Дуркин дом. Глава 64

               
               

   
       Лежать с закрытыми глазами быстро наскучило. Лариса призадумалась, а чем бы ей таким заняться? В палате нет ни книг, ни газет, а из развлечений лишь болтовня с соседками по несчастью. Приятельницы Зойки больше нет. Как-то ночью она исчезла, и с тех пор Лариса ничего о ней не слышала. Ходили слухи, непроверенные, конечно, что «боевая баба» устроила побег. Повезло. А ей даже бежать некуда. Вынужденное ничегонеделанье ее не пугало. Хотелось, чтобы ее развлекали и …. Чего же она еще хотела?
Повернувшись на бок, Лариса легонько тронула за плечо соседку, - Ты чего хочешь?
Ничего не выражающий взгляд, словно в пустоту, вместо ответа – все, чего добилась Лариса. Понятно, рядом сумасшедшая. Больше остальных не «в себе» Маша – та, которой часто слышатся голоса. А медсестры всех считают сумасшедшими, спорить с ними бесполезно. А вот с кем интересно поспорить, так это с новой соседкой Леночкой. – Лен, ты занята?
Ответа Лариса ждала долго. Опять чего-нибудь сочиняет, смекнула она и решила проявить настойчивость, - Я от тебя, все равно, не отстану, - Лариса потянула соседское одеяло на себя. Сопротивления она не встретила. Вскоре вслед за взлохмаченной головой взору Ларисы предстало сжавшееся в бесформенную груду оплывшее жиром тело. – Чего тебе?
- Чего-нибудь вкусненького, - на обрюзгшей физиономии Корчагиной появилось мечтательное выражение. – А ты надолго здесь?
- Навсегда, - со злостью бросила Терешина. Примяв подобие подушки, она уткнулась в нее лицом и замерла.
Лариса смотрела на нее немигающим взором, пока изображение перед глазами не начало расплываться. Последовав соседскому примеру, Лариса отвернулась. Всепоглощающая темнота вызывала сонливость, но спать не хотелось. К монотонному шарканью где-то рядом Лариса быстро привыкла, это старушки из соседней палаты прогуливаются. Немного погодя к шарканью прибавилось чье-то бормотание. Лариса прислушалась. «…Я не ела два дня. Оля, мне страшно… Оля, нас убивают…» Лариса еще крепче сжала глаза, но навязчивые видения, пришедшие после услышанного, не исчезали. Голос еще что-то говорил о крошечные шоколадках, собаках и смрадных запахах.
- А я не отказалась бы сейчас от шоколадки. Еще съела бы утку с яблоками, запеченную, с золотистой корочкой, обложенную молодой картошечкой, - облизываясь, Корчагиной оставалось лишь глотать слюни, но пожирающий ее внутренности голод, сладостными видениями утолить не получилось.  На ее долю выпало только вздыхать, вспоминая давнишние застолья с ее участием.
- Не надоело валяться? А ну, бабы, поднимайся живее!
Сквозь узкую щелочку приоткрытого глаза Лариса рассмотрела ненавистную Люську.
- Эй, ты, местная квазимода, не претворяйся. Я вижу, как ты маешься от безделья. Вставай!
Секунды застыли вместе с ней. От страха Лариса задержала дыхание, благодаря чему, она в меньшей степени ощутила боль от удара Люськиной ноги. Больной позвоночник, сковывающий ее движения, помешал Ларисе сразу же отреагировать на незаслуженное наказание. Поторопили ее два последующих удара. Лариса заскрипела зубами и, неудачно повернувшись, сползла с кровати на пол. Теперь у нее было прикрытие – кровать, из-под которой Корчагина выглядывала.
- Чучело поганое, ты что, таким манером собираешься чистоту наводить? Выползай!
- Брось, Люсь. Вон у тебя готовая уборщица.
