этой истории может оказаться счастливая концовка. Здесь потусторонним и не пахнет. Хотя, - вдруг смутился Пётр Андреевич, - астральный выход из тела и уплотнение до физически видимого состояния… А может, это была телепортация? Вы исчезали из своей комнаты?
- Я спала, - напомнила Дина.
- Да-да.
Александр подошёл к гостям и вопросительно посмотрел на Сергея.
- Это Дина, о которой я тебе говорил по телефону, а это Сашка, внук Петра Андреевича.
- Очень приятно, - сказала Дина.
- Позвольте, позвольте, - профессор подошёл почти вплотную к девушке. – А почему вы именно наш дом облюбовали для ваших визитов?
- Дед, ну, откуда ей знать об этом? Она же сказала уже, что видела сон. Извините, я слышал ваш разговор с дедом.
- Диночка, вы не представляете, как я рад видеть вас живой, так сказать, во плоти. А то всё в исподнем гулять изволили по саду…
- Дед, - покачал головой внук.
- А что? Дожил до светлого дня…
Сергей взял Дину за руку и прошептал:
- Извини, что так получилось.
- Что ты! Я попала в сказку, - произнесла она и подумала:
«А хозяева, похоже, только что лишились сказки. А вот и объяснение».
Она увидела возле сарая заброшенный колодец, возле него рос бурьян, кусты шиповника и сирень. Пётр Андреевич проследил за взглядом Дины и сообщил:
- Он без воды, ему лет двести, а может, и все пятьсот. Отец засыпал его, потому что разбить кладку не смог. Там долгое время цветник был, а потом всё как-то не до него было, а теперь займусь, обязательно. Сюда, у нас на веранде уютненько. Ну? Не обманул? – спросил он, когда Дина всплеснула руками, воскликнув:
- Вот это да? Кому пришла в голову столь фантастичная идея?
- Моей матушке, - улыбнулся профессор.
Необычное освещение делало помещение веранды ирреальным.
- Прошу, здесь можно привести себя в порядок, умыться с дороги. А я пока чайник поставлю, - проговорил Пётр Андреевич. - Нет, это просто невероятно! Привидение пожаловало ко мне в гости!
- Дед, - внук покачал головой.
- К нам, - уточнил он. - Всё-всё, умолкаю.
А когда Дина вышла из ванной комнаты, то услышала голос внука профессора:
 - Внутреннее и внешнее совпадает лишь у людей чистосердечных. Духовная любовь глубже и чище, сильнее…
- А разве бывает какая-то иная любовь? Вы же понимаете, то, что многие называют любовью, не является ею. Мне иногда кажется, что человек выдумал «любовь», не предусмотренную творением.
- Соглашусь, - проговорил Пётр Андреевич, ставя на стол огромный пирог. – Это наше с внуком хобби. Собираем необыкновенные рецепты, сами выпекаем, чтоб удивить гостей, которых, кстати, у нас не так много бывает. А чай с мятой. Сам выращиваю. Польза от мяты неимоверная. Поиск и творчество должны быть во всех сферах. Один умный человек сказал: «Значимость человека определяется не тем, чего он достиг, а скорее тем, чего он дерзает достичь».
Чаепитие подходило к своей последней стадии: общению за полупустыми чашками.
- История знает тысячи личностей, что мечтали осчастливить других, и ни одной удачной попытки. Печальная статистика. Как-то один мой студент спросил меня: «Есть ли конец Пути, если постижение не имеет предела»?
- Нет, - ответил я, немного подумав.
- Тогда в чём смысл? – не унимался он.
- В открытии Любви, в стремлении к ней, - произнёс я и сам удивился, что истина открылась. – Вот так вот, - он немного помолчал и спросил: – Молодые люди, вы не будете возражать, если я заберу от вас милое «привидение»? Ибо общение с Диночкой  было моей мечтой столько лет.
Сергей и Александр одновременно кивнули и посмотрели на девушку.
- Я с удовольствием пообщаюсь с вами, Пётр Андреевич, – произнесла она.
