глава 6

 
                ГЛАВА 6


                Во вражеском лагере.



     Когда мы добрались до опушки леса, было ещё достаточно светло и мы притаились, осматривая вражеский лагерь. Палатки вороньего лагеря были, словно огнём, залиты падающим на них красным светом закатного солнца, которое постепенно опускалось за располагавшуюся слева от стоянки горную цепь. Затем мы снова снялись с места и перебежали к той части лесной опушки, которая ближе всего подходила к лагерю кроу. Затаившись среди деревьев и кустарника, мы внимательно рассматривали лагерь противника. Множество самых лучших лошадей, мужчины и мальчики привели в лагерь и привязали к колышкам около палаток, а остальных лошадей отогнали в табуны, пасущиеся на равнине. И лагерь ворон, и близлежащая равнина потемнели от множества пасущихся  животных. Да, их лагерь был богат, и это было великолепное зрелище!

     Так же, как и в нашем собственном лагере в конце дня, большинство жителей вороньего лагеря находились вне своих палаток: мужчины  заботились о своих лошадях, женщины и девочки несли в палатки воду с реки, а также -  дрова и хворост из леса. Молодёжь, одетая в красивые одежды собиралась для вечерних танцев, и повсюду с радостными и весёлыми криками носились между палатками вдогонку друг за другом, группки играющих детей. Казалось, малыши стараются как можно больше набегаться и наиграться, пока матери не заставят их вернуться в свои палатки, и, накормив, уложат спать.

     — Как же они счастливы! Как хороша эта мирная жизнь! Мне даже кажется, что я не хочу, и не смогу причинить этим людям какое-нибудь зло!  — Воскликнул один из наших воинов.
     — Ха! Тогда почему же ты здесь?! — Удивлённо и с возмущением обратился к нему наш предводитель. — Те мужчины племени ворон, которых ты сейчас видишь заботящимися о своих лошадях и семьях, совсем недавно, так же как мы теперь смотрим на их лагерь, следили за мирной жизнью в нашем лагере. А когда наступила ночь, они в темноте пробрались и увели наших лошадей, и даже зарезали некоторых коней, которые были им не нужны…

     — И они убили моего отца! — Перебив слова вождя, гневно воскликнула Отаки.
     — Да я просто так сказал! — Стал оправдываться залюбовавшийся вражеским лагерем воин. — Уже к утру, вы все узнаете для чего я пришёл сюда. — Произнес он решительно.
     — Вождь, и вы все воины нашего отряда! — Опять страстно заговорила Отаки. — Я и мои братья и сёстры, мы те в нашем народе, которым совсем недавно причинили зло эти проклятые вороны!  Я прошу вас, разрешить мне быть среди первых кто проникнет в их лагерь!

     — Хорошо, — сказал Видит Чёрное. — Сейчас, мы все пойдём в лагерь ворон и, захватив их лошадей, вернёмся назад. Местом сбора будет это приметное дерево, — он указал рукой на старый раскидистый тополь. Здесь, после возвращения из вражеского лагеря ты, Ап-Ах и ты, Отаки,  останетесь и будете охранять захваченных нами лошадей, пока мы будем приводить их. И все запомните главное: вы здесь не каждый сам по себе, вы - члены отряда, и если вдруг враги обнаружат любого из нас в своём лагере и поднимут тревогу, вы все должны вернуться сюда и ждать, пока не соберутся все. А когда уже будет ясно, что больше никто не придёт, тогда собрав всех захваченных лошадей, мы отправимся в обратный путь. Если же я буду не в состоянии присоединиться к вам, то вот мой вам наказ: не выходите с добытыми лошадьми на равнину, но двигайтесь вверх по течению реки и держитесь всё время вблизи от каких либо зарослей или леса, и дальше вдоль предгорий на север. Если вы послушаетесь моего совета, у вас всегда будет возможность укрыться от преследования вражеских отрядов. 
    
      — Вождь, даже не думай о том, что ты не сможешь вести наш отряд к палаткам нашего селения! Я говорю вам, что нынешней ночью у нас не будет ни каких особенных трудностей и опасностей! — Пылко воскликнула Отаки, обращаясь к Видящему Чёрное, и мы все с удивлением посмотрели на неё.

     — Откуда ты знаешь это? — Спросил Отаки кто-то из воинов.
     — Это поведало мне видение, явившееся мне сегодня во сне! Я видела всех нас, ведущих в наш лагерь табун угнанных у врагов лошадей, и я так же видела наших людей, с радостными приветствиями спешащих нам навстречу! — Ответила Отаки и произнесла она эти слова медленно и тихо, почти шёпотом и казалось, что это сулящее нам победу и счастливое возвращение домой видение, всё ещё было перед её глазами.

     — Ах! Ах! Ах! — Раздались восторженные возгласы воинов нашего отряда, а один из них воскликнул с восторгом — Она так молода, почти девочка и видение явилось ей! Конечно же, Боги на её стороне! Я очень рад, что она с нами!

