Деревенские истории Часть 3 Григорий на хозяйстве

ГРИГОРИЙ НА ХОЗЯЙСТВЕ

Родные, сердцу милые места, куда душа тянется, и все время хочется приехать, так и  остался бы здесь, но жизнь не позволяет. Пора обратно в дорогу. У каждого есть такой уголочек на земле, где пущены корни и ничем их оттуда уже не вывернешь. Это навсегда!

Приросла к такому клочку земли и Варвара, причем очень надолго!
- Отчего бы здесь не жить? – размышляла  она, сидя возле теплой печки,  - село большое, автобусы уже запустили, каждые полчаса ходят. - Газ, вон,  обещают летом  подвести, улицу так разрыли, что не пройти.
Должны трубы завезти.
Дрова в печке весело потрескивали, завораживая  разноцветными огоньками, то и дело разгораясь, подпрыгивая в пляске, легкими облачками закручивались вверх и где-то исчезали.
-  Все к небесам тянется! - любуясь огненной пляской разгорающегося пламени  думала  Варвара, подбрасывая  в печку дровишки. 
- Угля на зиму хватит, надо бы «кокса подсыпать», чтоб дрова не перегорели, а потом «семечки», чтоб помедленней  горел, на всю ночь тлеть хватит. Печь не очень удалась, но ничего… не замерзали.
А если, чтобы  быстрее сварить, так для этого и газовый баллон  имеется, даешь заявку, оставляешь  пустой во дворе на замену, его и без хозяев привезут, работай спокойно.

- Гриш, а Гриш, прихвати два ведра талой воды, печка уже разогрелась! – позвала она мужа, выглянув за дверь. Тот как раз заходил со двора, покрякивая от мороза, сбивая снег с валенок.
- Слышь, Гришь? – детей купать сегодня будем. И корыто захвати. А сама завесила плотным покрывалом дверь, чтоб тепло от печки не уходило в другую комнату.
Гриша шумно занес два ведра воды, поставил на плиту и через время легкий парок закружил вверх к потолку.
- Кто первым будет купаться?- задала свой риторический вопрос Варвара, и, конечно же, первой  в корыто забиралась Ирина. Она была старшей  и понимала, что «воды на всех не напасешься»,  предпочитала  пользоваться более чистой первой водичкой.  После купали там и  двух других, младших дочерей, ополаскивая с большой кружки.
Корыто стояло на двух табуретках, сбитых Григорием, плотником, мастером на все руки, когда дочки подросли, пришлось его опустить на пол.
- А теперь молочка парного, и в постель, - строго  приказывала  Варвара, и вся дружная семья рано, вместе с курами, ложилась спать, чтобы  утром встать под петушиные напевы.

- Снегу– то, как навалило!- сообщил новость рано утром отец, зайдя с улицы. – Еле дорожки расчистил, чуть в валенки не набрал!  А расчищал он снег огромной  деревянной лопатой, которую сам и соорудил.
- Горку! Хотим горку! - заверещала детвора, Гриша погрелся чуть и пошел заливать горку холодной водой, пока мороз не ослаб.
Детям он сварил из металла хорошие крепкие санки, сверху приделал деревянное сидение, и те  летели, хоть куда, на радость детворе.
Недалеко на улице через несколько дворов возвышалась настоящая крутая гора, откуда детвора со всей округи с визгом носилась вниз по склону.
Сани были в основном самодельные, но неслись вниз быстрее, чем  магазинные.
Полозья наточенные, стальные, сани широкие, вместительные.
Детвору не загонишь домой! Днями на улице, и не болеют.
Горку называли турецкой, говорят, когда-то это были турецкие курганы для захоронения воинов.
Позже, когда делали на улице дорогу, присыпая ее щебнем, курган подрезал ковш бульдозера. Из-под слоя блестящей, жирной земли показались крупные кости лошадей.

Накатавшись вволю, Ирина вместе с сестренками спешила погреться к бабушке Наталье, живущей рядом с горкой.
У нее всегда были припасены для внучек либо пирожки с фасолью, либо блинчики. Дети любили наведываться к ней в гости.
- Замерзли! Ну, забегайте погреться! Кто первый на печку – залезай! – командовала бабушка.
Печка была широкой, глубокой и теплой. Все трое внучек благополучно на ней  размещались.
А за двором стояла красота неописуемая! Царица-зима потрудилась в этом году на славу! Снег искрился всеми цветами радуги, словно кто-то щедро сбросил с небес  жмени  бисера, злата и серебра.
Белоснежные деревья укутаны бархатным покрывалом с бахромою с подачи чьей-то заботливой руки. Все вокруг казалось хрустально-зеркальным, словно из волшебной сказки.
Пушистый снежок под ногами выводил мелодии – «скрип- скрип» с каким-то необыкновенным упоением.

