Ошибка генерального конструктора Мемуарный роман

               
Содержание

Предисловие
Глава 1. Устинов и Кутахов
Глава 2. Кутахов и Шокин
Глава 3. ВИФ
Глава 4. Беляков
Глава 5. Алексеев
Глава 6. Начало работы
Глава 7. Прощание с САПРом
Глава 8. Генеральный принимает   решение
Глава 9. Главный конструктор цифрового комплекса
Глава 10. Кадры решают все
Глава 11. Натка
Глава 12. Сопротивление
Глава 13. Кабаний остров
Глава 14. Первые результаты
Глава 15. Предварительные испытания
Глава 16. Смерть Белякова
Глава 17. Фурор
Глава 18. Один лучик мой
Глава 19. Надо оправдывать свое существование
Глава 20. Выборы генерального директора
Глава 21. Международный компьютерный клуб
Глава 22. Провокация в Каннах
Глава 23. Синегин пишет роман
Глава 24. Святочный рассказ (глава из романа Синегина)
Глава 25. На краю гибели
Глава 26. Шестидесятники (глава из романа Синегина)
Глава 27. Восстание из пепла
Глава 28. Любовь все превозмогает (глава из романа Синегина)
Глава 29. Ошибка генерального конструктора
Послесловие

Предисловие
Описываемые ниже события имеют под собой реальное основание, а практи-чески у всех персонажей существуют прототипы. Тем не менее, нельзя сказать, что эта история списана с натуры, хотя некоторым историческим персонажам оставлены их настоящие фамилии. Я не присутствовал при разговорах Устинова и Кутахова, Кутахова и Шокина, Шокина и Колесникова и других известных персонажей, представленных под своими или придуманными фамилиями, но косвенные свидетельства, а, главное, логика развития событий позволяет утверждать, что такие разговоры, конечно, не дословно воспроизведенные, должны были состояться.
Важно подчеркнуть, что сегодняшнее состояние  вооружения нашей авиации, если бы описываемые процессы не состоялись, было бы совершенно другим. И не только из-за упущенного времени.  Завершение этих событий происходило на фоне разворачивающейся перестройки и ликвидации прежней могучей державы. Если бы они опоздали на два – три года, то наступили бы роковые девяностые, когда армию и оборонные предприятия не только не финансировали, но предпринимали все возможное и невозможное, праведное и неправедное, официальное и неофициальное, словом, делали все, чтобы их не стало.
То, что сейчас наша авиация занимает передовые позиции, было определено достижениями еще Советского Союза. Заложенные тогда проекты, буксовавшие по десять – двадцать лет, хотя бы сейчас доводятся до завершения и поднимают нашу авиацию на еще более высокий уровень.
Конечно, приводимые здесь работы не единственные и далеко не самые главные в событиях того времени. Было еще много других, но в совокупности все они определили развитие нашего авиационного радиоэлектронного вооружения на многие годы вперед. И сейчас еще сказывается их влияние, хотя техническая база кардинально изменилась.
Но все же не технику я хотел сделать главным героем произведения, а людей, для которых интересная работа часто была важнее высокой зарплаты. Они не были бессребренниками, но  деньги не служили для них идолом, поклонение которому затмевает, как сейчас, все другие интересы. Это были и заслуженные ветераны, уже в зрелом возрасте бравшиеся за, казалось бы, неподъемное дело и, несмотря на неминуемые препятствия, а часто и противодействие, добивавшиеся нетривиальных результатов. Немало было и молодых энтузиастов, набиравших бесценное мастерство в процессе успешного решения сложнейших задач, правда, иногда и безуспешного, но опыт всегда накапливался.
Их заслуги редко оцениваются по справедливости. Но без их усилий не было бы прогресса.
Памяти таких людей, совершенно разных, но объединенных единым делом, посвящена эта книга.

Глава 1. Устинов и Кутахов
Железный нарком вооружения Дмитрий Федорович Устинов, назначенный на эту должность в неполные тридцать три года перед самым началом войны в 1941 году и вынесший на своих плечах не только восстановление работоспособности перемещенных или замещение разоренных войной заводов европейской части Советского Союза, но и увеличение практически на порядок производимых для нужд сражающейся армии танков, самолетов, артиллерии, боеприпасов, всю жизнь прямо или косвенно занимался развитием оборонной промышленности страны. Доскональ-но зная возможности институтов, конструкторских бюро, заводов, лично часто обща-ясь с главными конструкторами новейших образцов вооружения, он, как никто дру-гой, понимал логику развития военной техники.  И подкреплял и уточнял свои знания сведениями о процессах и направлениях развития аналогичной отрасли на Западе.
В конце шестидесятых и особенно в семидесятые годы в США началось стремительное перевооружение армии. Появились новые технологии, возникла электронная промышленность, вовсю раскручивалось развитие вычислительной техники. Конечно, наши конструктора тоже не стояли на месте. Но Устинов считал, что армейское руководство не понимает новых задач, не может предъявить промышленности новые адекватные сегодняшнему времени требования. С министром обороны маршалом Гречко Андреем Антоновичем отношения у него не сложились. Их неприязнь была обоюдной. Так, они разошлись в оценке ракетного комплекса СС-20, который со временем стал головной болью всей Европы, НАТО, США. Создать его и поставить в войска стало возможным только благодаря усилиям оборонного секретаря ЦК Устинова Дмитрия Федоровича вопреки позиции министра обороны Гречко Андрея Антоновича.
В начале шестидесятых годов Устинову удалось, понимая запросы времени и используя все свои возможности секретаря ЦК КПСС, создать в подмосковном Крюкове научный центр новой электронной промышленности – Зеленоград, который в последующие годы активно развивал министр этой промышленности Александр Иванович Шокин.
После смерти Гречко Устинов использовал все свое влияние на Брежнева, с которым у него сложились очень хорошие отношения, чтобы стать новым министром обороны. Он считал, что имеет на это право, поскольку не видел никого другого, кто понимал бы запросы нового времени и умел сформировать команду грамотных единомышленников под эти запросы.
Конечно, были у Устинова и ошибочные решения, и поступки неблаговидные.
Но направление развития наших вооруженных сил, заложенное им и его соратниками, определило программу совершенствования нашей армии на десятки лет вперед.
В один из осенних дней 1979 года Устинов Дмитрий Федорович сидел поздним вечером в своем кабинете, склонившись над кипой накопившихся за день бумаг, когда раздался телефонный звонок. Устинов поднял трубку.
- Дмитрий Федорович, это Кутахов.
- Слушаю тебя, Павел Степанович, что случилось?
Все знали, что министр каждый день появляется на рабочем месте в восемь утра, а уходит, как правило, в двенадцать ночи, а то и позже. Для сна ему хватало четыре – пять часов. Но по устоявшемуся ритуалу после девяти вечера к нему являлись только по его вызову, либо на проводимые им совещания, что бывало нередко, включая не только рабочие, но и выходные дни. Главный маршал авиации Кутахов это тоже, конечно, знал.