      А уж как рад был я! Как я гордился моей почти сестрой! Сила Солнца! Да, сила Солнца с ней, её ведут силы Солнца! — Говорил я себе.

     Наконец, Вороны начали укладываться спать. Мы оставались на месте до тех пор, пока не погас последний костёр в палатке вражеского лагеря, а затем мы, оставив все свои вещи кроме оружия и верёвок, осторожно направились в их сторону. Видит Чёрное, приказал мне и Отаки быть осторожными в вороньем лагере и держаться неподалёку от него. И вскоре мы уже оказались среди вражеских палаток. Мы опасались, что лагерные собаки набросятся на нас, как только мы  приблизимся к лагерю, но они не обращали на нас никакого внимания, даже когда мы оказались внутри самого лагерного круга. Видимо, собаки принимали нас за «своих».

     Мы сказали друг другу, что не будем брать первых попавшихся лошадей, мы пришли сюда, чтобы взять самых лучших вражеских коней, которых мы только сможем выбрать и разглядеть в ночной темноте. Отаки несла две длинные и лёгкие веревки, сплетённые из длинного бизоньего волоса, у меня тоже были две, но более тяжёлые верёвки, сплетённые из полос сыромятной кожи. Вдвоём мы могли увести, связав попарно по четыре лошади каждый, если только будем достаточно ловки и осторожны. В глубокой темноте ночи нас естественно привлекали более светлые предметы, в том числе и привязанные у палаток, а потому более заметные на их светлом фоне лошади и мы осторожно осматривали их одну за другой. Таким образом и я, и Отаки уже присмотрели для себя по три лошади, которых мы могли бы увести, но тут, проходя мимо одной палатки, мы вдруг заметили ещё двух привязанных возле неё коней. И вот в тот момент, когда мы были так близко к палатке, что казалось, приподними мы её кожаный полог и мы сможем прикоснуться к её спящим обитателям, внутри неё заплакал маленький ребёнок. Мы замерли на месте, расставив руки в стороны и касаясь кончиками пальцев друг друга. И тут, вслед за детским плачем, в палатке раздался недовольный, громоподобный мужской голос, перекрываемый женским визгом.  Я и Отаки бросились на землю, ведь в результате этой семейной ссоры, кто-нибудь из ссорящихся, или разбуженных их криками обитателей соседних палаток,  мог выйти из своего жилища. Никогда ещё я не слышал такого могучего голоса, какой был у того мужчины из племени ворон! Казалось, он сотрясал не только палатку, но и землю на которой мы лежали и гулом разносясь над лагерем, летел к холмам, а затем отразившись от них, эхом возвращался обратно в лагерь. Мы не могли понять слов чужого языка, но было ясно, что мужчина ругал свою жену за то, что она не может успокоить плачущего ребёнка, однако она, судя по всему, совсем его не боялась. Женщина отвечала так быстро и пронзительно, что её злой и визгливый голос перекрывал даже громовые раскаты голоса её мужа и было ясно, что никто из них не слушал и не хотел понять другого.  При всём этом, продолжал плакать их ребёнок и нам казалось, что эта шумная семейка сейчас поднимет на ноги весь вороний лагерь.

Наконец, последнее слово в этой громкой перепалке осталось за женщиной, мужчина замолчал, а она ещё что-то бубнила, понижая тон и видимо успокаивая своё дитя, которое всё ещё продолжало плакать.

     Лёжа возле их палатки, мы слышали, как мужчина поднялся со своего ложа и протопал к выходу, потом прошуршал откинутый полог  и он вышел наружу. Глядя снизу, мы видели на фоне звёздного неба тёмные очертания его огромной фигуры. Подобный чёрной туче, этот кроу стоял там, и глядя в темноту ночи, что-то недовольно бормотал себе под нос и это его бормотание было похоже на затихающий рокот уходящей грозы. Мой лук и стрелы находились в колчане у меня за спиной, но Отаки держала своё оружие в руках и направила его на этого мужчину враждебного племени и она непременно выстрелила бы в него, если бы он только двинулся в нашу сторону. Но к его, да возможно и нашему счастью, этот ворон не стронулся с места, он только долго ещё стоял, слегка покачиваясь из стороны в сторону, время от времени тихо произнося что-то на своём языке.
Наконец, ребёнок перестал плакать, а его отец постояв ещё немного, вернулся в палатку  и судя по доносившимся до нас звукам, снова ворча улёгся на своё ложе. Женщина ещё продолжала что-то сердито ему выговаривать, но он ей не отвечал и она тоже вскоре замолчала. Мы ещё долго лежали на земле у палатки, не двигаясь, пока по хорошо слышному нам ровному дыханию не убедились, что её шумные обитатели наконец-то, снова уснули. Нам казалось, что это длилось бесконечно долго.

