Награда. Глава 52. Его последний день

               

   
         Наташа постоянно оглядывалась назад. Это вовсе не причуда, а просьба Романа. Вместе они договорились скрыть ото всех дату его последнего дня, иначе придется провести его в больнице, а этого Рома не желал. Он был против того, чтобы его жалели.
- Рома, не представляю, как это можно, смириться с собственной смертью? – вопрошала Наташа. В огромных карих глазах ее застыл неразрешимый вопрос. – Мне кажется, нет ничего страшнее смерти, - она смотрела на своего названного брата, и с трудом сдерживала слезы. За прошедшие полгода он превратился в полуживой труп. Если они были знакомы еще дольше, эффект преображения был бы еще ярче выражен. Растирая темные круги под глазами, безнадежно больной попытался улыбнуться, эмоция вышла несколько жалобной. – Не плачь, прошу тебя, Наташа. Есть нечто страшнее смерти. Не веришь? – задавался вопросом Роман. – Невыполненный долг – вот, что … молчание, раздавшееся впоследствии, рождало множество вариантов, которыми Наташа могла поделиться со своим подопечным. Наташе было страшно, ведь Ромка только ей одной признался, что сегодня он умрет. – Рома, а может, тебе лишь кажется, что ты смертельно болен? – глазами она пыталась проникнуть в самые тайники его души. В его теперешнем состоянии, когда скрывать уже нечего, вряд ли, человек станет стараться произвести выгодное впечатление. У Ромы одна задача – выжить, а у нее огромное желание – помочь ему в этом. – Может, еще одно лекарство испробовать?
Но ни одно лицо его вытянутое вопрошало. Вопрос читался на бесцветных, потрескавшихся губах, скошенной линии подбородка. Ни он, а она должна допытываться у него о неиспользованных возможностях. Но, похоже, Роман сам готов чем-то ее огорошить. Названный брат, перед тем, как поделиться новостью, взял ее за руку. Наташа внутренне сжалась. Неужели она сейчас услышит еще более страшную новость?! Перехватив взгляд Ромы на часах, Наташа не выдержала, - Скажи, ты чего-то или кого-то ждешь конкретно?
Проглотив комок в горле, Роман ответил, - У меня перед тобой есть чувство долга. Хватит ли у меня смелости, реализовать задуманное?
Было заметно, что Романа терзают сомнения, а возможно, и угрызения совести. Его бесцветные глазки то скользили, то утыкались в самые недра сестринского взгляда. Наташа пришла на помощь брату, - Рома, не волнуйся. Я вижу, что ты переживаешь. Не надо, каков бы ни был результат, я на твоей стороне.
И, все-таки, это была настоящая радость. – Спасибо. Надеюсь, после услышанного, ты не возненавидишь меня и всю мою семью, - временами пряча глаза, Роман собрался силами и сделал признание, - Моя мама изначально ввела тебя в заблуждение. Тебя избрали мне сестрою из-за схожести физиологических показателей. Твоя почка была использована в качестве донорской.
- Но это, к сожалению, не спасло ситуацию. Я бы поделилась с тобой любым органом, невзирая на то, что мы неродные.
- Мне нестрашно покидать этот мир, зная, что в нем есть такие прекрасные люди, как ты. Я спокоен за мать, оставляя ее, но… , - ощутив подставленную руку сестры, Роман сделал короткую паузу и продолжал, - Не знаю, как тебя зовут от рождения, но прошу тебя, беги отсюда! Да, ты не ослышалась, моя мать и дядя используют тебя в качестве домработницы и будут продолжать использовать. Уходи!
- Куда же я уйду, Рома? Я записана под вашей фамилией. Сейчас я с тобой и нужна тебе.
- Ты и дальше хочешь прислуживать? Пойми, моя мать не любит, и никогда не любила тебя. Ты это слышишь потому, что мне обидно за тебя.
