Каменный век. Борьба за женщин. 9 глава

9

     Четверо кроманьонцев взяли Лежащего Зубра за руки-за ноги и понесли в стойбище. Четверо других пошли следом, чтобы, когда понадобится, сменить уставших. Остальные охотники, которых было человек двадцать, тоже сменяя друг друга, поволокли труп тигра.
      Когда Лежащего Зубра подняли, он снова потерял созна-ние.
      Пока раненого несли, судьба изменилась к нему неожи-данным образом.
      Один из охотников обратил внимание на то, что клык на его груди, совсем не клык кабана, который в качестве аму-лета носили люди вражеского племени, и высказал предпо-ложение, что победитель тигра не из этого племени, а из ка-кого-то другого, должно быть, случайно забредший сюда. В пользу такого предположения говорило и то, что на теле Лежащего Зубра не было боевой раскраски из охры, а без нее воины вражеского племени, как было известно, не отважи-вались приближаться к противнику, так как считали, что она прибавляет силу и мужество. Остальным охотникам предпо-ложение их сородича показалось убедительным. Отношение кроманьонцев к пленному чужаку сразу же стало совершен-но иным. Правда, кроманьонцы презирали и считали врага-ми всех неандертальцев, не только ближайших к ним, с кем находились в состоянии войны, но человек, сумевший одо-леть в одиночку  саблезубого тигра, повелителя здешних мест, не мог не вызывать большого восхищения и искренне-го уважения. Раз он не из племени злейших их врагов, то пусть даже, если пожелает, живет с ними, решили они. Правда, это будет слишком необычно – то, что неандерталец станет членом их клана, но такой хороший охотник, а зна-чит, и воин, очень нужен им, особенно сейчас, когда чис-ленность мужчин после последних трех войн, которые при-шлось вести племени, значительно уменьшилась. Он должен согласиться остаться жить с ними, ведь, наверное, с его пле-менем случилась беда, или он был изгнан, раз был вынужден уйти из родных краев.
     Когда Лежащего Зубра принесли в селение и положили на землю, он снова очнулся. Охотники уже успели расска-зать сбежавшимся жителям стойбища о том, что он избавил их от страшного врага и о том, что наверняка не из враже-ского племени, обосновав это упомянутыми выше сообра-жениями. Поэтому Лежащий Зубр увидел над собою при-ветливые, доброжелательные лица. Он обрадовался так, как только может обрадоваться человек, ожидавший скорой неминуемой смерти и вдруг понявший, что она ему больше не угрожает.
     Над ним стояли великаны и великанши. Все были совер-шенно голые. Среди них он не увидел ни одного светлово-лосого и светлокожего. Женские лица удивили Лежащего Зубра еще больше, чем мужские. Они имели не только высо-кие крутые лбы, но и большие подбородки. Скулы мужчин скрывали густые бороды. То, что подбородки у них тоже большие, Лежащему Зубру еще предстояло узнать. Надо за-метить, что поздние неандертальцы, так называемые специ-ализированные, к которым принадлежал он, имели лоб и подбородок более крупные, чем их предшественники. Иначе лица кроманьонцев его удивили бы еще больше.
     Чужаки переговаривались между собой странными зву-косочетаниями, что-то оживленно обсуждая. Нетрудно было догадаться, что речь шла о нем. По очень выразительной мимике, движениям рук Лежащий Зубр уловил общий смысл разговора. Он заключался в том, что все восхищены его подвигом, благодарны ему, желают ему помочь и всту-пить с ним в дружеские отношения.
     Лежащего Зубра сильно мучила жажда. Он не знал, как попросить пить. Хотел показать пальцем на рот, но рука из-за страшной слабости была совершенно неподъемной. Он шевелил пересохшими губами. Неожиданно кто-то стал вливать ему в рот воду из полой тыквы, со срезанным одним из концов ее. Он видел над собою только большую тыкву, широкие кисти рук, с коричневой грубой кожей, и прозрач-ную струю живительной влаги, играющей в свете солнца множеством мельчайших бликов, похожих на искры. Не-смотря на тухловатый привкус, вода казалась необычайно вкусной. Люди Племени горного барса тоже использовали тыкву с вынутой внутренностью для хранения воды в стой-бище, однако предпочитали больше пить из рек и ручьев.
