След на земле Кн. 2, ч. 4, гл. 61. Зачем нам немки

Глава 61. Зачем нам немки?
(сокращенная версия романа)

1
       Светало. Сквозь пожелтелые иглы векового соснового леса, пробились первые лучи солнца. Полк проснулся. Загомонили голоса, загремели котелки, послышались отрывистые команды. От походной кухни доносились запахи пригорелой каши и водки. К кухне потянулись бойцы, ведя будничные разговоры, сдабривая шутками. Будто и не было ночного боя с гибелью товарищей. Что же, на войне, когда смерть летает вокруг да около, невозможно все время вздыхать и печалиться, справляя панихиды по погибшим. Уж если погибать так с музыкой и юмором. Вот и сейчас Егор оглянулся на взрыв хохота бойцов рядом с походной кухней.
       В центре группы солдат выступал старший сержант Муха. Егор подошел поинтересоваться его новой историей. Но его история была стара, как мир. Муха рассказывал о своих жизненных наблюдениях о женщинах. Оказалось, что с той многодетной полячкой, он все-таки переспал. Просто из спортивного интереса и ради сравнительного опыта. Да и сама она напрашивалась, поскольку он ей больше приглянулся. Заметив подошедшего Егора, Муха заключил:
       - Так что, ребята, как сказал наш уважаемый комсорг полка старший лейтенант Никишин, все бабы одинаковые. Что полячки, что литовки, что славянки устроены одинаково, но ради коллекции ощущений стоит пробовать все «конфетки». Особенно, если любишь сладкое.
       - А татарок пробовал? – поинтересовался один из бойцов
       - Ха! Когда был ещё молодой, всего год, как женился, у нас в деревне прошёл слух, что якобы татарки особенные, будто у них «передок» устроен иначе, не вдоль, а поперек, и поэтому они более темпераментные в постели. Загорелся я проверить. А, как и где? В нашей деревне татарок не было. Сколько я потратил сил и энергии, чтобы найти татарку и убедиться, какие же они, долго рассказывать, но…. Добился я у председателя, чтобы меня послали на курсы трактористов. В Саратове нашел-таки потомственную татарку. Уговорил её на перепих. Раздел. Смотрю, а у неё, то же самое, что у моей Матрены, только чернее и жестче. Темперамент у баб не от прибора зависит, а от желания и как её партнер заведет. Баба, как машина. Если ты хороший шофер, то она и везет хорошо. Поэтому осталось ещё немку попробовать, чтобы уже иметь полную картину. Если и у них, такая же «зверушка», то уж больше не стану доискиваться…, хотя вот ещё слышал, что чукчанки, какие-то особенные. Но не знаю уж, когда до них доберусь.
       Все смеялись. Смеялся и Егор. «Вот же неутомимый хохмачь. Умеет поднять людям настроение».
       - А я вот думаю, - вступил в разговор пожилой боец, - что нам нужно, всех немок обрюхатить из политических соображений. Наделать им русских «киндеров». Они тогда уж точно не станут с нами воевать. Родная кровь не позволит.
       - А что? В этом есть резон, - согласился взводный. – Только это нужно организовать умело, по-партийному. Чтобы это не выглядело изнасилованием. А то ведь приказ Жукова сердитый. Можно за немку в штрафники угодить, только штраф отбывать придется в наших уже лагерях.
       После завтрака полк снова тронулся в путь. Разведка доложила, что до ближайшей деревни путь свободен. Но примерно через четверть часа боевое охранение столкнулось с засадой в небольшом лесочке, где дорога делала зигзаг. Хорошо, что не рискнули пойти ночью.
       Деревня, в которой полк планировал ночлег, к его прибытию уже проснулась. Это была первая деревня на пути полка, жители которой её не покинули. Но все сидели по домам, на улице никого не было. Колонна русских внушала страх и уважение к силе. Солдаты и офицеры, вопреки ожиданиям не рассыпались по дворам, чтобы грабить и убивать, а просто шли через поселок. Нарушать приказ маршала Жукова никто не отважился. Хотя немцы-то об этом вряд ли знали.
       Так и прошли всю деревню насквозь без актов мести и вандализма. Командование полка облегченно вздохнуло. Замыкающий колонну Егор, оглянулся на деревню, когда миновали последний двор. К своему удивлению, обнаружил догоняющего сзади взводного Муху. Вот же беспокойный мужик.
