Устрица из Бирюлёво

Устрица из Бирюлёво



     Есть на земле города и веси, у которых особенная судьба: они не сходят с языка людей, потому что прочно вошли в пословицы, поговорки, афоризмы. «Где – в Караганде», «Муж в Тверь – жена в дверь», «Кто в Москве не бывал, красоты не видал», «В Рязани пироги с глазами», «В Тулу со своим самоваром» и прочая, прочая, прочая. Но не только за городами – и за отдельными районами часто тянется шлейф легенд и предубеждений. Так Арбат – центр, престиж, богатство; Хамовники – история, классики, Лев Толстой; Воробьёвы Горы – наука, свадьбы, туристы; ВДНХ – СССР, коммунизм, шашлыки. А вот Бибирево – дыра, Люберцы – бандиты, Химки – ТЭЦ, Лианозово – никто и не знает, что это в Москве.
     Увы, ни в чём не повинному Бирюлёво тоже не повезло – помойка, быдло, ядовитый воздух и бетон, бетон, бетон, ничего живого на десятки километров. А если разобраться, район как район, Москва на 90% состоит из таких же. Дома, люди, дороги, магазины, школы, поликлиники, кинотеатры – обычный «спальник». «Спальник», потому что жизнь в нём похожа на сон, её как будто совсем нет.  Утром народ разъезжается по работам, вечером расползается по домам, по выходным пьёт или шляется по торговым центрам, летом спешит на дачу, а кто побогаче – в Турцию;  в межсезонье смотрит телевизор, женится, разводится, рожает, умирает – ничего выдающегося, сплошная бытовуха. Возможно, так было задумано Богом, или всё это проделки сатаны. Второе вернее, потому что очень уж скучно, когда ничего не происходит и из нового только новые кредиты и новые, как всегда повышенные, цены и тарифы ЖКХ.
    Если окунуться в историю станет чуть интереснее. Само слово «Бирюлёво» неизвестного происхождения. Есть версия, что, возникло оно от слова бирюльки, то есть игрушки. Возможно, название было заимствовано от имени местной речки Бирюсы или Бирюсинки. Но вернее всего пошло оно от старинного дворянского рода Бирилёвых. Впервые в документах деревня упоминается в XVII веке, когда владел ей некий Иван Васильевич Плещеев. Состояла она на тот момент из двора помещика и одного двора бобылей. За последние два столетия Бирюлёво разрослось до посёлка с населением в несколько тысяч человек. После войны тысяч уже было двадцать две и в 1960 году посёлок ввели в состав Москвы. Начиная с семидесятых в новом районе проводилась активная застройка и до того разошлись, что теперь в районе 35 улиц, 30 предприятий, куча школ, поликлиник, магазинов, ресторанов, кафе, есть свой дендропарк, а растёт в нём помимо всего прочего чудесная японская сакура, а по тихим секретным дорожкам иногда пробегают настоящие колючие ежи.

     Наташа давно просила познакомить её с ёжиком и, если получится, взять зверька домой, где для него уже был приготовлен большой картонный замок, блюдце и ботиночки, сшитые на уроке труда под присмотром строгой учительницы. Только родители в парк не спешили, и дело пока ограничивалось одними обещаниями. Игоря и Катю можно было понять: Москва – это алтарь, и, если не будешь приносить себя в                жертву, вылетишь в два счёта, а жизнь за пределами МКАДа хуже, чем на Марсе – там хотя бы чисто и не воруют (пока, во всяком случае).
     Судьба свела молодых людей случайно. Катя Данилова приехала из Тулы, где закончила НТУ – Новый Тульский Университет, позиционировавший себя как филиал МГУ (многие верили и шли учиться), у неё был опыт работы в сфере логистики, диплом, похожий на настоящий, поэтому работодатель в лице фирмы «Ла-Манш» нашёлся без труда.
     Власов Игорь до двадцати шести лет занимался землёй и скотиной в своей родной деревне Угаринке, что в Тверской области, и как-то надоело ему ишачить, захотел он чистой работы и больших денег. Москва в этом отношении казалась идеальным местом. После очередного нового года, с большой спортивной сумкой, ста долларами и мятым паспортом, Игорь стоял на перроне Ленинградского вокзала, звонил корешу Мишке и потом долго объяснял подошедшему полицейскому цель своего визита в первопрестольную. Парня не задержали, но предупредили о тысячах проблем, какие обычно возникают у всех искателей счастья, посоветовали не пить, сходить на Красную Площадь, в «Макдональдс» и вернуться к родителям в деревню. Игорь поблагодарил и потащился к другу через всю Москву в чудный район Нахабино. Миха снимал там комнату и с удовольствием разделил квартплату на двоих. Три дня ребята бухали, затем, намывшись, напатравшись вонючим лосьоном «Престиж», дёрнули к Мишкиному начальнику, и тот без вопросов принял Игоря в штат мебельной фабрики «Гранд» на должность сборщика мебели.