Лариса проследила взглядом по направлению руки старшей медсестры. В поле ее зрения очутилась Маша. Лежа в укрытии, Лариса была свидетелем, как безропотная девчонка старательно драила полы под наблюдением Люськи. И Ларисе досталось от новоявленной уборщицы. Взявшись за дело с механическим рвением, Маша тыкала шваброй без разбора. В довершении всего, Люська оступившись, опрокинула ведро с мутной жижей, в эпицентре которой очутилась Лариса. Через приоткрытое окно в палату ворвалась струя прохладного воздуха, вынуждая загнанную в угол сжиматься от холода. Но, как не опасалась Лариса застудиться, страх перед Люськой был сильнее. Оставалось лишь надеяться, что той быстро надоест роль домоправительницы. Приметив, как мерзнет Лариса, ее мучительница шире распахнула окно. Лариса застучала зубами, но теплее ей не становилось. Неуклюже опираясь на локти, подтягивая ноги, она передвигала свое нескладное тело, пока не уткнулась во что-то. Застыв на месте, Лариса боялась пошевельнуться. Вдруг, это что-то окажется ножищей ее надзирательницы?
- Все, голуба, закругляйся, - скомандовала Люська. – Сперва отожми хорошенько тряпку, вытри насухо порог.
Судя по звукам, распоряжение медсестры было выполнено, как положено. Маша с полным ведром и шваброй вышла из палаты. За ней следовала Люська. Лариса тут же выбралась из укрытия, но не знала, что ей делать, для того, чтобы согреться. С ее старенького халата ручьями стекала грязная вода.
- Сырость разводишь ….
Комментировала Лена, у которой внезапно проснулся интерес к происходящему. – Ты долго здесь живешь?
Корчагина пожала плечами. Сейчас ей более всего хотелось, чтобы ее пожалели и приласкали, - У меня здесь любимый человек. Он – доктор …. Когда я выйду отсюда, мы поженимся.
- А я разведена и жалею лишь о том, что не провела лучшие годы жизни в одиночестве, - печально-задумчивое выражение лица говорившей породило сомнение у слушательницы. Может, она напрасно, всякий раз, сочетаясь браком, надеялась на личное счастье?
- Зачем люди женятся?
- Чтобы после развестись.
Лариса оглянулась, - Лен, а почему они с нами не разговаривают? - вопрошающая кивнула головой в сторону соседок по палате.
Терешина не долго думала, - Они сумасшедшие, их поведение трудно предугадать.
Лариса, которую зачинающаяся беседа увлекла настолько, что она почти забыла о холоде, не унималась, - А мы, ведь, не сумасшедшие?
Ни капельки сомнения не промелькнуло на округлившейся физиономии кандидата медицинских наук, - Я – нет, а ты – не знаю.
Лаконичность ответа не устроила Корчагину, - Но мы же в больнице ….
Скучающий взгляд уткнулся в крупный с горбинкой нос собеседницы. Но отнюдь не размеры и характерный излом органа обоняния обратили на себя внимание Терешиной, - Сопли вытри. На тебя посмотришь, вопрос отпадает. Здесь сборище идиоток. Для того, чтобы не попасть с ними в один ряд, надо себя контролировать.
- Понятно, - шмурыгая носом, Лариса вытерла его рукавом халата, - Почему ты очутилась в больнице?
- Родственники сюда определили. Не хочу говорить об этом.
- А почему?
- Толку никакого не будет. От тебя дельного совета не дождешься, а последствия моей разговорчивости могут дорого стоить.
- Не понимаю.
Терешина усмехнулась, - По тебе видно.
- Ты считаешь меня глупой?
- Мягко сказано. Ты не способна на принятие самостоятельных решений.
Странно, но отзыв не вызвал у Ларисы обиды. Пусть говорит, зато с ней не бывает скучно, - Расскажи еще что-нибудь.
- Страшно, когда одни убивают других. Прошлой ночью мне приснился сон, как будто началась война. Гул взлетающих бомбардировщиков перекрывал вой воздушной сирены. Куда-то, обезумев, бежали люди. Помню: маленький мальчик замешкался. В него стреляли, но промахнулись. Он испугался и заплакал. Ему стало страшно, когда он увидел собственное изображение в  витрине универсама. Мимо бежали и, никто не пожалел беднягу. Группу людей, гревшихся у костра, едва не сбил внедорожник, промчавшись мимо на большой скорости. По улицам вместо привычного гражданского транспорта, шли танки, гусеницы которых были окрашены в густой красный цвет.