- Тогда, прошу, - профессор подал Дине руку и вывел девушку в сад, где под навесом стоял маленький диванчик возле миниатюрного журнального столика. 
Он усадил Дину и, извинившись, вернулся в дом. Буквально через минуту он уже стоял рядом с девушкой. В руках он держал старинный семейный альбом.
- Вот, решил историю своей жизни поведать, - он открыл альбом. – Это мой дед, - он сел рядом с девушкой. - Это в его доме мы только что были. Он достался мне от отца. А здесь, - он перевернул страницу, - воспоминания о моей молодости.
Дина коснулась фотографии, которую видела у своей бабушки в альбоме.
- Кто эти люди? – спросила она, затаив дыхание.
- Это, - он показал на молодую девушку с длинной косой, - это моя первая любовь.
Дина онемела от неожиданности.
- Это Верочка, а рядом с ней мой друг Василий, а это Людочка, а это ваш покорный слуга. Мы учились все вместе в одном университете. Мог ли я предположить, что всё пойдёт не так, как я того желал всем сердцем. Судьбы затейливы узоры. Я любил Верочку, Людочка любила Васечку, и нам было невдомёк, что наши друзья любили не нас, а друг друга, но узнали мы об этом только в день, когда нас пригласили на свадьбу. Любовь никуда не исчезает, я до сих пор люблю эту женщину, а она любит Василия. Мы с Людой сошлись на почве страданий. Она утешала меня, я её и как-то так случилось, что мы стали жить вместе. Брак оформили, когда Людмила узнала, что будет малыш. Так появился на свет отец Саши – Боренька. После окончания университета мы переехали в этот дом. После родов Людмила стала часто болеть. Мы тогда решили, что я посвящаю себя науке, а она – семье. Это был её выбор. Перед самой смертью Людочка попросила написать Вере письмо, она хотела, чтобы  подруга приехала к нам. «Я должна попросить у неё прощение. Страшно заблудиться, не прозреть вовремя и уйти обременённым обидами, завистью, не простив людей, причинивших тебе боль, раздражаясь на весь белый свет», - сказала она.
Дина склонила голову. Она помнила, что бабушка часто повторяла эту фразу.
- Я написал всё, как просила Людочка. Я должен сказать, что мы до этого много лет не виделись ни с Верой, ни с Василием, старались делать вид, что их жизнь нас не интересует. Но мы обманывали себя и друг друга. Верочка изредка писала вначале Людмиле, а потом перестала, потому что Людочка не отвечала на её письма. Так вот, я написал Вере. Это было зимой. Верочка прислала телеграмму, что обязательно приедет. И вот настал долгожданный день. Людочка увидела её возле калитки с маленькой девочкой на руках. Вера приехала вместе с двухлетней внучкой. Шёл снег. Людочка взяла красный зонтик и выбежала встречать их. Я бросился за ней. Благо, она сидела на веранде в шубе и валенках. Не дойдя до калитки, она упала. Раскрытый зонтик, как фантастический корабль среди снежного моря чуть завалился на бок, указывая куда-то в небо мачтой без парусов. Вера вскрикнула, подбежала к Людочке. Внучка испугалась и заплакала. Я отнёс Людмилу в дом, уложил на диван, укрыл пледом. Она пришла в себя и попросила меня оставить их одних. Они больше часа общались. А потом Верочка уехала, так и не согласившись остаться у нас на ночь. Брошенный красный зонт, припорошенный снегом, так и остался лежать на дорожке, по которой уходила любимая женщина с внучкой на руках, а другая любимая из окна наблюдала за нами. Я не сразу увидел рядом с зонтом огромного ворона. Он неподвижно сидел, наблюдая за происходящим. И едва Верочка коснулась калитки, как ворон взлетел в небо и стал кружить над нашим домом, а потом исчез, будто растворился в поднебесье. Это был знак, предупреждение. Внутри меня застыло рыдание.  О чём говорили мои любимые, мне не ведомо. Я знал только, что это было очень важно для них обеих. А второй раз Верочка приехала  через полгода, летом, всё с той же внучкой. Девочка бегала по саду, а потом замирала возле пруда и долго смотрела на воду, будто видела что-то, что нам не дано было видеть. А то бросит камушек, поднимет ручки и закружится, упадёт в траву и смеётся. Я похоронил Людочку весной, но не написал Вере о её смерти, испугался чего-то. Я не думал, что буду так переживать. Вере кто-то из наших общих знакомых сообщил через месяц. Вера привезла любимые цветы Людочки и посадила их сверху засыпанного колодца. Получилась этакая импровизированная клумба. Мы вспоминали студенческие годы, забавные случаи. А потом она уехала. И всё. Я не знаю ничего о ней, о её жизни. Это позволяет мне не привязываться к конкретике. Я просто продолжаю любить двух женщин. Одной уже нет рядом, а другая никогда рядом не была.
