Люди и звери. Глава 42

Кто ищет, тот всегда находит, но необязательно искомое.

 
        Кобылы в леваде встречали и провожали ее вопросительным взглядом. Застоялись, надо бы их погонять. Сейчас забросает опилки в сарай и …
- Лена! Сходи на кормокухню. Надо выяснить, куда они дели пакет с витаминами.
Скучать не приходится, работы – выше крыши, так, что ни одной свободной минутки. Валька на сессии еще три недели будет, почти до самого нового года. Ежели она в Мексику, к своему Эдику укатить собирается, зачем ей диплом сельскохозяйственного института? Светке-то ее высшее химико-технологическое образование гавно грести, вряд ли, помогает. А кто ей, нет, ему, простому парню Лешке Гвоздикову поможет на время Светкиной болезни не сойти с ума раньше времени? Парню…теперь уж неясно, кому. Была любимая, был парнем. Где она, Юлька, а главное, с кем?
Кучера выходные, даже попросить некого с опилками подсобить. Передохнув, Гвоздикова продолжала махать лопатой. Ныли плечи, ломило спину, но усталость – ничто, по сравнению с душевыми муками. Поделиться переживаниями не с кем, разве, что с Кнопкой, подружкой верной, вот уже, как семь лет. С какой стороны ни взгляни, а животные – лучшие друзья и, людям есть, чему у них поучиться.
- Ой!
За спиной мелькнула тень. Отправив в сарай последний савок опилок, Лена позволила себе немного расслабиться. Растирая поясницу, Гвоздикова услышала позади причитания. Согнувшись в три погибели, схватившись за голову, на Лену взирал толстый светловолосый парень, - Вы мне глаз выбили…Ой, ой, как больно.
Рожа знакомая, но как зовут, хоть убей Лена вспомнить не могла. – Чего тебе?
- Милу не видела?
Лена оценивающе разглядывала вопрошающего. Тот поднялся во весь рост, но рук от левой стороны лица не отнимал. Ненадежный он какой- то, подытожила Гвоздикова. – Видела, вчера.
Скорее на кормокухню. Немного ли Тамара на нее повесила? Завтра снова в две смены, если Королева с больничного не выйдет. За пустым рядом недостроенных клеток слышалось привычное собачье взбрехивание. – Лен …Яшина! – позвала Гвоздикова. Лай усилился, а ответа не последовало. Увлеклась Яшина. Ладно, потом найдется время ее обрадовать.
Сразу, как закончился забор, Лена очутилась среди одиноких прохожих. В будний, зимний день редко, кого встретишь, прогуливающимися вне павильонов.
- Дядя, а где обезьянки?
Гвоздикова не сразу догадалась, что это вопрос к ней. Лишь после того, как мальчишка лет девяти ухватил ее за рукав телогрейки, она обратила на него внимание. – Вон, видишь, кирпичное здание, - Гвоздикова рукой показала на правую сторону, - Это то, что тебе нужно.
Однако, дядя? Пусть будет дядя. Лене было безразлично, как воспринимают ее окружающие. Где-то она слышала: «человек – то, кем его желают видеть окружающие». Может, подойти и спросить у первого встречного: кого он перед собой видит?
- Привет, Лен.
Вот он, ответ. Ну, что ж, сегодня она – Лена. – Здорово, коль не шутишь, - Гвоздикова окинула подобревшим взглядом знакомую девчонку. – Куда собралась?
- К вам, конечно, - отрапортовала Тимченко. – Сегодня лошадок много на выбор. А куда ты? – в свою очередь поинтересовалась любительница прокатиться верхом.
- К Робинзону, на кормокухню.
- А на конюшне …
- Никого. Тамара Сергеевна ушла в дирекцию. Так, что тебе придется дожидаться меня, - изрекла  Гвоздикова.
- А тебя долго не будет? – голос вопрошающей оборвался, когда Алла, следуя за конюхом, очутилась у ворот кормокухни. Пожалуй, она составит Гвоздиковой компанию, и, смотря по обстоятельствам, обеспечит ей тыл.
В слабо освещенных коридорах кормового «Клондайка» царило оживление. Лена толкнула плечом первую, попавшуюся на пути дверь. Закрыто.
- Лена, там, на дворе что-то грузят.
Навстречу им из дальней комнаты вышла женщина. Черты ее лица кого-то Лене напоминали, но где и когда они могли ранее встречаться, она так и не вспомнила.
