глава 10

                ГЛАВА 10


                Высокая честь Отаки.



     Мне везло в тот день и я снова, с первого броска лассо, поймал ещё одного коня и бегом отправился с ним к тому месту, где ожидала меня Отаки.
     — Взнуздай его для меня. Мы должны держать под контролем табун и не дать лошадям разбежаться! — Прокричал я ей, стараясь перекричать шум от выстрелов, топота копыт и боевых кличей наших и вражеских воинов.
     — Нет. Нужно ещё поймать лошадей, — крикнула Отаки мне. — Поймай одну для Белого Лиса, которую должен был поймать для него Волчьи Глаза. — И она протянула мне ещё одну верёвку. Я схватил её, передавая в свою очередь Отаки третью пойманную мной лошадь и отправился ловить четвёртого коня выполняя то, что не сделал сбежавший Волчьи Глаза. Я обращался к солнцу, чтобы оно наказало этого труса, бросившего товарищей в бою!
     — О, Солнце! Накажи Волчьи Глаза прямо сейчас! Наведи на него великую беду за то, как он поступил с нами! — Молился я. — О, как же я был зол!

     Поймав четвёртого коня, я взнуздал его этой же верёвкой и вскочив на него, взял у Отаки верёвку одного из коней, которых я поймал раньше.
     — Этого коня я отдам Белому Лису, а того коня, что держишь ты, мы отдадим Смеющейся Выдре. — Прокричал я Отаки. Кричать теперь приходилось всё громче, даже для того, чтобы самому услышать себя; грохот ружейных выстрелов, топот копыт большого табуна и крики сражающихся воинов -наших и вражеских -стали просто оглушительными. Теперь, когда я мог осмотреть картину боя с высоты конской спины, я смог рассмотреть всё как следует. Наши воины из отряда прикрытия, растянувшись в стрелковую цепь противостояли большой толпе врагов, сдерживая их выстрелами из своих ружей. В толпе врагов было несколько всадников, которые судя по всему и заметили, как мы погнали табун к озеру. Это были видимо те мужчины калиспелов, которые вошли в загон, чтобы взять себе лошадей для охоты. И всадников этих становилось всё больше и больше. На много больше, чем мы рассчитывали. Видимо на этот день была назначена большая охота и многие охотники ночью перед охотой держали своих охотничьих лошадей не в общем загоне, а возле своих палаток, чтобы с утра спокойно позавтракать, а не выискивать лошадей среди толчеи табуна. И вот теперь эти конные воины, прискакав из лагеря, присоединились к своим пешим соплеменникам. Один из всадников спешился и отдал своего коня одному из пеших воинов, который, несомненно, был их военным вождём; это был высокий мускулистый мужчина, в руках которого было длинное, украшенное перьями копьё. Он тут же вскочил на уступленного ему коня и, взмахнув копьем, повёл своих всадников к озеру, где находились мы и почти весь вражеский табун.
 
     К этому моменту, мы уже отловили коней для всех членов нашего отряда, и для себя, и для группы бойцов прикрытия под предводительством Видящего Чёрное. Дымный Орёл проскакал вдоль нашей линии крича: «Десять человек, гоните табун к озеру! Те, кто поймал лошадей для наших бойцов, быстро отведите коней к Видящему Чёрное и его воинам! Остальные следуйте за мной!
 