     Ранения, которые получил Лежащий Зубр, для первобыт-ного человека, особенно для неандертальца, не были тяже-лыми – когти тигра не успели глубоко проникнуть в тело и нисколько не успели разодрать его. Все же крови охотник потерял много. Поэтому и впадал в обморочные состояния. Но раны быстро затянулись, мощный организм быстро по-правился, быстро восстановил силы. Конечно, этому спо-собствовали также доброжелательное, чуткое отношение окружающих людей и старания местного эскулапа.
     Стойбище Племени Волка представляло собой несколько хаотично расположенных на большой лесной поляне шала-шей, покрытых звериными кожами.
     Лежащему Зубру так понравилось жить здесь – и в этом селении, и в этом теплом краю, – что он пока не думал о возвращении. Благодаря своей природной сообразительно-сти он быстро научился хорошо понимать язык местных жи-телей, но говорить на нем хотя бы более-менее сносно так и не научился и не мог научиться, потому что артикуляцион-ный аппарат даже поздних неандертальцев не способен был произносить многие звуки, которые легко произносили кроманьонцы. Тем не менее научился изъясняться вполне понятно для здешних людей, так как умел очень хорошо по-яснять смысл сказанного языком жестов, который освоил в совершенстве, и который был неотъемлемой частью любого первобытного языка.
     Жизнь Племени Волка и Племени Горного Барса во мно-гом была схожа и во многом различна.
     Также люди занимались здесь охотой и собирательством, готовили пищу на огне. Только огонь добывали не высека-нием искр из кремня, а путем трения палочки, зажатой меж-ду двумя другими палочками, обильно посыпанными тру-хой.
     Власть в племени здесь также принадлежала одному че-ловеку, но не мужчине, а женщине. Звали ее Матерью Пле-мени. Ей подчинялся даже главный охотник – предводитель мужчин клана.
     Здесь тоже верили в духов. О сходстве религий этих пле-мен уже говорилось. Добавим, что фетишизм сородичей Ле-жащего Зубра ограничивался почитанием преимущественно клыков, зубов, шкур и костей животного. Никакого священ-ного места люди Клана Горного Барса не имели. У Племени же Волка было капище с настоящим идолом. В религии и тех, и других существовала система разных очень строгих табу. У кроманьонцев их было гораздо больше.
     Мужчины здесь тоже жестоко дрались за женщин, но не оружием, а только кулаками. В Племени Горного Барса лю-бая девочка-подросток, едва только ее фигура начинала об-ретать женские формы, становилась предметом вожделения мужчин и борьбы за нее. Здесь же брались в жены только зрелые женщины и вполне оформившиеся девушки. Более юные представительницы слабого пола находились под осо-бой защитой Матери Племени. Покушение на их невинность каралось очень сурово.
     В Племени Волка существовала довольна развитая систе-ма подготовки подростков, юношей к жизни охотника, вои-на, завершавшейся труднейшим, жестоким экзаменом на право так называться. В Племени Горного Барса никакой специальной подготовкой подрастающего поколения никто никогда не занимался. Мальчики укрепляли свои мускулы в играх. Девочки учились хозяйственным делам, подражая ма-терям, наблюдая за ними и помогая им. Юноша тогда стано-вился охотником, когда охотники приходили к общему мне-нию, что он достаточно повзрослел и окреп, чтобы присо-единиться к ним. В Племени Горного Барса охотниками могли быть только мужчины. Здесь же в числе охотников были пять женщин. Их называли дэнами. Они обладали определенными преимуществами перед остальными жен-щинами. Так, их нельзя было привлекать к хозяйственным работам, их, как и мужчин, наделяли большими, чем других порциями пищи. Им предоставлялось право самим выбирать себе мужа. Никакой мужчина, даже Главный Охотник, не смел силой ни одну из них сделать своей женою, тогда как по отношению к другим женщинам это допускалось очень часто.
     В число будущих дэн отбирались самые крепкие девочки. Они включались в группу проходящих подготовку мальчи-ков. Тяжелейшие трудности обучения все несли на равных. Большинство участниц подготовки не выдерживали ее, но кто выдерживал, те выдерживали и завершающие обучение  испытания, на которых тоже никаких поблажек по призна-кам пола не оказывалось. Конечно, беременность, рождение ребенка, его грудное вскармливание прерывало участие дэ-ны в охоте и военных походах, если таковые в это время случались. Но как только ребенок достигал трехлетнего воз-раста, его отдавали на попечение другим женщинам, а мать возвращалась к обязанностям охотника и воина.