- Кого ищете? – спросила незнакомка.
- Заведующего кормокухней.
- По какому поводу?
Расспросы встречной тетки вызвали у Лены неприязнь. Чего она лезет не в свое дело? – Где Робинзон? – с вызовом понеслось навстречу любопытной.
- На необитаемом острове, - с ехидной усмешкой прозвучало в ответ, и тут же пристальный взгляд пригвоздил их к месту. – Здесь вопросы задаю я. Зачем вам заведующий?
- А разве …
- Робинзон занимается проектом детского зоопарка и к первичной обработке кормов не имеет никакого отношения. Что у вас случилось?
- На конюшню пакет с витаминами не доставили.
- Сейчас разберусь с вашей недостачей, - прежде, чем девчонки сообразили, распорядительница скрылась в дальней комнате.
- Ты чего-нибудь понимаешь?
Алла пожала плечами, - Мне кажется, что с подобной уверенностью в своих возможностях говорят начальники.
В овощехранилище кипела работа. Две женщины фасовали по холщовым мешкам картофель, третья взвешивала их на больших, напольных весах. Рядом на кафеле, покрытой слоем пыли, пирамидой были свалены корнеплоды моркови.
Лена подошла к той женщине, что была ближе и поинтересовалась, - Скажите, а Данила … - тщетно пытаясь вспомнить его отчество, Гвоздикова глазами считала мешки.
- Отчество его не помню. Робинзон, что ли? – получив утвердительный ответ, женщина продолжала, - Он здесь не работает.
Повисла вынужденная пауза, когда одни не знали, что спросить, а другие не ведали, что ответить.
- Ты еще долго собираешься ждать? – шепотом спросила Алла Гвоздикову.
- Вопрос не ко мне.
Ей показалось, или Ленка огрызнулась? Время понапрасну теряет, но я-то чем виновата, рассуждала Тимченко. Получается, я тоже ни за что наказана. Могла бы уже сидеть в седле.
- Лена, а может, Тамара Сергеевна уже успела вернуться на конюшню? - осторожно, чтобы не спровоцировать вопрошаемую на неприязнь, полюбопытствовала Алла, а когда Гвоздикова повернулась к ней лицом, Тимченко инстинктивно сделала шаг в сторону.
-  Через пять минут у меня будет сеанс медитации, постараюсь узнать.
Алла не уловила подвоха в словах Гвоздиковой, - Лена, я не буду тебе мешать. Пожалуй, я пойду, - нерешительность еще больше подчеркивали ее робкие движения.
- Иди, только не забудь условный знак подать, - напоследок бросила уходящей Лена.
- Какой? – удивилась Тимченко.
- Постучи пять раз копытом в дверь и поржи, только погромче.
Серьезность говорящей озадачила Аллу. Она размышляла, как ответить собеседнице, но было уже поздно. Лена скрылась за соседней дверью. Направляясь к выходу, Алла проходила мимо овощехранилища. Работа там по-прежнему бурлила, только вместо двоих, у мойки возилась одна угрюмая тетка. Ее сосредоточенный вид вызывал у Тимченко определенные опасения. Интерес, который пробуждают производственные перестановки, может в самом неискушенном случае вызвать ответную волну сплетен, косвенно захватившую всех тех, кому небезразличны внутри зоопарковские взлеты и падения, а значит, и ее саму. Но если не рисковать, ей только, что и останется – гадать на чайной трухе, которая в избытке продается под видом заварки в ближайшей стекляшке. Эх, была, не была. – Извините, ради того, чтобы привлечь к себе внимание, Алла откашлялась, приблизившись почти вплотную к мойке. Под прицелом настороженных глаз Тимченко продолжала, - А в детском зоопарке требуются рабочие? Мне хотелось бы работать с …, - Алла многозначительно умолкла, в надежде, что ее и так поймут.
- Вот ты где. А я не поленилась обойти всю кухню, удивляясь, что ржания не услышала.
Ленка появилась не совсем кстати, теперь не до налаживания дипломатических отношений. – А ты на конюшню?