- И ты думаешь, стоит мне только распахнуть входную дверь, и под ноги мне полетят букеты цветов?! – голос говорящей взлетел до самых высот, - Ромочка – наивная твоя душа. Может … лучше тебе этого не знать, но … кажется мне, что ты не совсем искренен со мной, - Наташа внимательно разглядывала каждую частичку его лица, не упуская ни одной мелочи, - Ромка, тебе прекрасно известно, что люди вокруг тебя, эгоисты. Разве моя собственная судьба – ни яркое свидетельство тому, ведь за прошедшие полгода никто не разыскивал меня.
- Может … может, искал, но нам с тобой не сказала  … мама. Она виновата перед тобой, но прошу тебя, не ругай ее. Если у тебя есть злость на нее, то заслужил ее я, а не мама. Она хотела спасти меня, но не учла, что в игре не все средства хороши.
Наташа кивнула головой, и сделала это ради спокойствия названного брата. – А ты думаешь это допустимо – бросить умирающего человека? Рома, давай договоримся, что я буду с тобой до твоего последнего часа, а дальше…
Собеседники переглянулись и поняли друг друга без слов. Подаренная Роману улыбка служила ему напоследок утешением. Оба пожалели, что судьба не свела их вместе изначально, и только смертельная болезнь внесла коррективы в их планы. Разливая чай по чашкам, Наташа терпеливо ждала, пока Роман поделится с ней своими желаниями. Движения его были несколько заторможены, руки двигались неуверенно, словно раздумывая, а тем ли он занят? Наташа слишком правильная, чтобы сомневаться в людях. Будет ли она следовать его рекомендациям или советы его останутся ни у дел? Любимая сестра выглядела уставшей, тем более, что любые начинания нельзя допускать «на ночь глядя». – Наташа, мы сейчас с тобой пойдем в отделение полиции, и сделаем заявление о том, что ты нашлась. Сюда, домой ты больше не вернешься. В отделении полиции я буду объясняться вместе с тобой.
- Ты твердо убежден, что сюда мне возвращаться нельзя?
- Мать может несправедливо к тебе отнестись, а я … я могу уйти в любой момент.
- Ромочка, разреши мне присутствовать в этот момент с тобой, - Наташа боялась услышать «нет», потому не торопила с ответом. Кто, как ни она способны помочь, пусть даже названному брату! Руки его были слишком холодны. Наташа растирала их, не пропуская ни одного бледного пальца. Рома в это время беззвучно плакал, не стыдясь собственных слез. Вероятно, он проявил непозволительную слабость, но еще большим упущением будет создать видимость, что самое страшное уже позади.
- Ромочка, давай сегодня никуда не пойдем. Ты лучше полежишь дома, - уговаривала Наташа. Она наблюдала за братом, отмечая, что самочувствие у него плохое. Уложив его в постель, она села рядом. Состояние Ромы походило на полудрему, с той лишь разницей, что движения грудной клетки и вовсе были неразличимы. На протяжении почти четверти минуты Наташа едва определила дыхание. Роме плохо, он и о лекарстве, вероятно, позабыл… хотя, в его теперешнем состоянии на медикаменты уже не рассчитывают. Но кто повинен в его тяжелом состоянии? Врачи, чьих рекомендаций он полностью придерживался, болезнь, напрасные надежды?
Хлопнула входная дверь. Наташа поправила подушку. Если бы так легко можно было бы отбросить все страхи и сомнения. Мимо нее мелькнула тень, - Что с ним?
Виновато улыбаясь, Наташа поспешила успокоить названную родственницу, - Рома сегодня хотел даже прогуляться. Он недавно задремал.
Встревоженная женщина заправила под подушку одеяло, склонилась к самым губам спящего. В ее поспешности чувствовалась некая обреченность, безысходность. Ей никогда не смириться с вердиктом врачей, она не расстанется с надеждой вылечить сына, - Он слишком крепко спит. Ты не вызывала скорую?
- Роман не хотел, чтобы приезжали врачи. Он сегодня был бодрым, - Наташа смотрела прямо в глаза Марине Николаевне, она ее не обманывала, хотя прекрасно понимала, что хвалиться не чем. Наташа вышла, чтобы налить стакан воды, а вернулась и обомлела, словно другой человек ее ждал. Стоило только глянуть на лик Марины Николаевны, и подробности, которыми Наташа хотела поделиться с названная родственницей, были тут же отложены «до лучших времен». Вот только не получилось у Наташи остаться неприметной. Марина Николаевна, вся «на взводе», вывела ее в коридор и не стала сдерживать собственных страстей, - Тебя для чего с Романом оставляли? Чтобы ему никакие безумные мысли в голову не лезли. Неужели так трудно это запомнить?! – на губах говорившей пузырилась пена.