     С удивлением Лежащий Зубр видел какое большое вни-мание уделяют здесь охотничьим и воинским упражнениям во все свободные от охоты дни: на это отводилось немало времени. Только после выполнения этих специальных упражнений мужчинам и дэнам разрешалось отдыхать. В Племени Горного Барса охотник обычно, если знал, что что-то умеет делать хорошо, например, метать на дальность и меткость дротик и копье, то переставал в этом упражняться до тех пор, пока не замечал, что эти навыки стали часто под-водить его на охоте.
     Лежащего Зубра восхитило умение кроманьонцев делать орудия из кремня. Их наконечники копий, дротиков, резцы, рубила, скребки и т.п. значительно превосходили такие из-делия неандертальцев. Лежащий Зубр поспешил обзавестись копьем, которое по его просьбе сделал здешний мастер.
     Особенно поразили пришельца с севера достижения местных жителей в области искусства. Они умели петь, сле-дуя мелодии, порой красивой, завораживающей ошеломлен-ного Лежащего Зубра. Он и его сородичи могли петь только речитативом, соблюдая примитивный ритм. Они сопровож-дали свое пение стуком по разным палкам и стволам деревь-ев, люди Племени Волка – более музыкальным биением в «там-тамы»: так назывались обтянутые кожей треугольные и четырехугольные рамки из связанных между собою палок. И неандертальцы, и кроманьонцы умели делать из костей жи-вотных рожки и играть на них, но у последних это тоже по-лучалось лучше.
     Тоже очень сильно поразило Лежащего Зубра и умение здешних жителей лепить из глины фигурки животных. Его соплеменники могли из этого материала делать лишь при-митивные миски для еды.
     Однако не все в Племени Волка нравилось неандерталь-цу. Так, ему пришлось пережить поначалу немало неприят-ного волнения, когда привыкал ходить перед всеми, как здесь было принято, совершенно голым. Он стыдился жен-щин и особенно девочек. Лежащий Зубр быстро вспомнил о своей набедренной повязке. Она осталась на месте сражения с тигром, коготь которого порвал лямку, притягивавшую к спине ее скатку. Когда позволили возвращающиеся силы сходить на водопой, Лежащий Зубр не нашел там набедрен-ной повязки: должно быть, ее подобрал и присвоил какой-то местный житель. Как только попалась под руки более-менее подходящая шкура, неандерталец повязал ее вокруг бедер и ощутил облегчение. Окружающие вначале недоумевающе уставились на чужеземца, а затем, указывая на него пальца-ми, принялись неудержимо гоготать. На смех сбежались все соплеменники, и хохот стал громче, дружнее, обиднее. В нем чувствовались удивление странными обычаями неан-дертальцев и презрение к ним. Лежащий Зубр понял, что лучше здесь как можно меньше выделяться среди остальных и снял набедренную повязку. Снова надел ее и вздохнул с облегчением, когда через несколько дней повеяло с севера холодом. Многие люди племени надели одежды из шкур. Некоторые – только набедренную повязку. Правда, вскоре потеплело, и все снова разделись. Но пришла осень, и наступила череда похолоданий. В короткие незначительные потепления люди уже не снимали шкур. Одежды их были не хуже неандертальских, но и не лучше, потому что люди Племени Волка лишь относительно недавно начали осваи-вать умение шить их.
     Вот и выпал снег, но вскоре растаял. Через некоторое время выпал снова и пролежал подольше – дней пять. Люди здесь уже носили такие теплые одежды, какие неандерталь-цы надевали лишь в самые лютые холода. Лежащий Зубр в это время был только в легкой накидке из тонкой шкуры, подобной тем, которые носили его соплеменники в середине осени.
     Вскоре к большому удивлению пришельца с севера, ожи-давшего наступления настоящей, по его мнению, зимы, неожиданно ощутимо потеплело и вскоре затем стало с каж-дым днем все более теплеть. Он спросил местных жителей, когда же здесь наступит зима? Ему ответили, что она уже позади, и началась наконец весна, что более сильных похо-лоданий здесь никогда не бывает. Такой теплый климат по-разил Лежащего Зубра, пожалуй, еще больше, чем море и знакомство с жизнью и бытом кроманьонцев.
