Легко ли сказать НЕТ

Сказать «нет», возможно, и не очень трудно, но вот не пожалеть о сказанном – гораздо сложнее. Василию Трогову много раз в своей жизни приходилось говорить «нет», но ни разу он не пожалел об этом. А это говорит только об одном – ответы были не спонтанными, а глубоко осмысленными.
Василию двадцать один год. Женат. Подрастает дочь. Комсорг рудника. Депутат городского Совета.  В один из весенних дней на рудник приехал секретарь партийной организации города. Посетил собрание комсомольцев, которое вёл Трогов, а после собрания задержал Василия:
- Василий Петрович, мы давно наблюдаем за Вами. Грамотный специалист, активный молодой человек, общественник, политически подкованный – Ваше место в партии. Партия нуждается в таких молодых людях. Вы не думали подавать заявление о вступлении в ряды КПСС?
- Нет!
- Почему, если не секрет? Перед Вами такие перспективы. Комсоргом на первых порах мы Вас оставим, но уже как партийца. Подумаем, как сделать Вашу должность комсорга освобождённой. В дальнейшем у Вас прямая дорога на руководящие партийные должности. У Вас огромный потенциал.
- Вот в первую очередь, поэтому и «нет»! Я слишком люблю свою профессию, чтобы менять её на роль партийного функционера. Не моё это. Вы даже не заметили, как только что подменили мнение комсомольцев рудника. Они меня выбирали, они мне доверяют. А доверят ли в следующий раз, неизвестно. Или комсорги у нас назначаются?
- Да, не ожидал от Вас такого ответа. Нет, конечно, комсорги выбираются. Но мы Вам поможем.
- Во-вторых, я сейчас загружен очень сильно. Кроме основной и общественной работы, семья, учёба на вечернем отделении института. Придётся чем-то жертвовать. Я бы не хотел, чтобы это были семья и учёба.
Немаловажно и то, что уже третий год весной и осенью военкомат меня вызывает на призывную комиссию, но предоставляет отсрочку по состоянию здоровья. Наследие Севера – проблемы с желудком. Но прежде чем явиться на комиссию, меня обязывают стричься наголо. Глупость, но это так. На работе и в комсомольской организации к моему такому облику уже привыкли. А Вам нужен партиец с обликом уголовника?
- Ну, это уже не серьёзно. Решим мы и эту проблему.
- Вот этого я и опасаюсь. «Косить» от армии я не собираюсь. Будет возможность, отслужу, как положено. И совесть моя будет чиста. Конечно, сейчас не самое подходящее время – дочь маленькая и институт. Но ничего, переживём. Не я один такой.
- Что же, позицию Вашу уважаю. Значит, я не ошибся в Вас.
- И, наконец, мне всего двадцать один год, и я не считаю себя достаточно подготовленным к вступлению в ряды КПСС.
В последнем случае Василий, конечно, лукавил. Он прекрасно знал себе цену. Как комсорг нередко посещал партийные собрания рудника, видел атмосферу партийной организации, и она его в некотором смысле угнетала. Он видел, что коммунисты в большинстве своём не имеют своего голоса. Они обязаны думать и говорить, как того требует партия. Любое вольнодумие пресекалось на корню. Неискренность сквозила во всём. Коммунисты в кулуарах говорили одно, на собраниях вынуждены были говорить совсем другое. Василий прекрасно понимал, что так жить он не сможет, и его очень быстро с треском выгонят из рядов КПСС.
Тем не менее, в ряды КПСС Василий вступит. Случится это спустя пятнадцать лет. И не потому, что он воспылал любовью к коммунистической партии. Идеи социализма и коммунизма Василию всегда были близки и останутся близкими навсегда. В это время он давно усвоил, что в реальной жизни не идеи имеют решающее значение, а личности, стоящие у руля государства. Можно строить самое гуманное  государство в мире и иметь руки по локоть в крови. А можно, наоборот, строить антинародное государство, откровенно презирающее свой народ и … иметь высокие рейтинги за счёт грамотной, популярной в народе внешней политики. Русский народ особый, терпеливый. Главное, «лишь бы не было войны», а терпеть нищету ему не привыкать. Этим и пользуются эти самые личности.