- Дмитрий Федорович, хотелось бы с вами переговорить по важному и срочному вопросу.
Устинов на сегодняшний вечер не планировал никаких встреч, рассчитывая в одиночестве обдумать некоторые болезненные вопросы, по которым никак не удавалось найти приемлемого решения, но он знал, что Кутахов всегда обращается по делу, поэтому с внутренней неохотой, но согласился:
- Ну, что же, приезжай.
- Через десять минут буду.
Действительно, через десять минут Кутахов появился в кабинете и, поздоровавшись, тут же приступил к изложению цели своего визита.
- Дмитрий Федорович, как Вы знаете, у нас в авиации ситуация сейчас довольно благополучная – наши самолеты не хуже натовских, а МИГ-23 и его модификации вообще не имеют соперников.
Устинов улыбнулся:
- Павел Степанович, уже лет пять как вы прекратили свои полеты на боевых самолетах, так что лично вам теперь трудно оценить МИГ-23.
Кутахов горестно махнул рукой:
- Что делать, врачи не разрешают. Но я знаю мнение наших лучших летчиков, они просто в восторге от этого самолета. Хотя, конечно, некоторые его характеристики нужно и можно было еще улучшить.
Устинов протестующе поднял руку:
- Павел Степанович, да вы промышленников просто измордовали. Они трижды переделывали крылья, пять раз меняли двигатель. Модификаций Миг-23 больше десятка.
- Дмитрий Федорович, но это же надо было для дела. Без этого самолет бы не получился.
Устинов снова мягко улыбнулся:
- Видимо, вы правы. Во всяком случае, наш МИГ-23 обошел «Фантом» по всем статьям. А ведь есть уже и Миг-27, и Миг-29 скоро вступит в строй. Хотя, конечно, потеря Миг-25 до сих пор выходит нам боком.
Угон Миг-25 в Японию предателем Беленко поставил всю советскую авиацион-ную промышленность с ног на голову, заставив модернизировать почти все действу-ющие самолеты этого класса. Но через год – два положение все же выправилось.
Кутахов, соглашаясь с министром, кивнул головой и, немного помолчав, решительно произнес:
- Дмитрий Федорович, сейчас все это так, у нас есть некоторое превосходство, но положение может быстро измениться не в нашу пользу, если срочно не предпринять необходимые меры.
Устинов откинулся в кресле:
- Рассказывайте, Павел Степанович, я Вас внимательно слушаю.
Кутахов тоже немного расслабился, приняв более удобную позу.
- Дмитрий Федорович, буквально сегодня я получил информацию о  новых работах в Штатах, которые могут обеспечить потрясающий прогресс в авиации. Касается это радиоэлектронного вооружения. Фирма Хьюз уже несколько лет ведет работы по созданию так называемых цифровых процессоров сигналов, а с этого года она получила контракт на разработку уже бортовой радиолокационной станции.
- Павел Степанович, что же в этом нового? У нас в бортовых радиолокаторах тоже используется цифровая техника, что позволяет обнаруживать цели на фоне земли, а еще недавно это было совершенно невозможно.
- Дмитрий Федорович, верно, но это обнаружение воздушных целей на фоне земли, а речь идет об обнаружении малоразмерных целей на поверхности земли.
Оба некоторое время помолчали. Затем Устинов спросил:
- И за счет чего это стало возможным? Неужели за счет цифровых процессоров?
- Да, Дмитрий Федорович, именно они дали возможность на порядок повысить быстродействие при обработке информации и получать в цифровом виде карту земной поверхности в реальном времени, обнаруживать на ней цели, захватывать их и сопровождать при стрельбе ракетами. Самолет становится многоцелевым, способным работать по воздушным, наземным и морским целям.
- В каком состоянии у них эта работа? – Устинов, похоже, сразу осознал всю важность полученной информации. Будучи в течение многих лет министром оборонной промышленности, он прекрасно разбирался в характеристиках производимого там вооружения, а встречаясь с директорами и главными конструкторами предприятий, всегда с пристрастием допрашивал их о разрабатываемых новинках.
- Она вышла из нировского этапа и перешла в окровский. Я думаю, что разрабатываемые ими новые самолеты      F-15, F-18 уже вполне могут быть оснащены такими бортовыми радиолокаторами.
- Павел Степанович, насколько надежна эта информация? Есть ли какие-то материалы по этому вопросу?
- Да, Дмитрий Федорович, специалисты их сейчас тщательно изучают. Я докладываю Вам первые результаты, но уже сейчас понятна их значимость.
- Павел Степанович, я завтра же жду от Вас докладную записку по этому вопросу.
Кутахов раскрыл папку и вынул несколько листков бумаги.
- Дмитрий Федорович, я ее уже подготовил.
Устинов взял бумаги, коротко на них взглянул и положил на край стола отдель-но от кипы текущих дел. Кутахов вынул из папки еще несколько листков бумаги.
- Дмитрий Федорович, это еще не все. Из тех же источников получено еще одно сообщение. Та же фирма  Хьюз  разрабатывает совершенно новую ракету, исполь-зование которой позволяет реализовать ведение воздушного боя по принципу «пус-тил ракету и забыл о ней». Летчик не должен сопровождать ракету до тех пор, пока она не поразит цель, а может сразу же заняться другими делами. Это кардинально меняет тактику воздушного боя и дает неоспоримый выигрыш тому, кто владеет такой ракетой. По этому вопросу я также подготовил Вам докладную записку.
Устинов молча протянул руку, взял у Кутахова еще несколько листков  и положил их рядом с прежними.
- Павел Степанович, это исключительно важная информация. Я завтра же переговорю об этом с Леонидом Ильичем Брежневым и попрошу Смирнова Леонида Васильевича переговорить с Алексеем Николаевичем Косыгиным. Думаю, Военно-промышленной комиссии надо срочно ставить работы по поднятым вами вопросам. Надеюсь, что в ближайшее время они соберут по этому поводу совещание.

Глава 2. Кутахов и Шокин
Главный маршал авиации Павел Степанович Кутахов, человек неуемной энергии, приходил в здание Главного штаба ВВС на Большой Пироговской улице в восемь утра, хотя рабочий день начинался в девять часов. Тут же по телефону требовал от командующих армиями доложить о состоянии вверенных им частей, а через полчаса к нему являлись с докладами маршалы и генералы, служившие в Главном штабе. Около девяти Кутахов садился в машину и уезжал на предприятия оборонного комплекса, где у него всегда были неотложные дела, как правило, занимавшие все время до обеда. Этот установленный ежедневный неукоснительный ритуал прерывали только служебные командировки Кутахова.
16 августа 1979 года Кутахову исполнилось шестьдесят пять лет, но еще пять лет назад он летал на боевых самолетах, а его подвижности и сейчас могли позавидовать многие его сверстники. На посту Главнокомандующего Военно-воздушными силами СССР он находился уже десять лет. Несмотря на то, что этой своей должностью Кутахов был обязан прежнему министру обороны Андрею Антоновичу Гречко, который терпеть не мог Устинова, а тот отвечал ему взаимностью, Кутахов с Устиновым, как говорят, сработался. Дмитрий Федорович ценил деловых людей, а в том, что Кутахов не только фанатично любил авиацию, но и грамотно управлял ее развитием, Устинов убеждался не раз.