     Видит Чёрное и его бойцы медленно отступали под напором большой толпы вражеских воинов, которые находились уже так близко, что наши бойцы не успевали перезаряжать свои ружья и забросив их за спину, стали отстреливаться от врагов, используя луки и стрелы. Я, оставив на время Отаки, стал высматривать среди стрелков Белого Лиса, воина, для которого должен был поймать коня сбежавший с поля боя трус Волчьи Глаза. В толчее боя, я никак не мог его найти, но вот, наконец-то, я увидел Белого Лиса, узнав его по колчану из шкуры чёрного медведя у него на спине. Он в этот миг перезаряжал ружьё и насыпал порох на полку затвора, я видел, как спокойно и уверено он действовал, и вдруг, ружьё выпало из его рук, а сам он пошатнулся и упал. «О-о-о! Его больше нет!» — Сказал я сам себе, видя, что он лежит без движения и сердце моё сжалось! Мы с Белым Лисом были большими друзьями. Однако сохраняя некую надежду, что он только ранен и ещё сможет держаться в седле, я с запасным конём, стал пробираться тому месту, где лежал Белый Лис.  И тут бурные возгласы наших воинов заставили меня оглянуться и на время забыть о Белом Лисе. Лошадь, которую вела в поводу Отаки, испугавшись шума боя, попыталась вырваться и помчалась, увлекая за собой и коня на котором сидела Отаки, прямо навстречу скачущим к берегу озера вражеским воинам. Отаки всеми силами пыталась остановить упрямую лошадь, она, откинувшись всем телом на круп своего коня, тянула на себя верёвку, обвивавшую шею обезумевшего от страха животного, но никак не могла сдержать её. Напротив, конь под Отаки, можно сказать, совсем пошёл на поводу у своего собрата из табуна калиспелов и нёс свою всадницу прямо навстречу врагу! Я всё ещё надеялся, что Отаки бросит непокорную лошадь и вернётся к нам, но это было не в её характере. Она взялась привести коня для Смеющейся Выдры и теперь от того, сможет она передать ему коня или нет, зависела жизнь нашего соплеменника и боевого товарища, а значит Отаки выполнит порученное ей дело, не смотря ни на что! Я бросил веревку, на которой держал запасную лошадь, надеясь, что кто-нибудь из наших воинов подберёт её и стал пробиваться на помощь Отаки. Я видел, что один из вражеских всадников скачет прямо на неё и что Дымный Орёл так же поскакал на помощь Отаки.

     Конь, на котором ехала Отаки, разбежался во всю прыть и оказался быстрее непокорной  лошади. Этим обстоятельством и решила воспользоваться Отаки, она, пришпорив своего скакуна, обогнала строптивицу и, сделав круг вокруг неё, захлестнула на её шее ещё одну петлю и попыталась в свою очередь заставить её скакать за своим конём. Но, разом остановить и развернуть взбесившуюся лошадь никому не под силу, а тут ещё Отаки увидела скачущего на неё вражеского всадника, который уже приготовил к стрельбе лук с наложенной на тетиву стрелой, а оглянувшись, она увидела так же спешившего ей на выручку Дымного Орла. И поскольку враг был ближе к ней, Дымный Орёл стал кричать: «Брось эту лошадь! Поворачивай назад! Но Отаки все-таки не бросала верёвку, ведь если она отпустит эту лошадь, Смеющаяся Выдра, оставшись без коня, может погибнуть! И вот вражеский воин оказался уже совсем рядом с ней. Отаки увидела, как он натягивает тетиву, как напрягаясь изгибается лук, а стрела отходит назад, чтобы через мгновение устремиться ей навстречу и принести ей – Отаки -смерть. И в тот момент, когда вражеский воин разжал пальцы и отпустил стрелу, Отаки прикрылась щитом, который я вернул ей, когда отправлялся ловить последнего коня; наклонившись, она прижалась всем телом к шее своего скакуна. Ударившись о щит, вражеская стрела отскочила в сторону и после выстрела, не успевая достать из колчана новую стрелу, вражеский всадник попытался направить своего коня прямо на Отаки, чтобы сбить её на землю, но его разбежавшийся во весь опор конь так же не послушался узды, тянувшей его в сторону и продолжил свой бег по прямой. Однако воин калиспелов был опытным стрелком и успел, проносясь мимо Отаки, пустить в неё ещё одну стрелу, которая так же как и первая, попала в щит, которым снова ловко закрылась Отаки, на этот раз стрела угодила в самый центр щита и глубоко вонзившись, застряла в толстых складках буйволовой кожи!

     Когда вражеский всадник пронёсся мимо Отаки и я увидел что она невредима, однако всё ещё пытается совладать с доставшейся ей строптивой лошадью, я стал кричать во всё горло, стараясь ободрить её, но с таким же успехом я мог бы и шептать, в шуме боя она всё равно не могла меня услышать. Проскакав мимо Отаки, воин калиспелов оказался перед спешащим на помощь Отаки Дымным Орлом. Они оба держали своё оружие наготове, но не спешили его использовать до той поры, когда расстояние между ними будет не больше чем в два лошадиных корпуса. И вот решив, что уже пора стрелять, вражеский воин, натянул тетиву и пустил стрелу прямо в грудь Дымного Орла. Но вражеская стрела только чиркнула по шее коня бывшего вождя янктонаев, потому что Дымный Орёл тот момент, когда враг отпускал тетиву, мгновенно соскользнул на левый бок своего коня, удерживаясь правой ногой за луку седла, а рукой за конскую гриву. Однако стоило вражеской стреле просвистеть мимо, как Дымный Орёл вновь оказался в седле и выстрелом в упор из своего ружья, просто снёс вражеского всадника с его коня! Сразив врага, Дымный Орёл не стал останавливаться, чтобы снять с него скальп, или как либо ещё засвидетельствовать свою победу над врагом, он тут же поспешил на помощь Отаки и помог ей наконец, укротить строптивую лошадь. А потом они, наконец-то вместе поскакали назад, при этом Дымный Орёл подгонял доставившую столько хлопот упрямую кобылу ударами ружейного ствола по крупу и спине. Я встретился с ними и уже вскоре мы втроём скакали вдоль линии наших стрелков, большинство из которых уже получили от загонщиков предназначенных им коней и теперь, сидя верхом они сдерживали толпу по большей мере пеших противников. Поравнявшись с одним из наших воинов, я прокричал: «Я ищу Белого Лиса! Где он?
     Вместо ответа, этот воин указал за спины вражеских воинов, и я понял, что мой друг мёртв!