     Прошло два года. Как-то шляясь по городу (был выходной), Игорь и Мишка заметили на Пушкинской площади двух скучающих девчонок на лавке. Подсели, слово за слово разговорились, потом пообедали в «Граблях», вечером, ближе к ночи, попрыгали в клубе под электронные напевы, из клуба на такси поехали к девушкам спать. Игорь залёг с Катей на диване, Света бухнулась на раскладушку, Мишка отрубился в коридоре. Утром позавтракали, чем было, обменялись телефонами и разбежались. В итоге, Света с Мишкой мутить не стала, а Кате Игорь понравился, и они начали встречаться. Романтическими такие отношения не назовёшь, всё было просто и обыденно: кафе, клубы, Египет (каждый платил за себя). В Египте Катя заподозрила беременность, что и подтвердила в Москве хмурая тётка-гинекологиня. «Можете рассчитывать на мальчика», - сказала она после               
получасового разгадывания картинки УЗИ. – Ему не меньше десяти недель. Отец-то есть, или так, ветром надуло?»
     Катя не ответила на хамство. Врачиха поняла её молчание, как «да, ветром надуло», и посочувствовала: «Я двоих вырастила, а у тебя один. Справишься. Рожать будешь дома или у нас?»
«У вас точно не буду», - закончила разговор Катя и, выйдя из кабинета, набрала Игоря. Игорь сразу же после смены вернулся домой, одел свой лучший и единственный костюм, купил красное вино с надписью «бордо» заглавными русскими буквами, пять белых давно отцветших роз, обручальное кольцо густого жёлтого цвета с бриллиантом из фианита, и, добравшись до Катюхи на такси, сделал ей предложение, поочерёдно стоя то на правом, то на левом колене. Катя перебила жениха на полуслове – ей было некогда. А как же: маме надо сообщить? Надо. А Светке? А всем, всем, всем, кто торчит в интернете и ставит лайки под каждой новой сотней её фото? Игорь не обиделся, он знал, что с беременными нельзя спорить и нельзя их раздражать, поэтому молча выдул пузырь вина, включил полуфинал чемпионата мира по хоккею и предоставил мёртвым погребать своих мертвецов. Эта фраза прозвучала в рекламе и показалась подходящей для характеристики сложившейся ситуации. Надо отдать должное – наши не подкачали и обеспечили мужику двойной праздник: победа России совпала с его личной победой над Катей, принявшей кольцо и мальчика, будущего Степана Игоревича (в честь отца и прадеда).
     До свадьбы молодые, согласно вековым традициям по десять раз сходились и расходились: то не могли договориться об имени, то о будущей карьере наследника, то просто так ругались из-за долгого воздержания (Катя прочитала у кого-то в блоге про вред секса во время беременности и категорически отказывалась даже от поцелуев). Последний скандал разразился по поводу места и времени свадьбы: Игорь хотел гульнуть в Угаринке или, на крайняк, в Туле. Катя соглашалась только на Москву, лимузин, Воробьёвы горы и ресторан на пятьдесят персон минимум. Спорили как сумасшедшие, толкаться уже начали, да схватки помешали решающей битве. А вслед за схватками пружина счастья разжалась до предела: «скорая», роддом, крики, нечто красное и страшное, обозначенное почему-то словом «девочка», Катькина мамаша, своя дикая родня, какие-то стрёмные купания, кормления, бесконечные покупки и самое невероятное: температура, газики, срыгивания! Приличную свадьбу отложили до лучших времён - на скорую руку сбегали в ЗАГС, заказали на тот же вечер «банкетный зал» в промзоне, посидели до одиннадцати и умчались на всех парах домой. Правда, дом уже был. Тёща продала в Туле бабкину «сталинку» и благодаря вырученной сумме в Москве удалось оформить ипотеку на «двушку» в прекрасном современном районе Бирюлёво с развитой инфраструктурой и перспективой масштабного озеленения.
     Наташа – так назвали свою дочь молодожёны – вела себя прилично, плакала редко и по существу, бабки и деды захаживали не часто, денег, даже с учётом ипотеки, хватало, поэтому супружество не тяготило Игоря и Катю и будущего они не боялись. Им, в общем – то, очень повезло друг с другом: оба из провинции, оба из простых, каких-то пороков и дурных наклонностей они не имели, жизнь воспринимали буквально, как обезьянки, все их желания чаще всего были связаны с бытом, а, значит, исполнялись, скучали они редко и редко веселились, определённым образом происходило и развитие души у каждого, но как такового движения в их судьбе не наблюдалось. Впрочем, и Вселенная, если разобраться, статична: сначала расширяется из одной точки до бесконечности, потом в туже точку сжимается. А где прогресс, где чудо, где божественный замысел? О, конечно, с точки зрения религии молодые люди представляли собой колоссальную ценность. Хотим мы того или нет, но в любом человеке есть частица Бога. Потому мы бессмертны, что Бог неделим и не может уменьшаться по мере уменьшения человечества. В противном случае, от него очень быстро бы ничего не осталось. Но с житейской точки зрения, исчезни Катя, исчезни Игорь и переполошились бы только родные и банк, где они брали ипотеку. Впрочем, горе утихнет, долг спишут и ничего на земле не изменится.