Кутахов, в свою очередь, высоко ценил глубокое знание Устиновым состояния и возможностей оборонной промышленности, а также его способность почти едино-лично определять необходимость создания  новых видов вооружения или модерни-зации существующих, поскольку на заседаниях Политбюро редко кто решался воз-ражать властолюбивому маршалу, не допускавшего ничьего вторжения в свою вотчину.
Вскоре после разговора Устинова с Кутаховым в Центральном научно-исследовательском институте «Электроника» состоялась выставка Министерства электронной промышленности, на которую Устинов привел практически все руководство Министерства обороны. Конечно, присутствовали и представители всех радиотехнических предприятий. За это время все они получили для ознакомления материалы, о которых Кутахов докладывал Устинову. Павел Степанович не упустил представившейся возможности, тут же встретился с несколькими главными конструкторами–радистами, с которыми не успел переговорить до этого, и обсудил с ними возможность реализации полученной информации. И был буквально обескуражен однотипными ответами:
- Для решения этих задач у нас нет своей элементной базы. Сначала должно поработать Министерство электронной промышленности и создать необходимые микроэлектронные приборы.
Еще до посещения выставки Кутахов получил такой же ответ и от руководства Министерства радиопромышленности, но надеялся, что сможет договориться с главными конструкторами. Теперь ситуация казалась тупиковой. Кутахов славился своим упорством в достижении задуманной цели, но здесь перед ним выросла настоящая Китайская стена. Немного поразмыслив, он решил обратиться в Министерство электронной промышленности.
Александр Иванович Шокин, министр невероятной промышленности, как назовут спустя много лет Министерство электронной промышленности, возглавлял ее с момента образования, с 1961 года, сначала как Госкомитет по электронике, а с 1965-го уже как министерство. К концу семидесятых годов это была одна из наиболее успешно развивавшихся отраслей промышленности. Все создававшиеся в то время системы вооружения оснащались электронными элементами только отечественного производства, а уровень этих систем вполне соответствовал лучшим зарубежным достижениям.
Однако, была одна принципиальная трудность, преодолеть которую Шокин старался всеми силами. Дело в том, что микроэлектроника имеет смысл только в виде массовой продукции, в противном случае она становится не просто золотой, а бесценной. Понимая это, Шокин прилагал все усилия, чтобы заставить потребителей своей продукции создавать изделия массового применения. Но в военной области сроки создания новых систем вооружения были довольно длительными, а для опытно-конструкторских работ нужны были только единичные микросхемы. В то же время их номенклатура с каждым годом неконтролируемо расширялась, в первую очередь, по заявкам тех же радистов. Чтобы найти выход из положения, Шокин заставлял директоров заводов своего министерства заниматься аппаратурой для гражданского применения. Министерство стало выпускать бытовые магнитофоны, минителевизоры, электронные часы, калькуляторы. А если возникала возможность выпуска аппаратуры военного назначения, Шокин такую инициативу всячески поддерживал, несмотря на скандалы со стороны радистов, не желавших допускать электронщиков в свою сферу деятельности.
Получив, как и другие оборонные министерства, материалы о новых работах фирмы Хьюз, Шокин понял, что дело здесь очень серьезное и наверняка радисты попытаются сделать его «мальчиком для битья». Поэтому визит Кутахова вскоре после выставки в «Электронике» он воспринял с большим внутренним удовлетворением, но, как опытный руководитель, не подал виду в своей заинтересованности. Внимательно выслушал информацию Главного маршала авиации и его страстную убежденность в необходимости безотлагательного начала работ по созданию бортового радиолокатора и головки самонаведения, а затем стал задавать вопросы, выясняя подробности новой тематики. Он уже знал по докладам своих ведущих специалистов, что технологически заводы отрасли способны решать поставленные задачи, но схемотехника до конца не была ясной, и Шокин вел разговор так, чтобы Кутахов прилагал усилия, уговаривая его взяться за решение этих задач. Если министерству предстоит заниматься подобными работами, то необходима не просто поддержка Министерства обороны, а его настойчивость в организации решения Политбюро и Военно-промышленной комиссии по поручению такой работы их ведомству и ее хорошему финансированию.
- Павел Степанович, все, что вы рассказываете, очень интересно, но вы ведь знаете, что мы аппаратуру не разрабатываем, это не наш профиль.
- Не скромничайте, Александр Иванович, а ваши мины с лазерным наведением и управляемые снаряды, а связные радиостанции? – видно было, что Кутахов хорошо подготовился к разговору.
- Ну, это отдельные исключения, хотя связь, особенно правительственная и спутниковая к нам, действительно, похоже, прилипла, – Шокин сделал как бы извиняющийся жест.
- Вот видите, Александр Иванович, я ведь знаю, что у вас специалисты очень высокого уровня, и вы их всячески поддерживаете, – Кутахов решил, что немного лести не помешает в столь важном деле.
- Вы преувеличиваете, Павел Степанович, к сожалению, настоящих специалистов очень мало. Предприятия дают заявки в вузы, а им отвечают: не ваш профиль, – Александр Иванович тяжело вздохнул.
- Александр Иванович, я думаю, вы прибедняетесь. Но если вы займетесь предлагаемой работой, я гарантирую, что с помощью Дмитрия Федоровича я добьюсь удовлетворения любых Ваших запросов на молодых специалистов.
- Павел Степанович, но им ведь еще и зарплата нужна. А у нас лимитированные фонды и за ними ой как следят.
- Я вижу, мы уже почти договорились с вами. Если это так, то я готов начать превентивные действия, чтобы обеспечить вам любое финансирование. Просто я считаю, что если мы упустим время и не начнем эти работы, то отстанем в авиации очень серьезно и надолго, а это стоит любых денег, – Кутахов сделал энергичный жест рукой, подчеркивая значимость сказанного.
- Павел Степанович, мне необходимо провести переговоры со своими специалистами и руководителями. Я должен определиться, кто у нас сможет взяться за такую работу.
- Сколько же времени уйдет на ваши переговоры?
- Постараюсь уложиться в месяц. Раньше вряд ли получится. Все-таки надо не просто полистать полученные материалы, а хорошо их проработать. Кроме того, надо подумать, кто сможет подготовить грамотное техническое задание.
Кутахов поднял руку:
- Александр Иванович, это я беру на себя. У нас есть замечательный научно-исследовательский институт авиационной техники, там прекрасные специалисты, я думаю, они смогут достаточно быстро такое задание подготовить.
Кутахов немного помолчал, как бы раздумывая, надо ли говорить, но потом решительно махнул рукой:
- Александр Иванович, надеюсь, что через месяц мы окончательно договоримся. Я должен вам сказать, что у меня по поводу этой работы уже был разговор с Дмитрием Федоровичем Устиновым, и моя инициатива получила безусловную поддержку. Возможно, он уже даже переговорил с Леонидом Ильичем Брежневым, и я думаю, что как только вы определитесь, мы организуем решение Военно-промышленной комиссии о постановке необходимой работы.