     В это же время Отаки передала Смеющейся Выдре верёвку, на которой привела для него лошадь и он вскочил на неё. Видит Чёрное приказал всем нам развернуться и следовать за ним на помощь нашим воинам, которые находились с захваченным вражеским табуном. Мы поспешили со всей возможной скоростью и представшая перед нами картина, внушила нам не малое беспокойство. Вражеские всадники, хотя их было и не много по сравнению с количеством наших загонщиков, доставляли им довольно серьёзные неприятности. Они кружили вокруг табуна, кричали и стреляли из ружей, мешая нашим воинам увести лошадей. В результате вся масса лошадей, как вода в водовороте кружилась и кружилась на одном месте. Высокий воин с копьём, вражеский военный вождь, казалось, был везде сразу, на своём сильном и быстром коне он носился среди своих воинов, призывая их к бою и указывая им, что нужно было делать каждому в данный момент. Они перехватывали лошадей, вырывавшихся из кружащегося табуна и тут же возвращали их обратно. Вождь калиспелов понимал, что если ему  удастся контролировать и удерживать весь табун на этом месте до прибытия из лагеря большего количества его воинов, то у них оставался шанс спасти весь табун от угона.
 
     — Это их вождь! Оставьте его мне! — Прокричал Видит Чёрное, когда мы прискакали к кружащемуся табуну и направил своего коня прямо на высокого калиспела с копьём. Предстоял поединок вождей: ружьё в руках нашего предводителя против копья в руке вождя калиспелов. Высокий вражеский предводитель был храбрым человеком. Издав пронзительный боевой клич, он ударил пятками в бока своего коня и послал его навстречу мчавшемуся на него Видящему Чёрное и вдруг на полпути между ними, вождь калиспелов сильным замахом из-за головы, обеими руками метнул своё длинное копьё. Устремившись навстречу нашему вождю, вражеское копьё как молния, ударило его коня прямо в лоб и он на всём скаку рухнул на землю! Но Видит Чёрное был быстр и ловок, перепрыгнув через шею и голову падающего коня он, не выпуская из рук ружья, приземлился на ноги и, пробежав несколько шагов вперёд и остановившись, прицелился и выстрелил в приближавшегося вражеского вождя. Когда же тот, поражённый пулей из ружья Видящего Чёрное упал на землю, наш предводитель схватил веревку, свисавшую с шеи проносившегося мимо него коня поверженного калиспела и остановил его на всём скаку. К тому моменту, когда мы подскакали к нему, Видит Чёрное уже вынул из убитого под ним коня копьё вражеского вождя и сидел верхом на его коне!
 
     Поражённые смертью своего вождя, воины калиспелов уже не оказывали достойного сопротивления и вскоре были рассеяны нами во все стороны. А мы и оседлавшие приведённых нами лошадей члены группы прикрытия, присоединись к остальным членам отряда загонщиков и окружив табун, погнали его по равнине. С самого начала мы понимали, что табун слишком велик и мы не сможем справиться с таким количеством лошадей и особенно- на узких горных тропах. Однако, мы продолжали гнать перед собой весь захваченный табун, чтобы не давать возможность поймать для себя коней бежавшим за нами пешим преследователям, которые выкладывались из последних сил, всё ещё пытаясь возвратить своих лошадей.