Округлившимися глазами Лариса смотрела на рассказчицу. Пугающие картины, нарисованные с беспристрастностью очевидца, Потрясли Ларису до глубины души. Казалось, что она сама была в толпе перепуганных людей, метавшихся от укрытия к укрытию.
- Танки для нас не впервой, десять с лишним лет назад по столичным набережным уже ходила тяжелая бронетехника. Ни она пугает, а людское равнодушие. Гибли старики, дети – самая уязвимая часть населения, плач и стоны раздавались повсюду. Неизвестная женщина в черном бросилась под колеса битком набитого автобуса и ….
Лариса знала, что дальше скажет Елена. Подобное она уже слышала, история повторяется, только в ином изложении. «Бесшабашная Ромашка спросила с вызовом: что вы мне сделаете и, одновременно бросила в зал: не бойтесь их. А вот она сама испугаться не успела. Испугались те, кто принял ее за шпионку ФСБ». 
- Лен, а тебя за шпионку принимали?
- Ты, что сдурела? Я – же доцент медицинских наук, и работала я не в разведке, а в институте геронтологии.
В Корчагиной проснулось любопытство, - Что это такое?
- Наука, изучающая процессы старения. Ничего-то ты не знаешь. Ты раньше дворником работала …. Хотя им много надобно знать о всякой химии, - из-под подушки Терешина извлекла тетрадь и шариковую ручку. Ее задумчивая физиономия приняла сосредоточенное выражение. Доцент погрузилась в работу.
Ларисе вскоре надоело наблюдать за «писательницей». Вновь напомнил о себе холод. Закутавшись с головой в одеяло, она бродила по палате.
- Хочу домой.
Высказанное вслух пожелание осталось бы без внимания, если оно не исходило от самой безразличной к окружающему пациентки. Впервые познакомившись с Машей, Лариса сразу же выделила ее из остальной безликой массы. Машу интересно было послушать, интересно и одновременно страшно. Маша, видимо, пережила ужасные события и с готовностью делилась впечатлениями с окружающими. Начинала она всегда с одно и того. «Навстречу нам шли люди в военной форме. Они шли на переговоры с противниками. Они не собирались никого убивать, но вдруг люди с ружьями, настоящими, а не бутафорскими, приказали всем собраться в одном месте. Нас трое суток держали под прицелом. Тех, кто пробовал бежать, убивали. Мы шли туда, чтобы лучше узнать друг друга. Вышло наоборот. Мы стали бояться всех людей в форме и не только в военной…»
Ясно, почему Маша боится врачей и медсестер, которые лишь прикрываются милосердием. Для них основное – выгода.
- Докатились. Сама с собой начала разговаривать.
Лариса обернулась. Кажется, это к ней обращаются. – Нас заставляют работать за других.
- Тебя спасают от скуки. Ты должна быть им благодарна, той же Люське.
Лариса возмутилась, - Нас вчера водили на уборку территории, выдали верхнюю одежду, грязную и вонючую и сапоги на размер меньше. Я все ноги стерла и руки в ссадинах, - жалуясь, Корчагина вытянула их, демонстрируя  крупные, в мозолях запястья.
- Твои грабли и без того безобразны, их мелкими повреждениями не испортить.
Лариса внимательно посмотрела на свои ладони. Никакие они не грабли, руки, как руки, - Я ими работать привыкла, - оправдывалась Корчагина.
- Вот тебя по назначению и использовали, вместе с твоими граблями.
- Вы слишком грубая для доцента, - неожиданно в разговор вмешалась Маша.
- На научных советах я выражала собственную точку зрения, как положено, там люди достойные, - глубокий вздох позволил слушателям закончить недосказанное по собственному усмотрению. Про себя Елена решила, она не грубая, а прямолинейная. Истина устраивает не всех, обычно люди довольствуются лестью. Отложив в сторону свой рабочий инструмент, Терешина заметила, - Разве этих назовешь людьми, - указательный палец говорящей уткнулся в три оставшихся кровати, на спальном месте каждой из которых, лежала бесформенная масса.
