1

    – Я не собираюсь ничего объяснять тебе Дакота! – я выбежала на улицу, хлопнув дверью.

Была уже поздняя ночь, но звезд видно не было. Только слабым кругом светила сквозь тучи луна. Совсем выбившись из сил, я села на бордюр. Эмоции переполняли. Дышать было тяжело то ли от быстрого бега, то ли от того, что воздух не поступал в легкие. Слезы крупными каплями падали в темноту. Вдруг мне срочно нужно было встать и идти. Но куда? Я встала и посмотрела на себя. Моя велюровая пижама привлекала внимание бездомных эмигрантов и коренных жителей, выгуливавших своих собак. В одну секунду стало холодно и жарко. По телу пробежали мурашки и выступили испарины пота. Стало не по себе. Что происходит? С каждой секундой мир вокруг становился темнее. Так. По очереди. Погасли фонари. Я не вижу вывесок магазинов. Единственным светом оставался свет фар машин. «Иди на свет! » - кричал голос внутри. И вот в один момент всё стало видно слишком отчетливо. Стало слишком светло. Я пыталась закрывать глаза руками, но свет был очень яркий. К моему плечу прикоснулась рука.   

– Дакота! – я оглушила себя своим же голосом. В ушах был только звон. И в один момент резкая тьма.
 
Я очнулась в той же квартире, из которой, как мне казалось, пару часов назад с криками убежала. Я практически ничего не помнила. Но отчётливо понимала, что прямо сейчас нахожусь в Кёльне в квартире своей любимой подруги Дакоты Эдвардс.
 
– Привет, я Георг. – ко мне подошёл высокий худощавый парень лет 18, не красавиц, но и не урод впрочем.
 – Здравствуй. А где Дакота?
   
После этих слов в комнату влетела моя подруга и начала орать на меня. Я не могла понять ничего из того, что она говорит, а худощавый Георг стоял и улыбался.
 
– Эй, эй, Даки, она вряд ли понимает тебя. – Георг, улыбаясь, отдернул её за руку.
 – Этот мистер прав, я совсем не поняла тебя. Но давай решим более важный вопрос. Сколько я была без сознания? И что еще важнее, почему? Я помню твою руку на своем плече и лицо твоё тоже помню, Даки.
 – Правда? – Георг улыбнулся.
 – Николет, сколько можно? Почему каждый раз, когда ты приезжаешь ко мне на уик-энд ты выкидываешь подобные фокусы?
 – А кто же виноват, что у вас наркотики дешёвые? Ну, так что?
 – Это была моя рука у тебя на плече и это моё лицо ты видела. Я вколол тебе укол и вот ты уже 9 часов спишь. – Георг улыбался моему удивленному лицу. Потом вышел и вернулся через полминуты со стаканом в руке. – Выпей вот.
 – Молоко? – удивление стало моим обычным выражением.
 – Да, оно поможет восстановить силы. Выглядишь ты не очень. Впрочем… поправляйся. Рад был помочь. – он снова улыбнулся.
 
И вдруг у меня вспыхнула ненависть к этому тощему человеку. Думает, будто всё знает, возомнил о себе! Еще и улыбается здесь направо и налево. Моё непонятное негодование прервала Дакота.

 – Спасибо, Георг. Я бы не справилась без тебя. – девушка устало улыбнулась и на прощание поцеловала его в щёку.
 
Дакота тяжело упала в кресло рядом с кроватью. Было видно, что она очень устала. Вдруг я почувствовала себя виноватой. Идиотское смущение красовалось на моём лице, и я совсем не знала, что говорить. В поисках нужных слов я пялилась на стены и вообще осматривала комнату. Особого интереса она у меня не вызывала, но я будто была уверена, что эти стены, платяной шкаф c зеркалом и стол уваленный книгами с однотипными названиями типа «Познай психологию, познай себя», «Психология есть истинная наука», «Спорт, как образ жизни», «Спорт – это всё, что мне нужно», «САМОЕ правильное питание» «Психология , спорт и питание». Я злилась, не найдя нужных слов.  На себя или на беспомощную комнату – не знаю.
 