     Когда мы приблизились к кромке леса, Видит Чёрное сказал нам, что мы должны позволить кобылам с жеребятами и другим медленно бегущим лошадям отстать и мы начали постепенно отпускать этих бесполезных для вражеской погони животных, которые растянулись в длинную цепочку по всей линии нашего отступления. Калиспелы начали ловить этих лошадей, но поскольку у них не было верёвок, чтобы поймать и обуздать возбуждённых боем и скачкой лошадей, эта ловля только ещё больше задержала вражескую погоню. На опушке леса мы увидели последнего из наших преследователей, который пытался поймать не дающуюся ему в руки испуганную лошадь. Мы же, на ходу отделив от табуна шестьсот, или даже больше лучших коней, продолжали гнать их через лесные заросли. Поскольку мы всё ещё ожидали преследования, Видит Чёрное отослал большую часть нашего отряда назад, чтобы они прикрывали отход загонщиков с захваченными нами лошадьми. В течение этого дня нам ещё дважды пришлось остановиться, чтобы сменить уставших лошадей и дождаться воинов из отряда прикрытия. А вражеской погони, так и не было видно. Однако мы не расслаблялись и продолжая быть на чеку? высылали разведчиков не только назад, но и во все стороны от тропы? по которой двигались. И только когда мы, наконец, оставили позади тёмные лесные заросли и оказались на просторе широкой прерии, наши охотники подстрелили двух буйволиц и мы наконец-то сделали привал и разожгли костры, чтобы приготовить себе горячую пищу.

     Только теперь у нас появилось время, чтобы поговорить и обсудить все подробности боя и захвата вражеского табуна, и рассказать товарищам, что каждый из нас сделал в этом походе. По общему подсчёту все видели падение девятнадцати вражеских воинов, но только Видит Чёрное и Дымный Орёл могли с уверенностью сказать, что их выстрелы сразили врагов. После всей этой стрельбы из ружей и из луков, в том числе и с близкого расстояния, мы потеряли только одного человека – Белого Лиса и два наших воина получили ранения. Несомненно, это Боги защитили нас! Отаки, за её храбрость и упорство, которые она проявила, чтобы доставить коня для Смеющейся Выдры не смотря на смертельную опасность, которая грозила ей в бою, досталось похвалы не меньше, чем нашим вождям. Она просила нас не делать этого, но все продолжали осыпать её восторженными оценками её храбрости. И тогда Отаки обратилась к Дымному Орлу: «Благодарю тебя за прекрасный щит, который ты подарил мне и за то, что ты убил врага? который дважды стрелял в меня. Если бы не ты, меня бы сейчас здесь не было! Я теперь в долгу перед тобой? Дымный Орёл!»

     — Ты ничего мне не должна! Наоборот, я считаю себя обязанным тебе за то, что дома меня ждёт не только моя матушка, но и самая прекрасная женщина на свете – моя жена, которой без тебя у меня не было бы! — Ответил Дымный Орёл Отаки. И это была правда.

     Выйдя на родные равнины? мы двигались не торопясь и часто останавливаясь, чтобы отдохнуть самим и дать вдоволь попастись захваченному нами у Речных Людей табуну лошадей. Так продолжалось несколько дней, пока мы не нашли след, оставленный нашим перекочевавшим лагерем и направились по нему в долину Жёлтой реки, в которой мы наконец, утром очередного дня разыскали лагерь нашего племени. Те бурные приветствия и почести, с которыми нас встретили соплеменники, с лихвой вознаградили нас за все тяготы и опасности, пережитые нами в походе.

    — Вы вернулись как раз вовремя! Сегодня первый день О-кан!  — Сказала моя мама, когда мы с ней и отцом вернулись в нашу палатку после того, как среди участников похода были разделены лошади, захваченные у калиспелов.
     — Да, мы надеялись, что вы все успеете вернуться как раз вовремя, потому что мы приготовили приятную неожиданность для некоторых из вас,  — сказал мой отец.
     — И что же это будет? — Спросил я.
    — Это нечто, что постановил совет вождей и о чём вы узнаете, когда для этого придёт время. — Уклончиво ответил отец и загадочно улыбнулся.
     — Волчьи Глаза вернулся несколько дней назад и сказал, что был вынужден покинуть вас и вернуться домой, потому что заболел во время похода. Что ты скажешь об этом? С ним и впрямь что-то случилось? — Спросила мама.
     — Он пришёл пешком?
    — Да.
    — В таком случае, он видимо отпустил коня, на котором  остановился где-то неподалёку от лагеря, потому что когда он покинул отряд, он ехал верхом на коне, захваченном у Речных Людей. — Сказал я, а потом поведал родителям, как всё было на самом деле. Я ещё не закончил рассказ, когда отца позвали на совет вождей и я подумал, что это как-то связано с Волчьими Глазами.