После ухода Кутахова Шокин некоторое время посидел, закрыв глаза, обдумывая состоявшийся разговор, а затем нажал кнопку и продиктовал секретарше список приглашенных на завтрашнее совещание.

Глава 3. ВИФ
На следующий день после совещания у министра генеральный директор научно-производственного предприятия «Полет» Виктор Иванович Фетров с утра
собрал у себя начальников нескольких ведущих подразделений института. Боль-шинство сотрудников предприятия называли своего директора просто генеральным или чаще ВИФ, что расшифровывалось как «весьма импозантная фигура». Действительно, фигурой Виктор Иванович обладал весьма заметной: под два метра ростом, поджарый, на всех коллективных фото он чаще всего становился сзади, но возвышался на голову выше всех остальных. Для непосвященных ВИФ напоминало ВИП – по-английски «очень важная персона» и, конечно, все с этим соглашались.
Еще в институте он увлекся волейболом и даже, став генеральным, часто приходил вечером в спортзал покидать мячик, как он говорил. А в большой теннис он и до сих пор играл два – три раза в неделю.
Интересной была походка Виктора Ивановича. Известно, что наше перемещение по земле представляет собой цепь непрерывных падений. Мы наклоняем туловище вперед, а чтобы не упасть, выставляем вперед ногу. Причем большинство наклоняет туловище и выставляет ногу практически одновременно, так что опора идет сначала на каблук, а потом на всю ступню. Падений практически незаметно, и перемещение выглядит довольно плавным. Виктор Иванович наклонял туловище несколько сильнее, а ногу выставлял с некоторым опозданием, так что опираться ему приходилось сразу на всю ступню, и слышался явный шлепок стопы о поверхность, по которой он перемещался. Те, кто обратил внимание на эту его особенность, могли заранее расслышать приближение Виктора Ивановича.
Генеральным директором «Полета» Виктор Иванович стал в тридцать три года, прямо с должности начальника лаборатории. Злые языки намекали на влияние родственных связей, но руководителем предприятия ВИФ оказался весьма успешным: предприятие регулярно получало переходящее красное знамя, а через пять лет после «воцарения» Фетрова было награждено орденом Ленина. Сейчас ему было чуть больше пятидесяти, он только что защитил докторскую диссертацию и был полон творческих сил и планов.
Виктор Иванович очень внимательно отслеживал мировые тенденции в развитии электроники, - благо на предприятии была прекрасная библиотека с большим набором иностранных журналов и целый штат переводчиков. В этом, кстати, тоже была заслуга ВИФ. Анализируя эти тенденции, Виктор Иванович вовремя увидел перспективы полупроводниковой электроники и активно начал развивать ее на предприятии, преодолевая сопротивление своих соратников в развитии вакуумной техники, получивших вполне заслуженные награды и звания и не желавших поступаться завоеванными позициями. Буквально год назад ВИФ назначил на должность начальника ведущего подразделения предприятия по развитию перспективного направления гибридно-интегральной технологии ведущего разработчика вакуумных приборов Никиту Андреевича Белякова. А еще за год до этого успешного молодого разработчика катодов, получившего за их создание Государственную премию, Ефима Станиславовича Божкова поставил начальником отдела материаловедения, который должен обеспечивать пластинами полупроводниковое производство. И считал, что не ошибся с выбором.
Не надо думать, что это была прихоть руководителя. Просто ВИФ справедливо полагал, что человек, успешный в одной области и обладающий хорошим кругозором, просто обязан преуспеть и в любой другой области. Работу с кадрами ВИФ считал одним из главных направлений деятельности руководителя и поэтому внимательно следил за работой своих ведущих специалистов, особенно молодых.
Когда собравшиеся на совещание расселись вокруг большого стола в кабинете Виктора Ивановича, он, встал, некоторое время помолчал, всматриваясь в лица присутствующих, как бы проверяя, кто из них на что способен, и неторопливо заговорил:
- Ну, что, уважаемые, тут нам заданьице подкинули, у меня даже голова кругом пошла. Речь идет ни много ни мало о создании бортовой радиолокационной станции истребителя и активной радиолокационной головки самонаведения для ракеты среднего радиуса действия, причем и то и другое, по мнению наших радистов, невозможно разработать из-за отсутствия элементной базы. Нашего министра это задело, и он решил, что мы должны сами сделать экспериментальные образцы. Правда, перед этим специалисты посмотрели, какая используется электроника, и оказалось, что все технологии для этого у нас есть. Просто радисты не могут сами сформулировать, что же им необходимо. В Штатах эти работы вовсю развернуты, и нам нельзя отставать. Наши службы уже какой-то материал добыли и сегодня его нам привезут.
ВИФ помолчал, изучая, какое впечатление на слушателей произвели его слова, но все настороженно молчали.
- Так вот, - продолжил ВИФ, - ситуация на самом деле еще сложнее. Дело в том, что министр уже определил срок совещания по этим вопросам и назначил предприятия, которые должны представить свои предложения. Наш институт тоже попал в этот список. А на подготовку к совещанию выделен всего месяц.
Виктор Иванович снова помолчал некоторое время, внимательно рассматривая присутствующих, а потом продолжил:
- Ясно, что отказаться мы не можем, мы не можем рисковать своим авторитетом. Поэтому давайте подумаем, как будем выполнять это задание. Но сначала ваши вопросы, попробую ответить на них, как смогу. Я ведь материалы об этих работах  тоже еще не видел. Так что, прошу, друзья.
Кто-то с места из-за спин товарищей негромко произнес:
- Ну, что мы в этом понимаем, если даже радисты отказываются?
ВИФ согласно кивнул:
- Верно. Но всегда приходится осваивать что-то новое. Жизнь не стоит на месте. И вообще она штука сложная, иногда такие выкрутасы приготовит.
Тот же голос возразил:
- Но это ведь огромная работа, предприятие придется развернуть совсем в другом направлении. Наши лучшие специалисты будут брошены на несвойственное им дело, и выиграем ли мы от этого, большой вопрос.
- Зачем же так трагично? – ВИФ даже поморщился, как от зубной боли. – Под эту работу мы наберем новых специалистов, нам обещают и выпускников вузов, и фонды. Впрочем, возьмите отделение Белякова, там же почти все - инженеры радисты. Гибридно-интегральные схемы - чистая радиотехника, еще недавно из рассыпных элементов радисты такие схемы собирали, а теперь мы, злектронщики,  за это взялись. Так давайте это направление развивать. И потом, смотрте, они в отделении ведь уже выполнили заказ для ракеты, создали оригинальную и очень эффективную антенну, разработали приемо-передающий модуль с очень маленьким коэффициентом шума. Зачем же останавливаться?
- А программное обеспечение? – кто-то из присутствующих тоже решил проявить свою осведомленность.