     Ничто не могло прийтись по душе европейскому неан-дертальцу так, как теплый климат. Тем не менее Лежащего Зубра все сильнее тянуло на Родину. Ему все чаще вспоми-нались сородичи, северные просторы, суровые, но такие красивые, такие родные. Со временем мысли о родном крае, о родном племени стали вызывать тоску. Он серьезно начал задумываться о возвращении. Да, здесь, конечно, хорошо, но как бы тепло здесь ни было, там все равно лучше, среди сво-их людей, своих гор и лесов. Надо готовиться в обратный путь. Стоит ли медлить? Тем более, что то, ради чего совер-шил путешествие, он здесь не нашел.
     Было еще одно обстоятельство, причем весьма немало-важное, которое тоже не способствовало желанию долго здесь оставаться. Обстоятельство это заключалось в вынуж-денном воздержании Лежащего Зубра. Он с трудом терпел его в течение долгого пути сюда. Приходилось терпеть и здесь, что гораздо было труднее, потому что куда бы в стой-бище ни кинул взор, везде видел совершенно обнаженных женщин, которые порой во время работы принимали весьма соблазнительные позы. Кроме того, супружеские пары не очень-то заботились о том, чтобы скрывать свои интимные отношения под покровом шалаша.
     Но почему же здешние женщины были недоступны Ле-жащему Зубру? Вовсе не потому, что почти все соперники были значительно выше его ростом: в ходе охотничьих и воинских упражнений быстро выяснилось, что он сильнее многих мужчин Племени Волка, уступает лишь трем самым большим гигантам. Нет, причина была в том, что, испыты-вая огромную благодарность местным жителям за свое спа-сение, Лежащий Зубр не мог себе позволить драться с ними, а без жестокого кулачного единоборства овладеть женщиной здесь обычно было невозможно. К тому же Лежащий Зубр был не из тех мужчин, которые способны принуждать жен-щин к связи против их воли. Если женщина не проявляла по отношению к нему явной симпатии, он не смел заявлять на нее притязания. Со своей внешностью неандертальца Лежа-щий Зубр в глазах кроманьонок был отнюдь не красавец. Тем не менее иные вполне убедительно давали ему понять, что совсем не против сменять мужа на него. Но мужья всех таких женщин были его друзьями, а это сдерживало еще больше, чем остальные препятствия.
     Некоторое время Лежащий Зубр придерживался компа-нии трех других холостяков. Они выносили тяготы безбра-чия потому, что оказались недостаточно сильны, чтобы вы-держать жестокую борьбу за женщин с другими мужчинами. Холостяки жили вместе в своем шалаше. Лежащий Зубр охотно принял их приглашение поселиться с ними. Вскоре, однако, перебрался в другой шалаш, который сделал себе сам. Вынужден был так поступить потому, что двое из тех, с кем делил кров, оказались склонными к противоестествен-ным мужской природе отношениям: соседство с ними было неприятно неандертальцу, не знавшего ничего подобного среди своих соплеменников.
     Однажды в день свободный от охоты после обычных специальных упражнений Лежащий Зубр решил прогулять-ся, а заодно обследовать близкие окрестности стойбища. Надо заметить, что он вообще имел склонность к прогулкам, путешествиям, изучению незнакомой местности. Хотя про-жил здесь уже почти полгода, близкие окрестности ему были еще мало известны. Это может показаться странным, если не учитывать вот какое обстоятельство. Стойбище Лежащий Зубр покидал только в двух случаях: когда ходил на водопой и на охоту. Уходил и приходил всегда лишь одними и теми же тропами. Поэтому близлежащие места почти не знал.
     Селение окружал широколиственный, местами очень гу-стой лес. Держа в левой руке дротик, а на правом плече – копье, Лежащий Зубр шел среди вековых дубов, вязов, пла-танов. Он не знал, что по его следу двигался другой человек, тоже вооруженный. Приблизительно через час блужданий неандерталец вышел на широкую поляну. То, что он вдруг увидел здесь, потрясло его до глубины души. Вся поляна была густо усеяна костями…, человеческими костями. Что это были человеческие кости, Лежащий Зубр понял сразу, так как увидел среди них много человеческих черепов. На поляне зловеще чернело два больших кострища, на которых тоже лежали обгорелые кости. Конечно, Лежащий Зубр сра-зу понял, что видит остатки пира каннибалов. Чувствуя про-бегающий по телу озноб жути, он ходил по поляне и рас-сматривал страшные находки. Видно было, что здесь пожи-вились и хищные животные. Об этом свидетельствовали пе-рекусанные толстые бедренные кости. Однако явно звери только воспользовались остатками людской трапезы. По всей видимости, пиршество каннибалов здесь проходило давно: может, год назад, а возможно, и ранее. Об этом не-трудно было догадаться, поскольку многие кости уже ча-стично прикрывала земля, намытая дождями, которые смыли и давние следы людей и животных: были видны лишь не-давние следы случайно пробегавших здесь зверей, еще не скрытые молоденькой весенней травой. Умеющий «читать» следы охотник заметил, что эти животные даже не приоста-новились, не заинтересованные костями, на которых не осталось ничего съедобного.