     Мама приготовила, по случаю нашего удачного возвращения из похода, небольшой семейный праздник и когда он был готов, она позвала Отаки, чтобы она разделила праздничную трапезу с нами. Она пришла сразу же, одетая в новое красивое платье, сшитое из шкуры большерога, но мне больше нравилась, когда она была одета в военный костюм и я сказал ей об этом.

     — Я тоже, с большей охотой носила его всё время, в нём я чувствую себя так легко и удобно, но в селении я не буду делать этого никогда. Здесь, в лагере, я должна быть просто девушкой. — Ответила Отаки, смеясь.

     Едва мы успели поесть, как входная занавесь откинулась и в палатку спешно вошла мать Волчьих Глаз; упав на колени перед Отаки, она обхватила её ноги и рыдая, сквозь слёзы стала просить её: «О, хорошая девочка! Прекрасная девочка! Ты такая справедливая и уважаемая девушка! Помоги! Помоги! Помоги нам! Пойдём со мной на совет вождей! Они хотят заставить его носить женское платье!

     Вслед за матерью Волчьих Глаз, следовала целая толпа женщин и некоторые из них даже ввалились в нашу палатку и кричали, перекрикивая друг друга: «Не делай этого, Отаки! Она всегда была твоим врагом! Не помогай ей! Она же всегда говорила о тебе только плохое и распространяла всякие лживые сплетни о тебе!
     — Я так не думала! Я всё изменю! Я беру назад все плохие слова, которые говорила о тебе! Сжалься над моим бедным сыном! Помоги нам, Отаки! Попроси за него! — Под конец уже не плакала и кричала, а хрипло простонала несчастная старуха.

     — Мне жаль его и тебя! Я думаю, что ему нужно дать ещё одну возможность проявить себя. Но вожди не будут слушать меня. — Сказала Отаки.
     — Они будут слушать мою почти дочь. — Сказала моя мать, поднимаясь на ноги. — Пойдём на совет вождей. Я тоже пойду с тобой. — Когда мама говорила, в её глазах стояли слёзы. Она была очень добросердечна и ни одна просьба о помощи, от кого бы она не исходила, не могла пройти мимо неё, не затронув её сердца.

     Выйдя из палатки, мама и Отаки направились на совет вождей и мать Волчьих Глаз засеменила вслед за ними, сопровождаемая толпой женщин. Придя к палатке Одинокого Ходока, они стали пробираться сквозь толпу, окружающую оокова вождя. Войдя в палатку, мама сказала отцу, что Отаки хочет что-то сказать совету вождей; отец передал её слова Одинокому Ходоку и вождь кивком разрешил Отаки высказаться.

     — Вожди,  — сказала Отаки громко и ясно. — Жалко эту бедную старушку. Дайте её сыну ещё одну возможность проявить себя и спасти свою мать и себя от того, что сделает их беднее самых бедных, а по сути, просто несчастными изгоями. Их позор станет позором всего нашего народа! Скажите мне, вожди, а если бы Волчьи Глаза был вашим сыном? Разве вы не хотели бы, чтобы у него была ещё одна возможность доказать, что он не трус? Конечно, вы желали бы предоставить ему такую возможность. Так давайте же, дадим ему ещё один раз возможность проявить себя, доказать что он не трус и стать настоящим мужчиной и достойным членом племени! Вот о чём я прошу вас, вожди!

     Вожди, размышляя над словами Отаки, молча обменялись взглядами, а затем посмотрели на понуро сидящего перед ними Волчьи Глаза, на раздавленную позором, всхлипывающую и дрожащую его старушку мать. Затем, они перевели взгляд на взволнованную и напряжённую, но красиво и с достоинством держащуюся Отаки. В оокова Одинокого Ходока повисла напряжённая тишина, размышляли вожди долго.

     Наконец, Одинокий Ходок взял старое женское платье, лежавшее рядом с ним, смял его в комок и подняв его перед собой, обвёл взглядом собравшихся в его палатке вождей и они один за другим закивали головами. После того, как Одинокий Ходок посмотрел в глаза каждого из присутствующих на совете вождей, он ещё несколько мгновений подержал скомканное женское платье у себя над головой, а потом бросил его в костёр, горящий в середине палатки.

     — Иди, юноша, иди! Мы даём тебе ещё одну возможность проявить себя и доказать, что ты не трус. — Сказал он Волчьим Глазам и на этом совет вождей закончился.

