Дуркин дом. Глава 65

               
               

   
        Беглым взглядом пробежав по полкам холодильника, Клименко сник. Долго им не протянуть на маринованных овощах и соевых сосисках. Придется снова идти в магазин, а для этого нужны деньги. – Гришка, слышь? Спроси у подруги, что еще пристроить можно? – усевшись за кухонным столом, Клименко уткнулся в просмотр телепередач. Последние дни он предпочитал прочему выпуски криминальных новостей. Во двор за окном он выглядывал без всякого опасения. Здесь в спальном районе столицы его, вряд ли, кто приметит.
- Петя, хозяйка наша говорит, что у нее в закромах последнее колечко осталось.
В комнате, которую превратили в камеру для заключенной, была совсем не спартанская обстановка. Стенка, ставшая столь привычной для наших гостиных, прекрасно гармонировала с мягкой мебелью, а взгляд вошедшего в комнату падал на девушку, но вовсе не из-за того, что она обладает внешней привлекательностью, скорее наоборот. Угловатые формы, по-простецки мальчишеская физиономия, облаченная в потертые джинсы, старую футболку – Татьяна не прочь была принять более приличествующий вид. Поскольку ее ограничили в свободе действий, пришлось довольствоваться малым, из того, что ей было дозволено.
- Вот, Танечка, если бы ты не жадничала, мы давно оставили тебя в покое. Ты же хочешь, чтобы мы поскорее убрались отсюда?
- Мечтаю. Отпустите меня, обещаю, что не стану звонить в милицию.
Связанная по рукам и ногам, Татьяна задумала бежать, но на этот раз она прежней оплошности не допустит. С незваными гостями придется действовать хитростью. Просьбу ее удовлетворили, но никуда, далее туалета ее не выпускают. Можно, конечно, себя утешать, сколько угодно. Просто настоящий момент еще не настал. Вывод для себя она сделала: из двоих, один действительно психически неполноценный, а такого, даже хитростью не возьмешь. Договориться можно с преступником, но не с психом. Есть опасения, что первый обманет, зато второй непредсказуем. Человек, действия которого невозможно предугадать, опасен вдвойне. Доктора в психиатрических больницах считают, что им все известно о своих подопечных, об их внутреннем мире. Заблуждение. За эти три неполных дня, что она пребывает во власти полупреступников, полупсихов, она узнала о созданиях с психическими отклонениями больше, чем за годы обучения в институте и аспирантуре. Жалеет ли она о том, что ввязалась во всю эту историю?
В тот памятный вечер, когда она отважилась проследить за двумя беглецами, Татьяна рисковала не только собой. К сожалению, понимание того пришло позже, когда изменить уже ничего нельзя было. Самое ужасное, что завтра возвращается из санатория Ольга. Произошедшее ввергнет сестру в истерику. Ее педантичная натура не приемлет никаких авантюр, а именно этим термином Ольга обозначит предпринятое ее младшей сестрой. Когда за Петром захлопнулась дверь, Татьяна обратилась к Григорию, - Скажи, чего вы добиваетесь?
- Женится на тебе.
Судорожно сглотнув, Татьяна поборола в себе испуг, - Согласна, хоть завтра пойдем подавать документы в загс, - наблюдая за Латушкиным, Татьяна отметила, что чаще всего он говорит не то, что думает. А чтобы в голову ему не лезли дурные мысли, надо вести с Григорием беседу на отвлеченные темы, - Гриша, а чем вы в жизни увлекаетесь?
- Разным, - кратко ответил вопрошаемый.
- А я путешествовать люблю. Когда в институте училась, мы с однокурсниками в походы по историческим местам ходили. Гриша, а  вы в шахматы играть любите?
- Я не умею.
- А … хотите, я научу вас?
- Нет.
Развалившись в кресле с газетой в руках, Латушкин лишь создавал видимость чтения. Впрочем, ее вывод легко проверить, - О чем в газетах пишут?
- Разное, о террористах пишут, о подготовке к олимпиаде, - развернув газетные листы, Латушкин заслонился от наблюдательницы. Хотелось, чтобы его оставили в покое … а, вообще, он сам не ведает, чего ему надобно.
