Остров Преображения. ч3. гл12

Глава 12.
Без права выбора.
 Телефон сиротливо всхлипнул последний раз и замолчал. Миронов нащупал табельный пистолет в кобуре, с которым последнее время не расставался.  Холодная сталь придала уверенности. Дима встал, огляделся. По аллее торопливо шагали безликие люди с сумками и чемоданами.
К вокзалу одна за другой, завывая сиренами, подъезжали машины спецслужб.
«Мне нужно время, чтобы все обдумать…. Затеряться, переждать…», - обрывки мыслей сумбурно крутились в сознании.
Втянув голову в плечи, майор пошел  в направлении центра поселка. Выйдя на оживленную центральную улицу, снова обернулся, проверяя, не следит ли кто-нибудь за ним.  На всякий случай прибегнул к старому проверенному маневру. Зашел в продуктовый магазин, попетлял между прилавками, и скрылся за дверью с надписью «служебный вход».
В темном коридорчике Дмитрий налетел на тетку в чепце и фартуке.
-Молодой человек! Вы куда?  - визгливо закричала она.
Вместо ответа он сунул в лунообразное лицо работника торговли ФСБшную ксиву, решительно пересек служебное помещение и вынырнул  в приоткрытую дверь «черного» выхода.
Миронов оказался в узком переулке, зажатом рядами обшарпанных домов, свернул в первую попавшуюся подворотню и еще около получаса блуждал в лабиринте унылых, утопающих в лужах и грязи двориков. Наконец,  чутье, унаследованное от первобытных охотников, снова вывело его на нарядную центральную улицу.
Огляделся. Увидел аляповатую вывеску «Закусочная» на фасаде ближайшего здания, зашел внутрь.
Обычная забегаловка – столовая для посаженных на бюджетную диету госслужащих. Слегка заветренные котлеты и салатики, чаны с компотом, чаем и сомнительной жидкостью, именуемой кофейным напитком.
Миронов сел за пластмассовый стол в углу. Голова кружилась, и казалась тяжелой, неприятная тошнота исподтишка сжимала пищевод: «Наверное, сотрясение заработал», - подумал он, потрогав набухшую под бинтом шишку.
Молодая официантка со стройной точеной фигуркой, обещавшей со временем расползтись, и финно-угорским приплюснутым носом приняла  заказ.
«Что теперь? – размышлял Дмитрий, запивая сладким некрепким чаем застрявшую в горле котлету, - дождусь темноты, вернусь на генеральскую дачу, закопаю труп. А за Женькой надо понаблюдать. Не верится, что и он  в этой банде. Не верится… Главное, продержаться до конца учебы, а там отпуск – рвану на Филиппины. Если, конечно, жив буду…».
Голова налилась свинцом, ее так и тянуло к столу, перед глазами все поплыло. Словно через пелену Миронов увидел обеспокоенное лицо официанточки:
- Что с вами? Вам плохо?

***
- Вызывали? – громоподобным голосом спросила мисс Бланшет, заглядывая в кабинет хозяина клиники.
- Да, присядьте, пожалуйста, - не отрываясь, от документов, разложенных на столе, ответил он.  – В связи со смертью уборщицы вам придется взять ее обязанности на себя.
- Мне? Что вы такое говорите!?
Доктор Шеперд поднял глаза на медсестру, пригвоздив ее пронзительным взглядом к спинке стула.
- Я не хочу нанимать посторонних. Учитывая специфику нашей работы, это вызовет массу хлопот, - спокойным, холодно – учтивым тоном произнес он.  - Конечно, глухонемую, слабоумную Ингеборге, в буквальном смысле жившую по принципу «ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не скажу», заменить непросто, но думаю, вы справитесь.
Хозяин клиники снова уставился в бумаги, давая понять, что разговор окончен.
Но мисс Бланшет не торопилась уходить.
- Я не согласна с вашим решением, у меня и своей работы полно! – пробасила она.
- К завтрашнему дню комната для медикаментов должна быть готова, - доктор Шеперд был непоколебим.
Медсестра оскорблено засопела, громко вздохнула и вышла из кабинета, нарочно хлопнув дверью.
«…обращается, как с рабами! И ведь не поспоришь, - возмущалась про себя женщина, спускаясь в подвальный этаж с ведром и шваброй, - для несогласных у него всегда найдется место во внутреннем дворе под кустом петуний.
И никуда не денешься: на материк путь заказан – слишком много знаю.  Даже если тайно уплыть на катере, доставляющем товары с большой земли, смертный приговор будет подписан. У Шеперда длинные руки».
Мисс Бланшет открыла металлическую дверь бывшей камеры для узников. Помня, что там темно, она предусмотрительно захватила лампочку. Наступая в темноте на останки пленных американцев времен второй мировой, добралась до длинного провода, свисающего с потолка. Лампа скрипнула, ввинчиваясь в заржавевший цоколь, и начертила круг света на грязном полу.
Медсестра принялась яростно размахивать шваброй, в сотый раз, пережевывая  обиду на доктора.
«Неблагодарный! Половина клиники держится на мне! Вот так же и мать, чтобы я ни делала, она всегда была мной недовольна. Всегда! Может, если бы она любила меня такой, какая я есть, я не кинулась бы в объятья проходимца,  не бросила бы рожденного ребенка…».
Неожиданно в дальнем плохо освещенном  углу раздался слабый мяукающий плач младенца.