     Но не прекратились разговоры: «Ты слишком добра!», «Ты не должна была заступаться за этого труса!» — Говорили люди Отаки. И вдова Белого Лиса была тут же и со слезами говорила: «Нет больше справедливости в нашем племени! Мой муж погиб сражаясь с врагами за то, чтобы вернуть украденных у нас лошадей и будто бы в насмешку над его геройской смертью, трус, сбежавший с поля сражения, остаётся безнаказанным! — Нужно сказать, что многие наши соплеменники были с ней согласны и они сделали всё, чтобы сделать жизнь Волчьих Глаз невыносимой. С другой стороны, Отаки, а иногда и моя мать, поддерживали его хорошим советом и тёплым дружеским словом. И я могу свидетельствовать, что у него не было недостатка в храбрости, когда он снова оказался на военной тропе и лицом к лицу столкнулся с врагами в битве. Хотя великим воином он так и не стал.

     На следующее утро, с соблюдением всех издавна установленных обрядов и ритуалов,  была поставлена большая Священная Палатка для Солнца. Священные женщины и шаман – делающий хорошую погоду, вошли в неё и заняли предназначенные для них места в палатке, где они должны были находиться все четыре дня, которые будет длиться священная церемония. Эти женщины нарезали на кусочки вяленые бизоньи языки, которые они запасали ещё с прошлого лета. Каждый из членов племени получил свою порцию священного угощения и съел её, не забыв при этом, часть кусочков вяленого языка, с молитвами закопать у основания центрального столба Священной Палатки, чтобы весь следующий год до следующей церемонии О-кан, у нас всё было хорошо. А затем, каждый из нас принёс жертвы Солнцу, повесив на большой разветвлённый столб посреди ритуальной палатки самые красивые и ценные вещи, которые обещал Солнцу за его покровительство в тяжёлых жизненных ситуациях. И на этом закончился первый день священных церемоний.

     Утро второго дня церемоний должно было начаться ритуальным танцем общества Все Друзья, который в свою очередь начался с общего подсчёта совершённых нашими воинами подвигов, или ударов – "ку". Все мы поднялись рано, я съел приготовленную мамой утреннюю пищу, а потом отправился к табуну, чтобы взять своих лошадей и отвести их к реке на водопой. Когда я вернулся в нашу палатку, моя мать сказала: «Теперь наступило время для приятной неожиданности, которую приготовили для тебя и Отаки. Оденьтесь во всё самое лучшее из своих одеяний, расчешите и красиво заплетите волосы, раскрасьте свои лица и будьте готовы предстать перед вождями. И ещё скажи Отаки, что вожди велели ей облачиться в её военный наряд».

     Вскоре мы были готовы и отправились вместе с мамой к большой Священной Палатке, возле которой, окружённые множеством людей, сидели вожди, шаманы-знахари и военные предводители. Вождь Одинокий Ходок подозвал нас и указал, чтобы встали перед ним, что мы и сделали, а мама отошла и скрылась в толпе зрителей. Разговоры в толпе смолкли и теперь все смотрели на меня и Отаки и это приводило нас в некоторое смущение. Одинокий Ходок встал, поднялись вслед за ним и остальные вожди, а также группа мужчин с барабанами, располагавшаяся с левой стороны от вождей. И тогда старый вождь сказал громко и внятно, так, чтобы все присутствующие на церемонии могли его ясно расслышать: «Храбрые и достойные юноша и девушка, мы уже давно наблюдаем за вами и так же давно ожидали этого времени, чтобы оказать вам эту честь. Вы можете начать рассказ о совершённых вами военных подвигах. Ап-ах, начни ты первым подсчёт совершённых тобой ку – ударов, нанесённых врагам нашего племени».

     Отаки и я растеряно посмотрели друг на друга, мы были смущены больше, чем когда-либо за всю нашу жизнь и я наверное, даже больше чем Отаки. Я чувствовал, что просто не в силах повернуться и начать похваляться своими поступками на военной тропе, перед всеми собравшимися тут соплеменниками. Но Отаки толкнула меня и прошептала: «Иди! Быстро! Начинай говорить! Мы должны это сделать!»

     Я повернулся к окружающей нас толпе соплеменников и начал перечисление своих скудных, на мой взгляд, военных достижений и каждый раз, когда я завершал рассказ о каком либо военном эпизоде, барабанщики начинали бить в барабаны, а толпа восторженно кричала. Когда я закончил свой рассказ и хотел занять своё место в толпе, Одинокий Ходок сделал мне знак, чтобы я оставался на месте, а затем сказал: « Ап-ах, ты доказал что ты воин и достоин носить имя, подобающее настоящему воину. Мы нарекаем тебя именем Хвостовые Перья Идущие Над Холмом!»

