Урод

 Дальше отступать было некуда  – спина и так плотно прижата к скале.
На  тропинке в десяти шагах от меня стояли разъяренные девчонки, но приблизиться  не решались.

- Бей её! – взвизгнула одна.

Толпа колыхнулась, но не сдвинулась с места.

Я демонстративно-медленно наклонилась и подобрала с земли булыжник покрупнее. В метании камней мне не было равных.
Еще некоторое время потоптавшись, наступая друг другу на пятки, они гордо повернули обратно,  бросив презрительное:
- Мы с тобой еще встретимся на узенькой тропинке. Отомстим за Алину.

- Уже встретились. – Буркнула я, и облегченно вздохнула.

***
 Соперничество наше началось давно. Она, Алина, когда-то была моей подругой. Но потом случилось непоправимое: она влюбилась в одного мальчика, а он –  в меня.
Во втором классе , перед началом урока, начитавшись Дюма, он встал передо мной на одно колено и предложил мне шпагу и сердце. И тут в класс ввалилась толпа учеников, предводительствуемая Алиной. И она все увидела.

 Она была гордостью нашего класса – активистка, отличница, и с годами все это возрастало в арифметической прпорции.  К тому же, она была красавицей-хохлушкой, с бровями сросшимися на переносице и глазами, опушенными густыми ресницами.
 Я, вроде, тоже была ничего, только тогда этого еще не знала – в зеркало смотрелась редко: две школы, музыкальная и общеобразовательная, и любовь к бродячим собакам забирали все мое время.

Алина всегда была одета с иголочки: красивое форменное платье было украшено щирокими, ослепительно белыми кружевными манжетами и воротником, фартук особенный, с оборками, накрахмален и отутюжен. Я же не всегда и руки-то успевала вымыть перед школой. Не раз меня отчитывал классный руководитель, выставив на посмешище перед классом:

- Это что, девочка, что ли? Посмотрите на её руки! Опять по солдатским помойкам лазила?
 Это он припомнил мои гремящие карманы, вытянувшиеся от тяжести патронов, найденных,  на солдатской свалке. Там еще много чего нужного валялось, и патроны эти я обменивала у наших пацанов на значки и марки.

- Нет, не на помойке. – Бубнила я под нос, опустив голову, чтобы не видеть насмешливых взглядов одноклассников.  Мы будку строили для бродячей собаки, у неё щенки скоро родятся, а сейчас зима..

 Все дружно прыснули. Подсералы.

Гастелло - такая была кличка у нашего классного, из за того, что у него одна нога была деревянная – после войны.( Те же самые подхалимы, смеясь за его спиной, говорили, что он ногой немецкий самолет таранил).
 Досыта наиздевавшись, он отпускал меня на мое место – первую парту – где я сидела из-за моего маленького роста. Ну и чтобы всегда быть под его неусыпным взором.
 Он преподавал у нас математику, и Алина была его любимицей. У меня же с математикой были проблемы. Нет, голова у меня варила, но, видно, больше в гуманитарных областях – литература, история. География.. А вот как доходило до цифр – хоть плачь. И плакала: Гастелло вызывал меня к доске. я путалась в формулах, перечеркивала, стирала, и все равно уравнение не решалось.

- Ты понимаешь, что ты – тупица? – Спрашивал у меня Гастелло.- Абсолютная тупица, пыльным мешком из-за угла ударенная! Иди на место, бездарь!

От гомерического хохота однокласников у меня закладывало уши.

- Алина, покажи ей, как решается эта задача.

Помучившись несколько дней, просиживая над учебником до трех часов ночи, на вопрос Гастелло, кто хочет идти к доске, я подняла руку. А он поднял брови:

- О, смотрите, кто у нас расхрабрился? Думаю, нам предстоит веселье!

Напрасно радовался – я поняла таки эту проклятую задачу, и победно решила уравнение.
 Класс молчал.
Гастелло тщательно пробежал по доске глазами и сказал:

- Садись. Три.

- За что три? – Возмутилась я. – Я же все правильно решила.

- Будешь спорить – поставлю два.

- Так нечестно!

- Все, единица! И пусть прийдут родители.

А это уже была беда. Мои родители лупили меня за все, что было ниже четверки. Принеся же домой тройку, я  на глаза им опасалась показываться.