- Ирисы, - вдруг прошептала Дина.
- Что?
- Ваша жена любила ирисы. Моя бабушка до сих пор сажает их возле плакучей ивы. Я никогда не спрашивала, что за каприз такой сажать ирисы под плакучей ивой…
- Боже! Ты – та самая маленькая внучка…
- Да. Зато я теперь знаю, откуда у меня странное воспоминание о красном зонте на снегу и вороне, смотрящем будто сквозь меня. И ещё... стало понятно, почему я появлялась во сне в вашем саду. Я была счастлива, когда бегала по вашему саду и стояла, замерев у пруда. Мне было три года. Я забыла и ваш дом, и сад, и пруд, а моё подсознание помнило. И во сне я возвращалась сюда, когда мне было плохо. Всё объяснимо.
- Да, кроме одного. Ты не просто видела сон, ты проявлялась здесь.
- Наверное, и этому есть какое-нибудь объяснение. А я думала, что причиной всему колодец.
- Колодец? – переспросил Пётр Андреевич.
- Да. У моего деда и бабушки в саду точно такой же, только его так и не засыпали. А ваш колодец почему засыпали? – спросила Дина.
- Я уже говорил, что возраст этого сооружения вряд ли кто знает. Вода, наверное, ушла из него ещё до рождения моего деда. Всё до банальности просто. Я уронил плюшевого мишку в колодец, когда мне было года четыре, потянулся за ним и упал. Я, наверное, потерял сознание, а когда очнулся, обрадовался, что нашёл мишку и одновременно испугался, потому что вылезти оттуда не мог. Я сел на землю и завыл, а потом поднял голову к небу и увидел звёзды, что напугало меня ещё больше. Я решил, что настала ночь, что меня никогда не найдут. На мой вой прибежал отец, опустил ведро, привязанное к верёвке, и потребовал, чтобы я сел в него и крепко держался за края. Меня достали. И каково же было моё удивление, когда на улице никакой ночи не оказалось, светило солнце. Я пробыл в колодце не больше получаса. Это меня так поразило, что на следующий день я решил уже просто так прыгнуть в колодец. Меня поймал отец. Мать посадила шиповник вокруг колодца, думая, что меня испугают его шипы, но когда я и в третий раз вознамерился прыгнуть туда, дед сказал, что не стоит дожидаться, когда я сломаю себе шею, что надо засыпать это сооружение. Какие-то люди привозили на тачках землю и высыпали её в колодец до тех пор, пока не засыпали совсем. И никакой мистики тут нет. А вот то, что у Веры в саду оказался точно такой же колодец без воды, совпадением назвать трудно. Это невозможно объяснить. А значит, я не рискну это делать, - профессор встал. – Я думаю, мы не будем дальше рассматривать фотографии. На сегодня хватит воспоминаний.
Дина задумалась и не заметила, как к ней подошёл Сергей.
- Ты представляешь? – начала она.
- Я слышал, - сказал он. – Сашка поехал на велосипеде встречать свою русалку. Это для его деда станет сюрпризом. Он нашёл девушку, как он говорит, похожую на девушку-призрака, которую он увидел когда-то. А вон и они! – воскликнул Сергей.
