Сказка для взрослых

               
   
     Жил в стране человек, который страшно не любил неправду, на дух не переносил любую ложь и  даже не читал фантастику. Он горячо  убеждал всех окружающих говорить только правду, хотя сам, считаясь с жизненной ситуацией, далеко не всегда  был  прямолинеен, особенно со своим начальством и с людьми, имеющими перед ним преимущество в физической силе или в общественном положении! Звали его Виталий Орестович.
Это был сухопарый  блондин высокого роста, с узким лицом и глубоко посаженными  светло-голубыми  глазами,  с наивным выражением глядевшими на мир из-под кустистых бровей. Ему было двадцать семь лет от роду, он имел высшее образование,  работал инженером-технологом на самом крупном в их небольшом городке заводе, неплохо играл на пианино, носил модный костюм,  очки в тонкой золотистой оправе и вообще  считался интеллигентным человеком. Виталий Орестович ещё не оформил брачных отношений с любимой женщиной, за которой ухаживал вот уже четыре года, но  почти созрел, чтобы  принять на себя супружеские обязанности.  А пока он безмятежно проживал в своей однокомнатной квартире, наслаждаясь положением "свободного" обеспеченного человека и мечтая о приобретении в собственность приличного легкового  автомобиля, наличие которого, несомненно, подняло бы его авторитет в глазах знакомых и соседей.      
Его покладистый и достаточно мягкий характер привлекал к нему людей. Поэтому друзей у него было достаточно много, хотя Виталий Орестович не скрывал, что его раздражает, когда люди говорят друг другу неправду, и просто выходил из себя, если вдруг она  звучала из уст официальных лиц, а ещё хуже  от людей, облечённых властью. Правда, об этом знали только его самые близкие друзья,  да стены кухни,  где  он излагал свои мысли, когда утром готовил  завтрак! "Надо учиться всем говорить  правду  и только правду! - не раз произносил он с пафосом. - Вот тогда наступит настоящая жизнь, и всё в государстве и  обществе будет хорошо и честно! И поэтому, если бы у меня была  возможность жить в  стране,  где все люди  говорят то, что они думают, я был бы самым  счастливым человеком на свете!".
      И вот, как-то раз, когда Виталий Орестович  возвращался в автобусе с работы домой, он совершенно случайно узнал из разговора двух незнакомых женщин, что где-то далеко в сибирской тайге живет старик-отшельник, который творит чудеса и, если захочет,  может помочь человеку осуществить его мечты и желания. Он вышел из автобуса вместе с женщинами и уговорил  одну из них сказать ему, как найти этого старика.
        Целую неделю  Виталий Орестович ходил сам не свой,  раздумывая об услышанном. Затем, без объяснений, бросил всё:  работу, любимую женщину, друзей, домашний уют, взял недельный отпуск и отправился в тайгу! Он летел самолётом, плыл пароходом, ехал на вездеходе,  пробирался тропами через болота и  лесные чащобы, пока   не нашёл-таки избушку, где жил нужный ему старик-волшебник.
    Им оказался высокий кряжистый дед с длинной седой бородой, богатыми усами и  пронзительными чёрными глазами. Вся его голова с крупными чертами лица заросла густым, белым от старости волосом, что делало его похожим на медведя. Появлению незваного гостя он не удивился и пригласил  Виталия Орестовича в небольшую, покрытую земляной крышей подслеповатую  избушку, где уже стоял накрытый к обеду на двоих стол.
        В конце трапезы, когда они приступили к чаепитию, старик строго спросил: "Говори, с чем пришёл?".  Виталий Орестович  помялся, отпил немного душистого, настоенного на травах, чая, и только после этого принялся довольно путано объяснять, как ему тяжело жить в современном мире, и что он мечтает попасть к людям, которые говорят друг другу только правду.
  Старик долго молчал, словно  анализируя речь гостя, потом неторопливо  погладил рукою бороду и произнёс: "Ну что же, я тебе помогу и отправлю, пожалуй, тебя в страну "Правдивию", если ты, конечно,  не возражаешь.". "Конечно, не возражаю!", - радостно заявил  Виталий  Орестович и с  облегчением вздохнул,  как  будто камень свалился с его плеч.
