Дуркин дом. Глава 63

               
               


-  Ты?!
Непонятно, чего больше было в ее реплике: удивления или недоверия собственным глазам.
- Как ты себя чувствуешь? – в голосе вопрошаемого слышалась тревога.
- Ты издеваешься? Как оживший труп. Доволен?
Присев рядом на корточки, Виталий виновато улыбнулся. Его рука остановилась над головой Ларисы, словно опасаясь напугать ее неосторожными движениями. – Лариса, голова у тебя не болит? А руки, ноги? Может тебе помочь добраться до ординаторской?
Тяжелый взгляд исподлобья неотвратимо преследовал его. Лариса его презирает. Но за что? Он не виноват в произошедшем. То предлагая ей руку в качестве опоры, то распахивая перед Латушкиной дверь туалета, Аносов старался угадать ее любое желание. Все, к чему он стремится: облегчить ее страдания, однако, Лариса как будто не понимает его.
Каждый шаг давался ей с трудом. Опираясь о стену, Лариса медленно приближалась к выходу. Холодный кафель действовал на нее отрезвляюще, она более не смеет ни на кого рассчитывать, лишь на себя. Как это ужасно: лишиться одномоментно всякой подмоги, будто смахнуть слезу неловким движением и ждать, ждать, ждать, как нескладное тело, наконец, обретет покой. Холодная плитка ласкала ее по-своему. Ее скользящие прикосновения указывали направление, а что будет далее?
В коридоре она зажмурилась от яркого света. Теперь из-под ног у нее уходил пол. Чьи-то руки все-таки успели подхватить ее. Оперевшись на чужое плечо, Лариса медленно шла по коридору. Заглянув в ординаторскую, Латушкина прошествовала далее. Вернее, ее вели, и она тому не противилась, перейдя из ярко освещенного коридора в кабинет заведующего, где тут же вспыхнул свет.
- Кто там? Выключите, - прозвучало следом.
- Вынуждены побеспокоить вас, Амалия Потаповна. Спальное место вы найдете в ординаторской.
Поторопив Гордееву, Аносов вскоре позабыл о ней, хлопоча над Латушкиной. – Сейчас чайку попьем, согреешься.
Насупившись, Лариса молча наблюдала за действиями хозяина кабинета. Когда перед ней, сидящей в хозяйском кресле, накрытой теплым пледом, предстала чашка ароматного чая, Лариса, не раздумывая, потянулась за ней. Отхлебнув, она не смогла расстаться с горячим напитком, пока весь не выпила.
- Хочешь еще?
Лариса промолчала, всем своим видом демонстрируя пренебрежение. Она ему ничего не должна за все эти заботы, он  - лишь малая толика компенсаций, за незаслуженно принятые страдания.
- Может, тебе поспать? Я перестелю за …
Голос Аносова осекся. Он все понял без слов, хватило одного взгляда. Вот, если бы все ее так понимали, размечталась Лариса. Аносов вышел, оставив ее в одиночестве. Смежив веки, Лариса задремала, но сон ее был коротким. Вернулся хозяин кабинета. – Я уйду, только возьму записную книжку.
- Нет уж, потрудись кое-что объяснить мне.
И вот он уже рядом, по другую сторону стола, - Слушаю.
- Нет, это я тебя слушаю. Ты в сговоре с преступниками?
- С чего ты это решила? – ответил на вопрос вопросом доктор Аносов.
- Почему ты позволял им издеваться надо мной? Можешь вздыхать, сколько хочешь. В твою искренность верится с трудом.
Он присел рядом с ней на корточки и заглянул в глаза, - Вижу, что ты на меня в обиде. Напрасно. Я выполнял условие договора.
- Какого договора? Какой может быть договор со злоумышленниками?!  Ты поверил Клименко? И еще выдал им какие-то справки? Эх, ты!
Бросив взгляд на настенные часы, Виталий произнес, - Через полчаса я звоню в местное отделение милиции и сообщаю о бегстве двоих пациентов. Они, в свою очередь, обещали и сдержали свое слово, отпустить тебя.
- Они  с тебя хорошо поимели: ты спонсировал их деньгами, выдал сопровождающие документы. Что еще для счастья надо?
На этот раз молчал Аносов. Ему нечего было возразить на претензии собеседницы, оставалось лишь запастись терпением и выслушивать их с достоинством.
- Виталий, запомни: с преступниками нужно забыть о всяком благородстве, не вступать с ними ни в какие переговоры, они этого не достойны. Звони в милицию прямо сейчас.
