После 60 - ти лет умирать не стыдно

Мы  с  Макарычем  поднимались  в  гору  тяжко  и  натужно,  закинув  палки  с  лыжами  на  плечи,  вот  уже  примерно  полчаса.
Крахом  закончился  наш  вояж  на  знаменитую  Лазутинскую  лыжню,  а  вернее  в  так  называемый  спортивный  парк.
Мимо  нас  со  свистом  проносилась  молодежь,  накручивая  круги.  А  мы  тащились,  проклиная  свою  самонадеянность.  Это  надо  же,  решили  два  старых  перечника,  махнуть  на  6  километров,  что  и  составляет  один  обычной  круг  на  этой  международной  лыжне.
Раньше  эта  лыжня,  расположенная  на  окраине  нашего  родимого  подмосковного  городка  Одинцово  называлась  «Невидимкой»  и  там  катались  одни  местные  жители.  Сейчас  машины  битком  забивали  все  стоянки,  а  парк  благоустроили  всем  тем,  что  можно  купить  за  деньги.  Слава   Богу,  что  пока  вход  в   этот спортивно -  культурный  парк  оставили  бесплатным.

На  последнем  дыхании  мы  подъехали  к  финишной  прямой,  которая  кончалась  крутым  подъёмом,  и  Макарыч  выругался  нецензурно.

-  Да - а … это  называется  прибавить  к  обиде  оскорбление!  Только  без  лишнего  восторга!  Мы  с  тобой  не  какие -  то  гопники,  чтобы  так  выражаться,  а  солидные  ветераны  спортивного  движения.

-  Интересно,  это  в  какую  сторону  движения?  И  каким  способом?  Лично  я  сейчас  поползу,  покуда  идти  уже  не  в  силах!
Два  старых  трухлявых  пня!  Размечтались!  Один  круг  пройти,  как  в  лужу  плюнуть!
Да  я  сейчас  сдохну  как  пить  дать!  Вот  лягу  здеся  и  сдохну!

- Ничего  Макарыч!  После  60 -  ти  лет  умирать  не  стыдно.

-  Ну  да  Палыч!  Лучше  давай  побольше  помучаемся  на  этом  свете,  чем  вкушать  удовольствие  на  том,  в  райских  кущах!
Я  недавно,  Палыч,  там  побывал,  и  чесслово,  тоска  там  смертная  и  ничего  боле.

-  Что -  то  ты  Макарыч  начал  завираться,  не  стукнулся  ли  невзначай  головкой?!

-  Да  ты  послушай  мою  жизненную  историю!
Надысь  шел  я  в  гололедицу  в  магазин  по  поручению  своей  дражайшей.
Гололёд  тогда  был  зверский,  ну  да  ты  должён  помнить.  Я  бы  его  назвал  «Смерть  ветеранам  труда».  Сколько  пенсионеров  и  трудящейся  интеллигенции  побилось,  даже  Госстат  не   курсе.
Ну  и  я  грохнулся!  Да  так,  что  в  глазах  всё  померкло.
Очнулся  рядом  с  огромадными  воротами,  вроде  триумфальной  арки  на  Кутузовском  проспекте,  открытыми  настежь,  на  которых  аршинными  буквами  по – русски  написано  «РАЙ».
Естественно,  я  туда  и  завернул.  А  меня  подзывают, -  Товаричч,  подь  сюда!
Смотрю,  сидит  за  канцелярским  столом  с  зеленым  судном  бородатый  мужик  и  хитро  эдак  щурится, «Получи»,  грит.  Свои  райские  на  житие,  бытие».
И  суёт,  значится,  тощенькую  пачку  зелёненьких  бумажек,  это  тебе  грит, -  На  развлечения:  в  тире  пострелять,  на  арфе  поиграть,  если  могёшь,  или  скажем  птичек  послушать.  Спиртного  и  дам  легкого  поведения  не  держим – с.  У  нас  РАЙ,  а  не  бордель.
Ну,  я,  конечно,  испрашиваю  его,  -  А  чего  так  мало  райских  бумажек?
-  Сколько  заслужил  праведными  делами  прижизненно,  столько  и  получил!
И  стало  мне  так  обидно,  что  я  даже  слов  не  найду  возразить  этому  мохнатому  мужику,  бюрократу  Чертог  райских,  как  мимо  с  оглушающей  музыкой  проехала  целая  кавалькада.  Какие -  то  уроды  на  кабриолетах  самых  дорогих  марок,  абсолютно  пьяные,  кричащие  похабщину,  с  голыми  девками,  проскочили  и  унеслись  в  даль.
-  Кто  же  это  такие?  -  вопрошаю  возмущенно  я  у  святого  Павла  или  Петра,  уж  не  знаю,  как  его  зовут.
- А  это  братец  ты  мой,  грешники  из  АДА  на  экскурсию  к  нам  в  РАЙ  приехали.  У  них  там,  в  Аду  своя  валюта,  но  райских  бумажек  как -  то  нахапали,  сволочи  чертовы!  Мошенники  гнусные,  безбожники!
Но  платят  много  и  исправно.

И  тут  чувствую,  как  меня  по  морде  лупят.  Открываю  глаза,  а  этот  бородатый  мужик,  которого  я  в  РАЮ  видел,  меня  значится,  таким  образом,  лечит.
Я  решительно  отодвинул  его  руку  и  выразил  вслух  свой  протест.
А  он  мне,  божий  сын,  подмигнул  и  шепчет,  -  Не  спеши  на  тот  свет,  нет  там  ничего,  одна  тьма!  Ты,  милый  друг,  лучше  спортом  займись,  сердце  своё  тренируй!

Вот  ты  мне  скажи  Палыч,  привиделось  мне  всё  это  как  последствие  гололёда?  А  как  же  мужик  с  бородой,  ведь  я  его  раньше  не  видел?
И  вообще,  если  миллионы  людей  верят  в  БОГА,  то  он  должен  быть,  как  праведный  небесный  огонь  в  Иерусалиме!  Ну,  не  махинация  же  это  зажигание  чудесное  огня?!  Или  просто  искусный  трюк  мошенников  от  религии?

Мы  уже  поднялись  в  гору,  и  воодушевленные,  решили  в  следующий  раз  одолеть  другой  маршрут,  полегче,  протяженностью  в  четыре  километра.
Макарыч  ударился  в  теологические  разногольствования,  а  я  думал  о  том,  «как  же  тяжко  жить  атеисту».