    Хозяин избушки молча взял котелок и сходил за водой к роднику, который бил из-под огромного валуна  неподалёку, затем принёс дров, растопил печку и поставил  котелок на огонь. Пошептав какие-то слова, он принялся растирать в ступке кусочки смолы, сухие веточки,  семена каких-то растений, комочки непонятного происхождения  и мелкие птичьи косточки. Полученную смесь старик выложил в котелок и стал старательно  помешивать  её деревянной лопаточкой, пока вода не  закипела. После этого он начал бросать в  кипяток различные травы. Дождавшись бурного кипения, старик снял образовавшуюся пену и перенёс котелок в ушат с холодной водой.
  После того, как тёмно-коричневая жидкость остыла, старик  предложил  это варево  Виталию  Орестовичу. Тот зажмурил глаза,  взял котелок двумя руками и,  не задумываясь,  быстро выпил странно пахнущую горькую жидкость.
    Спустя  мгновение силы его оставили, в голове раздался странный колокольный звон,  и он уснул, так и не успев даже открыть глаза!
   Разбудил его знакомый звук телефонного звонка. "А  телефон-то   здесь в тайге откуда?",  - подумал Виталий Орестович, открывая глаза и  озираясь по сторонам. К несказанному удивлению он обнаружил себя лежащим на диване в собственной квартире! "А где же дед?  У меня что, галлюцинация? Или я просто  сплю? " - лихорадочно соображал Виталий Орестович, не обращая внимания на надоедливый трезвон телефона и трогая себя за нос и уши, чтобы убедиться в реальности происходящего!
   Телефон наконец замолчал, и можно стало спокойно обдумать  случившееся.
  Он полежал минут пять, вспоминая порядок событий, после этого встал и поднял трубку телефона - в ответ, как и положено,  прозвучали гудки. Пройдя на кухню, Виталий Орестович налил себе холодной воды из-под крана и, не торопясь,  выпил. Потом снова вернулся в комнату и внимательно её осмотрел - всё было, как обычно! "Ну-ну, надо же такому присниться! Просто чудеса какие-то!", - произнёс он вслух,  подходя к столу, стоявшему посреди комнаты.
На столе лежало расписание полётов  самолётов с отмеченным рейсом в город Иркутск, а главное, лежал паспорт с вложенным в него посадочным талоном!    Ноги у Виталия Орестовича  стали ватными и он тихо опустился на стул.   "Так выходит, что у старика в тайге я всё-таки был?! А как же вернулся домой, если обратного билета не покупал? Ничего не понимаю!" - эти мысли заставили его погрузиться в прострацию почти на десять минут. Так ничего и не поняв, он пододвинул к себе телефон и набрал номер своего давнего друга.
      Услышав в трубке знакомый голос, Виталий Орестович неожиданно для себя успокоился и бодрым голосом произнёс приветственные слова, с которых они уже много лет начинали свои задушевные беседы. - Послушай, старик, - друг взял на себя инициативу в разговоре, - ты отправился в отпуск на неделю, ничего мне не сказал и исчез! Я тебе звонил и домой, и набирал номер твоего мобильного телефона, но связаться так и не сумел! Ты меня просто разочаровываешь! Мне, как всегда, в конце месяца не хватило денег до зарплаты, и я твёрдо рассчитывал занять их у тебя: ты же всегда при деньгах, за что я тебя ценю,  уважаю и  много лет дружу с тобой! Сам подумай, у кого ещё я могу взять деньги и потом неделями их не возвращать - только у тебя! Кстати, мне они и сейчас очень  нужны, и поэтому нам нужно обязательно встретиться, хотя бы  завтра  вечером, и заодно поговорить по душам! Не возражаешь?  -  Конечно, нет!, - растерялся Виталий Орестович и положил трубку.
   Он несколько минут сидел неподвижно, переваривая полученную информацию. Осознать, что его лучший друг ценит его как  источник финансового благополучия, а не за человеческие качества, было нелегко! "Ну ладно, хоть сказал для чего-то правду, и то хорошо!" - завершил свои грустные размышления Виталий Орестович и почему-то тяжело вздохнул как человек потерявший для себя что-то ценное. 