     Лежащий Зубр настолько был потрясен увиденным здесь, что даже почти не удивился, когда из леса на поляну вышла женщина с копьем. Она и была тем человеком, который шел по его следу. Ее звали Лэй. Она была одной из дэн. Лэй по-дошла к Лежащему Зубру.
     – Кто здесь ел людей? – спросил он.
     - Наши, – ответила она. – Некоторые не ели. Я не ела. Как можно есть людей? Пусть они и «белые карлики»…, но все же люди.
     Лежащий Зубр знал, что «белыми карликами» люди Пле-мени Волка называли людей его расы, то есть неандерталь-цев.
     – Война была, – продолжала дэна, – тяжелая война. Хотя их меньше было, чем нас, и все они маленькие были – таких хотя бы, как ты, у них мало было – война все равно тяжелой была с ними. Мы не ожидали, что они такие сильные, что так драться будут. Наших восемь убили. И раненых много у нас было. Их четырнадцать погибло. И все раненые их к нам в плен попали. И много женщин их, и детей после боя наши сумели в плен взять.
     – Их тоже съели?
     – Да.
     – И детей?!
     – Да…, всех, – грустно произнесла Лэй. Она увидела гневное, выражающее сильное душевное потрясение лицо Лежащего Зубра и уже, как будто виноватым, успокаиваю-щим тоном добавила: – вначале убивали, потом на костер клали… А то ведь есть такие, что живьем поджаривают. Наши так никогда не делают.
     – Да, много у вас добычи тогда было, – с горькой, мрач-ной усмешкой заметил Лежащий Зубр.
      – Да, долго тогда на охоту наши не ходили… Только пя-теро ходили, кто не мог есть человечину. Я ела то, что они приносили. Если б могла, то ходила бы с ними на охоту. Но у меня тогда живот большой был.
      – Зачем вы напали на них?
      – Мы не напали. Это они напали на нас.
      – Но ты говоришь, что вы пришли сюда, а они уже здесь жили. Значит, это их земля. Они защищали ее.
      – Пусть бы ушли. Мы не хотели воевать. У нас незадолго до этого две тяжелых войны было. Никто из наших воевать не хотел. А эти хотели. Вот и получили что заслужили.
      – А зачем вы пришли сюда? Ну и жили бы там, откуда пришли. Зачем на чужую землю пришли?
      – Конечно, лучше бы нам там жить. Никто не хотел сюда идти. Здесь так холодно. А там тепло, хорошо.
      – Ну и зачем ушли оттуда?
      – Ушли потому, что к нам пришли. Сильные люди при-шли. Племя быка. Я же сказала, что у нас две войны было. С ними было. Первый раз дрались – не выдержали наши. Вра-гов больше было. Пришлось отойти нам. В горы, в скалы. Но не умели мы в горах охотиться. На равнине ведь всегда охотились. Да и холодно там, в горах. Холодней, чем здесь даже. Трудно нам пришлось там. Очень трудно. Тогда мы спустились на равнину и снова испытали силу. И снова вра-ги были сильнее нас. Тогда мы решили – не пойдем больше в горы, пойдем на полночь и закат. Пусть там холодный край, но там равнины есть – мы снова сможем хорошо охо-титься, будет много мяса. 
      – Ты тоже воевала?
      – Первую войну нет – еще совсем девочкой была. Потом деной стала. Во вторую войну уже воевала. Вот, – она указа-ла на маленький, едва заметный шрам на левом бедре, – па-мять о той битве осталась. Страшная битва была. Все дэны погибли. И я бы тоже погибла… Чуть-чуть не погибла. Если бы Кор не выручил меня тогда, то погибла бы. Кор выручил, а сам погиб.