     Поразительно, как люди мало значат для мира и как много для самих себя. А представления о смерти, память смертная не только не препятствуют развитию самомнения, но ещё и усиливают его. Мы суетимся, торопимся, мы спешим нажиться, мы набираем вещей, впечатлений, а конечный смысл такого собирательства никому не известен. Бактерия может просуществовать в замороженном состоянии миллион лет, потом разморозиться и дать потомство, а самый удивительный гений исчезает метеором и эпоха, предугаданная им, востребовавшая его, также теряется в тысячелетиях, погружаясь в них, как в трясину, и шансов выбраться обратно нет, потому что болото это - смерть, а время для смерти значения не имеет.

     Иногда на Игоря и Катю находила блажь, и они изображали из себя богатых. В этот раз Игорь решил взбодриться последним айфоном, разумеется, в кредит, а Катя, собрав все заначки, ухнула деньги в роскошные сапоги из тончайшей кожи, на острых шпильках,  с крупными стразами по всему голенищу.
  Покупки следовало обмыть, благо Наташу удалось сбагрить друзьям – семейной паре с тремя детьми, попугаем и хомячком Колей. На глаза попался недавно открывшийся японский ресторанчик «Фудзияма», расположенный на въезде в Бирюлёво со стороны МКАДа. Ресторан состоял из большого зала, двух веранд и отдельных кабинетов, куда можно было попасть по узкой лестнице из пяти ступеней. Напротив хостеса и пюпитра с меню в кожаном переплёте стоял большой аквариум, а на дне аквариума отдыхали и дожидались своей очереди быть съеденными крупные устрицы. Катя где-то слышала, что богатые питаются именно этим деликатесом, поэтому она заказала сразу три штуки. Официант предупредил: цена считается за 100 грамм, то есть одна гадина потянет не меньше, чем на две тысячи.
- Хорошо, - уступила Катя, - сделайте одну и поменьше…
- Запивать будете шампанским? – халдей хорошо знал вкусы пролетариата, поэтому уходил домой с большими чаевыми.
- Естественно, - деланно возмутилась Катя, чтобы тем самым продемонстрировать свою осведомлённость в области высокой кухни.
- Какое шампанское вам предложить?
     Официант и сам не догадывался, что в их меню были только игристые вина, хотя и дорогие. Настоящее шампанское подавали в центре и только истинным гурманам, разбиравшимся в размере пузырьков и способным отличить крупные пузырьки от мелких, и удерживать крупные строго под языком для получения тонкого вкусового удовольствия.
     Катя задумалась и остановилась на «Цимлянском» по пятьсот рублей за бутылку.
     Игорь решил не отставать от жены:
- Мне, пожалуйста, антрекот из мраморной говядины, безалкогольный мохито, потом чай и торт, вот этот, шоколадный… И не забудьте хлеб с кетчупом.
- Говядина идёт с овощами и фирменным соусом.
- Нет, фирменный не нужен, - Игорь решил, что за него придётся доплачивать, - я люблю болгарский кетчуп в такой, знаете, маленькой бутылочке с помидором на картинке.
   - Ага, - сказал официант, - знаю.
     После чего он убрал блокнот в карман передника, зажёг дармовую свечу для антуража и удалился, оставив после себя вонь давно не стиранной формы.
- А чего такое «мраморная говядина»? – Катя до сих пор не встречалась с таким блюдом и её удивило, что Игорь заказал именно его.
- По-любому не хуже твоей устрицы. И стоит на двести рублей дороже.
- А, ну ладно, хорошо.
     Катя не стала возражать, куда больше чем еда, её беспокоили новые сапожки, на которых уже появились подсохшие капельки грязи. Удалила она их очень просто: взяла со стола салфетку, смочила её слюной и несколькими движениями привела дорогую кожу в порядок.
     Игорь на жену не обращал внимания – он вставил симку в новый айфон и теперь старательно изучал фантастические возможности яблочного гаджета.
     Обед принесли через полчаса. Надо отдать должное, служитель общепита уважал гостей ресторана и с терпеливостью учителя начальной школы объяснял всем непосвящённым, как правильно кушать нестандартные блюда. Помог он и Катюше разделаться с мерзким слизнем, отчаянно цеплявшимся присоской за родные стены раковины. К Игорю человек приставать не стал: привык мужик есть мясо без ножа, просто кусая и макая в лужу кетчупа – пожалуйста, лишь бы счёт оплатил и сверху накинул сотню, другую худеньких российских рубликов.