     Он встал, походил немного по комнате, затем снова подсел к телефону, решив  переговорить с Людмилой,  так звали его любимую  девушку. На его звонок она ответила сразу, как будто сидела у телефона и ждала  этого. Услышав знакомый голос, Виталий Орестович обрадовался, и его настроение сразу же улучшилось!  После обмена приветствиями, он игривым тоном поинтересовался,  чем она занимается, и не пора ли им завтра встретиться? В ответ,  вместо обычного шутливого согласия и  уверения в том, что без него ей скучновато жить, он  неожиданно услышал: "Надо же! Не прошло и недели, как ты обо мне всё-таки вспомнил и позвонил! Я уже целых четыре года старательно подлаживаюсь под тебя, как завидного жениха, отвечая на твои ухаживания взаимностью, и уже почти уговорила тебя на мне жениться, а ты вдруг без всякого  предупреждения куда-то исчезаешь и делаешь вид, что ничего не произошло! Как мне это понимать? У тебя что, появилась  другая женщина, и ты решил тихонько избавиться от меня? Сам понимаешь, что нам  без толку встречаться, если ты не хочешь на мне жениться  - только время зря терять! Как же  всё-таки я в тебе ошиблась, надо было  найти более решительного парня: ты же размазня, а не мужик, вечно во всём сомневаешься, а главное, любишь только самого себя и больше никого! Я для тебя  всего лишь удобная женщина и всё! Ты что, думаешь на тебе сошёлся белый свет, и я не найду другого мужчину? На  меня, слава Богу,  ещё многие заглядываются! Одним словом,  так дальше продолжаться не может - либо ты называешь конкретное число, когда мы идём регистрировать наш брак, либо между нами всё кончено!". В  трубке послышались рыдания, поле чего раздались длинные гудки. Это Людмила прекратила разговор и положила трубку телефона!
     Потрясённый резкими словами любимой женщины, Виталий Орестович несколько минут  сидел не шевелясь. "Неужели я действительно такой, как она говорит? Неужели это правда!?  Зачем вообще она вдруг  произнесла эти злые слова?  Можно ведь было поговорить по-хорошему:  признаться в своей любви ко мне, сказать о том, что не может жить без меня, пожаловаться   на сложность своего  неопределённого положения,   намекнуть о желании жить вместе, и всё!   Я бы сам предложил ей руку и сердце! А теперь что мне делать? Нашла же время показать характер и  высказать мне напрямую свои потаённые мысли, вот же глупая!  - пришло ему в голову - Да и не такой уж я плохой человек, как она думает".
    Он немного пришёл в себя и снова набрал номер телефона Людмилы - в ответ длинные гудки. Разговаривать  с ним она явно не хотела.
   "Всё, завтра после работы покупаю букет её любимых цветов и иду  встречать Люду по пути домой! Предложу пойти в ЗАГС и написать заявление! Главное, чтобы она меня правильно поняла и ещё чего-нибудь не наговорила, а то ведь опять поссоримся!" - решил Виталий Орестович и отправился на кухню ужинать.
   На следующее утро, он встал раньше обычного, плотно позавтракал и, не торопясь, пешком отправился на работу. Воздух был прозрачен и свеж, лучи раннего летнего солнца  ласкали лицо, прогоняя неприятные мысли. Не встретив никого из знакомых, что способствовало спокойному   размышлению  о  разговорах вчерашнего дня, Виталий Орестович  с лёгким сердцем миновал заводскую проходную,  прошёл в комнату для инженеров-технологов и занял место за своим рабочим столом, предварительно смахнув с его поверхности накопившуюся за его отсутствие пыль.
     "Ну, всё! Начинаю новую жизнь!" - принял он окончательное решение и подмигнул своему едва видимому  отражению в дисплее компьютера.
       Дверь в комнату приоткрылась, и в проёме показалась  женщина, в которой Виталий Орестович узнал секретаршу главного технолога завода. "Здравствуйте, Зинаида Сергеевна" - галантно поздоровался  он, приподнимаясь со стула. После ответного "здравствуйте" она с удивлением произнесла: "Надо же, вы пришли на работу заранее! Что-то, наверное, случилось! Обычно по вашему приходу можно определять точное   время: если Виталий Орестович вошёл в комнату, значит, восемь часов утра!" Не раньше, и не позже!".    "Это я после отпуска", - смущённо ответил Виталий Орестович и замолчал, не желая продолжать разговор на эту тему. "А  вообще-то вы очень кстати пришли пораньше, поскольку вас хотел видеть Михаил Борисович (так звали главного технолога). Он уже на своём рабочем месте и ждёт вас. Можете спокойно зайти к нему в кабинет, а я тем временем схожу за почтой к директору", - объявила Зинаида Сергеевна и закрыла дверь.   