- Гриша, вы мне очень интересны. Давайте, познакомимся поближе, - как ни старалась Татьяна, ее пламенные взгляды не достигли цели. Если ей позволили обстоятельства, она приняла бы соблазнительную позу. Сейчас же ей оставалось лишь взывать к сочувствию, - Извините, мне в одно место надо, - для пущей убедительности хозяйка дома заворочалась, перемещая центр тяжести с одной стороны на другую, - Гриша, выпустите меня, я сейчас под себя схожу. – Никакой реакции на ее слова, - Гриша! – уже кричала Татьяна, - Если мне плохо, если мне совсем плохо, помогите мне, пожалуйста, - почти взмолилась Приходченко.
И снова безрезультатно. Большие дозы психотропных препаратов, которыми  усиленно пичкали пациентов с психиатрическими отклонениями, оказывали на них тормозящее, пролонгированное действие, вот отчего Гриша ведет себя словно глухонемой, - А вам кого-нибудь бывает жаль или вы напрочь избавлены от сочувствия?
Своей холодностью он вовсе не удивлял ее. Такие, как он удачно вписываются в окружающий социум. Надо признать, что эгоисты сегодня – не исключение, и, вряд ли, ей удастся достучаться до его души. – Гриша, женитесь на мне, а?
Так и не оторвался от газеты, а ведь он только создает видимость чтения, на самом деле, он безразличен ко всему, даже к себе.
Прикрыв глаза, Татьяна попыталась заснуть. Кроме настойчиво напоминающего о своих потребностях мочевого пузыря, в голову пленнице лезли мрачные мысли. За эти дни она лишилась двух золотых колечек, доставшихся ей от бабушки. Чужие руки излазили все полки с одеждой, рылись в нижнем белье, читали дневник, который она вела. Казалось, в квартире не осталось места, которые не было подвергнуто обыску. В душе Татьяны боролись чувство долга и элементарная брезгливость. Сможет ли она хоть когда-нибудь избавиться от навязчивого присутствия незваных гостей? Как явственны были чужие прикосновения, вот только противостоять им было не в ее силах. К ней прижимались, пытаясь обнять, и ей это не снилось. Насильником был Григорий.
- Ой, ты что кусаешься?!
В ответ Татьяна парировала, - А ты что пристаешь ко мне?
Они смотрели друг на друга. Первой сдалась Татьяна. Кроме злобы в глазах противника читалась ненависть. Татьяна испугалась, когда Григорий стал затыкать ей рот. Поворачивая голову в разные стороны, жертва, как могла, противилась насилию. Становилось трудно дышать, когда Латушкин надавил локтем Татьяне на горло, в глазах последней потемнело. И вдруг все прекратилось.
Ее обмякшее тело лежало на ковре, сброшенное с дивана. Татьяна видела себя сверху. А вдруг она умирает? Длинный, темный коридор, по которому она летела, не имел конца, где-то вдали пылал свет, настолько яркий, что Татьяна зажмурила глаза. Однако это не мешало ей видеть по пути следования людей в белых одеждах, с крыльями за спиной. Кто-то ей уже рассказывал нечто подобное. Когда сознание вернулось к Татьяне, то увидела, что лежит на полу, головой к приоткрытому балкону. В большой комнате больше никого не было. От холода ее знобило, но это не мешало навострившимся ушам уловить разговор на повышенных тонах.
- Зачем она тебе?
- Отвяжись от меня. Мне никто не нужен!
- Пойми: если бы я вовремя не вернулся, застал в квартире уже остывающий труп. Чего ты добиваешься?
- Ничего.
- Гриша, мы знакомы почти три недели. Надеюсь, что мы хорошо понимаем друг друга. Ты не смог совладать со своими животными инстинктами, но о том, чем это грозит, ты задумывался?! – голос говорившего сорвался на крик.