Аносов не стал спорить. Набрал хорошо известный всем телефонный номер. – Занято.
- Звони еще. В милицию не трудно дозвониться. У меня такое впечатление, что ты намеренно ищешь повод для того, чтобы отложить неприятный для тебя звонок.
- Как бы тебе лучше объяснить … Кем бы не являлся твой оппонент, договор с ним ко многому обязывает. Понимаешь?
- Нет.
- Есть такая поговорка: «договор дороже денег».
- Ты не должен был идти на уступки преступникам.
- Мне оставалось молча наблюдать, как они испытывают тебя на прочность?
- По-моему, так именно и происходило, - в голосе говорившей звучала обида. Ты мог быстрее с ними сторговаться.
- В следующий раз воспользуюсь твоим советом.
- Стой! – крикнула уходящему Лариса. – Ну-ка, звони в милицию.
Он вращал телефонный диск под пристальным взглядом Латушкиной. Мало того, ему пришлось жаловаться на бессердечных пациентов, вышедших из повиновения, - Они ограбили сейф с деньгами и бланками документов, еще они прихватили мою верхнюю одежду. Вероятнее всего, злоумышленники направились на вокзал, там легче затеряться.
Наблюдая за приятелем, Лариса осталась довольна. Теперь о «подвигах» двоих тунеядцев узнали правоохранительные органы, стало быть, недолго им гулять осталось. – Виталий, посмотри, больше у тебя ничего не пропало?
Слабая улыбка застыла на его устах, - Надеюсь, что тебя устроит только отрицательный ответ. Сказать откровенно, я рассчитываю вернуть беглецов. Для этого между нами должно присутствовать доверие.
- Ты рассчитываешь на то, что злоумышленники попользуются деньгами, а затем вернут награбленное?
- Не хочется думать о людях плохо. Большинство из них эгоисты, посему я давно не обольщаюсь.
- Виталик, - позвала Лариса.
Аносов не сразу, но откликнулся, - Да.
- Гришка не делился с тобой своими планами?
- Он не наградил меня доверием.
Усталость вновь напомнила о себе. Но, прежде, чем идти домой, надо заручиться информацией о планах ее сумасбродного братца. – Мать первым делом, как я возвращаюсь с работы, спрашивает: «Как там Гришенька?» Тяжело обманывать больного человека.
- Мне кажется, тебе не стоит говорить матери о его побеге. Сама подумай, от того, что ты скажешь правду, Григорий быстрее не найдется.
Лариса пожала плечами. Вероятно, Виталий прав, и солгать ради матери легче, чем потом ее спасать.
- О чем задумалась, Лариса?
Ее рыцарь присел рядом, и совсем неважно, что присмотревшись внимательно, замечаешь его сутулость и слегка вздернутый нос, и что у него нет бицепсов, как у культуристов. Для нее он – самый лучший, потому, что  …
- Думаю, как я буду без твоих нравоучений, когда уйду из больницы.
- Разве такое когда-нибудь случиться? – полушутливо спросил Аносов.
- А ты бы хотел, чтобы я ушла, как можно скорее? Для этого нужно помочь найти мне подходящую работу.
- Ни за что не помогу, и знаешь, почему? Не желаю, чтобы ты когда-нибудь уходила. Лариса, ты не представляешь, как я привык к тебе, почти к единственному моему другу.
Сладостным бальзамом изливались на ее израненную душу его слова. Они звучали ни ради ее успокоения, Виталик искренне так считал и не ошибался. – Есть еще один верный способ никогда не расставаться. Могу подсказать.
Веселые чертики в уголках глаз никак не вязались с непроницаемым выражением его серьезного лица. Он обо всем догадался сам, для этого достаточно посмотреть в глаза влюбленной женщины.
- Молчишь? А уж не боишься ли ты меня?
- Ужасно, - решил подыграть приятельнице Виталик, - Еще я боюсь руководящей должности. Может нам с тобой поменяться местами?
- Не отказалась бы. Считаю, что я достойна большего, чем должности уборщицы. Обладая организаторскими способностями, вполне могла бы заниматься руководящей работой. Но кто мне ее предложит?
- Я. В то время, когда я буду заниматься научными исследованиями, успешно совмещать то и другое у меня не получается, ты будешь контролировать должное исполнение сотрудниками своих обязанностей. Но заведующий отделением должен еще быть и хорошим хозяйственником…
Лариса перебила, - Ты серьезно?