Виктор Иванович раздумчиво произнес:
- Да, серьезный вопрос. Но я думаю, что ракета всегда делается по кооперации. Так что паниковать раньше времени нет смысла. Управление ракетой обычно всегда в руках головного исполнителя. Хотя, конечно, и другим без программистов не обой-тись. Но у нас вот громадный вычислительный отдел, где программистов, наверное, половина, если не больше. Сергей Николаевич, сколько у вас программистов? – обратился он к Алексееву, начальнику вычислительного отдела предприятия.
- Шестьдесят процентов от численности, - ответил тот.
- Вот видите, да у нас их целая армия.
- Но из них многие экономисты с очень невысокой программистской квалификацией, - Алексеев решил перестраховаться.
- Ладно, ладно, Сергей Николаевич, не прибедняйтесь. Все будет хорошо.
Опять немного помолчав, ВИФ продолжил:
- Ну, ладно. Я вижу, особо значимых вопросов нет. Видимо, они появятся после изучения материалов, которые вскоре должны поступить. А пока я выскажу свои соображения о том, кто что должен готовить к предстоящему через месяц совещанию.
Виктор Иванович прошел за свой рабочий стол и вернулся с листочком бумаги.
- Я здесь немного посоображал и вот что предлагаю. По активной радиолокационной головке самонаведения головным подразделением предлагаю отделение Белякова. Соисполнителей выбирайте сами. Конечно, некоторые очевидны: отделения клистронов, циркуляторов, источников питания. Ну, это вы сами хорошо знаете. Должны быть определены основные параметры головки, разработана ее структурная схема, составлен список внешних исполнителей основных блоков, что наверняка потребуется, предложен план-график выполняемой работы, обозначены задачи для соисполнителей. 
Виктор Иванович посмотрел на присутствующих, как бы проверяя, какое впечатление произвели его слова, и продолжил:
- Что касается бортового радиолокатора, то здесь, я надеюсь, головную роль сыграет вычислительный отдел. Задачи те же самые. Но в части реализации основных блоков должно обязательно участвовать отделение Белякова. Ему предстоит разработка всего приемного тракта и, возможно, какие-то другие блоки, которые определят цифровики. Отдельный вопрос передатчик. Над этим мы подумаем вместе. По-видимому, надо будет привлечь отделение Пелина Михал Михалыча. Конечно, имеются в виду проекты в самом общем виде. Если нам действительно придется заниматься этими работами, то над составом исполнителей придется кардинально поработать. Но пока это преждевременно. От головных подразделений первые доклады жду через неделю, а потом определимся с регулярными совещаниями. Но думаю, что будем встречаться четыре раза в неделю. Один день по головке, второй по бортовому локатору, затем снова в той же последовательности. Если возникнут срочные вопросы, обращайтесь ко мне в любое время. Конкретный состав участников совещания должны определить начальники подразделений. И не забудьте, что надо готовить иллюстрации к докладу.

Глава 4. Беляков
В крупном предприятии, каким являлся «Полет», было около десяти отделений. Любое отделение структурно представляло собой такое же предприятие, но только более специализированное в плане разрабатываемой и серийно выпускаемой продукции и, естественно, существенно меньшей численности. Но в его составе были и научно-исследовательский миниинститут, и промышленный минизавод. Хотя это «мини» иногда достигало размера среднего предприятия. Объем выпускаемой отделением продукции колебался в разное время от десяти до пятидесяти процентов от всей выручки предприятия. Отделение имело свой номер и название по типу выпускаемой продукции, но чаще всего его различали по фамилии возглавляющего его начальника.
В отделении Белякова, относительно недавно получившем свое обиходное наименование по имени тоже недавно назначенного начальника, было довольно много молодых специалистов, закончивших два – три года назад институт и благодаря стараниям Фетрова направленных сюда для развития нового направления. Но были и заслуженные специалисты, проработавшие на предприятии десяток и больше лет в каких-то других подразделениях. На любом крупном предприятии всегда находились сотрудники, предлагавшие работы, мягко говоря, в стороне от основных работ предприятия. Как правило, это были аппаратурные работы, а поскольку министерство активно поддерживало развитие этого направления, дирекции тоже приходилось такие работы поддерживать. Так на «Полете» образовались небольшие группы разработчиков связных радиостанций, малогабаритных антенн и вообще применения СВЧ приборов иногда в самых немыслимых областях, например, для удаления у кур оперения или ускорения затвердевания взрывчатых веществ. С появлением гибридно-интегрального направления почти все они оказались в новом отделении.
Беляков уже успел столкнуться с проблемами своего разношерстного коллектива. До него начальником только что созданного отделения был назначен Иван Петрович Гордов, кавалер ордена Ленина, заслуженный работник предприятия, а для второго ведущего специалиста Александра Михайловича Догонова придумали должность научного руководителя отделения. Через три месяца почти непрерывных свар между ними, которые то и дело выплескивались на Фетрова, терпение последнего лопнуло, и он назначил начальником отделения молодого талантливого разработчика приборов из другого отделения, в надежде, что у того хватит энергии и нервов погасить нездоровое соперничество. По крайней мере, Фетрову на какое-то время удалось освободиться от разбирательства непрерывной тяжбы между ведущими специалистами отделения.
Хотя генеральный и считал Белякова молодым, на самом деле Никите было уже  сорок лет, на предприятие он пришел сразу после окончания энергетического института, который десятью годами раньше окончил и Фетров. Он был одним из ведущих специалистов предприятия, на его счету было почти два десятка разработанных СВЧ – приборов, получивших высокую оценку, многие из них  давно выпускались заводом.
Беляков гордился своим сибирским происхождением, любил рассказывать о рыбалке на знаменитых сибирских реках. Почти ежегодно он собирал небольшую компанию, чтобы провести отпуск в Сибири, каждый раз выбирая новые места.
Структура отделения, в которое пришел Беляков, была еще неустоявшейся, и он воспользовался этим, чтобы подчинить некоторые подразделения напрямую начальнику отделения, совмещая это с появлением новых тематических работ. Так он попытался уменьшить влияние Гордова и Догонова на производственную жизнь отделения и уменьшить их противостояние. В какой-то мере это ему удалось, хотя время от времени между соперниками возникали стычки, сотрясавшие все отделение, и Беляков хватался за голову, не зная, как уладить конфликт.
После совещания у генерального директора Беляков, не откладывая, провел свое совещание, на которое собрал всех своих ведущих специалистов. Заранее обдумав свою линию поведения, он решил не вдаваться в детали, а сосредоточиться на порученной отделению работе.
- Товарищи! Наше министерство расширяет сферу своей деятельности. До сих пор мы занимались очень важными, но по большому счету достаточно простыми аппаратными работами. Теперь нам поручают сложнейшую работу, даже две – разработку активной радиолокационной головки самонаведения и бортовую радиолокационную станцию.
Кто-то с места не выдержал:
- Так в бортовой станции сплошное программирование, а у нас ни одного программиста.