      – А здесь тоже воевала?
      – Нет, здесь не воевала. У меня большой живот был. Мой муж воевал, Шон… Погиб он… Вскоре потом ребенок ро-дился… Он тоже умер. Так я одна осталась – ни мужа у меня, ни ребенка… Одна живу… Два года уже.
      – Два года? Почему? – удивился Лежащий Зубр.
      – Не хочу.
      – Если у женщины погибает муж, ее берет другой.
      – Нас, дэн, неволить нельзя. Нас можно взять только, ес-ли мы согласны. И мы вправе выбрать сами кого хотим.
      – И ты два года была без мужа? Никому не дала согла-сие? Никого не хотела?
     – Нет.
     – Но почему?
     – Мне было плохо с ним, Шоном. Я даже пожалела, что выбрала его. Он меня любил… так грубо…, как зверь. После него мне никого не хочется… Вернее, долго не хотелось… Теперь опять хочется.
     Лежащий Зубр хотел спросить: «Кого?», но онемел и внутренне замер – он вдруг догадался. Не случайно же она здесь. Значит, она шла за ним. Увидела, как он пошел в лес и пошла за ним. Ведь не просто же так. Он смотрел на нее и теперь Лэй казалась ему самой красивой женщиной племе-ни. Хотя до этого момента считал, что некоторые ее сород-ницы гораздо красивее. Он даже тайно был влюблен в них. Нужно заметить, что Лежащий Зубр, как его соплеменники, тоже не сразу оценил красоту кроманьонской женщины. Как и они, он прошел на этом пути те же этапы: вначале ему по-нравились только их стройные тела, а затем и лица.
     Лежащий Зубр глядел на нее в немом восторге, с благого-вейным трепетом, как на высшее существо. Он по-прежнему не мог вымолвить ни слова, потому что боялся, что она назовет кого-то другого, и тогда нежданно явившаяся пре-красная надежда рухнет, вдруг поманившее счастье исчез-нет, как чудесный сон. Надежду прибавлял особый, добрый, какой-то бархатно-нежный оттенок ее огромных серых глаз. Явно она что-то хотела сказать ему очень важное. Но если бы Лэй действительно желала отдаться ему, то разве бы так она  смотрела сейчас на него? Конечно, не так. В ее глазах была бы страсть. Он хорошо знает, как женщины глядят на мужчину, когда желают его. И в самом деле, что это он возомнил о себе?! Разве он красавец? Для своих соплемен-ников – да. Но здесь его считают чуть ли не уродом. Если бы не его охотничьи подвиги, не его силовое превосходство над большинством местных мужчин, его, конечно, все бы презирали здесь и со временем съели бы, как съели корен-ных жителей этих мест, его собратьев по расе. Нет, Лэй он не мог понравиться. Несомненно, она имеет ввиду кого-то другого. Но тут глаза ее полузакрылись, заволоклись туман-ным блеском. Именно так смотрят женщины, когда страстно желают отдаться.
     Вдруг она произнесла:
     – Один ты мне мил.
     Хотя Лежащий Зубр с трудом поверил своим ушам, но он хорошо знал, что должен делать мужчина в таких случаях. В следующее мгновение молодая женщина уже была в его страстных объятиях, а еще через мгновение уже лежала под ним. Но в этот момент он вдруг вспомнил, что говорила Лэй о своем бывшем муже и подумал, что сейчас тоже едва ли отличается от животного. Он сдержал в себе бурный порыв грубой похоти и в дальнейшем сумел быть по-настоящему ласковым, хорошим любовником.
     Вернулись в стойбище они, держась за руки: здесь это, как и в Племени Горного Барса, тоже считалось свидетель-ством заключения брачного союза. Лэй счастливо улыба-лась. А уж о Лежащем Зубре и говорить не приходится.    
     Ради жены он перестроил свое жилище, сделав его более просторным, крепким и менее проницаемым для дождей.
     Женитьба удивительным образом изменила отношение к Лежащему Зубру женщин племени. Он почему-то сразу стал им казаться гораздо более привлекательным. Возможно, по-тому, что избрание дэной в мужья считалось большим успе-хом для мужчины, ведь по общепринятой логике выбор од-ного из числа многих должен свидетельствовать об облада-нии им лучшими достоинствами, чем у большинства. Мест-ные красавицы обратили на него внимание. Этой ситуацией Лежащий Зубр не мог не воспользоваться, тем более теперь, когда сложный психологический комплекс, заставлявший его удерживаться от драк со здешними мужчинами, перестал действовать после того, как он узнал о завоевании Племенем Волка земли, принадлежавшей неандертальцам, и его ис-ключительно жестоком, людоедском, торжестве над побеж-денными.