- Вполне. Я тебе доверяю, потому с энтузиазмом буду работать под твоим началом.
- Но у меня нет высшего профильного образования, - непонятно, чего больше проскальзывало в ее реплике: недоверия либо сожаления? Так или иначе, Ларисе хватило мужества подчеркнуть пробел в собственной характеристике.
Он по-прежнему взирал на нее снизу вверх, Лариса восседала в кресле хозяина кабинета. Она постепенно осваивалась, а Петрович с портрета за спиной уже ободряюще подмигивал ей. А что? Заместитель главного редактора Саперский постоянно упрекал ее в отсутствии профильного образования, хотя понимал: ну, когда ей учиться, если у Ларисы ненормированный рабочий день. Терпеть его придирки у Ларисы получалось не всегда. Теперь она устраивается по знакомству, и ее еще уговаривают, стало быть, претензий не будет.
- Ты станешь руководить, я буду заниматься тем, к чему у меня больше способностей, по документам же все останется, как раньше. Зарплату ты станешь получать соответственно должности.
- А ты? – испуганно переспросила Латушкина.
- За меня не переживай. Буду получать согласно занимаемой должности врача-психиатра.
Размечтавшись, Лариса позабыла об усталости. Неужели ей удастся реализовать свои творческие и организаторские устремления?! Полет мечты оборвался очень скоро, с приходом Гордеевой, - Виталий Вячеславович, я хочу получить украденные у меня деньги, - в рыскающем взгляде вошедшей мелькнула обеспокоенность, когда вместо привычной картины она увидела сидящей в кресле заведующего Латушкину. – Я не во время?
«Лучше тебя не было», хотелось выкрикнуть Ларисе. Жаль, что теперь она не может себе позволить подобного. Руководитель обязан быть терпимым к чужим ошибкам, строго спрашивать только с себя самого. В должности заведующего она намерена препятствовать ущемлению чьих-либо прав, стало быть, Виталик не должен расплачиваться за чужие проступки. Как только за Гордеевой затворилась дверь, Лариса не смогла сдержать возмущения, - Зачем ты платишь ей из своего кармана?
- Деньги некуда пристроить. У тебя они тоже лишние?
- Виталий, Гордеева – настоящая вымогательница, ей хватит наглости присвоить чужое.
- Ты уже Амалию Потаповну во всех смертных грехах обвиняешь. Женщина всего лишь хотела вернуть принадлежавшие ей средства.
- Эх, Виталик, мало ты знаешь двуногих. Большинство из них – стопроцентные эгоисты, прикрывающиеся жалостливыми лозунгами. Но призыв к действию не гарантирует помощи.
Аккуратное рукопожатие служило поднятию ее духа, и несколько приободрило Ларису, кроме того, побудило ее усомниться в намерениях своего приятеля. Виталий попытался быстро реабилитироваться, Руководителю нужно любить всех своих подчиненных. Учись этому Лариса.
В разговоре наступила пауза. Латушкина обдумывала услышанное. В редакции, где она работала со времени провала на вступительных экзаменах, от нее требовали иного. «Журналист должен пробуждать в людях всевозможные эмоции, судя по обстоятельствам, однако, сам при этом, оставаться беспристрастным». Эта рекомендация была Ларисе больше по душе. Она не может ко всем окружающим относиться одинаково, жалость не для нее. – Тогда сразу же увольняй меня.
- Ну-ну, не стоит так категорично. Я уверен, ты изменишь свое мнение об окружающих. Любить всех, просто так, ни за что, трудно. Этому надо учиться, а я буду помогать тебе.
Лариса быстро смекнула, а ведь, приняв предложение Виталика, она выручит его. В редакции ей, вряд ли бы, предложили нечто подобное, стало быть, на журналистском поприще у нее не получиться самореализоваться.
- Виталик, я согласна. Начинаем с сегодняшнего утра?
- Первым делом нужно поставить в известность персонал о твоем назначении.
- А на должность второй санитарки я, пожалуй , не стану никого приглашать. На замену Нины Афанасьевны … буду назначать провинившихся медсестер. Верно?
- Тебе виднее. Подобные штрафные санкции, как трудотерапия применяются в изоляторах временного содержания, на там находятся потенциальные преступники.
- Нарушение больничного распорядка – серьезный проступок. Я и провинившихся врачей обязую драить полы, - заметив промелькнувший в уголках любимых глаз испуг, Лариса добавила, - Мы не станем лишать провинившегося привычного денежного вознаграждения. Мне уже известно, кто с утра будет наводить чистоту.