  Когда уже всё успокоилось, мы тихонько поднялись с земли за палаткой шумной вражеской семьи и продолжили то, для чего мы пришли в лагерь ворон. Вскоре мы нашли таких лошадей, каких мы и искали во вражеском селении. Это были два пегих пинто; осторожно перерезав верёвки, которыми лошади были привязаны к вбитым в землю колышкам у палаток своих, теперь уже бывших хозяев, мы накинули на их шеи наши верёвки и медленно и тихо повели прочь из селения ворон. На обратном пути, мы прихватили ещё по три лошади из тех, что присмотрели заранее и, ведя каждый по четыре лошади, вскоре уже вернулись в условленное место сбора, к большому тополю. Никто из членов нашего отряда ещё не вернулся из вылазки и, чтобы скоротать время в ожидании их возвращения, Отаки заплела в гривах приведённых ею коней по три косички. Следуя её примеру, я тоже заплёл по одной, но толстой косе в хвостах добытых мной коней, чтобы утром мы могли их легко отличить от других лошадей, угнанных у врагов нашими воинами.

Наконец, утомившись ожиданием и вынужденным бездействием, Отаки нетерпеливо произнесла:

     — Что-то уж слишком долго наши воины выбирают себе лошадей!
     — Наверняка, они тоже слышали крики ссорящейся семейки ворон и до сих пор лежат затаившись и пережидают поднятый ими переполох, не смея двинуться с места, но я думаю, что они скоро начнут возвращаться. — Ответил я Отаки.
      — Думаю, что мы не должны оба оставаться здесь на страже, ведь сторожить-то кроме приведённых нами же лошадей нечего. Я хочу вернуться туда и увести ещё больше вражеских лошадей. — Сказала Отаки.
     — Я тоже хотел бы потупить так же, но мы должны подчиняться приказам, данным нам предводителем отряда, иначе нас больше не примут ни в один военный отряд. — Сказал я.
     — Конечно, ты, прав! — Немного резковато ответила она. — Не думай, что я хотела покинуть пост без разрешения вождя. Я просто так, высказала вслух своё желание.

     Я не успел ей ничего ответить, так в это время мы услышали шорох раздвигаемых кустов и глухие звуки поступи  приближающихся лошадей. И вскоре мы разглядели нашего предводителя Видящего Чёрное и с ним ещё одного воина, которые вели- один четырёх, а другой - трёх коней.

     — Эй! Ап-Ах, Отаки, где вы? — Приглушённым голосом окликнул нас наш вождь.
     — Мы здесь! И каждый с четырьмя лошадьми ворон! — Негромко, но гордо и уверенно откликнулась Отаки.
     — Хорошо! Хорошо! Молодцы! — Радостно воскликнул Видит Чёрное.
     — О, вождь! — Воскликнула Отаки. — Мы хотим захватить больше лошадей! Разреши мне и Ап-Аху по очереди ещё раз сходить в лагерь ворон! О, скажи же да! — Горячо попросила Отаки нашего вождя.
     — Ну, в лагере пока всё тихо, удача сопутствует нам. Думаю, что вы сможете сделать ещё по одной вылазке. Отаки, ты сейчас пойдёшь со мной, а когда вернёшься, сможет пойти и  Ап-Ах. — Благодушно ответил на её просьбу Видящий Чёрное. И Отаки, тут же передав мне под охрану добытых ею лошадей, присоединилась к вождю и следовавшему за ним воину, исчезла в зарослях, снова отправившись во вражеский лагерь. Я же остался охранять нашу четвероногую добычу.

     Под моим присмотром было почти два десятка лошадей, но они не доставляли мне больших забот, поскольку были голодны и, будучи привязаны к деревьям довольно длинными верёвками, спокойно паслись в зарослях. Поодиночке или вдвоём, возвращались из вражеского лагеря наши воины и приводили новых коней, а затем, пометив их своими  знаками, уходили за новой добычей. Но вот, вскоре вернулись и Отаки с нашим предводителем Видящим Чёрное и привели по две лошади каждый. Теперь и я смог оставив Отаки на страже,  снова отправиться на вылазку и без проблем вернулся к месту сбора с ещё одной парой лошадей. И так мы продолжали по очереди ходить и возвращаться с всё новой добычей, пока Видит Чёрное не сказал, что ночь уже близится к концу, и нам пора поспешить покинуть это место, чтобы затемно успеть уйти как можно дальше от вражеского лагеря. Поэтому, как только вернулся последний из наших воинов, мы, собрав свои вещи и оружие, каждый для себя взнуздав верёвками по одному коню и ведя остальных лошадей общим табуном, двинулись вдоль реки вверх по течению. Сначала мы двигались медленно и осторожно, но отойдя от вражеского лагеря на безопасное расстояние, мы погнали табун галопом. Отаки добыла в эту ночь одиннадцать лошадей, я тринадцать, а некоторые из наших воинов и больше; когда рассвело, мы сосчитали лошадей угнанного нами табуна, их оказалось сто тридцать шесть голов! И все эти кони были большими, сильными и быстрыми. Да, мы нанесли большой урон этому лагерю Речных Ворон.