- Медсестры считают их сумасшедшими, - промолвила Лариса.
- Меня тоже считают сумасшедшей. Сейчас я не могу обходиться без посторонней помощи, - собственную точку зрения высказала самая молчаливая.
- Если ты способна фиксировать ошибки, в первую очередь, свои, в тебе живет Разум, - подытожила Терешина.
- Никто не знает, когда я снова стану самостоятельной. Раньше я думала, что сумасшедший тот, кто ведет себя не так, как окружающие.
- Не так, как остальные люди, ведут себя преступники. Сумасшедший в отличие от них, лишен индивидуальности, ему присуща лишь физическая оболочка. Ни разума, ни души у сумасшедшего нет. 
Пока слушатели осмысливали услышанное, Терешина вновь погрузилась в работу, а может, создавала всего лишь видимость оного процесса. Весь день она отбирала факторы, которые, по ее мнению, способны вызвать старение. Расставание с молодостью у всех происходит в разные сроки, причина этого в образе мыслей. Основополагающий человеческий принцип: отказаться от любви к себе ради любви к ближнему. Другими словами, любой разумный человек в состоянии найти того, кому еще хуже, чем ему самому, и принять меры во имя спасения обездоленного.
Когда-нибудь она все-таки выйдет из больницы и возьмет воспитанника из детского дома.
- Лен, а как вылечиться от сумасшествия?
- Никак, также, как утраченную часть тела, разум никому доселе воссоздать не удавалось.
- Выходит, что часть больных напрасно занимают больничные места?
- Они занимают свои места. Сумасшедших изолируют от общества, обеспечивая, тем самым, безопасность остальных. Некоторые из невменяемых совершают тяжкие преступления, наказывать их бесполезно, из-за того, что им не дано осознать взаимосвязь между преступлением и наказанием.
 - А мне их немного жаль, ведь они не виноваты в том, что лишились рассудка, - тихо промолвила Маша.
- А кто виноват? Может, мы с вами?
- Не знаю.
- Ничего в жизни не происходит случайно. Жизнь – несложная закономерность. Те, кто рано погибает, в прошлой жизни были преступниками.
Терешина не обратила внимания, как число ее слушателей увеличилось. Укутавшись, словно монашки, на кроватях уселись двое из проснувшихся пациенток. Мастер пера охарактеризовал бы их так: существа неопределенного возраста, с безликими масками, глаза их ничего не выражали. Одну из них Лариса спросила, - Как тебя зовут?
- Подойди, спроси каждую, - посоветовала Терешина.
Вместе с Корчагиной именами друзей по несчастью поинтересовалась Маша, но ответа не получила. Сидящие на соседних койках кумушки, походили на статуи и даже не пытались принять подобающий вид под взглядами зрителей. Одна из кумушек вышла из оцепенения и, попеременно меняя одну руку на другую в качестве точки опоры, начала раскачиваться. Соседки по палате не сразу догадались, что двигаясь, таким образом, она пытается встать
на ноги.
- А она лужу сделала, - Маша, кровать которой располагалась по соседству, деликатно поджала ноги.
Через минуту спертый запах мочевины распространился по палате, вынуждая ее обитателей заткнуть носы.
- Санитарка нужна, чтобы быстро избавиться от душного амбре.
- Надо ее саму заставить наводить порядок, - Предложение Терешиной не встретило отклика. – Прежде, чем предлагать навести чистоту, надо разобраться, а в наличии ли рабочий инструмент?
За рассуждениями никто не заметил, как одна из тихонь выпорхнула из палаты. В приоткрытую дверную щель в палату хлынул поток свежего воздуха, и вместе с ним вошла медсестра. Взгляд ее упал на Терешину, единственную, кто не спрятался под одеялом. Подойдя к ней, медсестра спокойным голосом промолвила, - Вставай … подруга.
На полнощекой физиономии не отобразилось ни растерянности, ни возмущения. Уверенно глядя в глаза медсестре, Терешина произнесла, - Объясните, с какой целью?
- Полы будешь мыть.