- Это, - промычал Гарри, отвалившись от стола, - как вас – не знаю, заберите, - показал он на тарелку с деньгами, - тут без сдачи.
     Официант подошёл, грустно сгрёб бумажки, сквозь зубы пожелал почаще бывать в «Фудзияме», где, выразил он надежду, гостям понравилось, и занялся уборкой.
- Уважаемый, а скорлупу не отдашь нам?
     «Скорлупой» были названы половинки, из которых до гибели была составлена устрица.
- Хочу дочке подарить, вещь-то хорошая.
- Да, конечно. Сейчас коробку принесу. 
     В ресторане, хотя он открылся совсем недавно, уже знали привычки местного бомонда и не удивлялись желанию забрать пищевые остатки в разных видах. Но Игорь счёл нужным дать Кате дополнительные пояснения:
- А чего? За такие бабки они нам должны. Скорлупа хорошая, я её покрашу, залачу и в ванну поставлю. … А может, вешалку из неё сделаю. Нормально, да?
     Игорь не обратил внимания на цвет лица жены, а, между прочим, по нему было понятно: девушке плохо, её тошнит и скоро откроется рвота. До дома оставалось минут десять. Гудел саббуфер в такт радио «Шансон». Игорь разглагольствовал про «клёвые» приложения в айфоне и пользу гарнитуры. Катя молчала, зеленела, держалась за живот и вслушивалась в искусственный голос навигатора, сообщавшего о наличии пробок и количестве километров до заданного пункта назначения.
     После очередного лежачего полицейского Катя не выдержала, попросила остановиться, открыла дверцу и под искрящийся водопад закисшего «Цимлянского» выпустила труп устрицы на свободу.
- Твою мать, вот суки! – заорал в секунду озверевший супруг. - Я видел, как этот гад ухмылялся. Теперь понятно: накормил тухлятиной и рад по уши. Хрен вам! Думаете лохов развели? Сейчас разберёмся, кто из нас лох.
     Не обращая внимания на слабые протесты жены, Игорь схватил айфон, набрал номер ресторана и начал орать, как обычно орут тупые, но здоровые мужики, если случайно задеть их плечом или коснуться бампером их машины. Ему пытались объяснить, что он говорит с хостес, а дежурного администратора нет на месте, что устрицы свежие, что персонал хорошо обучен и не позволяет себе грубого обращения с посетителями, что их ресторан в рейтинге занимает второе место и имеет самые лучшие рекомендации от самых известных и взыскательных экспертов.
     Да разве успокоишь потратившегося работягу с гигантским самомнением вежливыми фразами и уговорами? Если бы не Катя, хлопнувшая дверью и по затылку, поехал бы любитель говядины и высоких технологий обратно, и закончилась бы эта поездка отделением полиции, хорошим синяком под глазом, да большим семейным скандалом с угрозами забрать ребёнка, развестись, поделить квартиру, а для начала вызвать на месяц-другой маму из Тулы.
      Игорь, чтобы хоть как-то отомстить ресторану, разорвал коробку, где лежала устрица, и выбросил створки на обочину.
- Подними! – потребовала Катерина. – Наташке подарим, ей понравится…
     Нет, Наташе раковина не понравилась и, скорее всего из-за специфической вони, хотя и без вони забавного «в скорлупе» было мало.
     К вечеру тошнота прошла полностью. И слава Богу – мама и подруги ещё не знали о сапогах, зато благодаря скайпу они могли услышать не только описание, но и воочию убедиться в преимуществе итальянских обувных мастеров над всеми прочими сапожниками и ботиночниками.
     Игорь, как только включил телевизор, сразу же забыл про айфон и неприятности после ресторана. Показывали детективный сериал и вычислить гниду было очень непросто; если бы не пиво, семечки и кроссворд, отгадываемый по второму разу, интеллектуальный поединок наверняка бы закончился унизительным фиаско телезрителя.
     Катя позвала спать в одиннадцать. На их условном языке это означало желание близости. Но вот облом: она легла в пижаме и легла так рано просто от усталости; ну, ещё, конечно, сказалось отравление и нервяк по поводу новых сапог.
- Или сапогов? – уточнил Игорь у носителя высшего образования.
     Ответа он не получил. Спать не хотелось. В таких случаях выручало радио. Через десять минут наушник вывалился из уха, и комната наполнилась звучным мужским храпом.
     Тычок, а лучше сказать, удар локтем, восстановил культурную тишину и до утра в комнате шумели только механические настенные часы и комар, желавший полакомиться кровью с ароматом шампанского и вкусом настоящей устрицы из Бирюлёво.

                2015 год