     Была уже вторая половина ночи, когда мы двинулись прочь от вражеского лагеря, так что нам пришлось поторапливаться, чтобы как можно больше оторваться от погони, которая непременно должна была пойти по нашему следу, как только вороны, проснувшись, обнаружат пропажу своих лошадей и найдут наши следы. А то что след, оставляемый нашим отрядом, будет обнаружен, сомневаться не приходилось, сбитый в плотную группу табун угнанных лошадей оставлял за собой легко заметный след даже на выжженной солнцем, короткой и жёсткой траве, покрывавшей равнину. Когда вскоре после рассвета мы остановились, чтобы пересесть на свежих лошадей, Видящий Чёрное сказал: «Ну, теперь-то вороны уже заметили недостачу своих лошадей, их разведчики ищут следы пропажи во всех направлениях и уж конечно, кто-нибудь  из них уже обнаружил наш след. Погоня ворон будет двигаться быстрее, чем наш отряд, ведущий большой табун, но ещё до заката солнца их лошади выбьются из сил, а мы сможем, меняя уставших коней, всё время ехать на свежих скакунах и в результате всё равно обскачем их. Мы, конечно, можем ближе к вечеру дождаться воронью погоню и дать им встречный бой, но в этот раз мы пришли за лошадьми, а не за скальпами  и поэтому я предлагаю сохранить нашу замечательную добычу и не ввязываться в схватку с врагами.

     Мы согласились с нашим вождём и дружно сказали, что сделаем всё, что от нас зависит для того, чтобы сохранить нашу добычу. Связав несколько арканов в одну длинную верёвку, мы окружили ею весь добытый нами табун. Концы этой окружавшей табун верёвки взяли в руки двое воинов и тем самым они стали ведущими. А затем, нарезав в прибрежных зарослях длинных ивовых прутьев, мы сели на свежих лошадей и ещё быстрее погнали табун, нахлёстывая прутьями отстающих коней. Мы направились вверх по равнине, вдвое чаще меняя лошадей и дважды до полудня сворачивали к реке, чтобы напоить лошадей и напиться самим.

Ещё накануне мы были очень  голодны и теперь вид разбегающихся при нашем приближении бизоньих стад, был для нас просто не переносим. Один из наших воинов, которого звали Бегущий Волк, скакал рядом с Видящим Чёрное. Он постоянно жаловался на то, что он очень голоден и требовал от вождя, чтобы тот приказал отряду остановиться и заняться охотой на бизонов, а подстрелив  жирную бизониху, поджарить её мяса и утолить голод. Видит Чёрное ни слова не отвечал на жалобы и требования Бегущего Волка, но мы видели, что он всё больше злится и опасались, что между ними вот-вот разразится ссора. В это время Отаки, также скакавшая неподалёку от вождя и слышавшая слова Бегущего Волка, направила своего коня к Видящему Чёрное и Бегущему Волку и, ловко вклинившись между ними, сказала  Бегущему Волку: «Я тоже голодна, но я так рада, что нахожусь здесь и гоню вместе с вами табун вражеских лошадей. Я горда тем, что некоторые кони в этом табуне принадлежат мне и ради этого я готова терпеть голод и не жаловаться, даже если мне будет нечего есть до самого возвращения домой!»

     Я затаил дыхание, ожидая ответа Бегущего Волка и ожидал я чего-то ужасного! Мне было страшно за Отаки, ведь это не дело женщины - и уж тем более девушки - указывать воину, как он должен поступать, ведь даже намекать на это женщины не могли, а уж о том, чтобы заявлять об этом прямо, не могло быть и речи.

     Бегущий Волк встрепенулся, как от удара, но когда он повернулся к Отаки и увидел её улыбающееся лицо, он тоже улыбнулся ей и сказал: «Ты вовремя меня укусила, смелая муха! Мне стало стыдно за то, что я проявил слабость, девочка. Теперь я больше не буду жаловаться на свой голод!»

     «Что же не сможет сделать моя почти сестра?  — Подумал я.  — Она с улыбкой отчитывает взрослого мужчину – воина, и он признаёт свою неправоту, да ещё и улыбается ей в ответ!

     Я обменялся довольными взглядами и быстрыми кивками головой с двумя скакавшими неподалёку и слышавшими всё членами нашего отряда.

     Вскоре после этого Видит Чёрное, оглянувшись в очередной раз, увидел на горизонте позади нас небольшое, но быстро растущее облачко пыли.

     — Вот и они! — Крикнул он нам.  — Это вражеская погоня! Ведущие табун, да и все остальные, смените коней и заставьте их скакать ещё быстрее!

  Наши воины быстро сменили лошадей и когда я ловил нового коня для Отаки мы, оглянувшись увидели, как отряд из двадцати семи всадников появился на гребне холма и, растянувшись в длинную и неровную линию, стал быстро спускаться в долину. Они были ещё далеко, но, в свою очередь, увидев нас, враги начали яростно нахлёстывать своих, уже изрядно уставших коней. Гнавшиеся за нами вороны знали, что должны были либо настигнуть нас здесь на этой долине, либо вовсе отказаться от погони. И они пытались выбить из своих коней все силы для последнего решительного броска. Но и ведомым нами табуном становилось всё труднее управлять. Уже начиная с полудня, нарастающий голод заставлял наших лошадей бежать всё медленнее и уставшие кони, особенно те которые бежали впереди за пределами охватывающей тыл и края табуна верёвки, пытались даже на ходу срывать губами пучки степной травы. Невольно замедляя для этого свой бег, они сбивали с шага и бегущих вслед за ними лошадей. Казалось, что они специально помогают своим бывшим хозяевам, чтобы враги смогли догнать нас.