Беляков усмехнулся:
- Правильно! Только в бортовой станции наше дело приемный канал, а вот по головке мы головники, - и сам же засмеялся от своего каламбура. – В головке, действительно, необходимы программисты, но генеральный обещает подыскать нам партнеров. Если серьезно, то мое предложение следующее: приемный канал для бортовой радиолокационной станции, я думаю, должен разрабатывать отдел Александра Михайловича, головная же роль по ней поручена вычислительному отделу, у них программистов пол отдела. А вот головку самонаведения надо взять отделу Ивана Петровича, под это дело у них уже есть неплохой задел.
Гордов покачал головой:
- Какой задел – антенна да приемник.
И тут же спохватился:
- Нет, я, конечно, не отказываюсь, но дело сложнейшее, не сравнить с тем, что мы делали до этого.
Зазвонил телефон. Беляков, по-видимому, ожидал звонка, потому что тут же поднял трубку. Похоже, сообщение его обрадовало:
- Отлично. Сообщили, что поступили материалы по этим работам. Поэтому предлагаю пока прервать совещание, а продолжить его после ознакомления с материалами. Иван Петрович и Александр Михайлович, вам надо срочно посмотреть пришедшие материалы. Определите, кто еще в первоочередном порядке должен их посмотреть, наметьте на ближайшее время план работ и давайте завтра в шестнадцать часов снова проведем совещание.

Глава 5. Алексеев
         В шестидесятые годы в СССР начал раскручиваться бум по созданию автоматизированных систем управления предприятием (АСУП), это быстро приобрело характер эпидемии, причем большинство предприятий вынуждено было в директивном порядке самостоятельно разрабатывать и внедрять у себя такие системы. Разрабатывали практически все, а вот с внедрением дело обстояло гораздо хуже. Но уже появилась целая армия программистов, специальность эта стала едва ли не самой престижной. Понятно, что «Полет» не мог остаться в стороне от этой задачи, и на предприятии появился вычислительный отдел. Было набрано довольно много новых специалистов – программистов и экономистов. Готовых решений в стране еще не было, все надо было делать своими силами. Непросто даже было выбрать проекты, с которых можно было начинать работу по созданию  автоматизированной системы управления.
Тем временем теоретический отдел предприятия воспользовался ситуацией и переложил на вычислительный отдел задачи разработки системы автоматизирован-ного проектирования изделий электронной техники. В мире эта тематика активно раскручивалось, и руководство вычислительного отдела с удовольствием занялось ею, тем более, что здесь было понятно все, что надо делать, и не приходилось ломать сложившуюся систему управления предприятием, как в случае с АСУП. А задачи АСУП через некоторое время ушли в производственную часть предприятия, для чего был специально создан информационно-вычислительный центр.
За несколько лет работы Алексеев сумел организовать тесную связь сотрудников отдела, создававших комплексную систему автоматизированного проектирования изделий, с ведущими разработчиками СВЧ-приборов, как вакуумных, так и в твердотельном исполнении, и добиться серьезного продвижения в этой области. Во всяком случае, специалисты основных отделений уже сами обращались в вычислительный отдел с предложениями организовать совместные работы, Сергей Николаевич Алексеев пользовался заслуженным авторитетом, а на различных совещаниях его мнение было достаточно весомым.
Надо сказать, что Алексеев был специалистом очень высокого уровня. Закончив Московский авиационный институт, он пришел на работу в академи-
ческий институт радиоэлектроники, в лабораторию, занимавшуюся исследованием радиопомех. Вскоре после его прихода в лаборатории появилась тематика, по которой необходимо было разработать целый набор разнообразной аппаратуры для исследования помех в различных условиях, и даже для установки ее на поднимаемые на несколько тысяч метров привязные аэростаты. Начальник лаборатории схватился за голову, не представляя, как выполнить этот заказ без посторонней помощи и принялся было искать подходящих соисполнителей. И здесь выяснилось, что Алексеев прекрасный схемотехник. Разработанные им электрические схемы начало воплощать в железе специальное конструкторское бюро при институте, и вскоре оно на два года было загружено заказами Алексеева. Изготовленные приборы Алексеев настраивал сам, а затем во главе небольшой группы сотрудников отправился проводить эксперименты в разных уголках страны. В результате экспериментов появилось огромное количество магнитофонных записей, которые надо было превратить в цифровой вид и затем обработать на вычислитель-ных машинах, небольшой парк которых к тому времени уже появился в институте. Пришлось Алексееву освоить программирование. Вся работа была успешно выпол-нена, после чего на Алексеева насели друзья, уговаривая его использовать полученные результаты и для себя, поскольку это была уже практически готовая кандидатская диссертация. Так Алексеев стал кандидатом технических наук. И в таком виде уже готовым разносторонним специалистом пришел в ;Полет;.
Вернувшись с директорского совещания, Алексеев тут же собрал у себя своих ведущих специалистов, которые могли бы иметь хоть какое-то отношение к полученному заданию. Коротко изложив, о чем шла речь на директорском совещании и о полученном непосредственно их отделением задании, он спросил:
- Как вы относитесь к новой работе?
Все настороженно молчали. Разработка комплексной системы автоматизированного проектирования была в самом разгаре, уже были получены нетривиальные результаты, с которыми многие успели успешно выступить на одной – двух конференциях, и впереди был непочатый край интересной работы. Один только Андрей Васильевич Синегин, начальник лаборатории, которая по инерции все еще называлась лабораторией АСУП, не выдержал молчания:
- Да что вы, в самом деле! Интересное же предложение! Это, может быть, единственный шанс в жизни заняться настоящей серьезной работой.
- А у нас сейчас несерьезная! – возмутился Николай Александрович Царев, руководитель лаборатории систем автоматизированного проектирования.
- Не сравнить же с тем, что предлагается, - Андрей даже руками развел.
- Кому как, - поджал губы Царев.
- Ладно, ладно, успокойтесь, - примирительно произнес Алексеев. – Зачем бесполезно спорить? Нам поручено подготовить доклад по бортовому радиолокатору, и мы обязаны это выполнить.
Вошла секретарша, положила перед Алексеевым на стол записку. Тот мельком на нее взглянул:
- Вот видите, пришли обещанные материалы. Я их сегодня вечером просмотрю, а завтра начнем изучать. Николай и Андрей, давайте завтра прямо в восемь встречаемся, я попробую рассказать, что содержится в присланных материалах, и мы определимся, что делать дальше.
 
Глава 6. Начало работы
Обещанные материалы пришли, как и ожидалось, к концу того же дня. К сожалению, по каждому изделию это был один довольно объемистый том, читать приходилось вслух, а все слушатели усаживались вокруг стола. Не все сразу воспринимали все на слух, так что некоторые фразы приходилось произносить по два – три раза. Дело двигалось настолько медленно, что стало очевидным: одно чтение может занять весь месяц, отведенный для подготовки доклада.
Преодолевать эту тупиковую ситуацию два головных подразделения решили разными путями.