- Мне становится страшно за Гордееву.
- А вот и не угадал. Я не ее имею в виду.
Моментально освоившись с новыми полномочиями, Латушкина распорядилась, - Я введу в правило, что в течение суток палаты регулярно будет обходить комиссия в составе дежурных врачей и медсестры, согласно установленному графику, а также заведующего отделением, что обеспечит полный круглосуточный контроль за пребыванием пациентов в больнице.
Вероятно, Лариса рассчитывала на признательность, но, ни единого слова благодарности в ее адрес не прозвучало. Виталий ушел, предупредив, что скоро вернется. Оставшись одна, Лариса никак не могла поверить, что она отныне заведующая отделением. Новые обязанности, которые она добровольно на себя возложила, предписывали ей выработать иную, чем прежде тактику поведения. Начальник, то есть, заведующий, должен любить всех, многое терпеть и, если требовать, то более всего с себя.
Надо попробовать. Сложнее всего запастись терпением, этому ее не сумела научить даже собственная мама. Острые ногти, только вчера накрашенные, впились в ладонь. Прикусив ладонь, Лариса не чувствовала боли. Виновата. Как же она могла оставить одной бедную мамочку! А если ей понадобиться посетить врача … Хуже будет, если вероломный Гришка заявится домой. От него всего можно ожидать, любой пакости.
- Лариса, что ты тут делаешь?
Ага, вот она и рабочая сила пожаловала. – Галина, передаю вам распоряжение заведующего. Утренняя уборка целиком возложена на вас, - звучавшие в ее голосе металлические нотки, придали ему некоторую официальность, что не возвысило ее в глазах той, к кому она обращалась.
- С какой радости? Зарплату мне пока не прибавили. Никакие уборки я проводить не собираюсь. Где Виталий?
- Он скоро вернется. Запомни: распоряжения заведующего отделением не обсуждаются.
На первый взгляд, прищуренные глаза затаили лишь обиду, но Лариса заподозрила неладное. Серебрякова ушла, хлопнув дверью и, уж, конечно, не за рабочим инструментом. Ничего, эту «щучку» она быстро выведет на чистую воду, а пока ей есть, чем заняться.
Положив перед собой чистый лист бумаги, Лариса призадумалась. Прежде, чем что-либо менять, надо оценить: а что ранее было не так? Работает она здесь недолго, чуть более месяца. За столь короткий срок непросто подметить недочеты в распорядке дня. Для этого необходимо знать о потребностях пациентов. Грустная улыбка на несколько мгновений осветила ее усталое лицо, а ведь она о желаниях психов знала не понаслышке, с одним из них она прожила много лет в одном доме. В народе ходит поговорка: «труд сделал из обезьяны человека». Разве из психов можно сделать Homo sapiens? Всякие там истерии, депрессии – пустяки, носящие симптоматический характер. Но что делать с теми, у кого расщепление сознания? Такое ерундой не назовешь. Ипохондрики опасны сами для себя, шизофреники – для окружающих. Учитывать их желания – все равно, что играть в рулетку. Пользы для здоровых людей сие не принесет никакой. При совместном существовании психически больных и здоровых людей, в первую очередь, следует учитывать интересы здоровых, иначе, со временем, они также будут иметь нарушения в психике. А психов …. Психов она заставит работать, хотя людей она из них, вряд ли, сделает.
В коридоре послышались громкие голоса. Когда Лариса приоткрыла дверь, немало удивилась. Две молоденькие студентки никак не могли поделить рабочий инструмент. Сейчас она разузнает из первых уст, что это за горячий порыв в стремлении навести чистоту и порядок. – Так, девочки, кто ведет в счете?
Две застигнутые врасплох практикантки отнюдь не выглядели испуганными. Увидев Ларису, одна из них заметила, - Вот и хорошо, Лариса, так, кажется, вас зовут? Медсестра Серебрякова сказала, что вы заболели, и наводить чистоту в отделении придется нам. Теперь мы видим, что все не так плохо.
Расправив спину, слегка запрокинув голову назад, Лариса будто стала чуть выше ростом. Гордая осанка и независимый вид вовсе не прибавили ей значимости в глазах окружающих. Игнорируя ее, они, весело щебеча, направлялись в ординаторскую.
- Девочки, вернитесь!