Заметив, что расстояние между нами и вражеской погоней сокращается, Видит Чёрное приказал нам как можно быстрее гнать табун дальше, а сам направил своего коня на вершину холма, возвышавшегося у ближнего края долины.

Поднявшись на холм, он соскочил с коня и, разминая после долгой скачки ноги, осмотрел окрестности, пытаясь составить хоть какой-нибудь план последующих действий. Постояв недолго на вершине, наш предводитель вновь вскочил на коня и вскоре догнал нас. К этому времени, противник уже настолько приблизился к нам, что мы могли явственно расслышать, как они запели свою песню войны.
 
     — Ап-Ах! Отаки! В голову табуна! Поворачивайте лошадей в лес! — Закричал нам Видит Чёрное. И мы, а вслед за нами и другие воины нашего отряда, повернув направо, с криками погнали табун под защиту деревьев.

     Вороны в это время были уже на расстоянии ружейного выстрела от нас. Они на скаку начали стрелять, но ни одна из выпущенных ими пуль не попала в цель. После первых выстрелов, вороны осадили коней и, отступив немного, соскочили со своих заморенных долгой погоней лошадей и заняли позицию напротив нас. Было ясно, что до наступления темноты они больше не предпримут активных действий, а вот с наступлением ночи они, конечно же, постараются добраться до нас.
 
     Видит Чёрное созвал нас всех и сказал: «Когда я поднялся на вершину холма, то сверху разглядел, что противоположный берег реки так же густо зарос деревьями. А значит, несмотря на то, что река широка, глубока и течение сильное, нам всё равно нужно вместе с лошадьми переплыть на тот берег и укрыться там, среди прибрежных зарослей. Вороны прекрасно знают эту реку, знакома она и мне и я знаю, что ни здесь, ни где-либо поблизости нет бродов, а значит, они даже не подумают, что мы со всем табуном попытаемся переправиться на другой берег. Однако же, мы не будем просто так стоять и дожидаться своей участи. Я и все у кого есть ружья, будем стрелять в ворон только для того, чтобы показать им, что мы здесь и следим за ними».

     Только у семерых в нашем отряде, в том числе и у Отаки, были ружья. Все они вышли на опушку зарослей, встали рядом друг с другом и по команде нашего предводителя, взяв прицел выше голов стоящих и сидевших на корточках воинов вороньего племени, одновременно выстрелили по врагам. Стоя в стороне, мы все у кого не было ружей, наблюдали за тем, что произойдёт дальше и увидели, как прямо перед вражескими воинами выросли фонтанчики пыли, выбитой из земли пулями, посланными нашими стрелками. Испуганные вороны, тут же вскочили на своих лошадей и, нахлёстывая их плетьми, отъехали на край равнины, а там снова спешившись, с безопасного расстояния продолжили своё наблюдение за рощей, в которой мы находились.
 
     — Ха! Хорошо! Это то, что нам нужно! Теперь они так далеко, что не смогут услышать, как мы погоним табун к реке. — Удовлетворённо воскликнул Видит Чёрное. Он перезарядил своё ружьё и подождав, пока перезарядят своё оружие остальные стрелки, с жаром продолжил: «Скоро наступит ночь! Мы должны торопиться! Все, у кого нет ружей, идите к реке и займитесь сооружением плота. Сделайте его достаточно большим и прочным, чтобы на нём поместилось всё наше оружие. И немедленно дайте нам знать, когда закончите его изготовление».

     Мы прошли через довольно широкую прибрежную рощицу и, выйдя на берег реки, увидели прямо перед собой на отмели большую кучу сухого плавника. Не теряя времени, мы стали растаскивать завал, выбирая подходящие для нашей задачи брёвна и скоро у нас уже было три хороших бревна и мы, подтащив их к воде, стали связывать между собой веревками, скрученными из длинных и гибких ивовых ветвей. Соорудив плот, мы поверх брёвен застелили его связанными в пучки, всё теми же ивовыми прутьями, чтобы во время переправы уложить на них наши вещи и оружие и на этом наша задача была выполнена —  плот был готов.
 
     Солнце уже садилось, когда мы поспешили туда, где нас дожидались наши товарищи. Видит Чёрное раскрыл магическую укладку, которую я носил за ним исполняя обязанности оруженосца и достал оттуда окрашенный в красный цвет мешочек со священными талисманами Солнца, а укладку вновь свернул в рулон и стал завязывать скрепляющие её кожаные шнурки.

     — Вы построили плот и это хорошо! Сейчас ещё разок – другой напоследок пальнём по воронам и пойдём. — Весело сказал он, завязывая последний шнур на укладке и снова вручая её мне.