     И снова все собравшиеся закричали восторженно и одобрительно. О, как приятно было мне получить это древнее почётное имя. Имя, которое носили многие прославленные воины из наших самых смелых предков! Имя, полученное мной при рождении, ушло навсегда, теперь я ощутил некую свою значимость в нашем племени и решил, что приложу все усилия, чтобы быть достойным своего нового имени!

     Пришёл черёд Отаки рассказать о своих подвигах на тропе войны и она смело и в то же время грациозно, вышла вперёд. Как она была красива в своём боевом облачении, как спокойно, без хвастовства, но уверено и с достоинством рассказывала она о том, что она совершила в военных походах. И так же, в конце рассказа о каком либо военном эпизоде, барабанщики громко били в барабаны, а толпа соплеменников, громко и восторженно кричала! И вот, Отаки начала рассказ об очередном эпизоде из нашего похода, против вороньего племени – кроу: «Это было весной в окрестностях Лосиной реки. Я взобралась на вершину холма и вдруг увидела двух вражеских всадников, которые мчались к добытому нами табуну, явно желая угнать его. Я побежала вниз, чтобы попытаться отразить нападение врагов и сдержать лошадей, до прибытия воинов из нашего отряда. Один из вражеских воинов на скаку прицелился в меня из ружья и выстрелил! Я так же прицелилась в него и выстрелив, убила, а потом захватила его ружьё!» — Вновь забили барабаны и вновь раздались громкие крики одобрения. Многие люди в толпе размахивали над головой своими одеялами, а некоторые танцевали под бой барабанов, общее возбуждение долго не утихало после перечисления каждого из славных деяний Отаки на военной тропе, в походах против кроу и в последнем походе, против Речных Людей – калиспелов. Наконец, Отаки закончила свой подсчёт и Одинокий Ходок сказал ей: «Ты хорошо и славно проявила себя на военной тропе, дочка! Ты прославила и себя и всё наше племя так, что мы решили наградить тебя таким образом, как никогда прежде не была отмечена ни одна женщина из нашего племени. Мы даём тебе мужское имя! И имя это - великое! Отныне твоё имя будет Бегущий Орёл!»

     Старый вождь замолчал и вслед за этим, какое-то время не раздавалось ни звука. Люди были так удивлены великой честью, которой была удостоена моя почти сестра, что стояли молча, смотря на неё и на вождей. И тут кто-то крикнул: «Бегущий Орёл! Девушка- воин! Девушка чистой жизни и крепких правил, живи вечно!» — И после этого выкрика, все словно сошли с ума! Они кричали, восхищаясь и прославляя теперь уже бывшую Отаки, которая стала воином со славным именем Бегущий Орёл, казалось этому бурному восхвалению не будет конца, но Видящий Чёрное всё-таки положил этому конец. Он, встав со своего места среди военных предводителей, вышел вперёд и поднял руку в знак того, что хочет говорить и призывая всех к молчанию. Шум постепенно стих и тогда Видит Чёрное сказал: «Общество Храбрецов на своём совете, состоявшемся сегодня утром, решило принять в свои ряды ещё двух членов, которые как наши братья войдут в нашу воинскую семью, этими воинами будут Бегущий Орёл и Хвостовые Перья Идущие над Холмом!» — И снова забили барабаны и раздались приветственные крики. Отаки – я имею в виду Бегущего Орла, подошла и стала рядом со мной и тут я увидел слёзы в её глазах.

     — О, почти брат! — Сказала Отаки. — Мне с трудом верится, что всё это происходит наяву, что вожди решили так щедро наградить нас! Давай пойдём куда-нибудь, где мы сможем спокойно поговорить обо всём.
     — Да, пойдём домой. — Согласился я с ней.

     Мы пошли в мою палатку и мои отец и мама, братья и сёстры Отаки и все люди, мимо которых мы проходили, улыбались нам и говорили хорошие слова. И когда мы наконец пришли в нашу оокова, вместо ожидаемого уединения для спокойного разговора, все эти приветствия и поздравления с оказанной нам честью со стороны совета вождей, вслед за нами последовали и в нашу палатку. Моя мама и сёстры Отаки плакали от счастья и гордости за нас. Но дома нам не пришлось долго находиться: Храбрецы готовились начать свой ритуальный танец и мы были приглашены принять в нём участие.

     Так для меня и моей почти сестры началась настоящая взрослая жизнь.