– Ну прости, Даки. Ты же знаешь, я правда не хотела, чтобы всё вышло так. ; наконец я осмелилась перевести взгляд на Дакоту.
Та сидела на кресле, откинув голову на спинку и закрыв глаза.
 – Я знаю. Ты никогда не хочешь. Но вечно одно и то же. Я не хочу быть занудой, но, может, стоит прекратить? Может в клинику лечь. Слушай, у нас в Кёльне… ; девушка не успела закончить. Я абсолютно ничего не желала слушать об этом.
 – Дакота, ты с ума сошла? Какую клинику? Вылечиться? От чего? От наркозависимости?
 – Я прошу тебя хотя бы немного там побыть, чтобы перейти за линию невозврата. Чтобы избавиться от этого и быть уверенной, что завтра утром тебе не захочется слизать лист ЛСД или сделать бонг из банки от «Coca-Cola».
 – Ты явно не понимаешь, о чем говоришь, Дакота. Здесь нет линии невозврата. К наркотикам это определение не применимо. Разве ты не отдаешь себе отчет, что не бывает бывших наркоманов? И лечись в клинике сколько угодно, глотай таблетки и лежи под капельницами, беседуй с психологом о том, что с каждой маркой ты становишься все дальше от своих мечтаний – ничего не поможет до конца. Да и в принципе, всё это бездейственно. Всё зависит только от самого человека, а клиники просто способствуют тому, чтобы сформировался «правильный» взгляд извне. И если я проваляюсь полгода в клинике, а потом в один момент мне захочется, как ты говоришь, слизать лист или дунуть, то я сделаю это. Наркотики везде, а наркоманы – бомбы замедленного действия. Нужно быть очень сильным человеком, чтобы не поддаться искушению. – в моих глазах-изумрудах блестела страсть.
 
Я пыталась доказать Дакоте свою правоту. Обычно люди, которые отчаянно нуждаются в помощи, пытаются создавать иллюзию, что с ними всё в порядке, всё просто замечательно, лучше, чем у кого-либо. Я не являлась исключением. «Все эти реабилитационные центры – бестолковая трата времени и денег!» – кричала я, когда речь только заходила об этом. На самом же деле это значило: «Прошу, помоги мне выбраться из этой ямы. Построй лестницу из врачей и спусти сюда. Мне больше некого просить об этом».
 
 – А ты разве не сильная?
 – А разве сильные люди употребляют наркотики? Посредством стимуляторов человек просто пытается убежать от окружающей его реальности.
 – Ну вот, ты ведь всё понимаешь. Почему тогда не бросишь? Начнёшь с чистого листа. Забудешь обо всем и станешь, наконец, счастливой. – Дакота смотрела на меня с глазами полными надежды.
 – Я счастлива... – в эту же секунду я поняла, какая это наглая ложь.
   
Счастье? Нахальная девчонка! Только посмотрите, на что позарилась. Хотела приписать себя к рангу счастливых людей! Хм. Наверное, за свои 17 лет со мной случилось слишком  мало плохих вещей, чтобы быть счастливой здесь и сейчас. Счастье нужно заработать, так ведь? А как это сделать? Ждать, пока жизнь отнимет у тебя все без остатка, а потом надеяться на счастливый конец? Ведь по теории, после череды плохих событий, обязательно наступает что-то хорошее, перекрывающее всё плохое. Кто только придумал это? Почему вокруг счастья нужно строить столько барьеров и преград, придумывать дурацкие правила и теории? Люди относятся к счастью как к какой-то награде после всех их мучений. Великие мыслители прячут обычное, простое человеческое счастье за маской таинственности. То самое нежное счастье, когда просыпаешься по утрам и видишь любимые черты лица, обнимаешь родные сердцу изгибы тела; когда собираешься со старыми друзьями и вы ночь напролет смеётесь, вспоминая былые времена; когда находишь давно забытую милую душе вещь; когда встречаешь закат на любимой крыше; когда добираешься до вершины горы; гуляешь босиком под летним дождём; или просто улыбаешься каждому новому дню. Счастье во всём, в любых мелочах. Я откровенно никогда не понимала, почему все так несчастны, но, тем не менее, не отставала. Да что там! В своём несчастье я была счастливей всех.