Нелегко было Наташе сдержаться, ведь несправедливы были упреки мачехи. Но ради спокойствия тяжелобольного названная сестрица и не такое  согласилась бы вынести.
- Чего молчишь? Такие, как ты, способны выдать любую гадость. Учти, тебя я терплю ради Ромочки.
- Хорошо, Марина Николаевна. Уверяю вас, я не делала ничего из того, что могло бы огорчить Романа. Вот сейчас я хотела находиться рядом с ним, - и, прежде, чем, как-либо прокомментировала ее намерение, Наташа высвободилась из-под ее хватки. Вернувшись в комнату, где на диване задремал Рома, Наташа подметила, что положение тела последнего не изменилось, вот только он не спал, а смотрел в потолок. Его застывший взгляд очень обеспокоил Наташу. – Рома, - негромко позвала она. Ожидание длилось недолго. Однако, никакого отклика в ответ не раздалось. Спиной Наташа ощущала, что пребывает в эпицентре чужого внимания. Не оборачиваясь, она пыталась привлечь взгляд названного брата к себе. Для этого Наташа склонилась над ним. Отсутствие реакции зародило в ее душе ужасные предчувствия, - Марина Николаевна, кажется, что Рома умер, - последнее слово было произнесено почти шепотом.
- Ты с ума сошла! – Марина Николаевна подбежала и оттолкнула Наташу. Склонившись над сыном, женщина окаменела. Неподвижность ее завершилась так же неожиданно, как и началась. Вызвав скорую помощь, хозяйка дома устроила разбирательство, - Почему ты не обратилась к врачам ранее?
Недоумение Наташи граничило со страхом, - Извините, Марина Николаевна, не было повода. Рома с утра ни на что не жаловался.
Марина Николаевна все больше распалялась, -  Ты должна была первой заметить его недомогание.
- Не было недомогания, - переводя обеспокоенный взгляд с мачехи на брата, Наташа спросила, - А чем сейчас Роме можно помочь?
Глубоко вздохнув, Марина Николаевна укоризненно покачала головой, - Не пойму, ты – дура или прикидываешься таковой? Тебя оставляли при Романе сиделкой. Ни он тебе должен был что-то рассказывать, а ты обязана была первой реагировать на необычное в поведении брата. Ты виновата в его гибели, и это я скажу в полиции.
Переступая с ноги на ногу, Наташа мялась на месте, отказываясь верить в происшедшее. За время их перепалки Роман сохранял неподвижность. Нервничая, Наташа переводила встревоженный взгляд с мачехи на брата и обратно. Мачеха ходила по комнатам, собирая документы. На застывшем лице ее Наташа не увидела ни одной слезинки, в отличие от самой Наташи, у которой и местечка сухого на щеках не отыскать было. Как у мачехи получалось сохранять хладнокровие, поражалась Наташа, но с расспросами к нелюбимой мачехи она подступиться не посмела бы. С опаской присев на диван, где лежал Роман, Наташа вновь обратилась к нему, - Может, ты слишком крепко спишь? У меня такое иногда случается, после долгого головокружения, глаза сами собой закрываются, и ты словно в пропасть проваливаешься. Рома, Ромочка, не молчи, а то твоя мать из меня преступницу собирается сделать. Ты же этого не желаешь?
- Чего ты его дергаешь?! Надо было ранее помогать. Вещи свои собери, в отделение поедешь.
Несмотря на свой страх, Наташа, все-таки, полюбопытствовала, - Зачем?
Сидя на диване, у остывающего тела, Наташа гладила Романа по голове, в душе жалея его. В этой семье он был единственным, кто уважал в ней человека. Теперь ее здесь ничто не удерживает.