       - Ты чего отстал? – спросил Егор.
       - Ничего не отстал. Так, заглянул в один дом водицы испить. А там немка какая-то  странная. Я ей по-немецки говорю: пить дай, а она с себя халат сбрасывает и ложится голая на кровать, дескать, делай что хочешь. Я ей жестами показываю: пить, а она мне: тун унд вегхен. Может, у них наше пить, как еб…. Я прямо растерялся. А в окошко смотрю, уже вы проходите, замыкающий. Да и она, прямо скажем, не лакомый кусок, чтобы из-за неё в строй опаздывать. Мохнатка, как у всех, ничего особенного. Нет, если бы мы в этой деревне задержались, я бы, конечно, не стал отказываться. Но…. Ладно, думаю, не последний день в Германии, ещё успею из этого колодца напиться. 
       - И правильно сделал. Отстал бы и неизвестно, чем бы для тебя этот «колодец» закончился. Пить, тоже нужно с головой. Зная когда, где и с кем. Отпразднуем Победу, тогда все немки будут у твоих ног, - вдохновил Егор старого ловеласа.
       - Это точно. Успею, я немку попробовать, - согласился старший сержант. – А вы не в курсе, товарищ старший лейтенант, нам Францию освобождать не придется? Вспомнил, что у меня ещё француженки не было. А в любовных книжках пишут, что они на это дело жутко охочие и большие мастерицы.
       - А ты что, любовные романы про француженок читал? – удивился Егор.
       - Нет, но слышал от начитанных людей. Да и бабы наши, испокон веку, во всем старались им подражать. Значит, неспроста  для француженок любовь  на первом месте. Хлебом не корми, дай только любовью заняться, - разглагольствовал Муха.
       - Ну, ты даешь, Василий Акимович. Тебе скоро полвека стукнет, а ты все туда же, куда и молодежь, в любовь с причиндалами.
       - А что? «Любви все возрасты покорны», сказал кто-то из классиков. Уж, наверное, не пацан сопливый. Если есть аппетит, то не нужно отказывать себе в удовольствии есть. С голодухи одни расстройства и для здоровья и для общества. Так что, товарищ комсорг, будем мы француженок любить? – улыбался старший сержант, показывая желтые прокуренные зубы.
       - Полагаю, этого не случится. Войны с Францией у нас в этом столетии не предвидится, а что касается их освобождения, так там уже американцы их освобождают, наши союзники, - подвел итог разговору Егор.

2
       Дорога на Берлин пролегала по холмистой местности с подъемами и спусками,  поворотами и лесными массивами. За каждым из них полк поджидали засады небольших групп немецких партизан. За день полк трижды разворачивался в боевой порядок и отбивался от налетчиков в гражданской одежде. К сожалению, каждая стычка стоила жизней.
       Темнело. Полк стремился успеть расположиться на ночлег в ближайшем городке. И это удалось. Городок, правда, был небольшой, но решением полковника Пугачева он был разбит на четыре сектора, каждый из которых отводился под ответственность батальонов. Первый батальон занимал западную часть, второй северную, третий южную и, наконец, артиллеристы и прочие мелкие подразделения запирали городок с востока.
       Заместитель командира полка по политической части майор Горностаев собрал на совещание политработников полка и зачитал письмо-жалобу на парторга полка капитана Ратушного. Командир первого батальона и его заместитель по политчасти обвиняли Ратушного в том, что он превышает свои полномочия, вмешивается в приказы и распоряжения комбата, чем связывает его боевую инициативу и понижает авторитет командира. Дальше приводились примеры. В заключении комбат просил отозвать капитана Ратушного из его батальона и направить куратором другого политработника полка или не направлять вовсе. Сами не маленькие, и без куратора с поставленными задачами справимся.
       - Что на это скажешь, капитан? – обратился он к парторгу после прочтения письма.
       - Пацаны. Сопляки. Кто им вообще доверил командование батальоном? Их самих гнать с батальона нужно. Их потолок, что для одного, что для другого, взвод, - в свойственной ему манере руководителя райкома, заявил Ратушный.
       - Решение кому командовать батальоном принимает командование дивизии и полка, и вашего мнения по этому поводу не спрашивают. Тем более, что оно у вас не устойчивое. Вчера ты их нахваливал, сегодня ты их хаешь. Странно получается, капитан. И потом…. По результатам боевых действий оба зарекомендовали себя с положительной стороны. Этого ты отрицать не можешь.