Вместо ответа Гвоздикова кивнула головой. Обратный путь показался им значительно короче, а на многочисленные заборы и ограждения, установленные по случаю реконструкции никто не жаловался. Алла искоса посматривала на попутчицу. Куда девалась ее веселость, которой она щедро сыпала на кормокухне? Лицо Ленки за те несколько минут, что они шли к конюшне, словно постарело лет на десять. В уголках искусанных в кровь губ залегли складки. Шмурыгая носом, она искала спасения от насморка, но по всему было видно, что предболезненное состояние заботит Гвоздикову менее всего. Она чем-то огорчена, заключила Тимченко. При сложившихся обстоятельствах самое подходящее отвлечь Ленку сторонним разговором, - Лена, я вот чего подумала, а почему бы тебе не вступить в комсомол?
- Зачем?
Алла ожидала других вопросов, была даже не против шуточек по этому поводу, - У тебя сейчас самый подходящий возраст, когда можно добиваться изменений в жизни к лучшему.
- Ты кататься пришла? Вот и катись, а в мою жизнь не лезь.
Грубит, выходит, я затронула ее больное место. Это мы сейчас проверим. – Лен, а где та, красивая девчонка, что весной на вечере отдыха с тобой была?
- Ты по поручению своей организации у меня допытываешься? Шефство взять хочется над подходящей кандидатурой? – с издевкой прошипела Гвоздикова. – А мне не нужно ни чье сочувствие. Понятно? Бери Сэлви и выматывай на манеж. Чтобы через час была с кобылой в деннике.
Ей за это время необходимо разыскать пропавшие по вине развозившего корма витаминные добавки. Предупреждение заведующей кормокухней, что на новую порцию конюшня может не рассчитывать, возымело действие. С боевым настроем Гвоздикова взялась за телефонную трубку. Набрав трехзначный номер, услышала в трубке длинные гудки, и еще раз мысленно отрепетировала грядущий диалог. В нетерпении Лена успела досчитать до пятнадцати, на большее ее не хватило. Нажала на рычаг и снова набрала местный номер. Ну, что они там, вымерли, что ли? В зубробизоннике не подходят, во львятнике почему нет никого?
Неожиданно, после очередной комбинации цифр, на другом конце провода ответили традиционное: «алле». «Это зубробизонник?», спросила Гвоздикова, первое пришедшее ей в голову. Услышав: «нет», закричала, что есть мочи: «не бросайте трубку», но опоздала с просьбой. Набрав произвольную комбинацию из трехзначных цифр, Лена услышала голос, который заставил ее вздрогнуть и оторопеть. Она бы многое… нет, она бы все отдала, ради того, чтобы еще раз услышать его.
Какой же это был номер? «123, 132, 2..нет, первая цифра точно была единицей, тогда вторая – любой от двойки до девяти и так же третья». Так, спокойно, надо сосредоточиться. Для того, чтобы набрать нужный номер, нужно вспомнить его на бумаге. Под рукой появился карандаш и половинка тетрадного листа, на которой она строчила неаккуратные колонки цифр. Гвоздикова схватилась за голову. Кажется, этим комбинациям не будет конца. Бумага! Нужен еще один лист. В столе у Бухитовой должна быть целая стопка. Отодвигая один за другим ящики стола, Гвоздикова решила не сдаваться. Ее личное счастье не будет поставлено в зависимость от каких-то там бумажек. Вот то, что ей нужно. Вместо стопки ей на глаза попалась тетрадь  по технике безопасности с пронумерованными листами. Да, ну, лист никто не заметит, старалась убедить себя Лена.
Снова колонки цифр, только теперь они встали одна под другой, так, будто ровнялись строем.
- Здравствуй, тезка. Что это ты, математиком заделалась?
Этой еще не хватало. Гвоздикова наградила Мироян угрюмым взглядом, - Хочешь составить мне компанию?
- У тебя тут без меня помощники найдутся. Алка катается, что ли?
- На манеже, - не поднимая головы от листа промолвила вопрошаемая.
С появлением Мироян колонки пошли вкривь и вкось, цифры сами на себя перестали быть похожими.
- Скоро она придет? – полюбопытствовала назойливая гостья.
- Спроси у нее сама, - огрызнулась Гвоздикова и решила, что больше не станет отвлекаться. Надо спровадить Мироян и побыстрее. – Лена, припоминаю, как Алла говорила  о том, что собирается с тобой встретиться.
Мироян оживилась, - А по какому поводу?
Гвоздикова в нетерпении замотала головой. Колонки цифр были готовы, пора заняться  обзвоном.