Скорая помощь приехала быстро. На глазах у остолбеневшей Наташи, медики проводили реанимационные меры. Судя по отсутствию реакции, вернуть Романа к жизни было невозможно, хотя врачи, укладывая его на носилки, все еще не теряли надежды. Вздыхая, Наташа связала в узелок пару старых водолазок и джинсы. Она выскользнула из квартиры незаметно, пока на носилках забирали Рому. Мачеха упоминала о полиции, туда она сейчас и отправиться.
Двор, в который она вышла, представлял собой стандартную совокупность построек, характерных для 90-х годов ХХ века. Двенадцатиэтажные многоквартирники выстроились по периметру. В центре, окруженные со всех сторон, находились дошкольные учреждения, с детскими площадками. Библиотека соседствовала с парикмахерской и кафе. Немного обособленно располагалась диспетчерская ДЕЗ и апартаменты участкового.
- Иди, девушка. Там, на втором этаже и сидит наш Виктор Андреевич, - пояснила Наташе молодая бабушка с внуком.
Вот он, как ей и поясняли. Ящик для сбора квитанций, а далее, по лестнице – территория участкового. Полчаса до шести вечера Наташе обождать его придется. Ничего. Главное, не на улице мерзнуть. Кутаясь в старый, серый пуховик, Наташа прислонилась к стене. Немного смущал темный коридор, где, кроме нее никого не было. Неужели решение юридических вопросов не вызывало у местного населения интереса? Размышлять над этим вопросом у Наташи не было желания. Единственное, чего ей теперь более всего хотелось – поскорее определиться со своей судьбой. Вот только, возвращаться к Марине Николаевне, Наташа твердо решила, не станет. В крупных городах, с их круглосуточным ритмом жизни, прожить несколько дней можно и без денег и помощи извне, но лучше не испытывать себя на прочность.
- Кого ждете?
От неожиданности  Наташа вздрогнула. Напротив, в темном коридоре стояла одетая в шерстяную кофту женщина.
- Я к участковому. Мне сказали, что он с шести часов принимает.
Кутаясь в кофту, собеседница Наташи согласилась, - Точно, с восемнадцати часов, но только два раза в неделю, по вторникам и четвергам. А сегодня – среда.
- А можно я у вас тут постою? – робко спросила незваная гостья.
- Зачем, девушка? У нас и условий соответствующих нет. Отопление не включено, и с электричеством перебои.
Наташа сомневалась, стоит ли посвящать незнакомого человека в семейные неурядицы. Пока она раздумывала, диспетчер самостоятельно приняла за нее решение, - Знаешь, что, милая, если ты дома поругалась…
- Да, - Наташа ухватилась за спасительную версию, - У меня мачеха сегодня в плохом настроении.
- Через час открывается библиотека. До ее открытия подожди, а далее у нас не принято.
- Я некому не скажу, тихо буду стоять в коридоре, - не унималась Наташа.
- Не разрешено у нас. Начальство в любой момент может заявиться.
Противостояние с работницей ДЕЗа пробудило в Наташе азарт. Ни за что не хотелось уступать, тем более, что бродить в мороз по незнакомому району в поиске круглосуточно работающих учреждений надо было заранее, а не ежемоментно. Но Наташа настаивала на своем, - А, если начальство не заявится? Я вам помочь могу. Вы ночью спать захотите, вот и отдохнете. А я за вас подежурю.
Диспетчер уже не была столь категоричной. А почему бы и нет? – Ты сейчас сходи в библиотеку, - говорящая предупредительно подняла руку, - Не возражай! Через два часа вернешься, и тогда останешься у меня.
Наташа пожала плечами. Ее не спрашивали, хочешь - не хочешь, придется придерживаться рекомендаций, ведь она – не хозяйка положения. На часах – почти половина седьмого, а библиотека рядом. Спускаясь по лестнице, Наташа едва не упала.
- Успела, все-таки?! С кем ты тут встречалась?
Если бы имелась возможность, Наташа вросла бы в стену, растеклась бы по лестнице, только бы не привлекать к себе внимание мачехи. Та, от негодования стала трясти ее за капюшон пуховика. Наташа попыталась остановить чужую руку, но сопротивление ее было слабым, - Пожалуйста, отпустите меня. Я не попала на прием к участковому. Диспетчер мне сказала, что у него сегодня не приемный день.