       - Моя заслуга. Пока они меня слушали, все получалось правильно.
       - К сожалению, сейчас у меня нет времени подробно с этим разбираться. Но чтобы не усугублять конфликт, ты парторг, переводишься во второй батальон к майору Улановскому. А в первый батальон пойдет…, - замполит посмотрел на Егора, - старший лейтенант Никишин. Задача для всех остается прежней. Ваша цель воинская дисциплина и боевой настрой наших воинов. Исключить пьянство, насилие и мародерство. Все по местам.
       - Ну, теперь эти молокососы навоюют, - не сдержал язвительности Ратушный. – Ещё не раз убедитесь, кто был прав.
       Егор пожалел об этом назначении по-своему. У него сложились хорошие отношения во втором батальоне и с командирами, и с бойцами. А как сложатся в другом батальоне ещё не известно. Тем более, что жалобщики. И хотя Егор презирал Ратушного, сам факт написания письма-жалобы не украшал командиров первого батальона. Есть все-таки негласные этические нормы, которые должны соблюдаться всеми. Но приказ, есть приказ. В боевой обстановке командирам виднее, кого и куда ставить. Дело подчиненных исполнять приказы. Еще Егор пожалел своего друга майора Улановского, которому предстояло столкнуться с Ратушным.
       Егор появился в штабе первого батальона, когда там уже шел ужин. Пригласили к ужину и Егора. Поговорили о том, о сем. Егор осмотрел особняк, в котором разместилось командование батальона и в котором самому предстояло спать. Ещё раз убедился, как хорошо жили немцы. В двухэтажном особняке восемь комнат. Найдешь и в наших деревнях подобное строение из кирпича. А ещё красивая мебель, да фарфоровая посуда. В комнатах мягкие постели застелены белоснежным бельем. Егор выбрал себе маленькую комнатку, дверь которой выходила в зал. Но раздеваться до нижнего белья не решился. Кто знает, что может случиться ночью. Может, через пять минут придется вступать в бой? Снял с себя только шинель и сапоги, и то шинелью укрылся. Так привычней. Минута и ты уже в строю.
       Разошлись по комнатам и другие офицеры штаба. День был трудный. Первый батальон шел в голове полка и выставляя боевое охранение первым принимал на себя удары противника. Да и за день преодолели тридцатикилометровое расстояние. Хорошо бы выспаться. Завтра предстоял не мене напряженный день.
       В зале остались ординарцы. В их задачу входило убрать со стола и почистить оружие и одежду офицеров. Обувь на этот раз чистить не пришлось. С обязанностями ординарцы справлялись умело и быстро. После чего двое отправились на охоту, добыть что-нибудь съестное на завтра, а третий остался охранять сон командиров.
       Сорокалетний Иван Тыжных был большим специалистом в охоте за чем-нибудь вкусным и полезным. Он был добытчиком. Всегда подмечал, где и, что можно прихватить для своей пользы и, конечно, для командира. Командир хвалил его за находчивость и это мастерство добытчика. Многое прощал и позволял своему ординарцу, хотя и старался изображать строгость.
       Вот и на этот раз Иван уже спланировал, где можно поживиться. Когда они проходили по городку и искали место для размещения командования. Острый глаз «добытчика» заметил дом, в котором была витрина. Значит, это магазин или лавка, значит там можно и поживиться. Он не ошибся и на этот раз. В подвале этого дома был внушительный запас продуктов. Здесь были и консервированные мясные продукты, куры и свинина, и консервированные овощи, вроде тушеной капусты, и консервированные фрукты с ягодами, и самое удивительное, консервированный хлеб.
       «Все-таки головастые эти немцы, - позавидовал Иван, - потому и живут богато. Как они умудрились сделать, чтобы хлеб оставался мягким и не портился. В отличие от наших сухарей, о которые зубы сломать можно, этот легко отламывался и жевался. Причем, из маленького кусочка, когда его разжуешь, становился полным весь рот. Правда, вкуса у этого хлеба особенно не было, даже отдавал хвоей, кто-то говорил, что в него добавляют сосновые опилки, но все же был вполне пригоден для еды и утоления голода. А уж с тушенкой или колбасой…, хлеб, как хлеб». 
       Ещё Иван со своим напарником, филологом Витюшей, обнаружили в подвале несколько палок сырокопченой колбасы, несколько свиных окороков, варенье, сахар и шоколад.
