Повесть о настоящем человечке. 2

Как приехали опоздавшие сотрудники, как завывала мама - всё это Вася пропустил. Сначала подумали, что и он мёртв - лежал в луже крови, но оказалось - в обмороке.
Очнулся Вася в больнице. Белый потолок, белые стены, белые простыни. Белое мамино лицо. А глаза были красные.
Мама подалась вперёд, запричитала: "Васенька, маленький мой, ну, как ты?" Вася открыл рот, чтобы по привычке возразить - не маленький, мол, и... не смог выдавить ни звука. То есть звук-то смог - какой-то невнятный то ли "А", то ли "Ы", а вот слово - никак!
Так Вася и замолчал. Первые месяцы его водили от специалиста к специалисту, даже к гипнотизёру, и за границу возили - Управление не скупилось, друзья помогали. Да всё бестолку.

Постепенно отпали друзья по играм - кому интересно играть с немым? Да и мамаши чувствовали себя скованно - как вести себя в доме, где случилось такое горе, даже два? Так и получилось, что навещали их в основном папины сослуживцы. Те приходили охотно, весело, как будто ничего и не случилось. Вручали маме букет, сумки с продуктами, Васе - какую-нибудь безделицу, шумно садились за стол, непрерывно хвалили маму - и хозяйка она прекрасная, и мать, и сын у неё вон какой большой и сильный, а сама-то какая красавица... Но всегда, рано и поздно, наступал момент, когда мужчины грустнели лицами, поднимались со своих мест и говорили: "За Серёгу!" Сергей - так звали Васиного отца. Когда тот был жив, друзья чаще называли его "Серый", а теперь вот - "Серёга", Вася привык. Одно смущало - когда папу называли героем. "Герой у тебя отец, помни, не забывай папку-то!" - говорил кто-нибудь из мужчин и при этом хлопал Васю по плечу, порой не рассчитав сил, так что у Васи подкашивались колени. "Почему - герой? - молча удивлялся тогда Вася. - Разве герои умирают в картофельных очистках?"

Папины друзья нередко задерживались надолго, пели под гитару, рассказывали анекдоты, вспоминали общую молодость, армейскую службу. Васю прогоняли в детскую - спать, и он, покапризничав для виду, забирался под детское своё одеяло, всё в самолётиках и парашютах, и быстро засыпал. Он любил, когда приходили папины товарищи, любил эти шумные посиделки, любил за то, что мама в такие дни становилась прежней, весёлой. Любил за то, что никто не обращал внимания на его молчание, никто не теребил, не просил "Ну, давай, скажи - ма-ма", как делала порой соседка тётя Тома с первого этажа. Любил до поры  до времени.

Однажды ночью после таких вот дружеских посиделок, проснувшись "по-маленькому", Вася прошлёпал по коридору и толкнул дверь в ванную комнату. К его немалому удивлению дверь не поддалась. Вася собрался было приналечь посильнее, но услышал из-за двери какие-то невнятные звуки. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что же именно он слышит. Мама плакала. Оказалось, это очень страшно, когда мама плачет. Вася замер. Ноги леденели на холодном полу, в коридор едва проникал свет из зашторенных в гостиной окон, и Вася охотно вернулся бы под тёплое одеяло и договорился бы с самим собой, что всё это - мамин плач, запертая дверь - ему приснилось, но... зов, так сказать, природы. Поняв, что медлить дальше никак нельзя, Вася собрался с духом и несмело постучал в дверь. Всхлипы немедленно прекратились, вместо них послышался шум бегущей воды - мама умывалась. Вася заёрзал у двери - шум воды был совсем некстати - и застучал посильнее. Дверь открылась, но времени смотреть на маму у Васи уже не было, а когда он засеменил в свою комнату, на ходу поправляя пижамные штанишки, мамы в коридоре не увидел и искать её не стал. Утром оба вели себя так, будто всё в порядке, мама ничего о ночном происшествии не сказала, а Вася тем более. Но посиделки с папиными товарищами он с той ночи любить перестал.

А вот с Юлькой - другое дело! Юльке было всего четыре года. Она была светленькая, крепенькая и всегда улыбалась. И не лезла с вопросами и разговорами. Просто потому, что говорить... почти не умела. Юлька была "даун" - это слово Вася слышал в разговорах соседей не раз, и долго не мог его запомнить. "Даун," - говорил кто-нибудь из жильцов, многозначительно понизив голос и покручивая пальцем у виска, как будто бы Юлька была ненормальная. А Вася знал - вполне нормальная была Юлька, соображала получше некоторых его бывших приятелей. И главное - всегда в хорошем настроении, смеётся, и что бы Вася не предложил, какую бы игру не затеял - подхватывала и понимала без слов. Так незаметно и получилось, что Юлька стала его товарищем.
Их матери - такие разные - тоже сдружились. Обе волею нелёгких судеб растили своих не совсем обычных детей в одиночестве, видимо, это и сблизило. Юлькин отец хоть и сбежал от "страшного" диагноза, но деньги слал регулярно, да и подарки дочке окольными путями передавал. Мать работала в кафе, часто в вечернюю смену, которая тянулась глубоко за полночь. Катюша - так звали Юлькину маму - присматривала за подрастающим поколением днём, а вечерами на смену заступала мама Васи. Нередко Юлька оставалась у них до утра - засыпала на детском диванчике, бывало прямо в разгар игры. Вася не сердился - девчонка, что с неё взять! Он тихонечко складывал конструктор, собирал пазлы в коробку, укрывал девочку пледом и клал рядышком её растрёпанную куклу-любимицу. Он вёл себя, как взрослый, и очень гордился собой.
Потом он выходил в гостиную, где мама обычно в это время читала, писала или вообще занималась какими-то непонятными взрослыми бумагами, и прикладывал ладошку к щеке - спит, мол, Юлька. По телефону не кричать, миксер не включать и вообще вести себя потише. Мама улыбалась и брала под козырёк - отличная у него была мама! Вася устраивался рядом с ней и слушал традиционную вечернюю книжку или сказку.
"Интересно тебе?"
И Вася радостно кивал: "Да, очень!" Вот только сказать не мог.
По утрам диванчик в детской, как правило, оказывался пустым - значит, приходила Катюша. А иногда Юлька оставалась до утра. Проснувшись, она капризничала, звала маму и была готова заплакать. Васе это совсем не нравилось, и было жаль Юльку. Мама хмурила брови, поджимала губы и шла стучать в соседнюю дверь - они жили на одной лестничной площадке. Проходило несколько минут, прежде чем из-за двери слышался сонный голос Катюши. Мама возвращалась, готовила завтрак, собиралась на работу, а Вася рисовал для Юли смешные картинки и совал ей в руки леденец на палочке, до которых та была большая любительница. На лестничной площадке происходила какая-то суета, хлопала соседская дверь, и минут через десять появлялась Юлькина  мама с виноватой улыбкой.
"Ой, что-то я заработалась!" - говорила она, и Васина мама прыскала в ладонь и протягивала соседке чашку кофе:
"Поправляйся!"