Страшный год

Тот год дрянным был. Даже старики плевались.
Даже совсем старые роптали, кто выжил, дожил. Митрич, когда помирал, так и сказал, страшное время. Глянул, помер. Схоронили конечно. Дрянной год. Самый крепкий из стариков он был.

Митрич то. А Год погань.

Раненых не счесть, шли в лазарет со всех окраин. Некоторые должны были и дорогу то забыть, а шли ведь. До порога доползет и шепчет …

 Доктора. Врача, где я.

А где взять доктора то. Ну и сами мы как могли справлялись. Шили. Лишнее отсекали.

Еще как назло холода пришли. С весны почитай. Ознобом с севера повеяло, могильники вскрылись и пошло-поехало.  К концу ноября вроде стихло, а потом с новой силой.

Страшный год.

И ведь, что противно, начинался то не так плохо. Просто нехорошо начался и шел бы себе, ровно с чего начал. Но нет, решил поддать парку то.  И то верно, обовшивели мы, на ветошь сошли.

Вот Вша платяная или окопная, она к деньгам. Потом завсегда земля освобождается от лишних ртов, после тифа и войны то…прорежет она бывало нас и потом благолепие.
Драки прекращаются, ну, когда совсем на юшку то изойдем.  И уже и жить можно, поля пустые, сенокосы до горизонта, знай коси. Даже воровать скучно.
А вот, Вша нутряная…она деньги тянет. Не кровь.  И ведь тянет то по-разному, где поселится, оттуда тянет. Ежели вот в голове, то чистое баблишко.
Бегает вчерашний труженик, односельчанин и деньги ищет. Репу на ножи меняет, ножи на репу, и все с приварком, смотришь уже хоромы отгрохал. На чортопхайке колесит.  Но ведь видно, что обовшивел. А как сказать, если сам в гнидах, не до этого, стоишь давишь. Потом просто не смотришь на него. Нельзя, перекидывается оно.
Но ладно, когда на чортопхайке, ну пролетел, ну обдал гнидами.  Нам чего, гигиену знаем. Раздавишь бывало пяток с хрустом, брызнешь поверху плевком, да идешь куда шел.

Хуже, когда под ногами поселилась. Там конечно, заболевания разные или хуже того. Человек бегать начинает, остановится не может. Душит его срам, блюет он им. И такое в нем безобразие делается, что в сортиры готов лезть.  Опустит ноги по пояс и рад. А уж баба то…Там страшнее, она начинает искать того, у кого в башке вша….
 Этих конечно лучше вообще не замечать, как и нет их. Благо они гремят, их далеко слышно, да и запах у них. Ну знаете сами.


Самая страшная, конечно которая в сердце влезет. Ну тут уж, сам не знаешь, кто болен, кто с гнидой, а кто просто книжек начитался. Умных. Свежих.  Тут уж, либо есть предрасположенность, либо нет ее.  Сосет она сердце. Ищет. Самая поганая. Душит сердце то. Зовет куда-то, по иному жить…



Ну вот обовшивели. И тут Год этот.

А те, кто на вошь не изошел, тому конечно навалилось. Едоков то не убавилось, все с руки рвут, с ложкой вместе. Ну и пришлось им ответ держать за всех.  Рацион себе ограничивать, ну или вкалывать, за тех троих. Митрич то вот и помер.  Страшный год.
Скоро говорят кончится. Комету видели, хвост огненный и летит в солнце.