       - Во, богатство-то, - изумлялся Витюша, который ничего подобного не видел и не пробовал, - наверное куркуль хозяин этого магазина.
       - Куркули везде есть. Ты думаешь, у нас в Советском Союзе их нет? – со знанием дела говорил Иван. – Ты думаешь, у нас все живут впроголодь, как ты? Есть большие умельцы жить широко. Для кого война, а для кого мать родна. Вот ты думаешь, колхозник этот, Головатый, кажется его фамилия, самолет купил для фронта на свои кровные? Держи карман шире. Наспекулировал, вот и купил. Ушлый мужик. Завел пчел. Они с колхозных полей мед ему собирали. А он этот мед колхозникам и продавал по тыще рублей за кило. Конечно, у него всего было вдоволь: и хлеба, и колбасы, и сахара. А на базах, кто работает? Воруют, суки. Потому и куркули. Прут и жрут. А кто воровать не умеет, или работа такая, что украсть нечего, те и перебиваются с хлеба на воду.
       Нагрузились хорошо. Вещевые мешки были набиты деликатесами до отказа. По дороге назад, метрах в десяти перед ними, из проулка появились две женщины. Эта добыча для Ивана была даже получше колбасы.
       - Мать честная, держи их, Витюша, - скомандовал Тыжных и кинулся к женщинам.
       Но не тут-то было. Увидев русских, женщины припустили от них со всех ног. Они были молоды и налегке, к тому же за следующим домом разбежались в разные стороны. Иван, который был ближе к ним, выбрал ту, что показалась ему поупитаней и пофигуристее, к тому же она побежала в том направлении, в котором находился их особняк. Но ему мешал бежать увесистый мешок, а бросить его было не в правилах «добытчика» Тыжных. Витюша по команде своего старшего товарища побежал за другой женщиной, помельче и порезвее, но через пару шагов, понял, что с тяжелым грузом ему за ней не угнаться. Да и зачем? Приказ Жукова не трогать мирное население, был не менее тяжелым якорем, чем вещмешок за спиной.
       Иван был поздоровее своего товарища. Приказу Жукова придавал небольшое значение. Подумаешь, «посадит на кукан» он эту немку. Кто об этом узнает? И даже если она пожалуется, то комбат Луценко его обязательно прикроет и в обиду не даст. Он ценный ординарец, он добытчик. Поэтому он догонял свою жертву и мысленно уже представлял, как будет наслаждаться этой добычей.
       А немка бежала прямо к особняку. Свернуть ей уже было некуда. Проулок был тупиковым. Она, тем не менее, взбежала на крыльцо и, открыв дверь, юркнула в помещение. «Попалась птичка», - отметил про себя Иван. Он сбавил скорость, перевел дух и спокойно вошел в дом.
       «Птичка», конечно, не ожидала, что попадет в штаб батальона русских. Она заметалась по залу, к тому же в одном из кресел сидел и стал подниматься ещё один вояка, и юркнула в приоткрытую дверь. Это была маленькая тесная комната с одной широкой кроватью, столиком и шкафом. На кровати кто-то спал, но место еще было. Поняв, что бежать ей уже не куда, она сбросила с себя пальто и легла рядом со спящим, надеясь на то, чтобы её хотя бы не убили. Ведь уже столько страшного рассказывают об этих русских. Звери. Даже фотографии на стенах расстреливают. Потому-то, почти все население городка сбежало от них вглубь страны.
       Ирен жалела, что не убежала со всеми. Хильда, её подруга, отговорила, мотивируя тем, что там уже тесно от перенаселения. Да и со стороны Франции америкашки наступают, сплошь негры, и ведут себя не лучше русских. Она считала, и Ирен была с ней согласна, что если суждено тому быть, что их изнасилуют, то пусть это будет хотя бы белый, чем негр. А то «залетишь» и будешь потом всю жизнь негритят рожать.
       Она со страхом притаилась, боясь разбудить спящего русского. Не вовремя разбуженный, не выспавшийся человек, всегда злее и агрессивнее выспавшегося. Она слышала и чувствовала, как в комнатку заглядывали другие русские, как один из них негромко ругнулся, но к её удивлению, из постели её вытаскивать не стали, и даже прикрыли дверь. А сосед по постели спал, как убитый, не чувствуя рядом с собой женщины. «Бесчувственный».