На ее просьбу-призыв никто не откликнулся. За звонкими смешками Лариса даже не услышала, как хлопнула дверь ординаторской. Латушкина осталась наедине с такими привычными ей орудиями труда. Лариса не долго раздумывала, как ей быть? Утешая себя мыслью, что труд еще некому не вредил, она умело принялась за уборку. Мельтешили медсестры под ногами, немного отвлек Латушкину врачебный обход. Сегодня он проходил без Виталика, что несколько увеличило его продолжительность. Оставшись без опытного начальственного глаза, врачи никак не могли поделить власть, уж очень некоторым хотелось быть главными. Лариса про себя усмехалась. Знали бы они, кто здесь руководитель! До неугомонной труженицы долетали обрывки фраз. «Вы не можете всего знать». «Нет, я слышала, это точно». «Все это лишь на уровне слухов, доверять которым нельзя». «От медицинского персонала требуется активное участие в выборах, тогда место главного займет достойный человек». «Ерунда. Всю жизнь такие вопросы решались без участия среднего медицинского персонала, и обиженных было меньше». «Не беспокойтесь, вас не спросят. Там, наверху, уже давно все решено». «Ну что вы такое говорите! В коллективе должен царить особый микроклимат, который способствует его объединению, разногласия нам не нужны». «Нельзя забывать: врач трудится ради блага пациентов». Да, только эти-то не способны оценить хорошее». И тут слуха Ларисы достигла реплика, напрямую затрагивающая ее интересы.
- А вы знаете новость? Ночью сбежали двое психов. Новенький и тот, который со строительства египетских пирамид.
- Катя, что ты несешь? Он ахинею сказал, а ты повторяешь. Клименко его фамилия. Он уже второй раз у нас. Ему, как тюрьма грозит, так он невменяемым прикидывается.
- А мне Галка рассказала, что эта парочка ключи от входной двери похитила и в заложники оставшихся на ночь брала, - округлившиеся на выкате глаза Веры Лисицыной дополнили впечатление настоящей бандитской истории, невольными участниками которой стала немногочисленная ночная смена. 
- Вообще-то уголовников и психов надо разделять, а то урки дураков научат.
На морщинистом личике «бабы Нюры» нарисовались лишние складки, - Ольга Михайловна, любезная, откуда жаргон? Вы же солидный человек, не берите пример с молодежи. У наших подопечных появилось много лишнего времени, отсюда вывод: надо их занять, субботник, что ли провести ….
Анну Евлампьевну перебили, - Да их, тунеядцев, на каторгу сослать следует. Целый день валяются на постелях, ни хрена не делают, - кончик носа новенькой Алексеечевой зарделся, так, что почти сравнялся по цветовой гамме с единственным украшением ее впалой груди – рубиновым кулоном. – Гляньте на нашу санитарку. Молодая баба, не глупая, а вынуждена грязь за паразитами возить. Что думаете, от большой любви? Да ранее, при царском режиме всех умалишенных отправляли на «черную работу». И правильно. Из-за того, что государство вынуждено тратить средства на содержание охламонов, здоровые люди работают так, что вскоре сами становятся больными.
Ларисе не терпелось полюбопытствовать у «знающих»: ну, как, поймали беглецов? Но вдруг разговор их перешел в другое русло. Анна Евлампьевна обратилась ко всем коллегам одновременно, - Уважаемые, у кого находится в обращении журнал учета лекарственных средств?
Лисицина, Бочарова переглянулись, но тут инициативу взяла в свои руки Ломакина, - Я его у Приходченко вчера видела, - отделившись от остальных, Ольга Михайловна добавила, - Заведующая аптечкой предупредила, что к концу месяца необходимо сдать все скопившиеся излишки. Будет инвентаризация.
Должного впечатления на присутствующих прозвучавшее сообщение не оказало, лишь только врач Алексеечева, прищурив миндалевидные глаза, обронила между прочим, - Давно пора.
Коридор постепенно опустел, Ларисе же осталось привести в порядок места общего пользования. В такие неприятные минуты лучше думать о чем-нибудь приятном: о предстоящих зимних праздниках, главное – о приближающимся дне рождения Виталика и Новогоднем застолье. В воображение тут же возникло праздничное застолье с многочисленными гостями, обычно родственниками, подарками и сюрпризами, которые Лариса любила и одновременно опасалась. А вдруг подарят вычурное платье, которое она, вряд ли, осмелится примерить или куклу с детской коляской, в качестве намека на планируемое замужество. Многочисленная родня, а Лариса по материнской и отцовской линии происходила из многодетных семей, приспособилась устраивать праздники, в первую очередь, для себя, порой забывая о виновнице торжества. Большой «Киевский» торт с розочками, обсыпанный сахарной крошкой она могла съесть целиком, таким вкусным и аппетитным он ей казался. Однажды, на свой тринадцатый день рождение Лариса почти осуществила свое тайное желание.