Всякий раз, когда вражеские военные отряды устраивали набеги на наши табуны, она была одной из первых среди воинов, кто предлагал созвать наш военный отряд, чтобы отправиться в погоню за похитителями, или в ответный рейд, чтобы вернуть наших лошадей и отомстить врагам. Ей всегда сопутствовала удача и те воины, которые ходили с ней в походы, так же возвращались из походов невредимыми и с хорошей добычей; вскоре она стала одним из самых уважаемых военных вождей. Время от времени, даже самые знаменитые воины нашего племени обращались к ней с просьбой принять их в её военный отряд. Они были уверены, что Солнце благоволило ей и что удача всегда шла по её стопам. Среди наших военных вождей были такие, кто собирали свои отряды для дальних походов на юг в земли испанцев, для войн с южными племенами и грабежа испанских поселений, но Бегущий Орёл, как я теперь буду её всегда называть, никогда не участвовала в таких походах. Она всегда воевала только против тех, кто посягал на нашу собственность, угонял наших коней, подстерегал наших охотников, или забирался в наши охотничьи угодья и истреблял нашу дичь или ставил капканы на наших пушных зверей.

     Да, Бегущий Орёл, моя почти- сестра, заключала в себе сразу две человеческих сущности. На военной тропе, одетая в мужское боевое одеяние, она была славным и мудрым вождём и воином лучшим, чем большинство мужчин. В своей же семье, среди своих братьев и сестёр, одетая в простое женское платье из кожи большерога без излишних украшений, она была доброй, нежной и мудрой женщиной настоящей хозяйкой палатки – оокова. Даже в военных походах она, будучи вождём, так же оставалась женщиной и как сестра могла зашить порвавшуюся одежду членов своего отряда, или починить протёршийся мокасин. Многие женщины приходили к ней со своими бедами и она помогала им хорошими советами. Но бедным, старым и больным соплеменникам не нужно было приходить к ней с просьбами о помощи: она сама приходила в их жилища и делала, что могла, чтобы облегчить жизнь страждущих и нуждающихся соплеменников.

     В течение нескольких зим с той поры, как мы получили свои новые воинские имена и зрелые мужчины и молодые воины из нашего племени и братских народов союза Черноногих, были влюблены в мою почти- сестру, Бегущего Орла. И следуя нашим обычаям, они посылали своих родственников и друзей в качестве сватов, чтобы они уговорили мою почти- сестру сжалиться над несчастным влюблённым и излечить его разбитое сердце, согласившись стать женой очередного соискателя. Но всем до одного женихам она вежливо отказывала, говоря, что в её сердце нет такой любви ни к одному из мужчин, чтобы она дала согласие стать его женщиной, и поэтому она никогда не выйдет замуж.

     В то лето, когда мы получили новые имена, в конце луны Спелых Ягод, наш лагерь находился у реки Два Талисмана, чуть ниже впадения её вод в озеро с таким же названием. Мы занимались сбором и заготовкой ягод, которые мы называли «глаза ласки» . Собранные ягоды наши женщины сушили, заготавливая их впрок для того, чтобы было чем полакомиться в долгие зимние месяцы. В это время, к нам присоединились наши союзники и друзья - племя гровантров. Среди них был молодой воин по имени Белый Колчан, мы с ним были давно знакомы и даже можно сказать, что он был моим большим другом. Я знал многих молодых людей из нашего племени и из союзных племён, но никогда не встречал такого, красивого мужской красотой, как он. Белый Колчан был высок и строен, крепок и хорошо сложен, как строевая сосна. Он был очень храбр, не один он был смелым воином, но Белый Колчан в бою был стремительным и свирепым, как гроза в горах. А в родном лагере, в спокойствии и тишине мирной жизни, его большие добрые глаза и тихая улыбка говорили о том, каким добрым и нежным для друзей было его сердце.

     Всякий раз, когда наши племена, вместе кочевали и разбивали свои лагеря рядом, а случалось это часто, Белый Колчан часто посещал нас и проводил в нашей оокова больше времени, чем в своей собственной палатке. И, конечно же, он давно дружил не только со мной, но и с Бегущим Орлом, которая тоже часто гостила у нас. Всякий раз, когда они встречались, её глаза светились радостью и она оказывала ему такие знаки внимания, которых от неё не видел ни один мужчина из наших народов.

     Однажды, после того как он ушёл к себе домой, я сказал своей почти сестре: «А ведь ты любишь Белого Колчана!» — Она ничего мне не ответила и долго сидела, молча смотря в огонь костра.

     Вечером того же дня, Белый Колчан послал за мной и попросил передать моей почти- сестре такие слова: «Скажи ей, что я хочу, чтобы она стала моей женщиной. И ещё скажи, что моя любовь к ней больше, чем вся наша земля!» — Вот, что он сказал мне.