       Зашедший с улицы ординарец Тыжных, довольный потирал руки, но, не увидев в зале немки, удивился и спросил о ней у дежурившего Кожемятого. Тот указал на дверь, где спал комсорг полка. Оба заглянули в комнатку, и Ивану в полумраке показалось, что парочка обнимается и целуется. Тыжных ругнулся от разочарования, но мешать не посмел. Политработники полка вселяли в него опасение. Он помнил грубияна парторга Ратушного, стращавшего всех. Вдруг и этот комсорг такой же вредный. С ними лучше не связываться. От них даже комбат вряд ли спасет. А в штрафбат Ивану угодить не хотелось. Пришлось свое разочарование запить глотком спирта и заесть добытой колбасой. Но в душе он ещё надеялся, что после комсорга, когда он выгонит от себя эту кралю, ему удастся её захомутать. Уж тогда он отыграется на ней. Поудобней устроившись в мягком кресле перед комнатой комсорга, он стал ждать. Так и просидел до утра, подремывая. Но «птичка» так и не вылетела.
       Офицеры уже проснулись и стали приводить себя в порядок. Ординарцы готовили завтрак и накрывали стол. Двое из них, кроме Тыжных, забрав котелки, ушли на полевую кухню за кашей. Вскоре все штабные офицеры собрались за столом.
       - А, где же наш гость? – спросил комбат, майор Луценко. – Неужто ещё дрыхнет?
       - У него под боком баба. Наверное, всю ночь бодрствовал. Чего ему торопиться? – с досадой высказался ординарец Иван.
       - Откуда у него баба? Ты не путаешь? – удивились офицеры.
       - Ночью к нему пришла. Сама, - Ивану не хотелось говорить правду.
       - Вот дает полковой комсорг. Шустрый парень.
       - Эй, молодые, пора вставать, - крикнул из зала комбат.
       - Никишин, кончай женихаться, каша стынет и построение скоро, - добавил комсорг батальона.
       Егор открыл глаза. Крики из зала его несколько удивили. «Кому они кричат? Кажется мне. А что за бред? Что значит женихаться?» Неожиданно он почувствовал рядом присутствие другого человека. Женщины. Повернул голову и его глаза встретились с голубыми зрачками глаз симпатичной девушки. Что за черт?
       - Ты кто такая? Вер бист ду? – вспомнил он немецкую фразу.
       - Фрейлин Ирен, - ответила девушка. – Нихт, фрау Ирен.
       Егор понял, что перед ним девица, которая не замужем, но уже вполне женщина, имевшая связь с мужчиной.
       - Как ты здесь оказалась? И почему не разбудила, когда ложилась? – немка ему нравилась и он не прочь бы был заняться с нею любовью.
       Немка видимо это понимала и виновато улыбалась. Молодой русский офицер был приятной внешности и не походил на зверя, который мог причинить ей зло. Но из зала поторапливали веселые голоса штабных.
       - Ладно, давай вставать. Нас зовут завтракать, - с сожалением вздохнул Егор.
       Немка послушно встала, приводя руками белокурые волосы в порядок. У неё была красивая фигура. По всем статьям подходящая для любви «самочка».
Комсорга полка Никишина и вышедшую за ним немку офицеры встретили аплодисментами. И хотя Егор пытался убедить всех, что между ним и немкой ничего не было, его даже слушать не хотели. Ему просто завидовали. С такой девицей любой бы променял сон на любовь. Такую немку обязательно нужно угощать русским хреном.
       Умывшись, оба сели к столу. Ирен была, конечно, в центре внимания. Ей тоже положили в тарелку пшенную кашу с мясом, да и на столе было много чтобы утолить голод. Она не стала скромничать и принялась есть. Она не ощущала опасности от этих мужчин. Только один взгляд был недружелюбным. Это исподлобья зло смотрел на неё бежавший ночью солдат.
       - Всё, товарищи офицеры, через семь минут построение, - объявил майор Луценко, посмотрев на часы.
       - А как быть с немкой, товарищ командир? – подал голос ординарец Тыжных. – Её же это… нужно наказать. Разрешите мне?
       - Ты что, идиот, Иван? За что её наказывать? Её награждать нужно за доброту и ласку, за находчивость и … красоту. Ну-ка, начальник штаба, пиши ей индульгенцию. Справку значит. Дана, мол, фрау…, как ее имя и фамилия.