- Только вместе с вами.
Они пожирали глазами друг друга: одна – с вызовом, постепенно переходя в негодование, другая – гасила негатив противницы собственным спокойствием. Безмолвное сражение вскоре завершилось вничью. Медсестра удалилась, хлопнув дверью.
- Как вы ловко ее! – восхищенно воскликнула Маша.
Терешина охладила ее восторг, - Она вернется, только нажалуется сначала. Убрать бы это безобразие ….
- Сейчас уберу. Мне известно, где у них швабра с половой тряпкой и ведром стоит, - с готовностью проронила Маша.
Не успела Терешина возразить, как добровольной помощницы след простыл. Потянулись минуты нетерпеливого ожидания. Водя по потолку скучающим взглядом, Лена подмечала недоделки недавно завершившегося ремонта. Кое-где штукатурка сыпется, оставляя за собой кучки строительного мусора. Находились места, где штукатуры проявили излишнее усердие, о чем молчаливо свидетельствовала налипшая в несколько рядов штукатурка. Проблема сложившегося положения состояла в том, что лишнее могло начать сыпаться в любой момент. Испачканная одежда – малая толика из того, чем может грозить подобная оказия. У бывших соседей Лены по коммунальной квартире свалившаяся с потолка штукатурка вызвала заикание, от которого пострадавший ребенок потом несколько лет восстанавливался. 
Неслышно в палату вошла медсестра. Обведя присутствующих внимательным взглядом, она изрекла, - Так, девчонки, почему мне жалуются на вас? – подойдя к Терешиной, медсестра поинтересовалась у нее, - К вам обратились с просьбой убрать за своей соседкой. Как расценить ваш отказ?
Вежливое обращение обезоружило ответчицу, - Я плохо справляюсь с подобной работой.
Улыбка предвосхитила ответ, - Я это делаю еще хуже. Может, попробуем вместе?
Елена растаяла, будто ей предложили нечто приятное. Прогулявшись до кладовки в сопровождении старшей медсестры, Терешина взялась с энтузиазмом за работу. Зловонную лужу убирали сообща. Полное ведро не казалось тяжелым, ведь они несли его вдвоем. По дороге разговорились.
- Вам, вероятно, скучно?
Терешина согласилась, - Я привыкла работать. Каждый день передо мной стоят задачи, которые я, как, правило, благополучно разрешаю. Чем труднее задача, тем привлекательнее она для меня.
- Молодец. Редко встретишь подобное усердие. Мне также встречаются трудоемкие задачи и, если бы их решение зависело только от меня …. , выдержав паузу, медсестра продолжала, - Хуже, когда приходится отвечать за чужие поступки.
Терешина сразу же оценила, кто перед ней, - Как я вас понимаю. Нам, начальникам, нелегко приходится. Ответственность приучает к мобилизации всех скрытых сил и способностей, а в качестве награды иногда достаточно признания подчиненных.
- Очень хочется, чтобы тебя любили.
За разговорами быстро расправились с неприятным.
- Благодарю. Может желаете чайку попить?
Не от желания напиться либо наестся, а скорее, за компанию Лена согласилась. В приятном окружении беседа возобновилась.
- Раньше я работала медсестрой в Боткинской больнице, все-таки, с детьми работа более благодарная, ведь в будущем, пусть даже далеком, возможно увидеть положительные результаты собственных усилий по развитию личности.
Терешина согласно кивнула головой, - Да, у детей шизофрении не бывает, и слабоумие у юного возраста так тяжело, как у взрослых пациентов не воспринимается. А почему ушла из Боткинской? – спросила Лена и, тут же испугалась, а немного ли она на себя берет.
- Больница далеко от дома расположена, добираться около часа. А теперь чуть более получаса на дорогу выходит. А вы кем работали?
- Старшим научным сотрудником в институте геронтологии. Вы знаете, я ведь даже не увольнялась.
- Вам не озвучили диагноз, с которым вы здесь оказались?
- Правильнее сказать, не с чем я здесь оказалась, а по чьей милости? Родственники спровадили, на мою жилую площадь польстились. Диагноза у меня нет, но здесь могут постараться. Тогда мне отсюда никогда не выйти.