Насколько позволяло освещение, Марина Николаевна вглядывалась в ненавистное лицо. Вдруг девчонка лжет?
- Пойдем домой.
Наташа отступала, насколько позволяла обстановка, но мачеха повсюду следовала за ней. – Марина Николаевна, что я у вас буду делать?
- Что раньше делала, то и будешь, - оглядываясь, женщина взяла Наташу под руку, так, словно опасалась, как бы падчерица не исчезла ранее времени. – Все разговоры дома.
Наташа неожиданно проявила настойчивость, - Нет у меня дома. Когда Рома был жив, был.
- Жив он. В больнице сказали, в тяжелом состоянии, но жив.
Радостная весточка сразу же изменила все планы беглянки. По дороге домой Наташа делилась своими намерениями, - Тогда я завтра к Роме поеду, подежурю у него. Ему приятно будет видеть рядом знакомое лицо.
Лишь только захлопнулась входная дверь, Марину Николаевну, как подменили. Показная сдержанность слетела с нее, глаза в сеточке морщин превратились в щелки. Покусывая губы, она обронила, - К Роману никого не пускают. И потом, вряд ли, он обрадуется твоему посещению. Завтра ты займешься уборкой квартиры. Все перестираешь, перегладишь, пропылесосишь все ковровые покрытия, приведешь в порядок всю мебель, вымоешь окна…
Наташа перебила, - Но они заклеены. Сейчас же зима.
- Будешь мыть с внутренней стороны. И не спорь!
Услышанное огорчило Наташу. Ее опять собираются использовать, без учета ее собственных потребностей, - А когда Рому выпустят?
- Тебя это не касается.
Наташа возмутилась, - Нет, касается. Рома – единственный человек в семье, кто любит меня, и я плачу ему тем же.
Ехидная улыбочка исказила губы Марины Николаевны, - Можешь считать, как тебе вздумается, а делать будешь, как нужно нам.
Если уж разбираться, то до конца. Сейчас она все выяснит. Достаточно сдержано, но упорно Наташа продолжала расспросы, - Роман сказал, что вы меня использовали в качестве домработницы. А почему бы вам самой ни заняться домашней работой в свой выходной день?
- Не твое дело. Решаю в семье я, ты – всего лишь исполнительница, - не обращая внимания на слушательницу, хозяйка дома расположилась с чашкой свежезаваренного чая в кресле, перед телевизором.
Наташа, стоя в коридоре, наблюдала за ней. Со стороны казалось, что Марина Николаевна, опечаленная, задремала. Происходящие на экране события, тот накал страстей, разногласия между героями, зрительницу не интересовали. Блуждая по комнатам, Наташа пыталась вспомнить события из своей прежней жизни. Она видела себя юной девушкой среди множества хозяйственных построек. Вот она гоняет на корде лошадь. Гнедая кобыла, грациозно рассекая воздух, несется, накручивая круги. Следующие видения пугают своей смелостью и непредсказуемостью. Наташа несется по полю, восседая на красавце коне, перед ними установлены спортивные снаряды. Все их конь должен перепрыгнуть, а, если тот заупрямится, у Наташи имеется хлыст, хотя это пластичное средство воздействия, более подходит для двуногих. До боли сжимая кулаки, Наташа неотрывно смотрела за летящими по беговым дорожкам скакунами. Рядом с ней – такие же азартные болельщики, сполна отдающиеся страсти к лошадям. Оглаживая атласную шкуру питомца, Наташа что-то тихо шептала ему. Шумно вздыхая в ответ, четвероногий приятель монотонно кружил по деннику. Кроме лошадей Наташу окружали необычные длинноногие животные с вытянутыми мордами и мягкой шерстью. Она протягивала им сено и пыталась снять с тонкой шеи одного из них бант, повязанный маленькой девочкой. В спасении нуждались не только длинноногие животные, но и сама малышка, которая вдруг оказывается за решеткой. На ее пути к свободе Наташа увидела человека, чей облик напомнил ей кого-то. Гладко выбритый череп, пронырливый взгляд серо-голубых глаз, периодическое поглаживание головы – движение, которое ранее служило Наташе сигналом перед надвигающейся опасностью. Рядом девочка протягивала к ней руки и звала на помощь, но если не поторопиться, то спасать уже надо будет саму Наташу.