       - Ду ист найм унд фамилиан? – спросил начштаба у немки.
       - Фрау Ирен Циммер.
       - Ну, вот, справка дана Ирен Циммер в том, что она оказала русским воинам 1-го батальона 774 стрелкового полка 222 стрелковой дивизии неоценимую услугу, представив…, что она представила тебе комсорг? Во, необходимые данные для успешных действий. Прошу не трогать, а наоборот, оказывать всяческое содействие и помощь. Подпись и печать. Число тоже не забудь поставить, - улыбнулся Луценко молодой немке.
       - Но это же не так, - не сдержался Тыжных. – И товарищ старший лейтенант тоже отрицает.
       - Ты, Ванюша, не дергайся и не возникай. Так или не так, это нам решать. И мы считаем так, как я сказал. Пусть у этой девицы, память о нас, русских воинах, останется добрая. Да и нам приятно, что о нас останутся теплые воспоминания. Война и так многим зла причинила, нельзя это зло увеличивать и распространять вокруг себя. А немок, Ваня, наш маршал приказал не обижать, а е…ть так, чтобы им нравилось. Правильно я говорю, товарищ комсорг полка? Видишь, Иван, товарищ старший лейтенант согласен. Ауф фидер зейн, фрау, - сказал комбат и вышел из-за стола.
       Офицеры тоже встали и следом направились к выходу. Егор подошел к девушке и протянул ей справку, переданную улыбающимся начальником штаба.
       - До свидания, Ирен. Эх, жаль все-таки, что ты меня не разбудила, - сказал Егор.
       Ирен быстро поцеловала Егора в щеку по-сестрински.
       - Руссиш офицер гут. Их вербе си гут еринен.

3
       Еще вчера полк получил приказ двигаться в сторону города Франкфурт на Одере. Задача была выбить из города войска немцев, форсировать реку и захватить плацдарм на её западном берегу. Приказ, как приказ. Ясен и понятен. Только до Франкфурта нужно ещё дойти.
       До обеда полк и шел в общем направлении, но после обеда полку задача была изменена. Пугачеву было приказано резко свернуть влево и идти на город Цибинген, который тоже, кстати, стоял на берегу Одера. Задача была более конкретная: выбить из города фашистов и третьего февраля форсировать Одер, захватив плацдарм на западном берегу.
       Полковник тут же выслал вперед разведку. Решить задачу вслепую невозможно. В большую деревню, стоявшую на пути к Цибингену, полк входил на закате солнца. Справа и слева от деревни было не меньше полусотни разбитых и сгоревших танков и самоходок, как немецких, так и советских. Видно бой тут шел жестокий, но утешало то, что немецкой техники на этом кладбище было почти вдвое больше.
       В деревню входили в том же порядке, как и раньше: первый батальон занимал западную часть, второй южную, третий северную часть и наконец, все остальные запирали выход из неё. Но перед входом в деревню Егор вместе с другими офицерами батальона внимательно прошлись по танковому кладбищу, убедившись, что наших потерь было меньше.
       Как только вошли в деревню, полковник Пугачев собрал у себя комбатов с замполитами и офицеров штаба на совещание.
       - До Одера, последней крупной водной преграды на пути в Берлин, примерно тридцать километров. Завтра к вечеру, если нам ничего не помешает, мы вплотную подойдем к Цибингену. Считаю, что его нужно будет брать сходу. Этой же ночью, со второго на третье февраля должны форсировать реку и захватить плацдарм на её западной стороне.
       После выступления полковника повисла тишина. Все ждали, что полковник будет еще что-то разъяснять, уж слишком легко и просто получалось: подойти, захватить, переправиться и снова занять плацдарм. Как будто противника вовсе не было. Но полковник с разъяснениями не торопился и даже наоборот спросил:
       - Чего молчите, товарищи офицеры? Вам что, все ясно?
       - Так ведь приказы не обсуждаются, товарищ полковник, - откликнулся Егор.
       - Да, приказы не обсуждаются, но как выполнить поставленную задачу мы должны с вами обсудить, и решить, как лучше действовать.
       - А что докладывает разведка? – поинтересовался майор Луценко. – Какова диспозиция. Сколько нас будет встречать войск в этом Цибингине?
       - Очень много. Там сейчас примерно около пятнадцати тысяч. Но завтра может быть или меньше, если часть войск продолжит отступление на запад, или ещё больше, если немцев не усилят, чтобы сдержать наше наступление.