Но тайная причина для вступления в ряды КПСС у Василия была. Грянула перестройка. Страна закипела. В какой-то момент Трогов почувствовал, что оказался в стороне от того, что творилось вокруг. Независимая газета «Диалог», которую он вместе с двумя единомышленниками выпускал в экспедиции всего в пяти экземплярах (технической возможности в то время ещё не было), была малоэффективна и удовлетворения не приносила. Нужна была трибуна, с которой можно пытаться высказывать своё мнение. И такой трибуной в то время была только КПСС. И Василий подал заявление. Приняли. С отличными рекомендациями.
На первых же собраниях Василий понял – за пятнадцать лет в политике КПСС ничего не изменилось. Как будто перестройка и не начиналась. Свобода слова была где-то там, в «Литературной газете», в «Огоньке», в «Неве». До Инты она не добралась. Вероятно, пешком шла. В кулуарах все коммунисты поддерживали мнение Трогова, одобряли, добавляли новые факты безобразий в жизни экспедиции, города. А на деле…
Партийное собрание. Василий Трогов вышел на трибуну и начал говорить. В зале гробовая тишина. Его недавние собеседники, друзья, коллеги отводят взгляды, опускают голову. Ощущение не из самых приятных. После собрания коллеги успокаивают:
- Да не расстраивайся ты так, Вася. Всё равно «обух плетью не перешибёшь».
- Но если мы все будем молчать, ничего не изменится. – Возмущался Трогов. – Вот Вы, Анатолий Михайлович, больше всех возмущались тем, что творит наш профорг, главный бухгалтер, плановики во главе с начальником экспедиции. А на собрании как воды в рот набрали.
- Дурак ты, Вася. Молодой и дурной. Мне три года до пенсии осталось – что я сам себе враг?
- Ну, хорошо, а ты, Николай, ты Стёпа – палец в рот не клади, а тут пасуете.
- Тебе, Василий Петрович, легко рассуждать. Ты - ведущий геолог, специалист высокого уровня и в экспедиции с первого дня. Тебя Попов не посмеет тронуть, объединение не даст. А мы? Первое же сокращение и … «гуляй, Вася!» В смысле - Коля или Стёпа!
- Ну а вы, Алёша, Юра? Мы же с вами в одной упряжке, вместе с первых дней перестройки нашу газету «Диалог» издаём. Там вы не боитесь?
- Там ответственность коллективная, а здесь в лицо этому Попову нужно сказать, что он подлец из подлецов. И долго мы тогда в экспедиции проработаем? Да у них там шайка-лейка, рука руку моет. Разворовали экспедицию подчистую. Идти жаловаться городским властям? Так там наш бывший, который и поставил Попова вместо себя. Тоже стена непробиваемая. Прокуратура и ОВД тоже в их команде. И эта цепочка тянется до Сыктывкара и Москвы.  И будь уверен – и там круговая порука, корпоративная солидарность, так сказать. Ты думаешь, почему все проворовавшиеся чиновники вдруг «всплывают» на более высоких должностях в наших столицах? Это же отстойники чиновничьего беспредела.
- Да, знаю я всё это не хуже вас, - молвил Трогов. – Но я ещё знаю, что в одиночку эту глыбу не сдвинуть с места.
Через год состоялись первые выборы на должность начальника экспедиции. Коллектив геологов выдвинул кандидатуру Трогова. Но он ответил категорическим «Нет»! В новых реалиях руководителю нужна слаженная команда единомышленников. Команды у Трогова не было. Слишком увлечён он был работой, наукой, защитой запасов в ГКЗ. И Трогов это понимал.
Но всё это будет потом, много лет спустя. А в том далёком 1971 году ему пришлось второй раз сказать «Нет», когда ему поступило очередное заманчивое предложение. А было это так.
В геологическом отделе рудника Василий был самым молодым геологом. Поэтому «старики» вели свои конкретные пространственно ограниченные добычные участки, а Василию досталась промышленная и эксплуатационная разведка. А это значит, объектами его внимания были все фланги и самые глубокие горизонты месторождения. Только успевай бегать. Отсюда и кругозор шире, и возможностей анализировать и сопоставлять больше. Появились свои мысли, свои предложения по оптимизации разведки и организации добычных работ.