Ворочаясь, Татьяна к пущей радости, обнаружила, что путы на ее запястьях и лодыжках ослабели. Несколько энергичных движений, и Татьяна была свободна! Она долго не раздумывала над тем, что ей делать. Забравшись в шкаф, где кроме одежды на вешалках, лежала целая коллекция дамских сумок, собранная ее сестрой, а еще какие-то старые рейтузы, шерстяные носки, среди скопления которых Татьяна ощутила себя вполне комфортно. Притаившись, Татьяна рассчитывала, что, если захватчики и станут ее разыскивать, то заглянут сюда в последнюю очередь. Сидя в укрытии, Татьяна ничего более не слышала, и от сознания бессилия страх перед негодяями возрастал. А вдруг Ольга вернется раньше? Незнакомцы не просто испугают сестру, неожиданность может спровоцировать ее на все, что угодно.
Закрыв ладонями лицо, Татьяна пыталась  рисовать в воображении образ. После нескольких штрихов возникли четкие очертания мужского профиля. Высокий, слегка выпуклый лоб плавно переходил в тонкий нос, но более всего звали к себе влажные губы, вкус которых Татьяне очень хотелось ощутить на себе. Кажется, они что-то шептали ей. Прислушавшись, Татьяна явственно разобрала свое имя. Ее разыскивают! Заслонившись вешалками с одеждой от внезапного вторжения, девушка буквально прилипла к задней стенке шкафа. За его дверцами было тихо, и эта неопределенность еще больше настораживала. А, если дверца все-таки откроется, как ей стоит себя вести?
Медленно текли минуты, Татьяна была в раздумьях. Ее появление также могут караулить. Не теряя бдительности, затворница готовилась к защите. Перешагивая с ноги на ногу, она топталась в шкафу. Долго в таком положении ей не продержаться. Приоткрыв дверцу шкафа, Татьяна замерла в нерешительности. Рискнуть или подождать? Интуиция безмолвствовала. Татьяна сделала шаг и … застыла. Вслушиваясь, она боялась обмануться. Свет не горел, вокруг царствовала мертвая тишина. Кажется, что она простояла целую вечность. – Я свободна! – что есть мочи закричала бывшая пленница. Если бы ей сказали, что она способна на подобное буйство, ни за что не поверила. Она вела себя, словно пациентка психиатрического отделения, обделенная лекарственными препаратами. Когда эйфория прошла, Татьяна обнаружила, что вместе с непрошенными гостями исчезли несколько дорогих ее сердцу вещей. Из серванта исчезла фигурка греческой богини Афины из слоновой кости. Из спальни пропал один из двух выполненных под старину бронзовых подсвечников, на которых сестры обычно вешали ювелирные украшения. Сестра расстроится. Беглый взгляд, блуждающий по книжным полкам, отметил отсутствие библиографического издания романов Оноре де Бальзака. Этой потери Татьяна огорчилась более всего. Произведения французского писателя были ее настольной книгой. Руки сами потянулись к пустующему месту. Теперь она вспомнила, отчего не могла назвать по имени мысленно выстроенный неоконченный образ. В нем она не узнала любимого, лишь восстановив в памяти портрет с обложки настольной книги, Татьяна поняла, к кому обращалась за советом, пребывая в стесненных обстоятельствах. Оставшись без денег, без дорогих безделушек, она терзалась неизвестностью. Рассказать ей о происшедшем на работе или промолчать? Профессиональный долг требовал поставить начальство в известность во всех подробностях о случившемся. А если она промолчит, чем ей это грозит? Не чем. За такое не уволят и даже не осудят. Кроме страха сие бездействие  трудно оправдать чем-либо другим. Да, она боится, но не за себя. Ради спокойствия сестры, Татьяна на многое решилась бы. Разве могла она знать, как скоро ей придется претворять свои слова в действительность. Не успела она собрать на скорую руку ужин, как раздался звонок в дверь.   
«Неужели вернулись?» - первое, что пришло ей в голову. Жуткое предположение задержало ее в нерешительности. Звонок повторился. Татьяна, крадучись, приблизилась к двери.
- Таня. Ты заболела? Открой, пожалуйста.
Сестра. Через пару секунд входная дверь отворилась, но прежде, чем обнять Ольгу, младшая сестра, отстранив ее, вышла за порог и внимательно осмотрела лестничную площадку.
Излишняя подозрительность удивила Ольгу, - Ты кого-то ждешь?