     Воины вороны всё ещё сидели рядком на краю равнины и, покуривая трубки, наверняка строили планы, как вскоре с наступлением темноты они сядут на своих  коней, пересекут долину и окружив рощу, разыщут и убьют всех нас и вернут наконец-то, угнанных нами лошадей. Роща, в которой мы скрывались, была не так уж велика и вороны наверняка бы увидели нас, если бы мы засветло попытались покинуть её. С наступлением ночи они охватят рощу со всех сторон и начнут прочёсывать заросли в поисках нас и своих лошадей. Враги ждали, что мы попытаемся прорваться с угнанным табуном и уйти на просторы наших равнин, как только наш вождь даст нам приказ на прорыв.

И вот, этот приказ раздался:

     — А теперь, все вместе, огонь! — Негромко сказал Видит Чёрное. И дружно прогрохотали семь ружей наших воинов. Но на этот раз Вороны, находившиеся  вне досягаемости для ружей наших стрелков, не сдвинулись с места. Вместо этого они ответили на наши выстрелы смехом и ещё долго выкрикивали оскорбления и насмешки, которые мы, собственно говоря, плохо слышали, поскольку вороны были довольно далеко от нас, да и после очередного залпа из ружей наших воинов, они не торопились двинуться в сторону рощи.

     — Пусть смеются. Скоро мы будем смеяться над ними! — Сказал один из наших воинов, когда мы погнали табун через рощу к реке.

     Но когда мы вышли на берег и посмотрели на покрасневшую в закатных лучах реку, которая с глухим рокотом и громким плеском быстро несла мимо нас свои вздымающиеся и опадающие волны, среди которых то тут, то там, вдруг с голодным бульканьем, урчанием и жутким засасывающим звуком,  возникали большие и маленькие водовороты, смеяться никому из нас не захотелось.

     Видит Чёрное проехал на коне сквозь табун к самой кромке воды и прокричал:
     — Хай-ю! Подводные люди! Хай-ю! Вы, живущие в глубине тёмных вод! Мы приносим вам в жертву наши самые священные солнечные талисманы. Сжальтесь над нами! Мы должны переплыть реку в этом месте. Разрешите нам и нашим лошадям переправиться на другой берег! Не губите нас, не тащите нас в глубину! — Произнеся эти слова, он, широко размахнулся и забросил красный мешочек с магическими талисманами далеко в реку.
    — Ай-и! Сжальтесь над нами! Позвольте нам безопасно переплыть реку!  — Молились и все мы вслед за нашим вождём.

     Закончив молитву, Видит Чёрное сказал: «Складывайте своё оружие на плот. На плоту, чтобы присмотреть за оружием и вещами поплывёт один человек и это будет Отаки. Другой поплывет, держась за плот и это будет Ап-Ах, а сейчас, слезайте со своих коней, соберите у воинов их оружие и вещи, а затем отнесите это всё на плот и как только управитесь с этим, возвращайтесь, чтобы помочь нам загнать табун в реку».
 
     Я и Отаки так и сделали, мы управились за две ходки, каждый раз неся в руках охапки ружей и луков в чехлах и обвешавшись колчанами, полными стрел и рогами с порохом. Всё это оружие и походные сумки наших воинов мы аккуратно уложили на плот, а последней я уложил сверху самую ценную вещь нашего отряда – священную укладку нашего вождя. Затем, мы присоединились к остальным воинам, которые сидя верхом пытались, разделив табун на группы по пять лошадей, загнать их в реку. Но ни одна лошадь не хотела заходить в воду глубже, чем по колени передних ног. Наконец, усиленно нахлёстывая лошадей ивовыми прутьями, первую пятёрку всё же удалось загнать на глубину и они поплыли, но вскоре свернули вниз по течению и снова вышли на берег, ниже лежащего на песчаной отмели плота. Мы погнались за ними и, возвратив к табуну, вновь загнали в реку, но всё повторилось, кони снова поплыли вниз по течению и вскоре опять вышли на берег.

     Эта неудача многих из нас просто вывела из себя, один из воинов даже выкрикнул: «Что же это такое? Что мы должны сделать, чтобы заставить их плыть через реку?!»
     — Мы не должны сдаваться! Нужно ещё и ещё раз попробовать! — Прокричала, гарцуя на своём коне, Отаки. Она не унывала и была даже веселей чем обычно.
     — Постойте! — Перекрывая ржание коней и наши крики, поднял голос Видит Чёрное. Затем он обратился ко мне. — Ап-Ах, беги к плоту и принеси мне верёвку из сыромятной кожи!

    Когда я подбежал к нему со свёрнутой в кольцо сыромятной верёвкой, он, взяв её у меня, завязал на одном конце петлю, раскрутил над головой и, метнув в табун, заарканил норовистую чёрную кобылу, которая уже доставила нам много неприятностей, казалась она была вожаком среди угнанных нами лошадей и намерено подбивала весь табун не повиноваться нашим приказам.
 