Проснувшись утром, в день торжества, она устроила сама себе кулинарный праздник. Тогда они всей семьей проживали в коммунальной квартире, где занимали двадцатиметровую комнату. Усевшись на скамеечку перед холодильником, достала из закромов любимые деликатесы, которые мама заранее прикупала к торжеству: красную рыбу, икру, копченую колбасу, ветчину, шоколадный рулет и торт. Угостившись всем понемножку, юная хозяйка ощутила на себе чей-то пристальный взгляд. Ясно. Папаня приготовил ей подарочек и повесил на стену фотографию ее подруги, американки Саманты. Жаль, что им никогда уже не удастся встретиться …
Беззвучный вздох – все, чем она могла выразить сочувствие юной Смит, искренней посланнице мира. Когда-то Лариса мечтала быть на нее похожей. Милое личико с ямочками на щечках, ничем непримечательный носик, но глаза … Кажется, что они сейчас, спустя многие годы, лукаво подмигнут и, подруги, взявшись за руки, будут бродить по Москве, восхищаясь ее достопримечательностями и мечтать о будущем.
И все-таки, все случилось не так, как она загадывала. Гадкий мальчишка, вор и лгун, он выследил ее и разбудил родителей. Ох, и досталось же ей тогда, в день рождения. С годами из юного поганца вырос опытный мерзавец. Шум бегущей воды в унитазе заглушил свистящий шепот, который поначалу не привлек ее внимания. Подумаешь, психи обсуждают очередной запуск коллайдера, да, если им взбредет в голову, они из кладовки баллистические ракеты станут запускать. Фантазии им не занимать, с соображением туго.
Услышанное далее поколебало сделанный ранее вывод.
«У тебя сколько? Пересчитывал?» «Четыреста и вот еще. Нужен?» «Выброси» «Продать можно. Когда пойдем?»
Как Лариса ни напрягала слух, более ничего не разобрала. Затаив дыхание, она затаилась. Напрасно, при всем, при том, что заговорщики все еще находились рядом, за перегородкой. Внезапно воцарившаяся в туалетной комнате тишина насторожила Латушкину. Что они там задумали? Выждав еще несколько секунд, в течение которых Лариса боялась даже пошевелиться, она заглянула за ограждение. Не повезло. Ловить было некого. Взгляд исследовательницы медленно скользил по кафелю, трубам, поднимаясь до самого потолка. О недавнем присутствии заговорщиков ничего не напоминало… кроме чего-то пестрого.  При ближайшем рассмотрении предмет, вытащенной Ларисой из-под трубы от унитаза, оказался складным зонтиком. Замысловатый узор по поверхности чехла, напомнил Ларисе полотна абстракционистов, при взгляде на которые, ей хотелось самой взяться за кисть. Машинально сунув зонт во внутренний карман халата, Лариса окончила уборку. Теперь осталась не убранной ординаторская. Однако навести там порядок, не удалось. Стоило ей очутиться за порогом небольшой комнатки, где медсестры и врачи хранили свои личные вещи, как тут же на нее накинулись с возражениями.
- Не надо здесь убирать. Идите отсюда. Не до вас сейчас.
Лариса может и не обратила внимание на недовольство Лисицыной, но ту  поддержали остальные. – Уйдите, никто не будет мусорить, - проронила самая юная из присутствующих.
Встретившись взглядом с говорившей, Лариса поразилась, с каким пренебрежением ей было указано на дверь. К ней здесь относятся, как к умалишенным. – Я выполню свою работу и выйду из ординаторской только после того, как закончу уборку.
Лаконичный и прямолинейный ответ на провокацию, а именно так Лариса оценила сделанное ей предложение, наэлектризовал обстановку. Хватило бы малейшего повода, чтобы разгорелся скандал. С отчаянной неприязнью Латушкина действовала шваброй, пытаясь задеть ею побольнее своих недругов. Медсестры брезгливо поджимали ноги. Ларисе оставалось вытереть пол около шкафа с многочисленными журналами и папками. Приоткрытая дверь хранилища мешала, стоило Ларисе протянуть руку, чтобы устранить препятствие, как перешептывающиеся накинулись на нее.