       - А нас всего семьсот, кажется? – уточнил Егор.
       - Ну, да, а к чему ты спрашиваешь, Никишин? – раздраженно среагировал Пугачев.
       - Но ведь это примерно: один против двадцати одного. Да еще на их земле. Вам не кажется, что для нас задача невыполнимая?
       - Я и сам считать умею. Потому вас и собрал, чтобы совместно обмозговать, как решить эту задачу. Времени у нас мало. Впереди только ночь. Думайте, товарищи офицеры, как нам своими силами одолеть этот гарнизон. Кто, что-нибудь дельное придумает, сразу ко мне. Не стесняйтесь меня беспокоить в любое время, - заявил полковник.
       - Ну, а у вас какие-то наметки на этот счет имеются? – снова спросил Егор.
       - Может, и имеются, но нужна свежая мысль. Нам нужны не избитые приемы, а, что-то необычное, нестандартное. Поэтому я и обратился к вам, и верю, что вы сможете придумать, как обмануть противника и выбить его из города. Всё идите. Все свободны.
       Но замполит Горностаев снова объявил у себя сбор политработников.
       - Неприятно объявлять вам это, но вынужден снова произвести перестановки. Комбат-два майор Улановский, последовал примеру майора Луценко и тоже заявил отвод капитану Ратушному. Просит вернуть в батальон старшего лейтенанта Никишина. Что с вами происходит товарищ парторг, что не хотят боевые офицеры работать с вами. Я же объявлял вам, что ваша работа только дисциплина и боевой дух воинов. Почему вы лезете командовать всеми? Неужели трудно усвоить круг своих задач? Вы парторг, а не командующий. Придется вам побыть при штабе, а комсорг Никишин возвращается в батальон Улановского.
       - Вы меня отстраняете? – удивился Ратушный. – Это не меня, а их нужно отстранять от командования батальоном. Какой-то бывший летчик будет указывать мне, чем мне заниматься. Возомнил себя маршалом сосунок. Да и замполит у него совсем без опыта работы, а туда же. Носы еще воротят от моих советов. Пацаны неблагодарные.
       - С тобой все ясно, капитан, - заключил замполит полка. – Все по местам.
       Оставшись один, майор Горностаев вызвал к себе радистку Ирину Жатову, к которой стал питать нежные чувства и попросил соединить его с начальником политотдела дивизии полковником Гуськовам.  Когда полковник ответил, майор Горностаев быстро доложил.
       - Товарищ полковник, капитан Ратушный давно перерос свою должность. Может, заберете его от нас с повышением.
       - Нужно подумать. Это так важно для вас в канун наступления? Хорошо. Постараюсь помочь. У тебя все?   
       - Так точно. Всё, - сказал майор и положил трубку. Ратушный ему уже порядком надоел.
       Егор вышел на улицу вместе с замполитом второго батальона старшим лейтенантом Пузановым. Им снова было по пути.
       - Что там, капитан Ратушный, заявил в ваш адрес? Вы где раньше воевали-то? – спросил его Егор.
       - В принципе, сказал, что есть. Я до вашего полка не воевал нигде. Я из запаса. Лет пятнадцать назад был в армии воентехником. После демобилизации долгое время работал в МТС. А так как я ушел из армии в офицерском звании, знакомый из военкомата за оказанную услугу, присвоил мне очередные воинские звания. Так с младшего лейтенанта я за пятнадцать лет дорос до старшего лейтенанта запаса.
       - А как же ты в политработники попал? – удивился Егор.
       - Да за язык. Язык у меня неплохо подвешен. Болтать им умею. Вот в военкомате и решили, что я смогу быть политработником. Хотя я по призванию механик широкого профиля. Могу на всех современных машинах и механизмах работать. Даже владею искусством сложной художественной сварки, - признался Пузанов. 
       - Выходит, ты технический талант, а тебя в пехоту, языком работать? Не пытался возражать, поменять ситуацию?
       - Нет. Да и зачем? Какая разница, где воевать и приносить пользу?