Вглядываясь в родное лицо, Татьяна пыталась почувствовать настроение близкого человека. Что скрывается за насупленными бровями и за суженными, устремленными на нее в упор серо-зелеными глазами. Ольга явно была настроена враждебно. Татьяна слабо улыбнулась, - Нет, но сегодня по дому ходило много коробейников.
- Надеюсь, ты, не приглашала их в квартиру?
- Нет, конечно.
Помогая сестре разбирать чемодан, Татьяна ощущала на себе излишний контроль. Почему Ольга не доверяет ей? Очень быстро Татьяне самой пришлось отвечать на свой вопрос. Обойдя квартиру, старшая сестра начала допрос с пристрастием, - Таня, расскажи: кто побывал в квартире за мое отсутствие?
Лгать Татьяна не желала и не умела. Ей оставалось последовать примеру старшей сестры, - Оля, тебе встречный вопрос. С чего ты это взяла?
Они не видели друг друга почти три недели, и все это время Татьяна мысленно обращалась к сестре за советом. Оля являлась для нее авторитетом, и не потому, что она старшая. Она для нее больше, чем подруга, которой можно без опасения доверить и сокровенную тайну о своей влюбленности, и обсудить планы на будущее. Ее сестра – настоящая красавица. Вероятно, так выглядит принцесса или дама из высшего общества. Гордая осанка уверенного в себе человека лишь подчеркивала изысканность форм. Высокая грудь, тонкая талия, нежнейшая кожа, полностью лишенная косметики – об этом Татьяна могла лишь мечтать.
Почему природа так несправедлива, ведь ее она не наделила и частью внешних достоинств. А, если их поставить рядом, то на простушку Татьяну никто из мужчин не обратит заинтересованного взгляда. Хорошо сестра поступила бы сейчас точно также. Но, Ольга, казалось, осознанно шла на провокацию, распахивая дверцы шкафов, отодвигая стекла серванта, книжных полок. От пролетевшего всего в нескольких сантиметрах от ее лица подсвечника Татьяна лишь чудом успела уклониться, - Оля, зачем ты так!
- Не догадываешься?   
Татьяна пожала плечами.
- Кто хозяйничал в серванте, спальне, кому ты позволила забрать Бальзака? - Оля видела, как дрожит ее рука, как она кусает до крови губы, и в нетерпении повторяла вопрос.
Почему красота так жестока? Неужели предметы интерьера ей дороже их дружбы, задавалась вопросом Таня, - Понимаешь … со мной произошла неприятная история.
Оля перебила, - Очень типично для тебя. Только не вздумай вовлекать в эту историю меня. Кого ты принимала в мое отсутствие?
- Это двое пациентов из больницы, в которой я работаю. Я их вовсе не приглашала. Не знаю, как получилось, что они забрали наши вещи, - оправдывалась Таня, - Моя вина, может, в том, что я не сообщила в милицию о пропаже …
- О краже. Изволь называть вещи своими именами! Почему ты не помешала ворам?
Сестра пыталась говорить спокойно, но Таня чувствовала, что достаточно малейшего повода, и будет буря.
- Все началось на моей работе три дня назад, когда я узнала о побеге пациентов нашего отделения. Я не хотела поднимать шум и решила проследить за беглецами самостоятельно. В какой-то момент они обнаружили слежку и … взяли меня в заложники. Представляю, что ты сейчас испытываешь. Я бы тоже не поверила, но так или иначе, мне пришлось пустить их домой. Они сразу же связали мне руки и ноги, заткнули рот. В таком положении не до разбирательств.
- Почему ты не пыталась освободиться от них еще на улице? Неужели никто не заметил твоего зависимого положения? – непонятно, чего было больше в интонациях голоса старшей сестры: удивления или сомнения?
- Все это происходило поздним вечером, свидетелей шантажа почти не было. Они вели меня, словно пьяную, под руки, «под прицелом» перочинного ножа.
В тот момент ей было страшно не за себя. Что предпримет больничное руководство, узнав о побеге пациентов? Для того, чтобы оно оставалось в неведении, нужно, как можно раньше вернуть беглецов на место. Но, если бы она только могла предвидеть, что очутиться в столь зависимом положении ...