А какие узоры мороз вырисовывал на оконном стекле!  Дети частенько рассматривали эти необычные художества, восторгаясь их красотой.
- Это проделки Деда Мороза! – искренне верила детвора.
Заканчивалась зима, дело шло к теплу, сквозь белые шапки просматривались
черные прогалины, а через пару дней снег и вовсе растаял.

Запахло весной, за двором и в палисаднике пробились первые зеленые росточки, ожили скворечники, их было много сооружено на деревьях.
--Пускай живут! - любил приговаривать Григорий. От скворцов польза большая!
Всех вредителей с деревьев собирают! Видишь, и не опрыскиваем деревья, а урожаи хорошие!- поучал Варвару. Та соглашалась и спешила во двор по своим бабьим делам.
А дел у нее было великое множество. Гриша выполнял  только свою мужскую работу, ее тоже хватало, где дощечка отлетела, прибить надо, где топор наточить, дров нарубить, огород вспахать.
Есть готовила всегда Варвара, причем каждый день все свежее, что оставалось,  доставалось псу  Шарику, коту Ваське, да поросятам, для запаху, чтоб лучше кашу ели.
Заходит, бывало, в дом Григорий и с порога:
- Исть налила? Чеснока почистила? За компот не забыла? – и усаживался за стол, ел, не спеша,  растягивая удовольствие.
- Може, ище подлить?- всегда спрашивала его Варвара.
Борщ для него был основным  блюдом. Его он мог есть и утром, и в обед, и вечером, не признавая никаких колбас, ветчин, кусок мяса в тарелке - вот это совсем другое дело.
Обычно Варвара варила по утрам легкий супчик - лапшичку, но и за борщ не забывала. За час все у нее было готово,- кормила детей, мужа,  дворовую живность, всех выпроваживала и спешила на работу.
Весна была ранней, деревья тянулись к теплому солнцу и пустили зеленые листья. С каждым днем становилось все теплее.
И вот однажды, приготовив тройку кур на базар, не неслись старые, Варвара отправилась по делам в центр села. В то утро она сильно спешила, опаздывала на автобус, схватила сумку и выбежала за двор, где ее нетерпеливо дожидалась соседка, поторапливая ее.
 Сели  в автобус и  пока отстояли очереди  с платежами,  да прошлись по магазинам, немного задержалась.
Приходит Гриша с работы, день был субботний, короткий, а Варвары нету, стол не накрыт, еда не стоит, непорядок, подумал. Пару раз кашлянул, на всякий случай, никто не реагирует.
- Варвара! Ты где?  -  прокричал в сторону огорода, подумав, что она там. Не отзывается. А есть - то хочется. И тут его взору предстала  миска с потрохами, стоящая на скамейке в коридоре. Кур Варвара спустила в холодный подвал, а за потроха в спешке позабыла. Только и успела деньги, да сумку схватить, и ходу из дома!

 А потроха - пупки (куриные желудки), в миске лежали круглые, да аппетитные, такие!
Гришка в жизни курицу не резал, был мужиком сердобольным и всегда убегал, когда Варвара сама взмахивала топором.
Никогда не варил  борщи, не видел, как  куры, да утки  разделываются.
Вы видели, какие бывают пупки перед варкой? Правильно! Они должны быть удлиненной формы, и состоять из трех частей.
А тут лежали круглые, смачные, да жирные, как котлетки!

 Облизнулся Григорий, схватил пупки, забросил в кастрюлю и стал ждать, пока сварятся.
А сам бутылочку на стол, тут тебе и рюмочка, и огурчики нашлись.
Компота налил с сухофруктов, это чтобы запивать, и все на кастрюльку поглядывает, откуда шли невероятно вкусные запахи.