- Будешь знать, как двойки приносить – Вколачивал в меня отец ремнем тягу к знаниям. – Да пойми ты, дурья  башка, что без образования ты никто – ноль! -
 Устав хлестать, махал он на меня рукой.

В тот день я просидела в школе до темноты – шуточное ли дело, единица…
 Вернувшись домой в пол-седьмого вечера, после разговора с классным, мне добавили еще и за несубординацию:

- Учитель всегда прав. – Бросая в угол ремень, сказал отец. – Он тебе добра хочет.

- А вот и не хочет! – Осмелилась я подать голос:-Я все правильно решила, а он мне тройку поставил. А потом и двойку, потому что я сказала, что так не честно. А когда я опять возразила.. Он надо мной всегда издевается, тупой называет, говорит, что математика мне не по зубам.

Отец, обернувшись на пороге, серьезно посмотрел на меня:

- А ты докажи ему, что ты не тупая. Что тебе – по зубам.

 Опять просидев над формулами до утра, я подняла руку.
И на следующий день тоже. И на третий. Всю неделю.

Класс уже не смеялся. Выше тройки Гастелло мне все равно не ставил. А Алине – за это же самое - пятерки, и проходя обратно на свое место, она многозначительно смотрела мне прямо в глаза.

Я его ненавидела. Чувствуя себя неуютно, он не стоял теперь впереди класса, а вставал у меня за спиной. И все равно, обернувшись, я сверлила его затылок тяжелым взглядом.
В конце концов он сказал:

- Отвернись.

- Нет!

- Ты почему на меня так смотришь?

- Потому что вы – плохой человек, и я вас ненавижу.

Приподняв за шкирку, как кутенка, он вышвырнул меня в коридор.

- Эй, не трогай её, а то тебе прийдется иметь дело со мной! – Крикнул мой сосед по парте, Сергей Ильин.

- Чтооооо???? – Взревел Гастелло! – Щенок! Да я тебя!! Останешься после уроков, я с тобой как мужчина с мужчиной поговорю!

 После урока никто никуда не ушел. Сквозь замочную скважину я видела, как Гастелло замахнулся на Сережу, но тот перехватил его руку и тихо сказал:

- Еще раз её тронешь, я тебе вторую ногу поломаю!

« Ого, зауважала я его, а я то думала, что он со мной дружит только потому, что я ему списывать даю, а он вон как!»

 Перед уроком я подошла к Алине:

- Давай опять дружить. Ты же видела, он специально нас стравливал, этот Гастелло.

Но тут, как назло, дверь открылась, и нас окружили одноклассницы.
Презрительно сморщив правильный носик, Алина втянула в себя воздух и громко сказала:

- Дружить? С тобой? Да ты – воняешь! Собаками! И волосы у тебя, вон, в разные стороны торчат, как у курицы!

- Да, да, она и похожа на курицу! – Подхватили Алинины подружки!

На уроке физкультуры, меня все никак не оставляли в покое, и , проходя мимо меня, так и норовили дернуть за волосы. В пару со мной никто не хотел вставать:

- С курицей? Еще чего!

- Ко-ко-ко-..-Ворковала Алина, каждый раз, когда оказывалась поблизости.

- Оставь меня в покое! – Шипела я.

Но через некоторое время громкое « ко-ко-ко» раздавалось уже в другом конце спортзала.

- Оставь меня в покое! – Крикнула я ей прямо в лицо! – А то хуже будет!

- Да что ты можешь мне сделать, курочка?

- Могу! Я про тебя знаю, твою тайну!

- Ко – ко – ко.. – Произнесла Алина громко.

- Я не хочу это говорить, не заставляй меня это говорить!

- Ко – ко -ко???

- Если я курица, то ты, ты… Ты – урод! УРОД!Потому корсет носишь! – Выпалила я и удивилась нестерпимой тишине.

Алина стояла, а из её глаз молча текли слезы. Потом она повернулась и убежала в раздевалку.Девченки ринулись за ней.
У неё, в детстве, была травма спины и она носила корсет, чего ужасно стыдилась. Тело её перестало расти, а ноги – нет, потому и казались непропорционально длинными.
 Я узнала об этом , подслушав разговор родителей, наши отцы были земляками.
 
Я стояла совсем одна посреди пустого зала.  Мне не стало легче оттого, что моя обидчица повержена. Наоборот, я себя чувствовала поверженной и уничтоженной.
 Я  себя почувствовала уродом.
 Моральным.