Они быстро нагнали шедших впереди комбата Улановского и начштаба Косова. Те шли молча, думая о предстоящем штурме города. Конечно, инициатива ведения войны в последнее время была полностью в руках Советских войск. В рядах противника было больше паники и страха. Ещё бы. Меньше, чем за три недели наши войска прошли Польшу, нанеся врагу несколько ощутимых ударов и преодолев несколько непроходимых рубежей обороны. Теперь уже четыре дня идем по самой Германии. Но каждый их новый форпост давал новую надежду задержать, остановить, отбросить наступающих от стен своего Рейха.
       Вернувшись в коттедж, ставший штабом второго батальона, офицеры собрались за столом вырабатывать нестандартный вариант решения сложной задачи. На это совещание были приглашены даже командиры взводов. Но кроме угрюмости эти лица ничего не выражали.
       - Нет, это невозможно, - заключил через некоторое время начштаба Косов.
       - Сделаем перерыв на ужин. Нужно отвлечься, - решил комбат.
       - И остограмиться, - предложил взводный Муха. – Здесь, без ста грамм не разберешься.
       - Думаешь, водка заставит лучше соображать? – спросил Егор.
       - А что? Все гениальные люди были пьяницами, ведь и водку придумал гений, - не сдавался Муха.
       - У меня и без водки появилась идея, - неожиданно заявил замполит Пузанов. – Правда, еще сырая, но для её воплощения нужна трезвая голова.
       - Говори, замполит, - оживился Улановский, да и все головы были обращены к новому, еще толком неизвестному офицеру.
       - Что, если к немцам запустить нашего представителя с белым флагом для переговоров. Объявить им ультиматум: дескать, предлагаем сдаться, чтобы избежать кровопролития, иначе сотрем город в порошок, а всех его защитников отправим на мыло.
       - Их в двадцать с лишним раз больше, чем нас. Ты думаешь, они об этом не знают? – усомнился Косов. – Чего здесь необычного? Простой блеф.
       - Точно блеф. Но в этом и заключается номер. Когда слабый заявляет сильному, что справится с ним, несмотря на разницу в силах, то вольно-невольно это вызовет у противника сомнение в своем преимуществе. Сомневающийся боец, уже на половину обезоружен, - развивал свою мысль Пузанов.
       - Допустим, что половина немцев станет менее боеспособна, но превосходство в десять раз все-таки весомое, чтобы отстоять город и дать нам пинка. Одного блефа, старший лейтенант, маловато, чтобы идти с этим к полковнику, - махнул с досады комбат. – Нужен ещё какой-то козырь для такого блефа.
       - Есть еще кое-что, - продолжал Пузанов. – Я ведь потому и сказал, что идея сырая. Когда мы сегодня проходились по танковому кладбищу, я обнаружил там пару тройку вполне исправных немецких машин, в которых просто кончилось горючее. Два танка и две или три самоходки можно привести в действие, чтобы использовать по назначению.
       - Ну-ка, разъясни толком, куда ты клонишь, - заинтересовался комбат. – Причем тут эти брошенные катафалки?
       - А при том, что заправив их, мы можем использовать для своей пользы. Нужно убедить немцев, что эти танки и самоходки возвращаются после боя к себе. Их пропустят в город, а уже в тылу можно наделать шухера такого, что паника усилится в десять раз.
       - И что, думаешь, немцы поверят и не поймут, что перед ними враги? Они сейчас до предела бдительны, - возразил Косов.
       - А я поддерживаю эту идею. Драка на этом поле была нешуточная и в пылу боя, кто-то мог отстать. Если в темноте подобраться к городу, немцы будут видеть только свою технику. Плюс если старший, возглавляющий десант, будет хорошо говорить по-немецки, да еще со злостью, что их бросили, то немцы могут поверить и открыть ворота. Ну, а ворвавшись в город на четырех боевых машинах, да с десантом внутри, можно таких дел натворить, что…. Одним словом, я готов возглавить десант, если только мне дадут специалиста по немецкому языку и пару тройку разведчиков, чтобы сразу пробиться к немецкому штабу, - заявил Егор.
       - Вот теперь и я вижу, что идея хорошая и её можно представить полковнику, - согласился майор Улановский. – Только успеем ли мы за ночь все это привести в действие? Но это уже решать полковнику.
       - Правильно. Вам с замполитом нужно срочно отправляться к Пугачеву. Нельзя терять ни минуты, - поддержал Улановского Егор. – А мы пока постараемся выявить желающих для десанта и тех, кто сможет управлять этой техникой. Желательно найти и сами танки, и боезапас к ним.

(полную версию романа можно прочитать в книге)