- Ты, что, русский язык не понимаешь?! Уходи.
Подстегивающим стимулом послужила захлопнувшаяся перед ее оторопевшим лицом дверь шкафа. Лариса потрясла шваброй с намотанной половой тряпкой прямо перед застывшими от ужаса. – Не смейте мне мешать! Какие бы вы рожи мне не строили, знайте: я ничуть не хуже вас, даже без специального образования и стильной униформы.
Взрыв эмоций настолько увлек ее, что Лариса не почувствовала, как облегчился внутренний карман ее халата.
- Воровка. Вот, оказывается, кто украл у меня вещи. Ну, я сообщу об этом, куда следует.
Внезапно возникшую Гордееву никто не ожидал увидеть. Ночное дежурство закончилось, скрытность воспрепятствовала признаться в своих тайных намерениях. Амалией Потаповной двигала месть. Никогда она не задавалась вопросом: чем она лучше остальных? Но со временем к каждому приходит понимание собственной индивидуальности, побуждающее требовать к себе уважения, вполне заслуженного, как она сама считала. А здесь, в отделении, за семнадцать лет работы ее так и не успели оценить по достоинству.
Лариса не помнила, как выбежала из ординаторской. Слезы градом текли из глаз, из-за мутной пелены она почти ничего не видела перед собой. Первым ее побуждением было забрать все свои вещи и уйти отсюда навсегда. Не разбирая дороги, она брела по коридору. Так не может, не должно быть, чтобы человек некому не был нужен. С ней уже такое было, в старших классах. Неужели время повернулось вспять? В новой школе, куда она перешла из-за переезда, в нее, тихую, неприметную девушку тыкали пальцами, за спиной смеялись. Но еще никто и никогда не обвинял ее в воровстве.
Беззвучные рыдания сотрясали ее нескладное тело. Умываясь теплой водой, над раковиной в туалете, Лариса пыталась успокоиться. У нее не получалось. Она кусала себе губы, задерживала дыхание. Напрасно. Стоило ей заново вздохнуть, как она переставала себя контролировать. Она плакала, но ей не становилось легче. Ну и пусть. Ее пожалеет собачка или кошка, домашний питомец, которого она себе заведет. Четвероногие друзья не способны на подлость, преданы хозяину и ничего не требуют взамен.
Очнувшись от грустных мыслей, Лариса почувствовала чье-то прикосновение. Чужая рука гладила ее. Обернувшись, Лариса увидела Мажукина. Его маленькая, тощая фигурка несуразностью походила на детскую. Пациент из шестой палаты гладил ее по плечу, но делал это как-то механически, будто не отдавал себе отчет, зачем он так поступает. Может, она его все лишь не понимает? Вытерев рукавом халата слезы, Лариса спросила, глядя в его бессмысленные глаза, - Вам когда-нибудь бывает плохо?
Непроницаемое лицо ее немого собеседника действовало на нее интригующе. Оно ничего не выражало, однако одновременно пугало и жалело ее. Лариса перехватила чужую руку. Мажукин никак не отреагировал на содеянное. Сжав запястье Мажукина, Лариса не сводила с него пытливого взгляда. Что-то он должен чувствовать, почему он молчит?
- Вам что-то нужно от меня?
Ни единый мускул на физиономии вопрошаемого, когда Лариса вонзила в дряблую кожу свои острые коготки, не дрогнул. И все-таки она добилась от него реакции. Мажукин начал вырываться. Силенок у него немного.
- Ладно, давайте расстанемся по-хорошему, - она выпустила его руку и направилась к выходу. Провожал ее беспристрастный взгляд. 
В коридоре, около кладовки, где она оставляла личные вещи, с приходом на работу, Лариса увидела, как двое пациентов пытаются вскрыть замок кладовки ломом. За их действиями присматривает Гордеева.
- Что вы собираетесь там обнаружить?
Амалия Потаповна смерила Ларису ледяным взглядом и проигнорировала ее обращение, бросив лишь равнодушное «продолжайте». Лом в руках двоих оболтусов стукнул по замку пару-тройку раз, и дверь в кладовку приоткрылась.
Лариса не растерялась, и первой ринулась в хранилище всякой всячины. Через секунду сумка и ее верхняя одежда очутились у нее в руках. Но выйти Латушкиной помешали. На пути ее встала безмозглая, рабочая сила, позади держала оборону Гордеева.
- Уйдите, - как можно спокойнее промолвила Лариса.