- Не переживайте, мы можем вместе поговорить с Розой Георгиевной о вашем выздоровлении, - обнадежила Елену старшая медсестра.
- Извините за нескромный вопрос: во сколько мне обойдется подобная услуга?
На жизнерадостном лице ответчицы мелькнуло нечто похожее на обиду, - Зачем вы так? Нельзя все мерить деньгами и материальными ценностями. Я похлопочу для вас безвозмездно. Очень хочется видеть вокруг себя больше здравомыслящих людей.
Их беседа завершилась на мажорных нотках. Елена возвращалась в палату, чуть ли не приплясывая от радости. Назло двоюродной сестрице она останется в своей квартире на вполне законных основаниях. Гендиректор в перспективе оставит за ней должность завкафедрой. У нее появятся новые полномочия, она еще многое сможет сотворить.
Как грустно прощаться с радостными надеждами, возвращаясь «с небес на землю». Опять вокруг те же безликие физиономии, с которыми не то, что беседу поддержать, оценить происходящее нереально. Однако Елена была не совсем права. Нашлась и для нее собеседница. Не успела Терешина вернуться к своим «трудам», как ее вниманием завладела Корчагина, - Возьми меня на работу. Я знаю фармакологию, могу работать медсестрой.
Прежде, чем ответить, Терешина хорошенько подумала. Отказ, вряд ли, убережет ее от непредвиденных обстоятельств, скорее наоборот. Получив «от ворот поворот», просительница не угомонится. Расплывчатые комментарии – то, что ее спасет от дальнейших посягательств Корчагиной, -    Будет вакантная должность, возьмем.
На крупноформатной физиономии Корчагиной отобразилась целая гамма чувств: от воодушевления до гордости, вот только неясно чем в эту минуту гордилась «новоявленная рабочая сила» - свалившимся на нее неизвестно откуда шансом или собственной предприимчивостью, - Лен, я еще могу секретарем профсоюзной организации быть и в этом …. народном контроле.
Чтобы еще такое припомнить со времен своей шальной молодости? Для комсомола она, вроде бы, стара, зато для шефства над каким-нибудь детским садом или интернатом, где проживают дети-инвалиды, в самый раз.
- Хорошо, мы после об этом поговорим.
И опустив глаза на неоконченный план, Терешина чувствовал, что в полной мере была лишена свободы действий. Безвыходность ситуации – вот то, что она ощущала под прицелом любопытных глаз.
- Лен, я даже могу некоторое время без выходных работать.
Теперь мне точно не откажут, решила довольная собой Корчагина. Оставалось лишь дождаться выхода из больницы, а ожидание, порой – самое трудное … особенно, когда тебя игнорируют. – Лен, пожалуйста, не отказывай мне.
- Не надо меня упрашивать, я и без этого, если смогу, помогу, - мимоходом обозрев колоритную фигуру Корчагиной, невольная ее собеседница пришла к заключению, что просто так ее в покое не оставят, - Знаешь, что … Лариса, у нас на работе принимают новых с испытательным сроком. Устраивает?
- Да, я испытаний и всяких там трудностей не боюсь. Лен, а когда мы выйдем из больницы?
- Спроси об этом у заведующей отделением.
- Лучше ты спроси.
- Ладно, ладно, - чтобы скорее отвязаться от надоедливой соседки, пообещала Терешина, - А сейчас … знаешь, что …
- Что? – эхом отозвалась Корчагина.
Глядя в ее «четыре глаза», Терешина хитро прищурилась. Чем бы таким ее озадачить, чтобы липучка от нее отстала хотя бы на время? – Ты меня здорово выручишь, если составишь … Ой, что я говорю! Поможешь составить перспективный план борьбы с факторами, вызывающими старение.
Задание было дано, но уверенности в том, что ее оставят в покое, у Елены не появилось. «Четыре глаза» до сих пор неотрывно гипнотизировали ее. Их гнет становился невыносимым. – Что еще?
- Лен, а какие - такие факторы есть?
