Аннотация к Париж-Parisу, переросшая в гимн

ЭТО НЕКОТОРАЯ АННОТАЦИЯ, которую стоит прочесть перед тем, как окунётесь в основной текст «недоповести или перерассказа» (я ещё не разобрался с формой)  «Париж. Paris, Парыж».

    Жанра под наименованием "фарс" в "разблюдовке" Прозы.ру нет, тем не менее, это произведение ближе всего именно к фарсу.
Хотя близки также по духу юмор, гротеск, абсурд.
Годится микс из нескольких жанров.
За неточную поименовку я уже трижды крепко огрёбся. За отсутствие сюжета и насыщенность пошлостью, вульгаризмами предлагали переквалифицироваться из литератора в танцоры, а сколько ещё ругани, грязи, плевков и шпицрутенов впереди!
А виновен-то вовсе не я, как автор или манипулятор, то бишь хозяин, а мои наичестнейшие, открытые, наивные герои, вышедшие из повиновения родителю...
Именно всего лишь родителю, а не хозяину.
Они – со своими дурацкими манерами и соответствующими выходками.
Они – со  своей привычкой называть приятные и неприятные вещи своими именами: чисто по-русски – точно и в глаз.

***

Словом, исходя из вышесказанного, я понял, что созданная мною на основе реальных мотивов, умеренная по величине, вещица, на самом-то деле массового читателя чертовски шокирует.
А, если другими словами, то близка к шизофренической, если судить по, мягко скажем – непривычной для многих читателей форме. И наплевательской по отношению к устаканившимся в народе правилам построения синтаксиса, фабульности и сюжетики.
Следовательно, близка, как минимум, к левой оппозиции для всей "легкохаваемой" middle-культуры; а отсюда всего два шага до признания такой литературы, отличающейся от миддла и натурального мусорного варианта "трэша". Трэш в моём понимании это лёгкая степень окололитературного (даже не литературного) сумасошедствия, жвачка, чтиво, буквенный товар – а не искусство.
И, соответственно, один шаг до литературы гениальной, хотя никаких гарантий на сей счёт даже боженька-критик не даст. Нет в природе такого боженьки: есть его слуги на земле. С дипломами и без. А по-настоящему убедительно рассудит время. Будут читать через полста лет, значит что-то в этих текстах есть. Забудут через день после прочтения, не оставят никакого следа – значит не зацепило, значит не искусство, а поделка. Что не есть преступление, а есть всего лишь часть жиэни, в которой копошатся люди: с тех пор как научились писать и читать: доказывая, что они существа именно разумные, а не животные с высокой рефлекторностью.
Каждая вещь, претендующая хоть в какой-то степени на указанное звание, как известно, должна пройти три конкурсных этапа признания. Как в любой сказке!
Пока идёт первый этап: оплёвывания и побития камнями, хотя пробиваются – и нередко – одобрительные, "жалетельные" и сомневающиеся возгласы. Есть и редкие восторги. Так-что всё идёт по заведённому порядку.
Поэтому я – как графоман, в принципе идущий к писательству, а не от него, – просто обязан пройти это чистилище из рьяных блюстителей нравственности.
Эти господа, а также и дамы (фамилий не называю, чтобы не рекламировать ханжей и лицемеров), которые не только не матерятся, но и, похоже, против секса вообще, тем более в текстах.
А от проституток их просто тошнит, не говоря  уж об однополых отношениях, где я, кстати, с ними заодно, когда касается мужчин. Мужчины должны воевать и добывать, а не лобызаться и тыкать в стыдные места себе подобных, удобляясь животным, греческим богам с отклонениями, средневековью, мужским тюрьмам, туземцам на островах без женщин, индийским отшельникам в царствах обезьян.
Девоньки же пусть побалуют меж собой, когда мужчина воюет, или когда иного выхода нет. Прощением тут твоя безобразность, а не пресыщенность тем, что заложено природой.. Или если организм (головной в том числе) требует таких особо изощрённых ласк, которых суровый и даже любящий мужчина себе не позволит – наполненный грубой естественностью, а подружка не только поймёт, но и исполнит прихоть запросто, к разлюбезной взаимности.
К критикам средней рьяности следует отнести апологетов единственно правильной – по их мнению – классической, почти бесполой, какой-то процеженной через ангельские ситечки литературы, обучающей исключительно добру.
Причём их добро должно строиться на основе прям-таки джентльменски-лубочных и, обязательно, учебных мотивов: для внедрения их в якобы ненормальную нынешнюю молодёжь.
Молодёжь пробует и познаёт. Речь тут о лёгких наркотиках, о курении, алкоголе, бесчисленных половых связях. Им не нужны домостроевские книжки. Молодёжь разберётся. И от лишнего с блудливым отмахнётся: как от назойливой мухи, или как от рекламы... собственно это одно и тоже. Только у мухи жужжание делается по естеству, а в рекламе ради денег.
Но только это бывает не сразу. Рекламу западного образа жизни и так называемых демократических ценностей втемяшивают в мозг...  для глупых – успешно. 
Умный – синоним пытливого  –  испытает и от обманки отойдёт. Приобретённый отрицательный опыт, который есть прививка, попытается передать детям: чтобы дети заранее отличали правду от лжи. Дети, правда, не всё принимают на веру, а пытаются некоторые постулаты перепроверять: но таким образом опыт набирает силу – чуть ли не до закрепления в генетике (например, аллергия на алкоголь и никотин; но покамест не доказано). Или передаётся через родительские мифы, на поколения вперёд, что для человечества является нормальным ходом.
Век информации требует такой жертвы, равной опыту через исследование себя, через самоистязание, разумеется, не до смерти. Хотя и смерть для живых порой является опытом.
Это испытание человечества на стойкость, и прививка сопротивляемости последующим поколениям. Человечество лечит само себя и преодолевает всех дьяволов, расставленных на его пути.
Между прочим, дьволов создаёт никакая не библия. И это никакие не существа, ниспосланные нам «сверху». Это «сверху» есть всего-навсего ОБЩЕСТВО, как особый организм мыслящих существ, объединённых в мировую толпу. Оно пытается организовать само себя, через преодоление внутренней «заразы». Для этого оно создаёт «дьяволов». Дьяволы в моём понимании – это то испытание, которое для того чтобы выжить, нужно преодолеть. Дьяволы – это нарратив, литература, плод коллективного мышления, изображённый буквами, что есть символика смыслов.
Именно эта символика борьбы, вредительства, недовольствия, противостояния, в политике, в отношениях между мужчинами и женщинами, проблемы семьи, быта и ещё тысяча синонимов не дают нам спокойно спать. Мозг каждого сознательного человека ночью «переваривает» то, что ему днём преподнесла жизнь. А уж она-то расстаралась в плане «чернухи» на славу. Информационный век с невероятными скоростями передачи негатива и лжи путает человечество всё быстрее и быстрее.
Однако, при всей нарративности, искусственности дьяволов, выращенных в мозгах отдельных людей и внутри коллективного сознания, люди с ними борются вовсе не нарративно, а абсолютно по-настоящему: порой не на жизнь, а на смерть.
Точно также искусственные дьяволы создают совершенно реальные трудности. Кто ещё посмеет сказать, что материальное и духовное – это не две составляющие одного целого, переходящие из одного в другое?