Прочитав ее мысли, вернее, угадав их направление, гостья, наконец, оставила Гвоздикову наедине с телефонной трубкой. Так, теперь …Пронзительный звонок нарушил ее планы, - Конюшня на проводе.
- Лена, это Тамара Сергеевна. Позвони в гепардник, там наша витаминная подкормка.
У Гвоздиковой имелись другие соображения на этот счет. Придет с манежа Мироянка, и все прояснится. А сейчас главное, узнать, во чтобы то ни стало заветный номер из трех цифр. Каждая новая попытка увеличивала ее шансы, а терпение влюбленной таяло. Когда сильно чего-то хочешь, стремления стирают грань между желаемым и действительным. Но голос любимой, голос, под который учащенно билось сердце, волшебной мелодией звучал до сих пор в ее ушах. Не ошиблась она, ей отвечала Юлька.   
- Лен, я раньше закончила. Сэлви, кажется, прихрамывает.
Голос сзади заставил вернуться с небес на землю. Она не станет открывать
посторонним тайны своей души. – Посмотрим, - мимолетный взгляд, брошенный на вошедшую, не позволил Гвоздиковой уловить ее подавленный вид. Напротив, неистовое желание поскорее остаться в одиночестве, заслонило собой все остальное, обозначив, недосягаемые ориентиры. – Чего-нибудь еще? – бросила через плечо озабоченная Лена. 
- Вроде нет, - очень неуверенно ответила Алла.
Имевшая место неприятность, если можно так назвать случившееся, озадачило малоопытную всадницу, а пристальный взгляд, обращенный в ее сторону, откровенно указывал Тимченко на дверь.
Уяснив, что одним молчаливым красноречием ей не добиться желаемого, Гвоздикова промолвила, четко выговаривая каждый слог, - До свидания. Конюшня закрывается.
- Лен, там это … Сэлви какой-то пакет разорвала и съела его содержимое.
Полминуты хватило на то, чтобы до сознания Гвоздиковой дошел смысл сказанного, - Где, где ты взяла пакет?
- Не я, Мироян его принесла.
Черт! Там наверняка были пропавшие витамины. А выглядел пакет? – в душе у Гвоздиковой еще теплилась надежда, что Тимченко что-то путает, и проклятые витамины, как и ее ненаглядная Юлька вскоре отыщутся.
- Пакет, как пакет. Я его толком не разглядела. Лена держала его в руке, когда мы разговаривали. Сэлви подошла к ней и вырвала его из рук.
- А ты где была в это время?! – возмущение в голосе Гвоздиковой сопровождалось отчаянной жестикуляцией.
Вместо того, чтобы думать о деле, она должна была представлять себе действия расшалившейся кобылы. Тимченко имела пришибленный вид, и все потому, что Гвоздикова позволила повысить на нее голос. А кто такая эта Гвоздикова? Конюх, все равно, что рабочая по уходу за животными, весьма далекая от общественной работы, и нет у нее никакого права указывать другим. – Я сидела на лошади, и не моя вина, что у вас нет тренера по верховой езде, а кобылы с придурью. А если ты будешь продолжать на меня орать, я, вообще, больше ничего тебе не скажу.
Покинув комнату зоотехника, единственное место на конюшне, имеющее телефонную связь с внешним миром, Тимченко направилась по коридору к третьему деннику слева, где находилась торийка Сэлви. С каждым последующим шагом Алла замедляла ход. Ей было боязно, а вдруг обжоре стало плохо? Сначала Алла не успела, а когда Гвоздикова начала орать, специально скрыла от нее, признание самой Мироян о том, что в руке у нее был пакет с глистогонным средством, именно на это «лакомство» польстилась Сэлви. В лучшем случае ее пронесет по полной, а в худшем … ее, Алку больше на пушечный выстрел на конюшню не подпустят.
Тупомордая рыжая кобыла стояла, развернувшись задом к двери. Алла окликнула ее. Кобыла медленно, словно нехотя повернулась. Темные глаза-бусины были устремлены куда-то вдаль, за Аллу. Ничего, вызывающего беспокойство она во внешнем облике темно-рыжей красавицы не замечала. Выдернув из соседних яслей клок сена, Тимченко предложила его Сэлви. Тревога за нее проснулась с новой силой, когда жадная и неразборчивая до еды кобыла отказалась от угощения. Чтобы ей еще предложить? Как назло, все сухарики, которые Алла брала для лошади, были благополучно ей скормлены ранее.