- Если ты хочешь работать в научно-исследовательском учреждении, нужно отвечать всем его требованиям, это – обязательное условие для его работников.
Не станет она мне подсказывать, вон какая … вредная. Ну, а как самой придумать? Отчего она постареет? Сквозь толстые линзы очков ей были хорошо заметны строительные недоделки на потолке, неровности, наслоения, а вот подсказки там не было. Старость … Она наступает, когда иссякают финансы. Правильно! Денег нет, приходится на всем экономить. Выходит, чтобы работник не старел, надо его баловать премиями. Болезни все отступят тогда. – Лен, а сколько факторов должно быть в плане?
- Тебе лучше знать. Ты ведь ответ держать будешь, вот и дерзай.
Нелегкую задачу перед ней поставила новоявленная подруга, а ведь могла по-приятельски помочь, без всяких испытаний.
Вспомнила! Вот еще что важно для продления молодости, хотя об этом ни в одном научном издании  не упоминается. А я еще, мало того, что в список сей фактор включу, так, кроме того, обосную. Еще бы парочку придумать, вот план и готов, - Лен, а мне за работу заплатят?
- Три копейки, - вымолвила Терешина и вскоре пожалела. В ответ на ее слова у Корчагиной отвисла челюсть, вслед за этим изо рта потянуло настоящим зловонием.
- Рот закрой!
Еще чуть-чуть, и она захлопнула бы зловонную соседскую пасть. – Ты хочешь работать в коллективе?
- Но не за три копейки, - с готовностью отозвалась Корчагина.
- Вылечи зубы и заодно к гастроэнтерологу обратись.
- Лен, а сколько мне будут платить?  Пойми, для меня это важно.
- Знаешь, что … Замдиректора по науке дала мне на хранение свое обручальное кольцо, а его где-то тут выложила. Теперь не могу найти. За кольцо тебя непременно примут. Ищи! – напутствовала Терешина. Какая она изобретательная! Теперь ее, наконец, оставят в покое. Заглядывая в блокнот, Елена не оставляла из вида свою надоедливую соседку. Получив задание, Корчагина пустилась на поиски заветного кольца.
Пусть ищет, радовалась Терешина, тем более, что никакого обручального украшения не было и в помине.
Передвигаясь на коленках, Корчагина собрала на себя всю грязь. Приложившись щекой к полу, Лариса в который раз обозревала окрестности.
- Корчагина, что ты там делаешь?
Выглядывая из-под свесившегося одеяла, Лариса не спешила привлекать внимание к своему укрытию. Пятясь задом, Лариса добралась до стенки, далее ретироваться было некуда. А спрятаться хотелось, в нее уже целились, но, к счастью, промахнулись.
- Вылезай.
- Чего с ней разговаривать, Нина Петровна. Это – безнадежный вариант. Вот, лучше обратите внимание, научный работник, сейчас трудится над какой-то слишком перспективной темой. Мы еще о ней услышим, Елена Владимировна загремит на всю страну.
- Да?
- С газетных страниц или с голубого экрана.
- Хорошо, мы ее после послушаем. Пойдемте, нам еще нужно посетить другие палаты.
Спустя минуту о посещении врачебной комиссии ничего не напоминало, и даже случайно оброненный носовой платок, накрахмаленный и благоухающей духами и той, скрытой от местных обитательниц шикарной жизнью, не вызывал зависти. Ларисе все-таки удалось добиться того, чтобы ее заприметили.
- Что ты там делаешь?
Высовываясь из-под уголка простыни, Корчагина простодушно призналась, - Ищу обручальное кольцо. Ты же сама мне поручила.
- Ах, да. Ну, как успехи?
Лариса не распознала сквозь прозвучавшую деловитость шутливо-игривый настрой. – Пока ничего не нашла, но я буду продолжать поиски, - заверила соседку Корчагина.
Еще некоторое время она ползала на четвереньках, несмотря на высказанное ранее опасение: «смотри, насобираешь на халат килограмм грязи». – Лен, а как оно выглядело?
- Кто? Понимаешь, что ты мне мешаешь своими непредвиденными вопросами? – в возгласе Терешиной звучало возмущение, которое она и не пыталась скрыть.