     — Это наша последняя надежда! — Воскликнул наш предводитель, удерживая верёвку, на другом конце которой, храпя и взвизгивая, силилась вырваться на свободу вороная бестия. — Я потащу кобылу в реку за собой, а вы должны сделать всё, чтобы табун последовал за нами.

     Видит Чёрное ударил пятками в бока коня, на котором сидел и заставил его войти в воду, но когда вороная кобыла подошла к кромке воды, она, не желая входить в реку и заржав, поднялась на дыбы и попыталась повернуть назад. Но наш вождь крепко держал верёвку в руках и, понуждая своего коня всё дальше заходить в воду, силком тащил за собой и заарканенную вороную. В это же время все мы, хлеща нещадно остальных коней, погнали их к воде и они, надавив сзади, по сути, столкнули вороную упрямицу в реку. Не имея возможности повернуть назад, вороная кобылица перестала сопротивляться и, заходя в реку всё глубже, наконец поплыла, а вслед за ней и другие лошади; сначала небольшая группа, а за ними и весь табун оказались в реке и направились к её противоположному берегу. Всадники следовали за ними, а когда их кони, утратив опору под копытами поплыли, наши воины соскользнули с лошадиных спин в воду и поплыли рядом с ними, ухватившись кто за конскую гриву, а кто за хвост.

     Я и Отаки, убедившись что наша помощь больше не нужна, соскочили со своих коней и подхлестнув их, отправили плыть вслед за остальными лошадьми, а сами побежали к плоту. Упёршись изо всех сил, мы довольно быстро спихнули его в воду и когда плот закачался на речных волнах, Отаки вскочила на него, а я, оттолкнув его как можно дальше на глубину, ухватился за него левой рукой. Я так же, закинул на край плота левую ногу, а правыми рукой и ногой загребал, как мог, пытаясь придавать плоту движение в нужном направлении. Но это оказалось нелегко, тяжёлый плот из трёх брёвен, да ещё гружёный оружием и с девушкой сидящей сверху, было весьма трудно направлять против быстрых и бурлящих водоворотами вод. Отаки ухватила меня за запястье руки, которой я держался за плот и крикнула, перекрывая шум воды: «Не беспокойся, Ап-Ах! Если Люди Живущие в Глубине Вод, схватят тебя и попытаются затянуть в глубину, я вытащу тебя на плот!»
     — А кто будет спасать тех наших воинов, что плывут с лошадьми, да и самих лошадок, кто будет спасать?! — Спросил, я её улыбнувшись.
     — Они и сами хорошо плывут, и уже на середине пути. — Так же улыбаясь, ответила мне Отаки.

     Течение несло наш плот, как ему было угодно и я почти не управлял этим неуклюжим и тяжёлым сооружением. Главной задачей для меня стало не управлять плотом, а хотя бы удержаться за него и не быть смытым в бурлящую речную воду.

Нас несло боком поперёк течения и мы уже были на стремнине посередине реки, когда наш плот оказался около водоворота, который с жутким засасывающим звуком, кружась втягивал речную воду в страшную, тёмную бездну. Поток подхватил плот и резко развернул вокруг оси, вода вокруг нас бурлила и как казалось, кипела и вдруг меня словно кто-то схватил за ноги, боль пронзила сведённые судорогой ноги, я не мог не то, что грести ими, но даже просто пошевелить, мне оставалось только, что было сил держаться руками за плот.

Вдруг, набежавшей волной нас подняло вверх, а когда плот оказался на самой вершине волны, нас ещё раз развернуло и плот заскользил в сторону дальнего берега. А потом, вы не поверите! Вслед за этим новая волна подхватила нас и понесла вдруг вверх по реке против течения! Но тут снова накатил очередной поток и перехватив наш плот, быстро понес к противоположному берегу.
 
     Отаки захлопала в ладоши и смеясь крикнула мне: «Подводные люди помогают нам! Смотри, Ап-Ах, мы уже почти доплыли до берега!»

     Да, так оно и было! Боль и судороги отступили, я снова мог шевелить ногами и уже вскоре ощутил пальцами ног дно, а ещё через пару мгновений я уже шёл по каменистому дну, толкая плот к берегу и вот, он заскрежетал дном по прибрежной гальке, а Отаки тут же спрыгнула на берег. Как только я взобрался на плот, я с почтением взял и осторожно передал в руки Отаки священную связку нашего вождя, магическая сила которой, как я считал, помогла нам переплыть бурную реку. А уж затем, я стал охапками передавать ей вещи и оружие, а она быстро относила их в прибрежный кустарник. Наши всадники с табуном выбрались на берег немного выше по течению от того места, где пристал к берегу наш плот. Они так же поспешили укрыть табун среди деревьев и прибегали группками к нам, чтобы забрать свои вещи и оружие, которое я и Отаки раздавали их владельцам.