- Ты так и не убралась?
Неприязнь в голосе Гвоздиковой вызвало у Аллы ответное чувство. – Я буду здесь находиться столько, сколько посчитаю нужным.
Ведя в поводу клеппера, Лена задела плечом припозднившуюся гостью. Когда Алла укоризненно взглянула на нее, хозяйка конюшни пояснила. – Это не я, это Мысок тебя приласкал. 
Хотелось ей верить, да и ссориться им было не к чему, самое время спасать кобылу, которая задрав хвост, выпустила целый залп навозной жижи, и хотя Алла брезгливостью не отличалась, нос заткнуть все-таки пришлось. Неужели Сэлви отравилась?
Вслед проходившей Алла крикнула, - А глистогонное лошадям давно давали?
- А у тебя лишнее есть? – ответила Гвоздикова на вопрос вопросом.
-  Лена, мне кажется, Сэлви съела пакет глистогонного. Может, ей врача пригласить? – с дрожью в голосе спросила Алла.
Ответа от Гвоздиковой она так и не получила, пришлось объяснять свои предположения Тамаре Сергеевне самой.
Не дослушав ее до конца, зоотехник перебила, - Мироян заходила?
- Она пришла на манеж с полиэтиленовым пакетом, содержимое которого Сэлви во время нашего с Леной разговора, уничтожила. А что теперь с лошадью будет, Тамара Сергеевна?
- Ничего страшного. Сэлви съела витамины.
Поводов для тревоги более не было, а на душе у Аллы по-прежнему было неспокойно. С Сэлви все обойдется, вопрос с приручением очковой медведицы отпал сам собой, Веста поправилась после очередного сезонного обострения артрита и вдобавок, скоро новый год! Под ногами скрипит снежок, долгожданный пришедший на смену надоевшей осенней грязи. Из-за облаков, как раз перед заходом показалось скупое зимнее солнце, оно, конечно же, не согреет, но как все вечное, вселяет надежду на хорошее.
Закончив все сегодняшние дела, Алла взяла в руки телефонную трубку, приложила ее к уху. Монотонный звук напомнил о чем-то забытом. Длинный гудок сменился долгим ожиданием. Разные мысли лезли в голову, ничем не сдерживаемое воображение работало за двоих. Наконец, на другом конце провода откликнулись, а потом наступила тишина. Алле это показалось странным. О том, что скрывается за безмолвием, думать вовсе не хотелось, но пришлось.
Если не я, то, кто же, кто поможет человеку в беде, задавалась вопросом Тимченко, в ее сиюминутном порыве не было показного комсомольского энтузиазма, когда больше задумываешься о произведенном на окружающих впечатлении, чем о тех, кому плохо. Скорее. Лучше они вместе посмеются над ее страхами, чем после случившегося она станет искать себе оправдание.
На новую территорию Алла едва успела до закрытия перехода. Контролер из будки проводил ее недоуменным взглядом. Пусть, в жизни, вообще, много непонятного.
Вот, к примеру, на дверях конюшни висит амбарный замок, но Алла подозревала, что не все сотрудники секции эксплуатации покинули рабочее место. Проще всего проверить предположения, постучав, как следует. Цивилизованно, рукой, не возымело действия, вернее всего, ногой, да еще с размаху.
- Что тут происходит? Алла, если я буду точно также в антилопник ломиться, долго дверь выдержит?
От внезапности встречи с Тамарой Сергеевной, Алла растерялась. Ей было не до поправок, и, несмотря на то, что Бухитова неверно назвала ее место работы, Алла промолчала. Она вошла вслед за отворившей дверь конюшни Тамарой Сергеевной, но пройти к ней в комнату она побоялась. Юркнув в кормовую, Алла прислушалась. Ничего особенного не наблюдалось, в денниках, как обычно, переминались с ноги на ногу четвероногие друзья человека, Бухитова с кем-то разговаривала по телефону: «…нашлись. Да, Гвоздикова сходила забрала. Завтра будем готовить лошадей. Сейчас собираюсь. Пять часов, не поздно. Да, договорились».
Все нормально, зря волновалась. Алла обратила свое внимание на то, что голос Бухитовой звучал все ближе, вероятно, они опять встретятся, а это не входило в планы Аллы. Она так стремительно бросилась из кормовой к выходу, что с разбегу налетела на человека.