- Только после того, как осмотрим ваши вещи. Дайте-ка их сюда.
- Я предъявлю их только милиции.
Противница ей попалась под стать, не стала пререкаться и спорить с Ларисой, лишь дала знак помощникам действовать. Все происходило гораздо быстрее, чем могла себе представить Лариса. Сумку ее схватили за ручки и начали тянуть к себе, Лариса ответила захватчикам ударом по коленным чашечкам. Пока нападающие корчились от боли, Лариса вырвала у них сумку. Путь свободен, но убежать Латушкиной не удалось. Стоило ей сделать несколько шагов, как она распласталась на только, что вымытом  полу. Падая, она не рассталась с отвоеванным, и одновременно задела пустое ведро. Громкий грохот привлек внимание любопытствующих. Из ординаторской и ближайших палат выскочили все неравнодушные. Падая, Лариса сильно ушибла правое бедро, именно там, где у нее не зажил синяк, поставленный ударившей ее машиной. Ноющая боль от падения быстро распространялась по телу. Лариса не ведала, обо что ей опереться, для того, чтобы подняться на ноги. Обидно, что никто не протянул ей руки, не предложил помощи, некоторые их присутствующих над ней даже подсмеивались, и, к своему ужасу, Лариса заметила среди таковых …. Виталия.
Спустя пару минут она сидела в кабинете заведующего отделением. Возле нее хлопотал хозяин апартаментов, предлагая ей-то чай, то дефицитный кофе, - Ну, ты что, обиделась? Напрасно. Не мог же я выставить себя белой вороной. Вообще, хватит обо мне. Кстати, у меня для тебя новости, - все это Аносов произносил, застенчиво улыбаясь, словно лишний раз желал подчеркнуть собственную скромность. На его предложение осмотреть полученные повреждения, Лариса ответила категорическим отказом. Некому, кроме мамочки, она не позволяла лицезреть и, тем более, касаться всяких укромных уголков своего тела. И дело тут не только в стыдливости, скорее в брезгливости, с которой Лариса успела свыкнуться за многие годы. Бедро ныло. Пожалуй, без посторонней помощи, некоторое время она не сможет передвигаться, но это уже ее забота. И все-таки, приятель-скромник поступил по отношению к ней непорядочно. Если сам Виталий оказался в подобной ситуации, Лариса презрела обстоятельства и мнение окружающих и не побоялась бросить вызов людскому мнению. – Рассказывай.
- Ларочка, прости меня. Я – трус, я сам себя презираю. Что мне сделать для того, чтобы ты меня простила?
Он взирал на нее снизу вверх, его карие глаза молили о пощаде. И она его простила, - Ладно, считай, что та реабилитирован. Я жду новостей.
- Они грустные. Григорий угнал автомобиль, припаркованный у кафе, где-то здесь, неподалеку. Милиция его задержала. Клименко на момент взятия Григория под стражу рядом с ним не оказалось, видимо, сумел вовремя смыться.
- Не сомневаюсь, что это он подбил Гришку на преступление. Вот гад, опять выйдет сухим из воды, - сокрушалась Лариса.
Аносов выждал паузу, в течение которой его взор оценивающе скользил по собеседнице, - Это еще не все. Имеются вести похуже. Не знаю, кому из правонарушителей пришла в голову коварная идея …
Лариса перебила, - Не тяни! Говори быстрее.
Вздох предвосхитил прозвучавшее следом, - Они взяли в заложницы Приходченко. Сейчас Татьяна в больнице, вероятно, ей досталось. Скоро ее сможет посетить следователь, которым заведено уголовное дело по факту насильственных действий, - Виталий крепко сжал ее руку. – Если удастся доказать невменяемость Гриши, он вновь вернется в отделение.
- Он сам не решился бы на похищение. Его «этот» научил, - сквозь всхлипывания Лариса неразборчиво проронила, - Я за маму волнуюсь. Представляешь, что с ней случиться, когда она все узнает!
Виталий до боли сжал запястье Ларисы, так, что она, отвлекшись, постепенно успокаивалась. Голова его, украшенная вихрами остриженных волос, плавно легла на ее колени. Виталий нежно целовал ее. Всякий раз, когда его мягкие губы прикасались к ее ногам, сердце Ларисы замирало от восторга. Он любит, только не решается сказать ей об этом. Но о нежных чувствах необязательно надо говорить. Ласки, поцелуи поведают ей обо всем, и для  невезучей одиночки больше не будет несбыточных надежд и мечтаний.