А в это время рудник посетила научная «экспедиция» из МГУ в составе доктора геолого-минералогических наук и двух его ассистентов, младших научных сотрудников. Василию было поручено выполнять некоторое время роль гида. В беседе с научными «мужами»  Василий поделился своими мыслями. Доктор очень заинтересовался данными об относительном возрасте рудных жил, даек базальтов и вмещающих пород. Короче, Трогов произвёл впечатление на представителя МГУ, и он в конце командировки обратился к Василию:
- Василий Петрович, а Вы не хотели бы продолжить свою учёбу в Москве, В МГУ?
- Предложение, конечно, заманчивое, но оно нереально. – Возразил Трогов.
- Почему? Я Вам помогу с переводом, обеспечим местом в общежитии.
- У меня семья. Квартиру с «Тмутаракани» на Москву обменять нереально. А уехать одному и оставить семью – это исключено. Кроме того, мы с друзьями по техникуму давно уже договорились вместе поступать в Томский политехнический институт. Через год буду переводиться.
При этом Василий умолчал, о чём знал не понаслышке. Сибирский ВУЗ готовил геологов-практиков, а МГУ – гуманитариев, мало приспособленных к полевым условиям. Начальники экспедиций студентам-сибирякам смело могли доверить инженерную работу, а студентам из Москвы, Свердловска, Ленинграда опасались доверять даже работу техника геолога. Было такое, и ничего с этим не поделаешь. 
И об этом очередном «Нет» Василию никогда не приходило в голову сожалеть. Согласись он на МГУ, и то была бы совсем другая жизнь. И не факт, что он вписался бы в неё. Мегаполисы его никогда не прельщали. Ему ближе и роднее были тайга, тундра, горы, реки. В крупных городах всегда было душно. Душе душно.
По этой же причине Трогов сказал третье своё «Нет», когда ему предложили остаться в Томском политехническом институте на преподавательскую работу с гарантированной защитой кандидатской диссертации. Гарантированной, потому что часть диссертации у него уже была готова. И вновь никаких сожалений. Ибо была ещё одна тайная причина отказа – попытка сохранить семью, которая к тому времени уже дала трещину. Какое уж тут сожаление!
Было и пятое крупное «Нет». И вновь никаких попыток «кусать локти». Спустя четверть века убеждённость, что всё было сделано правильно, только укрепилась.
Случилось это в 1991 году. К этому времени Михаилу Горбачёву кто-то шепнул, что месторождения железа в стране разведаны на семьдесят лет вперёд.
- Зачем тратить деньги? Геологию ликвидировать!
Про то, что в таблице Менделеева кроме железа есть ещё сотня «с хвостиком» элементов, Михаилу Сергеевичу рассказать забыли. Вот и пошла рубка. От геологии остались «рожки да ножки»!
Василий к тому времени закончил аспирантуру, успешно прошёл предзащиту своей кандидатской диссертации. Осталась защита, и звание кандидата геолого-минералогических наук в кармане. Определён круг оппонентов. Трогов поговорил с ними и … выяснилось – все они, уважаемые доктора уважаемых институтов страны готовы выдать положительные заключения, но … на определённых условиях. В диссертации обязательно должна быть отражена «великая» роль научных работ оппонента в деле формирования научных взглядов диссертанта. Ну, или что-то в этом роде.
Не зря предупреждал руководитель Трогова по научной работе Георгий Павлович Воларович:
- Дорогой Василий Петрович! Наука, это весьма и весьма грязная штука. Когда-нибудь Вы это поймёте!
Василий понял.
А в это время развернулась кровавая битва за создание крупнейшего в мире (!!!) национального парка «Югыд Ва» на Приполярном Урале. И чтобы переплюнуть всех в мире, нужно обязательно было прихватить бассейн реки Кожим – промышленный район с его уникальными месторождениями пьезо-оптического  сырья, месторождениями золота, серебра и так далее. И глубоко наплевать было новоиспечённым «демократам», что на разведку месторождений потрачены огромные деньги, защищены запасы, построены дороги, посёлки. Что тысячные коллективы геологов вложили душу в этот район, и для них это была лучшая часть их жизни. Погубили район, вынесли приговор городу Инта. О трагедиях, разыгравшихся позднее – история умалчивает. Земля вам пухом, наши товарищи.
Василий Трогов понял – результаты его труда, как и результаты труда всей экспедиции, не будут востребованы, скорее всего, НИКОГДА! Во всяком случае, пока у власти лжедемократы,  для которых кроме денег на белом свете ничего не существует, а логика и здравый смысл спят мёртвым сном.
От защиты диссертации Василий отказался! И никогда об этом не пожалел!