 Сварились пупки, да красивые такие, крупные, аппетитные, не то, что у Варвары получались!  - сам себя похвалил Григорий, присаживаясь к столу в предвкушении праздника для души.
- Выпив водочки, прикрякнув от удовольствия, взял вилку, наколол пупок, присолил и со смаком откусил  большую его половину.
И тут – ХРЯСЬ!!! - на зубах что-то заскрежетало, как на жерновах, что-то посыпалось, создавая противный звук, будто по кастрюле  щебенкой проехались.
С негодованием выплюнув кусок, Гришка рассмотрел в нем что-то серое, то ли песок, то ли еще что.
Ругнувшись пару раз, побрел во двор не солоно хлебавши, продолжая бурчать себе под нос.
Такого облома в предвкушении сытного обеда, да еще с чарочкой, пока жены нет дома, он не ожидал!
А тут калитка – «звяк», да Варвара в собственной красе с обновками спешит, чтоб Гришке похвастаться, вся   испереживалась, что голодный сидит.
- Гриш, а, Гриш, ласково начала с ходу, это чтоб за обновки не ругал, … а тут -   «ААА!!! Дурра!!!  - Ты  чего  пупки не мытые оставила?»  Поняла тогда Варя, в чем дело.
- А кто же тебе винова-а-тый???
- А чего ты, старый пень, варить их поста-а-вил? Или сроду пупков не ви-и-дал, не знал, какие они быва-а-ют? Надо было их разрезать, да почистить, а ты целяком в кастрюлю забросил!
- ААА!!! Дурра! – продолжал истошно вопить Гришка, дергая головой, размахивая руками, словно пугало на огороде.
Долго потом потешалась Варвара, рассказывая детям, как их отец пупки варил.

Заканчивалась весна, огород был посажен, требовал прополки, а Варвара не вовремя приболела. Соберет, бывало малых детей в кучку и тоненьким голосочком им вторит:
- Вот помре-ет мамка! Приведет отец в дом чужую тетку, а вы тетке той не нужны-ы! Детки за мамкин подол и в один голос: «И-и-и-и»! - не помирай, мамка.
Поехала к врачу в центр, в поликлинику, а тот ее в больницу направляет.
Что делать? А лечиться-то надо.
Собрала сумку, покормила  живность и детей, рассказала Гришке, как суп сварить и уехала.
Младшенькую, Настеньку приехала и забрала к себе бездетная тетка, увезла на другой край села.
Рассказывала потом Варвара:
 - «Положили ее в корыто  спать, напихав  одеяло. Места больше найти не смогли?»
- "А когда я у бабы  Мани спала в ванне,- рассказывала потом Настенька, - они как-то днем забили тревогу. Им то ли показалось, то ли на самом деле, что на лимонном, обсыпанном плодами  деревце исчез лимон. Долго пересчитывали, созвали всех кто был на тот момент в доме. Мне казалось, что они глядят на меня, говоря:-Признавайся! Пугали страшилками. - Не ела я ваш лимон! - оправдывалась я, моля бога, чтоб скорей меня забрали обратно". Баба Маня и казак Гриша торговали на рынке, для чего и растили в хате лимоны.
 Больше им детей Варвара никогда не отдавала.

Гришка исправно следил за хозяйством, варил супы, кормил дочерей.
Но суп он  сызмальства не любил, ему борщи подавай, хоть три раза на день.
И вот в один из дней  нервы его не выдержали, терпение лопнуло, так борща захотелось, что невмоготу!
Сварил он мясо, забросил картошку, капусту, а что дальше делать, не знает.
Позвал старшенькую; «Ир, а как мать зажарку делала?»
А Ирина иногда наблюдала, как та  приносила в  банке помидоры  из бочки, что в подвале, на дощечке рубила их ножом, что-то сливала  обратно в банку, собирая  шкурки от помидор.
 Так все  и  рассказала отцу. Жижу сливала обратно в банку, - еще раз подчеркнула она. Мала была, понятное дело, как поняла, так и описала.
 Гришка нарубил помидор, слил всю жижу в банку, а остаток на сковороду забросил.
Наварил борща, уселись, есть, а борщ безвкусный, еле розовый, да одни шкурки от помидор в нем плавают. 
Пошел в больницу, Варвару проведать, рассказал ей о своем борще, а она
ему:
- «Эх, ты! Я шкурки выбирала, да свиньям выбрасывала, и жижу, что лишней была, обратно сливала. Какой же борщ без помидор, на одних шкурках? – пожурила его, но ругать не стала. Итак, ему, бедолаге, доставалось без нее.
Выйдя с больницы, Варвара подправила  домашние дела, и все опять вошло в свое русло. Нужно было и огород дважды прополоть, и за цыплятами присматривать, и рассаду высадить по грядкам.
Потому что в селе -  как посеешь, так пожнешь. Лето зиму кормит.