Дина улыбнулась. Возле калитки стоял Сашка, еле удерживая велосипед в равновесии, а тёмноволосая худенькая девушка в спортивном костюме продолжала держаться за руль велосипеда и требовать, чтобы её сняли с рамы. У внука профессора было своеобразное представление о похожести.  На крик выбежал профессор. Девушка увидела страх в его глазах и, рассмеявшись, сползла с рамы велосипеда. Сашка облегчённо вздохнул, прислонил средство передвижения к забору и стал отвязывать от багажника спортивную сумку.
- Это моя Сашка. Прошу любить и жаловать, - сообщил он.
- Она надолго к нам? – поинтересовался профессор, словно не замечая гостьи.
- Навсегда, - улыбнулся внук.
- А как же твоё привидение?
- Буду любить вечно, - засмеялся он. – Это у меня наследственное.
 А вечером, пока мужчины жарили шашлыки, Сашка по-хозяйски осмотрела владения профессора, нашла секатор в сарае, облагородила площадку возле колодца-клумбы и посадила рассаду, которую привезла с собой. Увидев Дину, сообщила:
- В центре - ирисы, а по краям – примула разноцветная цвести будет, чтоб покой пространства никто не нарушал. Я ответила. Ну да, слышу иногда мысли. Может, в нашей необычности похожесть между нами? То, что не внешняя, ты уже поняла. Ты в курсе, что за тобой по пятам какой-то мужчина ходит?– вдруг спросила она.
- Сергей? – Дина обернулась и никого не увидела. – Так он возле мангала…
- Я про того, что старше, с родинкой на правой щеке.
- У моего отца была родинка, но он умер.
- Значит, отец тебя охраняет. Зачем держишь его, не даёшь уйти? У тебя такая силища. Ты ж сквозь пространство и время можешь шагать. Ты знаешь, ты видела, пока спала, что Фея тебя коснулась, подарив способности.
- Я никому об этом не говорила.
- И не надо. Ещё не факт, что я это через пять минут не позабуду навсегда. Тебе передать что-то хотят. Что ты упорно не хочешь слышать.
Дина вздохнула.
- Ты же побывала в пространстве Любви. Ты должна делиться с людьми этой энергией. Для этого ничего не надо делать специально, просто будь, ощущая этот свет в себе. А ты сердце своё запечатала, никого не впускаешь после смерти отца. Ты себя жалеешь. Любовь не закабаляет, не закрепощает, она освобождает. Да, эгоизм, возведённый в степень…
- Мне не хватает его. Иногда стоишь и вдруг ощущаешь, что он рядом, едва касается твоих волос, и ты замираешь от восторга, а потом понимаешь, что это было просто движение воздуха, сквозняк, дуновение ветра в приоткрытую форточку. Но и после этого продолжаешь стоять и ждать, глядя в окно на ночное небо, усеянное звёздами, и верить, что невозможное возможно. Глупо.
- Нет. Я знаю боль потери, понимаю тебя, потому что моя мать умерла год назад. И мне тоже её не хватает. Но я знаю, что надо отпускать прошлое  и идти дальше. Я знаю, что тебя мой Сашка любит, но я не ревную. Какой смысл ревновать к иконе? Истинная любовь никого не исключает. К тому же ты любишь Сергея.
- Я не знаю, - растерялась Дина. – Он просто друг.
- Не просто. Ночь сегодня будет звёздная, - вдруг без всякого перехода сообщила она и пошла к пруду, где стоял Сашка, раскинув руки в стороны, будто собирался взлететь.
- Не смей без меня улетать! – крикнула она.
- Господи! Хорошо-то как! – услышала она рядом голос профессора. – Я был прав.
Он не стал уточнять, в чём именно он был прав, но Дина и так знала.
- А где-то фиолетовое небо усыпано сияющими звёздами, до которых можно дотянуться руками…

Сентябрь 2016 года