- Двое идиотов перехитрили врача! В голове не укладывается. Черт возьми, еще одна такая история, и я переменю мнение о пациентах из психушки. Прежде, чем нам отправиться в отделение милиции, давай составим список украденных вещей.
После перечисленных книги и статуэтки, настала очередь подсвечника. Сейчас сестра припомнит о побрякушках, занервничала Татьяна. Но, вопреки ожиданиям, Ольга ошарашила ее сообщением, - Еще хорошо, что я большинство ювелирных украшений взяла с собой. Учти, твои не брала.
Лучше бы взяла, мысленно посетовала Таня. А теперь от них и денег остались лишь воспоминания.
Как раз из-за их отсутствия сестра и стала сокрушаться, - Хотя бы подумала, как мы станем выкручиваться до зарплаты?!
- Прости, но в связанном положении я не о том мечтала. Очень хотелось есть, пить, и, извини, в туалет.
-  Мы отправимся к твоему начальству, с завизированной в отделении милиции  описью украденного имущества, что поможет нам хотя бы частично вернуть утраченное…
Татьяна сестру не дослушала, - Я не пойду ни в отделение, ни к начальству.
- Хорошо, тогда на твою работу я отправлюсь одна.
- Но ты же понимаешь, что никто не станет выдавать тебе компенсацию! Зачем ты собираешься беспокоить людей?
- Почему не станет? Я предоставлю заверенный перечень украденного, твое заявление с просьбой «принять меры». Тебе не откажут, я уверена.
- Оля, не надо никуда ходить, прошу тебя! – взмолилась младшая сестра, - Мы как-нибудь обойдемся.
- Я не собираюсь обходиться без еды, и коммунальные службы за «спасибо» нас обслуживать не станут.
- Я займу у кого-нибудь деньги.
- А чем отдавать будешь? Не понимаю, что мне мешает обратиться к твоему начальству? Любое начальство обязано заботиться о собственных подчиненных. Не собираюсь с тобой спорить. Я устала с дороги, сейчас буду отдыхать, а завтра с утра пойду в больницу.
Переубеждать сестру бесполезно. Придется действовать по-иному. – Оль, смотри, как бы твое хождение по мукам не оказалось бы напрасным. Меня три дня не было на работе. Придешь, а на меня приказ об увольнении и все, «в списках не значился», - свои слова Таня подкрепила скорбной миной, озвучивая ее вздохом сожаления.
Глядя на сестру, Оля молчала. Ее прагматичный разум неспешно осмысливал услышанное. Если ее проигнорируют, то хотя бы не обругают, кроме того, будет безнадежно потеряно время, - Таня, а может, тебя не уволили?
- Завтра позвоним в отдел кадров и узнаем. 
Разумное предложение удовлетворило обеих, вот только младшая сестра рассчитывала на то, что предварительный звонок даст ей возможность смоделировать ситуацию в нужном направлении. Правильнее всего – договориться с Ларисой Латушкиной, которая оценит по достоинству информацию о сбежавшем братце. Осталось дождаться пока Оля ляжет спать. Но после скромного ужина, сестра сменила гнев на милость и принялась с воодушевлением рассказывать о с пользой проведенном отпуске. – Вместо проживания в санатории, меня поселили в частном доме. Поначалу я так растерялась, что не возмутилась, хотя в путевке ясно было указано: «проживание в номере со всеми удобствами, трехразовое питание». У моей хозяйки имелось все, что нужно. Я даже пожалела, что отпуск так быстро окончился. Я научилась вышивать крестиком, лепить глиняные горшки, кувшины, сосуды. Я работала на настоящем гончарном круге, а после обжига я расписывала изготовленную посуду. Даже не предполагала, что роспись – настолько увлекательное занятие.