     Пока продолжался медовый месяц, Лежащему Зубру не приходило в голову изменить Лэй. Но после того, как она забеременела и остыла в ласках к нему, он вскоре вступил в борьбу за одну из красавиц и уверенно победил всех, кто оспаривал ее. Со временем сделал таким образом своими женами еще двух женщин.
     Лэй сильно переживала его предательство. Сделав выбор в пользу Лежащего Зубра, она мечтала о счастливом замуже-стве, о том, чтобы быть единственной у мужа, желала и сама сохранить до конца жизни ему верность. Теперь она видела, что разочаровалась и в этом мужчине, хотя и по другой при-чине. Будучи дэной она по закону племени могла в любой момент порвать с мужем, и тот не имел права воспрепят-ствовать ей, тогда как женщина, не принадлежавшая к числу дэн, обычно освобождалась от власти нежелательного муж-чины только, когда у него отбирал ее другой или, когда с годами сама становилась нежеланной. С горькой обидой Лэй часто думала о разрыве с Лежащим Зубром, но каждый раз откладывала окончательное решение, потому что про-должала любить его, а сейчас, как ни странно, даже еще бо-лее, чем раньше. Супруг же ее наслаждался жизнью, ставшей для него счастливой как никогда. Это продлило пребывание неандертальца в Племени Волка: о возвращении он теперь, хоть и задумывался, но гораздо реже. Лэй не теряла надежды вернуть прежние отношения с Лежащим Зубром, которые не отравляла постоянная беспощадная жгучая ревность. Она знала о большом желании мужа возвратиться на Родину, знала также о том, что края неандертальцев необычайно су-ровые, что чем далее углубляться в их земли, тем только ста-новится все холоднее, обстоятельство, которое, кстати, дол-гое время удерживало многочисленные племена кроманьон-цев от переселения с просторов Азии в Европу. Лэй знала и о том, что остальные жены Лежащего Зубра не испытывают ни малейшего желания отправиться с ним в страну неандер-тальцев, о чем не раз говорили. Только для нее, Лэй, жизнь с ним и там будет желанна. Поэтому она стала упорно скло-нять возлюбленного к возвращению на Родину. Она нарочно часто расспрашивала о ней, о его сородичах и всегда закан-чивала такие разговоры вопросом, не хочет ли он вернуться? Лежащий Зубр отвечал, что очень хочет. «Ну так пойдем же, давай пойдем», – горячо предлагала Лэй. Поначалу ему нра-вились подобные разговоры, и он не без интереса выслуши-вал эти предложения, но потом упорно стал отмалчиваться. Такая перемена в нем произошла, когда остальные его жены наотрез отказались последовать за ним в «Страну белых кар-ликов», а здешние мужчины запретили ему заставлять их идти туда. 
     У людей Племени Волка был обычай, который они неукоснительно соблюдали, который, по сути, являлся их любимым религиозным праздником. В каждое полнолуние они собирались на небольшой поляне в лесу. На краю ее стояло невысокое дерево, с обломанной верхушкой и очи-щенным от ветвей стволом. Ствол венчал череп волка. Можно сказать, что это был один из первых в истории язы-чества идолов. Люди становились перед ним на четвереньки и усердно выли на луну, подражая волкам. Потом самые ис-кусные плясуны в ритуальном танце изображали охоту на волка. Своими выразительными телодвижениями они так зажигали остальных, что через некоторое время все броса-лись в пляску. Теперь она больше походила не на специаль-ный танец, а на обычные кривляние и тряску, доставлявшие, однако, необычайное удовольствие исполнителям.
     Однажды во время такой пляски Лежащий Зубр оказался к идолу так близко, как никогда раньше, и увидел, что на сучках ствола, оставшихся от обломанных веток, висит что-то. В достаточно ярком свете луны сумел разглядеть, что это амулеты на тесемочках. После танца из любопытства спро-сил чьи фетиши висят на идоле и узнал, что они принадле-жали убитым и съеденным неандертальцам и как боевые трофеи составляют предмет большой гордости племени.