- Что ты орешь, как ненормальная?!
Очнулась она также внезапно, как и погрузилась в легкий сон. Над ней возвышалась Марина Николаевна и неприязненно тыкала в нее вешалкой. Наташа сидела у стены, в коридоре, не понимая, как она здесь очутилась.
- Иди, ложись спать, как положено людям. Завтра будешь убираться.
Ощущения Наташи были несколько странными, она, то чувствовала себя спортсменкой, умело преодолевающей препятствия, то видела свое тело поверженным и распластанным, а нападающим выступал обладатель лысого черепа. Усевшись на постели, Наташа обхватила колени руками. Спать не хотелось. Вообще, как можно спать, зная, что близкий человек находится между жизнью и смертью? Рисуя его в своем воображении, Наташа пыталась представить Романа путешествующим, это он любил более всего остального, где-нибудь, на летящей по волнам яхте или на вершине горы в Индокитае. Такого упорного и целеустремленного человека, как Роман не остановят ни густые заросли тропической растительности, ни бюрократические преграды, которые любят выстраивать на пути инициативных дельцов. Если бы ни тяжелая болезнь, Роман добился бы в жизни всего, чего хотел.
Звонок в дверь привлек внимание Наташи. Она прислушалась. В коридоре явно шел разговор, судя по его отрывкам, долетавшим до слуха Наташи, пришедший хорошо знаком с мачехой. Естественное любопытство лишило Наташу покоя. Несмотря на то, что мачеха будет недовольна появлению падчерицы, Наташа, все-таки, вышла в коридор. Гость оказался Павлом Николаевичем, а с ним у Наташи отношения были нейтральными. В отличие от мачехи, ее брат не придирался к Наташе понапрасну, и пользовался ее полным доверием. Однако, на лице Павла Николаевича Наташа не заметила воодушевления. Вероятно, тот пока не знает подробностей из больницы. Увидев Наташу, Марина Николаевна выказала недовольство, - Чего тебе? Если нечем заняться, сейчас найду тебе работу.
Осторожно Наташа поинтересовалась, - А в какой именно Роман больнице лежит? Я завтра позвоню туда, в приемное отделение, узнать о его самочувствие.         
Павел Николаевич окинул Наташу подозрительным взглядом, - Марина, она разве ничего не знает?
Заслонив собой не вовремя появившуюся Наташу, Марина Николаевна пояснила, - Павел, она путает события, их участников. Что можно взять с неадекватного человека? – отмахнувшись от Наташи, словно от пустяка, хозяйка дома постаралась переключить внимание собеседника на себя.
Но Наташа не смолчала, - Когда вы мне поручаете пользование импортной электротехникой, готовить для себя обеды, вы не боитесь, что неадекватный человек в пылесос поместит заправку для бульона, а в микроволновую печь – содержимое морозильной камеры. Марина Николаевна, ваши выводы слишком категоричны и выгодны только вам. Конечно, у каждого человека может быть собственное мнение. Но почему вы считаете, что ваше – самое правильное?
- Замолчи, дерзкая девчонка! Ты жила у нас потому, что Роман так хотел. Но теперь никто не станет терпеть твои выходки. Отправляйся в свою комнату. Завтра я решу, что с тобой делать.
- Почему вы решите это самостоятельно? Я сама хочу принимать решения!
- Уходи с глаз наших долой! – крикнул Павел Николаевич.
Наташа все больше распалялась, - Мне тоже не нужны ваши наблюдения. Я здесь только ради Ромы…
- Нет больше Ромы!
Ее обманывают? Дверь в ее комнату закрылась на задвижку. Но кто-то ей должен сказать правду, и Наташа непременно узнает ее. Две скупые дорожки слез ежесекундно напоминали ей о большом горе, справиться с которым она должна будет самостоятельно. А, может, ей солгали, чтобы избавиться от ее расспросов?