Простодушная Татьяна не заметила, что старшая сестра не совсем искренна с ней. Слушая Ольгу, она уже рисовала в воображении уютный домик на берегу Черного моря, в гостиной которого вольготно расположилась с
рукоделием в руках ее сестра. Где-то по близости хлопочет хозяйка, стряпая сытный обед, и одновременно управляется с новоиспеченной глиняной посудой. Изображенная картина вносила умиротворение в душевный настрой, однако чего-то в ней не хватало. При всем желании представить свою сестру с перепачканной глиной руками, послушно исполняющей указания какой-нибудь «тети Дуси», у Татьяны не получалось.  В ее голове все спуталось: и набегающие на пустынный берег холодные морские воды, и монотонные движения самодельного гончарного круга, и терпеливо выписывающая замысловатые узоры рука «дамы из высшего общества».
Когда в замке входной двери стал проворачиваться ключ, Татьяна удивилась. Кто бы это мог быть? Беспокоить расспросами почивающую в спальне сестру, Таня не стала.
Неслышно ступая, она приближалась к источнику подозрительного шума. Шаг за шагом, она приближалась к цели. И  … вот, когда до двери оставалось чуть-чуть, она беззвучно распахнулась. На пороге никого. Высунув голову наружу, Татьяна не почувствовала, как ей на шею накинули удушающую петлю. В глазах потемнело, пол уходил из-под ног, окружение ее медленно исчезало, словно кадры некогда полюбившегося и такого долгожданного кино. В голове, прежде, чем сознание полностью покинуло ее, мелькнула мысль: «она умирает». Но как же Виталик? Она так и не успела предупредить его о …   
В тот самый момент, когда впечатлительная Таня прощалась с жизнью, Ольга тщетно пыталась уснуть, ворочаясь с боку на бок. Лишь только она прикрывала глаза, как в памяти всплывали до удушения тошнотворные, сменяющие один другого «ароматы» гниющих продуктов и давно немытых человеческих тел. Уткнувшись носом в подушку, она старалась прогнать от себя наваждение, но навязчивые ведения сменились тактильными ощущениями. – Ой, вскрикнула Ольга, в тот самый миг, когда ее пятке стало невыносимо жарко, и открыла глаза. На нее пристально смотрели две незнакомые физиономии.
- Кто вы?
- Здесь вопросы задаем мы. Нам нужны деньги.
Все еще приходящая в себя после пережитого потрясения, Ольга соображала, как ей стоит вести себя с двумя проходимцами. Спорить с ними опасно, а потакать всем их прихотям – настоящее безумие. Трудно представить, что они еще затребуют? Изобразив на лице подобие улыбки, молодая женщина произнесла, - Мне тоже нужны деньги. После того, как мне дали инвалидность, постоянно испытываю потребность в финансовых средствах. Может, посоветуете мне что-нибудь подходящее?
Тот, чья физиономия более походила на маску «униженного и оскорбленного», процедил сквозь зубы, - Мне безразлично, каким путем ты добудешь деньги, но ты их нам выложишь.
- И как можно быстрее, иначе нам придется помочь тебе.
Ничего, кроме скрытой усмешки, Ольга в словах второго проходимца не услышала. Заставив себя улыбнуться второй раз, пленница промямлила, - А как вы это сделаете?
Немигающий, змеиный взгляд пригвоздил ее к ставшему ненавистным под давлением обстоятельств ложу. Ощутив свою полную беспомощность, Ольга поежилась. Разглядев нож в руках у одного из негодяев, она ничуть не сомневалась, что эту декорацию они принесли вовсе не для ее устрашения. Они воспользуются ножом, причинив ей боль и страдания, и это после всего, что ей пришлось пережить!
Замирая от дурных предчувствий, Ольга наблюдала за пришельцами, которые бесцеремонно рылись в ее чемодане.
- Здесь одни шмотки, никаких побрякушек. Где же эта дура их скрывает? 
- У меня их нет.
Кажется, они ей не поверили. Надо постараться их убедить. – Я сегодня вернулась из санатория, где у меня украли две золотые цепочки, браслеты, четыре кольца с драгоценными камнями. Похищенное не нашли.
- Нам без разницы, где ты достанешь деньги, главное, давай, - рука, державшая нож с шумом опустилась у изголовья кровати.