     Лежащего Зубра вдруг поразила мысль: «А вдруг он там есть… Тогда все будет ясно». Неандерталец чуть даже не бросился к идолу, чтобы начать перебирать и рассматривать амулеты, но вовремя остановился, вспомнив, что к нему имеют право прикасаться лишь два человека – Мать Племе-ни и главный охотник, вспомнил, как однажды одного мальчика сразу убили только за то, что он, слишком увлек-шись пляской, случайно коснулся идола.
     Лежащий Зубр пришел сюда на другой же день после охоты, когда здесь никого не было. Солнце опустилось уже за верхушки деревьев, но здесь, на поляне, еще было светло, как днем.   
     Он быстро с волнением стал перебирать, рассматривая висевшие на сучках идола амулеты. Тотемический символ всех их был – клык кабана: опытный охотник без труда узнал его. Значит, тотем племени, жившего в этих местах до прихода кроманьонцев, был кабан и называлось оно Племе-нем Кабана. Лежащий Зубр рассматривал фетиши на тесе-мочках, а сам думал, разумно ли было надеяться найти здесь ответ на столь волнующий его вопрос, причем вопрос непо-средственно связанный с целью его путешествия сюда, в этот далекий край.
     Он снимал амулеты то с одного, то с другого сучка. Но нет, все одинаковые – клыки кабана. Да, конечно, он ошиб-ся. И правда, вероятность найти то, что он надеялся сейчас увидеть здесь, слишком ничтожна. Впрочем, отсутствие это-го вполне может свидетельствовать об изначальной беспо-лезности далекого путешествия сюда, подумал сообрази-тельный Лежащий Зубр. А значит, он все же не зря пришел сейчас к идолу, потому что ему хотелось знать, правильным ли было решение отправляться к Большой Воде.
     Вот он опять рассматривает на своей широкой заскоруз-лой ладони еще несколько клыков. И вдруг внутренне вздрогнул и затаил дыхание, увидев среди них явно не каба-ний клык. Да это же клык горного барса! Ну конечно же! С замершей душою стал внимательней рассматривать. Да это же он! Да, да, это он! Ну конечно же, это тот амулет, как ни трудно в это поверить! Усомниться не дает тесемочка, на ко-торой два узелка. Второй узелок он сделал сам, своими ру-ками, когда тесемочка порвалась и нужно было ее воссоеди-нить.
     Лежащий Зубр повесил остальные снятые амулеты обрат-но на сучок, а этот решил спрятать и надеть себе на шею, ко-гда будет идти в родной край. А пойдет туда, наверное, ско-ро: теперь, когда ему открылось то, ради чего совершил пу-тешествие, осталось меньше причин, удерживающих его здесь. Конечно, не хочется расставаться с красивым гаремом, но так тянет на Родину. В конце концов, какое-то время можно будет пожить и с одной женой. Да и Лэй тоже хоро-ша. Пусть и не так, как его другие жены. Зато она согласна идти с ним. Даже сама уговаривает идти. А там, в его пле-мени, она будет всех красивее. Да, надо идти. А когда еще лучше идти, как не сейчас, когда началось лето: можно успеть прийти в Племя Горного Барса до осени. Да и Лэй не отягощена теперь ни беременностью, ни ребенком. Конечно, жаль, что тот прожил лишь несколько дней. Зато без него идти будет легче.
     Уже через день Лежащий Зубр и Лэй покинули Племя Волка и отправились в путь. Неандерталец оставил здесь трех женщин, которые ждали от него ребенка. В положенное время они разрешились от бремени, явив на свет трех кре-пышей. Те оказались более жизнеспособными, чем чисто-кроманьонские дети, поэтому двое из них сумели дожить до того счастливого момента, когда после успешного прохож-дения положенного испытания главный охотник вручил им настоящее, не учебное, а боевое оружие, что означало, что они приняты в охотники и воины.
     Заметим, что если бы успел, то непременно завел бы Ле-жащий Зубр в родном племени еще жену, кроме Большело-бой и, возможно, не одну, так как очень понравилось ему жить в многоженстве. Полтора года он прожил в родном племени с нею и не собирался отказываться от этого наме-рения, однако исполнение его решил на некоторое время от-ложить, ибо видел, как тяжело привыкает она к жизни в чу-жом племени и не хотел причинять ей лишних пережива-ний.