Наконец, отдав последним из прибывших за своим оружием и пожитками их имущество и амуницию, мы снова столкнули опустевший плот в реку и течение тут же подхватило его и кружа, понесло прочь. А я и Отаки вскочили на приведённых для нас коней и быстро присоединились к отряду. В это время уже сгущались сумерки, но ни одного из вражеских воинов мы так и не увидели на покинутом нами берегу. Мы были уверены, что они всё ещё сидели на том же месте где мы их видели в последний раз и, дожидаясь наступления полной темноты, продолжали строить планы о том, как они расправятся с нами. В лучшем случае, они могли только-только приступить к окружению рощи, где по их мнению, всё ещё находился наш отряд и угнанные из их лагеря кони.
 
     — Вперёд! Гоните табун за мной и следите, чтобы ни одна лошадь не отстала. Неподалёку отсюда, вниз по течению, есть ручей, впадающий в эту реку, там в его устье есть хороший брод, перейдя который мы отправимся домой.

     Никто из нас не возразил вождю, хотя все знали, что такой маршрут возвращения домой, поначалу вновь приблизит нас к вражескому лагерю. Но все мы знали, что наш вождь был опытным и мудрым воином и он всегда знал, как правильно поступить и что сделать, чтобы его отряд вернулся к родным палаткам без потерь.

     Была уже глубокая ночь, когда мы достигли брода, пересекли его и двинулись прочь от реки. И мы и лошади были очень голодны, табун двигался всё медленнее; ночь, казалось, была бесконечна, но вот подошла к концу и она и на рассвете мы оказались среди разбросанных холмов с плоскими вершинами, на которых то тут, то там торчали чахлые сосенки. Мы увидели пасущихся меж этих холмов группки антилоп и бизонов, а протянувшаяся вдоль их подножия  длинная вереница пирамидальных тополей была верным признаком бегущего там ручья. Почуяв воду, лошади без понуканий ускорили свой шаг и уже вскоре лошадки доставили нас к ручью, где мы все с наслаждением пили чистую и прохладную воду из его прозрачных струй. Пока мы утоляли жажду, Видит Чёрное поднялся на вершину ближайшего холма, чтобы осмотреть окрестности, а когда вскорости наш предводитель вернулся и соскочив с коня, в свою очередь утолил жажду, он сказал нам: «Местность настолько изрезана, что трудно разглядеть что либо, большую часть округи просто невозможно рассмотреть. Врагов нигде не видно, но они могут быть и совсем рядом, даже за одним из ближайших холмов, однако нам давно уже нужно подкрепить наши силы и поесть. А поскольку мы не можем, как наши кони утолить голод тихо пожевав травы, то мы должны рискнуть и кому-то нужно отправиться на охоту и подстрелить бизона».

     Мы все вызвались пойти на охоту, но вождь выбрал двух воинов, у которых были ружья, и отправил их на охоту; все остальные члены отряда были только рады лечь и отдохнуть после долгого ночного перехода, но долго отдыхать нам не пришлось. Наши охотники пошли вдоль западного склона холма и наткнулись на небольшое стадо бизонов, направлявшееся к ручью на водопой, где тут же подстрелили одного бычка. Как только до нас долетел звук выстрела, я и Отаки  сразу начали собирать дрова и хворост для костра, и к тому времени, когда охотники вернулись и принесли столько хорошего, жирного мяса, сколько только смогли донести вдвоём, у нас уже горел жаркий костёр.  Вот это праздник был у нас, когда мясо стало поджариваться, с шипением капая жиром в огонь костра! А, какой запах разливался по округе! Более вкусного мяса, я ещё не ел в своей жизни!!!

     Однако Видит Чёрное, в то время когда поджаривалась очередная порция мяса, сказал: «Не нравится мне, что мы, утратив бдительность, сидим здесь все и насыщаемся. Кому-то нужно подняться на холм и проследить за тем, чтобы враги не смогли застать нас врасплох».
     — Но, вождь, ты же уже осматривал всю округу с холма и никаких признаков врагов не заметил. — Ответил ему один из воинов, обгладывая поджаренное бизонье ребро и Видит Чёрное больше ничего не сказал.

     Отаки в это время, поддев на остро обструганную палку два бизоньих ребра, поджаривала их для себя над огнём и когда они уже достаточно прожарились, она поднялась и, взяв в другую руку своё ружьё, не говоря никому ни слова, стала подниматься на холм. Проследив за ней взглядом, я увидел, как она скрылась в зарослях кустарника у подножья холма, а вскоре я уже увидел её взбирающейся на самую вершину.

     Съев последний кусок доставшегося мне мяса и утерев от жира рот, я довольно воскликнул: «Так, теперь мой голод ушёл! — Произнеся эти слова, я с удовольствием потянулся и повернувшись ещё раз посмотрел на вершину холма, на которую поднялась нести стражу Отаки и тут же закричал: «Смотрите! Смотрите на Отаки! Наверно она обнаружила врагов!»

     Сжимая в одной руке своё ружьё, а другой размахивая над головой, чтобы привлечь наше внимание, Отаки большими прыжками спускалась с вершины холма. Одеяло на её плечах развевалось на бегу, взлетая при этом то вверх, то вниз и это делало её похожей на бегущего вниз и машущего крыльями орла. Казалось - ещё немного и она взлетит, как настоящая птица.