   "Ну, наконец-то вы появились! - такими словами встретил его Михаил Борисович. - Вы, конечно же,  в своём репертуаре! Передали в цех новую технологию, которая, как обычно  это у вас бывает,  требует   существенной  доработки, да  ещё и взяли отпуск за свой счёт! Ничего себе придумали! Начальнику цеха объявлен  выговор за согласие на ваш отпуск, а вы исчезли неизвестно куда и даже не выходите на связь!  Производство лихорадит, план срывается, директор требует объяснения, а я жду вас! Однако вас, по-видимому, это совсем не волнует! Был бы у меня на примете подходящий  специалист, я бы вас давно уволил, а так - приходится терпеть! Вы же   едете, в основном, на багаже знаний, полученных ещё в институте, и  мало работаете с информацией по новым современным   способам  обработки металлов,  да и сам техпроцесс пишете по принципу: половину напишу, а остальное - догадайтесь сами!  Разве так можно работать?  Вы что, этого не понимаете?". 
        Обычно  Виталий Орестович пережидал бурю молча, зная, что Михаил Борисович должен выговориться, прежде чем спокойно приступить к обсуждению возникших проблем. Однако, неожиданно для себя, он   вступил в спор: "Конечно, в том, что вы сказали, есть доля правды, но  вы же  сами утвердили мой техпроцесс без существенных  замечаний. А всё потому, что если я, может быть, и  недостаточно хорошо знаю современное оборудование, а также   методы обработки  новых сплавов, то вы, вы просто ничего не понимаете в этом деле! Вы, поручая мне разработку технологии изготовления даже нового  изделия,  никогда не даёте каких-либо указаний или советов, как будто вы не главный технолог завода! С вами консультироваться или   обсуждать техническое решение невозможно, поскольку вы  всегда заняты непонятно чем. Вы ведь только ругаетесь, когда  что-то происходит не так на производстве,  но при этом никогда не говорите, в чём же я ошибся в своём техпроцессе! Только требуете, чтобы всё было быстро отработано и  исправлено! Вы и должность-то свою получили  поскольку родственник губернатора, а не как специалист по обработке металлов!". 
    Поражённый собственной храбростью, Виталий Орестович  замолчал и стал смущённо разглядывать собственные ладони. Повисшую тишину нарушил голос Михаила Борисовича: "С каким бы удовольствием я вас просто выкинул  из кабинета, но не могу, и не только из-за  вашего физического превосходства, но  и  потому, что вы всё-таки  технолог, а я нет. В нашем небольшом городке найти другого специалиста нереально, и мне придётся вас терпеть такого, какой вы есть! Поэтому идите в цех и работайте, а с директором я всё улажу сам! До свидания".
      Виталий Орестович молча откланялся и вышел из кабинета. "Ничего себе побеседовали, - удивился он, - каждый, вроде бы, сказал правду, однако при этом ничего не изменилось, как если бы этого разговора и вообще  не было. Я бы и так сразу же пошёл в цех узнать, как идёт освоение новой технологии, а  мои недостатки мне и самому известны. Просто потерял время  - и только".   
     В первую очередь он, конечно, зашёл к начальнику цеха, Ивану Николаевичу. Это был пожилой человек крупного телосложения, с густой гривой седых волос и яркими голубыми глазами. В цехе все за глаза звали его уважительно  батей, отдавая дань его человеческим качествам,  знанию людей и мудрости возраста.
     "Ну, заходи, заходи, давно не встречались", - приветливо улыбнулся он Виталию Орестовичу, вставая из-за стола и протягивая руку для пожатия. "Я, принимая от тебя техпроцесс и давая согласие на твой отпуск, никак не ожидал, что начальство такой шум поднимет из-за этой новой детали. У нас она сразу-то не пошла, а своего технолога в цехе лет пять как уже нет: должность эту сократили, поэтому мне одному без тебя не управиться. Ты же  теперь у нас голова!" - произнёс он  с ноткой грусти в голосе.