Поскольку в материалах по головке самонаведения не было особых подробностей, Гордов, возглавивший группу по подготовке доклада, занялся разработкой структурной схемы головочного радиолокатора, полагая, что остальные части головки можно будет обозначить в довольно общем виде и искать для них соисполнителей. После создания первого варианта структурной схемы, одобренного Фетровым, отдельные блоки Иван Петрович поручил  более подробно разработать ведущим специалистам своего отдела.
Что касается группы Догонова, то они, с благословения генерального, решили разрабатывать приемный тракт с максимально возможной  чувствительностью, используя все свои последние достижения, разбили его на блоки и поручили их более углубленную проработку как своим сотрудникам, так и специалистам из других подразделений предприятия.
В вычислительном отделе ситуация была сложнее. Структура бортового радиолокатора была основана на совершенно новых принципах обработки сигналов. Ясно было, что их реализация возможна только с помощью предприятий, специализирующихся на создании цифровых устройств. Фертов специально ездил к Шокину, чтобы обсудить эту ситуацию, и получил от него заверения, что для решения этой проблемы, несомненно, будут привлечены необходимые силы министерства. Тем не менее Алексеев и Синегин с помощью полученных материалов смогли расписать алгоритмы основных операций обработки сигналов, во много раз ускоряющих их фильтрацию, – конвейерную   обработку и быстрое преобразование Фурье с использованием «бабочки». Все это  должно быть реализовано с помощью специальных микросхем, которые тоже необходимо разработать. В дальнейшем именно эта расшифровка структуры программируемых процессоров сигналов стала главным преимуществом «Полета» на совещании у министра. Тем более что удалось расписать и возможность реализации на этой основе синтезированной апертуры, позволяющей получить карту земной поверхности в реальном времени и вести работу по находящимся там целям.
Возможно, другие предприятия, привлеченные министром к совещанию, не особо стремились заняться такой сложнейшей для неспециализированной фирмы работой, но решение Шокина после проведенного совещания было однозначным – поручить реализацию обоих проектов предприятию «Полет».
Как и обещал Кутахов, технические задания по обеим работам по заданию Устинова и министра авиационной промышленности подготовил через несколько месяцев институт авиационной техники, а Военно-промышленная комиссия приняла необходимое постановление, поручив «Полету» провести научно-исследователь-скую экспериментальную работу по созданию бортовой радиолокационной станции и активной радиолокационной головки самонаведения. «Анализ-1» и «Анализ-2» - такие шифры получили разрабатываемые изделия.  Главным конструктором обоих изделий стал генеральный директор Виктор Иванович Фертов.
Конечно, активная жизнь на предприятии по развитию нового направления началась сразу же  после решения Шокина. Собственно, с начала действия поручения по подготовке докладов с предлагаемыми проектами она даже не останавливалась, а только чуть притормозила на три – четыре дня, пока шло совещание и принималось решение, и с новой силой закрутилась дальше.
Что касается отделения Белякова, то там было все понятно: первоначальная группа была укреплена несколькими новыми специалистами, и разработка продолжилась, а необходимые для этого данные по изделию были предварительно согласованы в рабочем порядке, еще до появления технического задания. Начались эскизные проработки структуры и конструкции активной радиолокационной головки самонаведения, а вскоре приступили и к разработке и изготовлению отдельных блоков радиолокатора.
В вычислительном отделе по инерции продолжались работы по изучению полученных материалов по бортовой радиолокационной станции. Но пока что не было понятно даже, кто будет дальше вести эту работу.
И только, когда появилось постановление Военно-промышленной комиссии, Виктор Иванович предпринял первые решительные шаги  и приказом по предприятию передал эксплуатацию вычислительной техники общего пользования и дальнейшее развитие систем автоматизированного проектирования снова в теоретический отдел. Вычислительная техника была передана со всеми специалистами, которые ее обслуживали, а что касается систем проектирования, то это было сделано довольно формально. Кто-то захотел перейти в теоретический отдел, но таких было совсем немного. К примеру, систему статистического анализа и синтеза, которую единолично разработал Андрей Синегин, просто некому было передать. Но, как говорят, лес рубят, щепки летят.
Прошло еще несколько дней, и Генеральный директор сделал следующий решительный шаг – своим приказом преобразовал вычислительный отдел в отделение и поручил ему возглавить работу по созданию структурной схемы бортового радиолокатора и разработке технических требований на все входящие блоки, а также по определению внешних соисполнителей, которых необходимо привлечь к этой работе.
Получив приказ на руки, Алексеев прошел к себе в кабинет и тут же позвал Царева и Синегина. Тем же приказом оба они были назначены начальниками отделов. Коротко рассказав о разговоре с генеральным, возбужденный Алексеев подытожил:
- В общем, мы превращаемся в нормальное разрабатывающее подразделение. Нам поручено набирать необходимых людей, создавать при необходимости новые лаборатории и – главное - создать конструкторское бюро.
Царев поморщился:
- Все это не скоро, а кто структуру будет делать?
Подключился Андрей:
- Знаете, вот что совершенно очевидно, так это то, что в такой станции должен быть хорошо развитый вычислительный блок – бортовая цифровая вычислительная машина. И желательно со своей операционной системой, позволяющей работать в реальном времени,  тогда прикладные программы намного проще разрабатывать.
Алексеев положил руку Цареву на плечо:
- Слушай, Николай, у тебя же есть двое молодых ребят, цифровиков, поручи, пусть они сначала посоображают над вычислителем, я думаю, им это должно быть интересно. А вскоре и мы подключимся. Но пока что надо нам втроем над структурой поработать.
Он вздохнул:
- Придется срочно искать грамотных людей. Меня больше всего беспокоит разработка требований на блоки.
Синегин хмыкнул:
- Это же только первый этап, и здесь есть исполнители блоков, с которыми можно обсуждать все проблемы. А меня больше всего беспокоят алгоритмы рабочих режимов. Здесь точно не у кого спросить.
- Ну, не хнычь, - Алексеев похлопал Андрея по плечу. - Давай решать проблемы по мере их поступления.

Глава 7. Прощание с САПРом
После приказа генерального директора о передаче техники и тематики из вычислительного отдела в теоретический закрутилась черновая работа по его исполнению. Техника передавалась вместе с производственными помещениями, но руководители подразделений и в первую очередь материально ответственные лица и заместители начальников отделов занялись одни проверкой наличия, а другие поиском недостающих или не там стоящих или лежащих приборов и оборудования. Некоторое время в этих работах участвовал практически весь вычислительный отдел, через пару недель остались только несколько человек, которым предстояло крутиться с этими делами еще несколько месяцев.
Алексеев через неделю сказал своему заместителю:
- Дальше руководите всем разбирательством сами, а меня, Царева и Синегина не трогайте, иначе новую работу завалим напрочь.
В один из дней после работы Царев умчался по неотложным домашним делам, а Андрей пришел в кабинет к Алексееву, чтобы, как обычно, спокойно обсудить животрепещущие дела,  до которых в дневной текучке было не добраться.