- О-е!!! – раздалось в ответ с мощностью громкоговорителя.
Потирая ушибленное плечо, облизывая прикушенную губу, Алла попыталась улыбнуться, но признаваться, зачем она второй раз явилась на конюшню, не пожелала. – Прости, я не хотела тебя напугать, - Алла с опаской ловила ответный взгляд Гвоздиковой.
- Напугать? – усмехнулась та. – Нет такого человека, кто мог бы меня напугать.
Убежала, и даже не поинтересовалась причиной моего возвращения. Вот и помогай после этого людям, а желала ее порадовать, сокрушалась Алла, отправляясь восвояси. Не успела она миновать турью горку, как ее окликнули.
- Привет. Мы с тобой о многом проболтали, а самое главное я забыла тебе сообщить, - последние слова Мироян произносила, поравнявшись с Тимченко. Прочитав в ответном взгляде интерес, Лена добавила, - Сегодня по радио передавали, что в Армении произошло землетрясение, много пострадавших и сильные разрушения. Может, что-нибудь предпринять им в помощь?
Судя по взволнованному голосу и горящим глазам, Лена ожидала от нее конкретных предложений, и Алла не обманула ее надежд, - Надо организовать сбор средств, денег. Давай займемся этим вместе.
Ну, вот, наконец, этот бесконечно долгий день подошел к концу. Скорее домой, к Биллу, Яшке и остальной компании, и, конечно же, терпеливым, любящим родителям. Какое счастье, что у нее есть родные люди, которые пожалеют, помогут, а при случае простят ее, если, что не так. Трудно тем, кто лишен этого. Почему Гвоздикова, в ответ на ее сочувствие, лишь злобно усмехнулась, предостерегая ее вмешиваться в чужую жизнь? «Мне не нужна твоя жалость. Я давно живу своим умом и заботами, сюсюкайся лучше с маменькиными дочками».
Но считает она совсем по-другому, заключила Алла, наблюдая за Леной, в лице которой, она кроме неоправданной агрессии, усмотрела боль одиночества. «Хочешь, будем дружить», предложила ей Алла. Покрутив пальцем у виска, Гвоздикова ушла, оставив ее наедине с переживаниями, которых самой хватало.
Если бы она, лишь одним глазком взглянула на свою ненаглядную, красивую, купающуюся в мужском внимании, не замечающую ничего вокруг, кроме собственной персоны, такая никого не любит. Но даже это Лена ей простит. А, вдруг, она себе вообразила нечто, чего нет на самом деле?
- Привет, Алла. Что домой не торопишься?
Навстречу ей мимо львятника быстрым шагом семенила директорская секретарша. Поравнявшись, Алла промолвила ответное приветствие, - Ты сегодня ранее, чем обычно.
- Так я же не просто домой, я в отпуск ухожу, - похвалилась Наталья.
Счастливая, подумала Алла, а тут не знаешь, как до очередного отпуска дотянуть, все опостылело.
- Да, забыла тебе сказать, - крикнула Наталья вдогонку. – По поводу Ложкина, если тебя это еще интересует.
Не дай бог, Наташка станет орать во всеуслышание, и не припишешь такое простодушию. Скорее, они с Мироян страдают одним недугом – недержанием. – Расскажешь после отпуска. Чао, - прежде, чем изумленная Наталья пришла в себя, за Аллой затворились ворота палисадника.
Обойдется она сегодня без сплетен. После одной Мироян уже требуется восстанавливать душевное равновесие. Хватит. Люди в зоопарке не только сердобольные, но пристрастившиеся к разного рода слухам, пресечь распространение которых, можно только при условии их полного игнорирования.
Уже стемнело. Алла решила еще раз вывести Весту. Прогуливаясь с ковыляющей по заснеженным дорожкам старой овчаркой, Тимченко размышляла над жизненными перипетиями. В небесах обозначились первые звездочки, определилась загогулина месяца. Чему она должна верить: собственным глазам или чувствам? Рассудок твердил ей: нельзя действовать, повинуясь мимолетному импульсу. Но именно так поступает влюбленный человек, та же Гвоздикова. Но вот неразрешимый вопрос: что делать, если, дожив до двадцати одного года, она, Алла научилась любить одних животных. А вдруг, права Лена, обозвав ее эгоисткой?