    Они сели к приставному столику друг напротив друга, и Иван Николаевич после недолгого молчания продолжил свою речь: "Почему-то нет стабильности в получении нужных характеристик после поверхностной закалки готовой детали, и возникли  трудности при её изготовлении. Вроде бы в компьютерной  программе для обрабатывающего центра всё заложено правильно, однако проконтролировать все  полученные размеры и качество ряда поверхностей на соответствие требованиям чертежа стандартными способами и методами  оказалось невозможно, так как деталь имеет сложную конфигурацию, включая проточки, глухие отверстия и поднутрения. А как это можно сделать практически, в твоей технологии не указывается. Вот мы и расселись! Ты, Виталий Орестович, технолог, конечно, хороший, что и говорить, однако не любишь возиться с побочными операциями и всё время норовишь спихнуть их доводку на нас, производственников. А мы теперь далеко не всё можем, вот и  "расселись"! Понятно?" 
    Виталий Орестович не выдержал критики и раздражённо ответил: "Я, наверное,  действительно не всё проработал, как нужно! Но ты же принял технологию без замечаний,  даже не ознакомив с ней своих  подчинённых, а теперь виноватым делаешь только меня!".  "Да ничего я не делаю, а говорю только  правду, - парировал Иван Николаевич, -  ты ведь пришёл ко мне к концу смены в пятницу, прекрасно зная, что я собираюсь на рыбалку и не могу задержаться на работе. Ссориться с тобой не в моих интересах,  поэтому я и согласовал твой техпроцесс, прекрасно зная, что ты, вернувшись из отпуска,   всё сделаешь, как нужно. Что, первый раз что ли!  А тут начальство налетело  - срочно изготовьте деталь, а то сорвётся большой заказ, вот и пришлось говорить о недоработках в новой технологии. Ты  не теряй времени, а иди в цех и разбирайся, в чём дело! Там тебя уже  ждут".
     Хорошее утреннее настроение у Виталия Орестовича исчезло, словно туман под напором сильного ветра.
    Сначала он зашёл на участок термической обработки деталей, где  молча выслушал правду о своих умственных способностях от небольшого, но дружного, коллектива рабочих, которые были раздражены своей неудачей с освоением новой продукции, так как за брак им ничего не платили. После этого наиболее опытный термист предложил изменить  форму индуктора в установке для закалки поверхности токами высокой частоты и увеличить время отпуска детали в охлаждающей жидкости. 
    Скрупулёзно изучив результаты, полученные бригадой, Виталий Орестович решил уменьшить зазор между индуктором и поверхностью изделия, а также изменить состав жидкости   для её  закалки. 
  После трёх часов интенсивной работы  поправки в технологию термообработки были внесены, и можно было переходить на участок механической обработки.  Долго задерживаться там Виталий Орестович не собирался, так как Иван Николаевич правильно определил огрехи  в его документе.
    Он подошёл к ожидавшему его оператору обрабатывающего центра и вежливо поздоровался. Тот молча указал ему на  восемь готовых деталей, которые  стояли в ряд на столе для измерения геометрических и угловых размеров изделия, и вместо ответного приветствия произнёс:  "Ты, конечно, молодец, ничего не скажешь, чем мерить указал, а вот как измерять недоступные инструментальному контролю  части детали  почему-то забыл! А ведь, наверное, на компьютере  моделировал процесс  изготовления и, конечно, видел, как она выглядит? Да и по чертежам  можно было понять сложность её поверхности! Ты что, слепой, или сильно торопился в отпуск?". "Мне казалось, что за неделю моего отпуска деталь в работу не пустят, и я успею  всё быстро доделать после выхода из него, - не стал кривить душой Виталий Орестович, - а тут, на тебе, как нарочно , она начальству срочно понадобилась. Мне просто не повезло".  "Это не тебе, а мне не повезло, - прервал его оператор, - работать работаю, а денег за это не получаю, так как не могу предъявить  готовой продукции. Я же не на окладе сижу, как  все вы, инженеры. Ты уж постарайся срочно техпроцесс дописать, а то мне семью кормить надо. Тебе, холостому этого не понять! А жаль! И вообще, мог бы и со мной посоветоваться, прежде чем писать техпроцесс на такую сложную деталь, как эта – хуже  бы   не было".   
      Несколько рабочих подошли к ним и, образовав полукруг, внимательно прислушивались к их разговору.  По их виду было видно, что они разделяют недовольство своего товарища и готовы его поддержать.