- Я кольцо твое не могу найти.
- Ищи.
- Лен, а хочешь, я тебе свое обручальное кольцо подарю?
- Нет, мне нужна пропавшая вещь, - и тут Терешина допустила непростительную оплошность: посвятила собеседницу в подробности поисков, -  Оно напоминает мне о бывшем муже. Если ты когда-нибудь была замужем, тебе не надо объяснять, что я испытываю, глядя на лишенный отметины безымянный палец.
Корчагина, однако, не воспользовалась ошибкой собеседницы. – А я шесть раз была замужем.
Терешина усмехнулась, - На рекорд идешь?
- Нет, просто хочу быть счастливой. А что, это запрещается?
- Нет. Но счастье каждый понимает по-своему. Кто-то пытается добиваться успехов с помощью других, не видя в том ничего предосудительного. Для меня счастье – нечто большее, чем свадебный кортеж и поздравления друзей. Счастье – это … в первую очередь, достижения и успехи в работе. А личная жизнь … о ней не принято кричать на каждом углу, и к счастью настоящему, она не имеет никакого отношения. 
- А я хочу опять выйти замуж.
Пусть говорит, сколько пожелает, лишь бы меня не трогала. Но вопреки ожиданиям, сохранять спокойствие Терешиной было нелегко.
- У меня есть на примете один приличный человек, правда ростом не вышел, зато говорит, что любит, - на малосимпатичной физиономии Корчагиной обозначилось мечтательное выражение, - Очень хочется ласки и мужской, нерастраченной любви.
- Зачем тебе любовь-то? Ты уж не молода.
- Ну и что. Каждый человек мечтает о счастье.
- Когда любят, в первую очередь, думают о предмете любви, а не о собственных удовольствиях, - нравоучительно заметила Терешина.
- А я и думаю. Мне ведь только тридцать шесть, и мамочка так хотела, чтобы у меня были дети, - многозначительный вздох завершил страстные излияния и все то, что еще не успело сорваться с трепещущих уст.
- С возрастом увеличивается риск рождения ребенка с синдромом Дауна.
- Я бы любила его, не меньше, чем здорового, а ум – это все приходящее.
- Вот вас здесь всех собрали ущербных ….
Лариса перебила, - А себя вы забыли?
- Нет. Я в больнице оказалась случайно. Признаться мне тяжело, среди вас, дураков.
Вот, оказывается, как просто от болтливой обузы избавиться. Дура разговорчивая накрылась одеялом с головой, словно нет ее, радовалась Терешина.
Я – не ….и, вообще, здесь нет дураков. В больнице лежат отравленные сильнодействующими лекарствами люди, безвольные и потому несчастные. Вся беда их заключается в том, что они не отдают отчета в происходящем с ними, а еще, они не такие, как все. Но они ничуть не хуже остальных. Жаль, что окружающие отказываются признать сей факт. Сумасшествие – состояние души и разума, обладающего некоторыми особенностями по сравнению с привычным человеческим.
- Лен, - тихо позвала Лариса, - Лен, а может ты кольцо в другом месте потеряла?
- Может … может не было никакого кольца.
Когда взгляды их пересеклись, Елена увидела слезы. Пусть поплачет, говорят, иногда полезно. Перелистав пару страниц, Елена углубилась в работу. За такой развернутый, подробный план, ей должны хорошо заплатить. А с помощью денег можно решить почти любую проблему. Главное, чего ей не хватает – спутника жизни. Это только так, в разговорах с посторонними, она держится «на высоте», а оставшись в одиночестве, иногда ревет, призывая вторую половину.
- Лариса, у тебя есть вторая половина? Когда ты замуж собираешься?
Странно, но безалаберная болтушка молчала, хотя к ней обращались по имени. Все еще обижается. – Ларис, не принимай близко к сердцу, то, что я о тебе раньше говорила. Ты – вполне нормальная, как и все они, - Елена обвела рукой кроватный ряд. – Ларис, да ответь же ты! – сдернув одеяло с соседской кровати, Терешина обомлела. На ней никого не было.