До чего же они мерзкие! Преступники все очень похожи друг на друга, - А, если мне неоткуда взять деньги? – спросила Ольга, и в следующий миг пожалела. Петля на ее шее затягивалась, вынуждая привлечь в союзники всю свою фантазию. Она уже начала задыхаться, когда ее осенило. Шевеля губами, превозмогая последствия удушения, Ольга захрипела. Неужели, все предыдущие жертвы были напрасны? Ну, нет, умирать она не намерена.
Черная шелковая лента плотно облегала ее шею, иначе и быть не могло, ведь венчала она поистине королевское украшение – крупный бриллиант в оправе из серебра. Блеск благородного камня привлекал внимание окружающих, затмевая красоту девичьих глаз, любовались которыми разве, что одинокие пожилые господа. К чему все это величие, изысканность манер, если она по-прежнему одинока?
Кружась в ритме вальса, она мечтала о том, чтобы мелодия не кончалась. И все-таки, ей удалось очаровать кавалера, и, когда поскользнувшись, она едва не упала, крепкая, надежная рука молодого мужчины не допустила того, чтобы принцесса очутилась в смешном положении. Оказывается, не ее пытались уберечь от падения, а благородный камень «слезу Шехерезады». Алчные руки тянулись прямо к ее шее, все вокруг тыкали в нее пальцами.
Очнулась Ольга также неожиданно, как и провалилась в забытье. Свободы у нее было чуть больше, а тупая удавка исчезла. Лежала она на своей кровати в полной темноте. В гостиной хозяйничали чужие люди. Осталось лишь дождаться, когда они уйдут. Тянулись долгие минуты неизвестности, а сделать ничего нельзя. Судя по шуму из-за приоткрытой двери, пришельцы копались в шкафчиках стенки. Бесконечно хлопали дверцы, открывали, закрывали ящики. Господи, где же это видано, чтобы жилую комнату превращали в вокзал! Родная сестра удружила, и все потому, что мать Терезу из себя представляла, людям, видишь ли, помогать любила. Допомогалась.  А вот ей самой никто не подсобил. Поделом. Теперь благодетельница лежит где-нибудь брошенная и всеми забытая, будто уцененная на распродаже второсортная вещица. Если бы Ольга только могла знать, насколько она близка к истине.
- Видишь, дорогуша, сколько придется теперь потрудиться, чтобы привести квартиру в надлежащий вид после нашествия любителей острых ощущений и денежных средств. И все это на твоей совести.
Найденная связанной в ванне Таня, после своего освобождения, пока еще медленно соображала. Пусть ей придется потрудиться, она согласна на любую грязную работу, только бы любимого не отвлекали от насущных дел.
- Оля, я принесу тебе завтра деньги.
Где она их возьмет, об этом Таня не думала. Отвадить сестру от визита в отделение, вот только, вряд ли, пустыми обещаниями ей удастся умерить энтузиазм Ольги.
- Я подсчитала, размер компенсации должен быть никак не меньше семнадцати тысяч.
- Оль. Почти столько я получаю в месяц. По-моему, надо умерить запросы, тогда есть надежда получить компенсацию в полном объеме.
- Пусть это учитывают грабители, а я не собираюсь оплачивать их забавы.
Категоричность, с которой высказывала свою точку зрения старшая сестра, лишала Татьяну выбора. Но в отличие от Ольги, она не станет ни просить, ни требовать, - Оль, а тебе компенсировали пропажу драгоценностей?
Напрасно Ольга искала в ее открытом взгляде хотя бы намек на ехидство, она спросила о компенсации для того, чтобы сделанное Ольгой предложение не превратилось в навязчивую идею.
- Нет, но к твоему случаю это не относится. Твое начальство будет оплачивать забавы уродов, за которыми оно не уследило из-за собственной оплошности.
Ее не переспоришь. Чем словами доказывать свою правоту, лучше сделать, как положено. Зал замер. Взгляды присутствующих были прикованы к играющему блеском огней Камню, а неприступная красавица молча глотала слезы. Красота не может быть совершенной, ведь она не постоянна.
Пройдут века, тысячелетия, вопреки бесконечному течению жизни будет рождаться и умирать Прекрасное, властвуя над вечным. И ничто не сможет сравниться по красоте с созданным самой Природой. Не о том ли плакала Шехерезада?