    "Да знаю я, что делать надо, - стараясь сохранить престиж технолога, уверенным голосом произнёс Виталий Орестович, - надо использовать слепочный материал,  для чего изготовить пару простых приспособлений - вот и  все дела. Завтра с утра всё будет на столе  Ивана Николаевича". После этих слов напряжение сразу спало, и разговор приобрёл более спокойный характер.
    Уточнив несколько вопросов, связанных непосредственно с процессом изготовления детали, Виталий Орестович отправился пообедать, понимая, что вместо намеченного  свидания с Людмилой ему придётся задержаться  на работе допоздна, выполняя своё обещание.
     В заводской  столовой, которая перешла в частные руки и стала называться "кафе", его неожиданно удивило содержание выученного почти наизусть  меню, висевшего на привычном месте возле стойки с готовыми блюдами.  Наименований блюд в   нём  стало меньше, но зато существенно расширилось их описание. Так, во всех мясных блюдах указывалось, откуда мясо привезено, способ его обработки при транспортировке и хранении, содержание в нём антибиотиков, гормонов роста  и даже возраст забитого животного.  А в овощах - содержание в них пестицидов, нитратов и других вредных химических соединений. Кроме этого, в скобках мелкими буковками сообщалось, какие последствия для человеческого здоровья  имеет употребление таких продуктов.
       "Господи! Зачем мне знать, что мясо привезено из Аргентины в замороженном виде, а коровы получали антибиотики, и что куры для увеличения веса нашпигованы соевой  вытяжкой. Да и что из того, если мне станет известно о содержании тяжёлых металлов в рыбе или нитратов в картофеле, и что они  вызывают раковые заболевания! Ведь других продуктов в кафе, да и в магазинах города, просто нет, а кушать мне что-то же надо! Поэтому правда о продуктах только портит мне аппетит и не более того. Кто только догадался об этом писать в меню, и кому это всё нужно?" - с раздражением подумал Виталий Орестович, выставляя на поднос выбранные им блюда.   
    Он  выбрал пустой стол, чтобы никто не мешал ему спокойно обедать, и принялся заново осмысливать все произошедшие с ним события. И тут внезапно в его голову пришла странная мысль: "Неужели этот дед из тайги превратил в "Правдивию" всю нашу страну и в неё же меня вернул?". "Нет, этого не может быть", - успокоил себя Виталий Орестович и принялся  анализировать все свои разговоры, начиная с того момента, как его разбудил телефонный звонок. Но чем больше он размышлял над ситуацией, тем больше убеждался, что дело обстоит именно так.
    "Ведь это ж надо, я в стране, где все люди говорят только правду! Вот здорово! - обрадовался Виталий Орестович, но тут же следом другая мысль повергла его в уныние. - А ведь у каждого человека своя правда, и как же можно понять, какая правда правдивее? Как только  я раньше об этом не подумал? Если нет чёрного цвета, то как  тогда определить белый? Ничего себе проблема!".
     От этих мыслей он даже перестал жевать, пытаясь с помощью воображения представить, как  живётся простым людям в таком "правдивом" мире. "Ясно, что искусство дипломатии просто не нужно не только на уровне государства, но и в любых других формах человеческих отношений. Жена напрямую рассказывает  супругу обо всех своих флиртах  с другими мужчинами, а он, в свою очередь, о том, что увлечён другой женщиной и желает близости с ней. Продавец сообщает покупателю всё плохое о своём товаре, а тот, не торгуясь, называет цену,  за какую он бы  его приобрёл. Начальник излагает всё, что он думает о подчинённом, а подчинённый, в свою очередь, не скрывает своего мнения об умственных способностях своего руководителя. И так далее, и тому подобное! А какие же слова должны произносить  воры или бандиты? Они же из человеческого общества исчезнуть просто так никуда не могут!", - не найдя ответа на поставленные самому себе вопросы, Виталий Орестович расстроился ещё больше и с трудом закончил свой обед.
   В мрачном настроении он вернулся на своё рабочее место и затих, стараясь не втягиваться в разговоры с сослуживцами, которые периодически  заходили к нему в комнату, чтобы узнать, как,  где и с кем он провёл время, находясь в отпуске.  Ссылка на  занятость срочной работой, конечно, действовала на посетителей и  защищала его от необходимости что-либо рассказывать о себе, но, тем не менее, не могла спасти от потоков информации, которую они по-дружески  выплёскивали на его голову!