Настанет ли полное излечение?
Нет.
Однозначно.
Человечество умрёт раньше, чем придёт к благоденствию.
Благоденствие нам только грезится. Оно должно быть путеводной, но недостижимой звездой.
 В этом противостоянии, что и есть двигатель развития (или деградации, что тоже движение, только со знаком минус) … смысл жизни и смерти. Это залог движения.

И эту вечную борьбу пытается объяснить и преподать ДОСТОЙНАЯ литература.
А плохая «окололитература» (и прочие синонимы) это и есть дьяволиада.

***

Вернёмся в завершении спича к своим... местным животным... к литературным баранам.
Приёмы построения сюжета по методу "от обратного", разные новые андеграунды, неореннесансы и прочую, выпрыгивающую невесть откуда якобы "лабудень", пишущий и читающий, слегка оболваненный штампами миддл-народ полностью лишает прав не существование.

Интересно – касательно сказанного – выражение Антона Павловича Чехова "Краткость – сестра таланта". Нет человека хоть чуть-чуть грамотного, кто бы не знал этой пословицы "не от народа".
Это стало блудливым мемом и очень удобным штампом.
Этим мемом пользуются даже критики! Приехали, называется.
Все ленивые писатели тут же приняли его на вооружение, машут им как своим главным партийным флагом.

"Кухарки" (извините за расхожий термин) пишут МИНИАТЮРЫ! Вот, мол, я сумела выразиться кратко – возьмите меня в сёстры таланта.
Собственно, никто им не запрещает самовыражаться. Только не надо тупить и лезть в первые ряды, будто они в очереди перед прилавком, где что-то без карточек дают.
Что же тут упущено?
А упущено то, что эта фраза выдернута из контекста.
Перед этим крылатым выражением Чехов написал нечто, что заставит многих не особенно пытливых пловцов, едва держащихся на поверхности литературы, поперхнуться.

Вот как это выражение звучит полностью:
«Ты написал пьесу? [...] Мой совет: в пьесе старайся быть оригинальным и по возможности умным, но не бойся показаться глупым; нужно вольнодумство, а только тот вольнодумец, кто не боится писать глупостей. Не зализывай, не шлифуй, а будь неуклюж и дерзок. Краткость – сестра таланта».
Здесь "краткость" – всего лишь дополнительная краска к предыдущей более широкой теме, тем более речь шла О ПЬЕСЕ (!), а не формула успеха, и не алгоритм для всего и вся!
Начинающий! Попробуйте постоять на этой платформе!

***

А в отношении "Париж-Parisa"читайте так, как слушают джаз. Это придумал я. Придумал честно и посчитал открытием. Окрылился собой: так это сравнение точно! Приём реально помогает читать.

Общеизвестное: джаз это чаще всего импровизация.
Джаз это классно, когда его дают профессионалы.
Отдельные направления постмодернизма сравнивают с джазом. Это, к моему сожалению и к моей великой зависти, первым придумал не я.
Зато я выудил следующее:
«В джазе нет сюжета: там есть ТЕМА. То же самое - и в моём Париж-Paris-Парыжике».

Пойду, почитаю что-нибудь, о постмодернизме.
Постмодернизм (надувательство и стёб) в архитектуре мне категорические не нравится. Говорю это со знанием дела, ведь я по профессии архитектор (говорят, что со вкусом, но плевать). Ч.Дженкса и его кредо читал. Свои ощущения в этой области передаю точно.
 
Гэ: "Постмодернизму в литературе повезёт больше?"
Пэ: "Не знаю".

CODA