   К концу дня Виталий Орестович уже знал, что на счетах завода почти нет денег, в связи с чем заработная плата вовремя  выплачена не будет, и  впереди маячит сокращение штатной численности сотрудников; что у главного инженера жена родила двойню;  секретарша директора завела себе нового поклонника, а также  многое другое,  касающееся жизни  не только отдельных известных заводских личностей,  но и всего городка! А кроме этого, почти каждый из заглянувших к нему людей не преминул высказать и своё  отношение к его нежеланию  отвлечься на минуту от работы и  поговорить с ним. Эпитеты: гордец, невежа, ненормальный, придурок, пыльным мешком  стукнутый  и даже  почти нецензурные выражения, позволили ему точно определить их отношение как к своей личности, так и к его трудовой деятельности. И только уборщица тётя Валя, случайно открывшая дверь в его комнату, с уважением произнесла: "Как всегда, Виталий Орестович  занят работой, не то что некоторые…",  - и  тихо вышла в коридор.
    В общем, все пытались отвлечь его от работы, но он держался стойко и не прерывал своего занятия. И тем не менее, ему всё равно пришлось почти три часа сидеть после окончания дневной смены, прежде чем все дополнения в технологический регламент были оформлены, и он смог отправиться домой.
     По дороге Виталий Орестович зашёл в универсам и купил продукты. Дома он переоделся, сунул ноги в любимые шлёпанцы и принялся готовить ужин, решив не отвечать на телефонные звонки, так как настроения с кем- либо говорить или встречаться у него не было. Чувство глубокой  усталости  охватило весь его организм, как будто он целый день грузил тяжёлые  мешки с цементом, а в  голове  воцарился  хаос от полученной за день информации.
   "Надо бы включить телевизор и посмотреть последние известия", - подумал   Виталий Орестович и привычным движением  протянул руку к пульту, чтобы нажать на нужные кнопки. "А зачем я это делаю? - в следующее мгновение пронеслось у него в голове. -  Разве я сам не знаю, о чём будут говорить и что показывать, если теперь в нашей стране все вдруг стали  "правдистами"! Что экономика продолжает корчиться и усыхать под неумелым  руководством слабого правительства? Что положение простых людей ухудшается, а цены на товары первой необходимости растут? Что взяточничество чиновного  люда стало частью их профессии? Объём вывозимого за границу капитала только растёт, а доходы бюджета уменьшаются, и поэтому  медицина и образование становятся платными? Или что подавить рост наркомании не удаётся, посадить крупных жуликов, разворовывающих бюджетные деньги, не представляется возможным, а в коридоры власти разного уровня вхожа организованная преступность? Что руководители любого ранга легко дают  обещания, которые потом забывают выполнять, поскольку с них за это никто не спрашивает?  И вообще, в стране есть  множество чиновников,   никто из которых ни  за что не отвечает, даже если  нарушает законы страны и указы главы государства. Да и с цивилизованными европейскими государствами у нас, почему-то, не складываются нормальные отношения, и нас тянет в Азию, как будто восточное коварство нам неведомо! " 
   Он отдёрнул руку от пульта и тяжело опустился на стул. " Господи! И завтра будет то же самое!  Ну зачем же  мне лично  столько   правды о плохом?  Разве можно так жить!  Я ведь просто не выдержу и сойду от неё с  ума!  Да, нужно  срочно ехать опять к старику и   упросить его вернуть меня в старую жизнь! Зачем мне его "Правдивия?!" - Виталий Орестович даже не заметил, что последние фразы он произнёс, а точнее прокричал,  вслух!
   В глазах у него потемнело, в голове раздался странный  звон, и он потерял сознание. Очнулся Виталий Орестович от струйки холодной воды, которая лилась ему на  голову. Он открыл глаза и увидел старика, деревянные стены избушки и собаку, которая с любопытством глядела на него.   "Значит, это был всё-таки сон…",  - с облегчением подумал Виталий Орестович  и счастливо улыбнулся!

  P.S.
Правда в больших дозах, как и любое  сильнодействующее лекарство, может привезти к самым трагическим последствиям!
               
               
                Январь    2015  года