- Слушай, Серега, - с ходу начал он, - у нас начинается новый этап, но пока не появятся алгоритмы, нашим программистам делать нечего. Предлагаю дать им задание - в качестве завершения старых дел пусть готовят по максимуму публикации, может быть, кому из них они потом пригодятся.
Алексеев согласно закивал головой:
- Разумно, давай так и сделаем. Тем более, что материалов для статей у нас хоть отбавляй.
Андрей раздумчиво произнес:
- Знаешь, я вот оглянулся – работаем мы здесь втроем чуть больше пяти лет, а сколько наворотили, дай боже! Ты сюда первым пришел и начинал эту автоматизацию как довольно ограниченную по своим задачам, хотя уже тогда появились и система конструкторской документации, и система оптимизации.
Сергей подхватил:
- Ну, да, это тогда только начиналось. Сейчас это уже не только конструкторская, а и технологическая документация.  И оптимизация не только локальная, но и глобальная. И развитая система машинной графики. А помнишь, ты только появился, не успел еще с АСУПом расквитаться, а уже сам написал систему статистического анализа и синтеза. Сейчас она у разработчиков один из главных инструментов. Удивительно, что ты никого из сотрудников для ее разработки не привлек, все делал сам.
- Да ничего удивительного, - Андрей даже руками развел. - Когда задача интересная, и ты творишь новое, не смотришь ни на время, ни на затраты. Помню, я днем и ночью ее обдумывал. Даже в туалете мысли о том, как что сделать, не покидали. Слава богу, что на прежней работе я статистику неплохо освоил, а то в институте нам ее практически не читали.
Оба немного помолчали, потом Андрей продолжил:
- А еще ведь создана система управления технологическим оборудованием, которая непосредственно из расчета на ЭВМ обеспечивает получение перфолент для управления станками с числовым программным управлением или автоматическими координатографами.
Алексеев продолжил:
- И одна из последних разработок - локальная фактографическая информационно-поисковая система. Притом, что все они вписаны в комплексную систему автоматизированного проектирования и взаимно дополняют друг друга.
И еще: по всем разделам есть внедрение, может быть, не слишком обширное, но это совершенно конкретные с практическим выходом задачи.
Опять помолчали, затем Андрей вздохнул:
- Ты знаешь, у меня впечатление, как будто мы на похоронах дорогого нам человека. Формально мы все созданные системы передали в другое подразделение, но мы ведь оба знаем, что там нет никого, кто бы мог это дело продолжить. А без поддержки все наши разработки неминуемо умрут.
Сергей согласно кивнул:
- Наверное, это так. А что поделаешь? Я понимаю генерального, свалившуюся на нас  проблему не осилить, если не освободиться от всех других задач. И конечно, это надо делать сразу, безо всякого переходного периода. А новая работа для нас как специалистов все же гораздо интереснее. Да ты и сам об этом говорил.
- Говорить говорил. А все же кошки на душе скребут, - Андрей приложил руку к груди. – Слушай, а как тебе такая идея. ВИФ тебя сейчас обхаживает, так что при минимальной твоей настойчивости она вполне пройдет.
- Что за идея? – насторожился Алексеев. – Ты же знаешь, что я лично для себя никогда ничего не прошу.
- Знаю, конечно. Но эта идея не такая уж и личная. Я вот что предлагаю. Через пару месяцев в Тбилиси конференция по автоматизированному проектированию. Давай пошлем туда три доклада, а ты уломаешь Генерального, чтобы он разрешил нам троим туда с ними поехать. Скажи, что это наше прощание. Я думаю, он поймет. Да и времени придется потратить всего четыре – пять дней.
Сергей, раздумывая, почесал в затылке:
- А, знаешь, давай попробуем. Но возьми на себя тезисы докладов.
- Нет проблем, - все знали, что Андрей мастер писать любые материалы – отчеты, письма, статьи. И не только. У него уже была пара научных монографий.
На следующий день с утра тезисы всех трех докладов лежали у Алексеева на столе. Получив согласие Царева, Сергей отправился к генеральному. Вернулся он буквально через десять - пятнадцать минут, позвал Николая и Андрея:
- Знаете, он меня даже ни о чем не спросил. Прочитал служебную на командировку и сопроводиловку на тезисы, подписал их, а потом сказал:
- Ну, что же, попрощайтесь с этой тематикой. Все же вы там неплохо поработали. Да и наши службы докладывают – с внедрением у вас очень даже здорово. Вот вчера только технологи приходили, знакомили с вашей совместной разработкой. Для практиков очень полезное дело, намного облегчает работу. Но на этом закругляйтесь. Два таких мощных направления вам не потянуть.
И, действительно, месяца через полтора они втроем отправились в Тбилиси. Туда решили ехать поездом, а назад самолетом. Поезд, правда, шел почти двое суток, но им захотелось передохнуть от повседневных суматошных дел, совещаний, телефонных звонков, технических заданий, отчетов, докладных записок и всех – всех необъятных и непрогнозируемых событий, так или иначе связанных с работой на промышленном предприятии. А чтобы было не так скучно, взяли с собой хороший запас белого сухого вина – охлаждаться в жаркую погоду в вагоне, где никогда не было кондиционера.
Поезд тащился удивительно медленно. Народу в их вагоне было немного, так что они в купе были втроем. Вначале немного полежали, отдыхая, потом вытащили все, что собрали в дорогу. А поскольку в поезде почему-то всегда хочется есть, то они этим и занялись, не ожидая, когда наступит время ужина. Торопиться было некуда, а вино понемногу развязывало языки, так что скучать было некогда.
Неожиданность ожидала их утром, когда, проснувшись, они решили сходить в туалет и умыться. Оба туалета были наглухо закрыты. В соседних вагонах была такая же картина. Появившийся через некоторое время проводник на вопрос, где можно умыться, ответил с сильным акцентом, но по-русски:
- Нигдэ, кромэ как в дэвятом вагонэ.
Их вагон был второй. Но делать было нечего, пошли в девятый.
В Ростове тот же проводник купил целую телегу арбузов и раскатал их по всем купе, не обращая внимания на пассажиров. Но все же на вторые сутки, когда у них уже и запас вина кончился, поезд прибыл в Тбилиси. Заказанная гостиница оказалась недалеко от вокзала, поселили их втроем в один номер. Сначала хотели пойти в кафе, но подвернулся рынок, из любопытства зашли посмотреть. Удивились обилию зелени, причем и продавали, и покупали зелень прямо нагруженными с верхом ручными тележками. Закупили на рынке продукты и вино. По московским меркам, вино было почти даром. Поужинали, а потом решили расписать пульку. Расположились на одной из кроватей, раздавать выпало Цареву. Потом он часто будет вспоминать:
- Я взял колоду, потасовал, раздаю. Поднимаю свои карты, посмотрел и краем глаза вижу, что мои партнеры карты не берут. Поднял глаза, а они оба отвалились и дрыхнут без задних ног. Так мы в Тбилиси ни одной пульки и не расписали. Конфе-ренция на следующий день прошла без происшествий. Доклады их, как всегда, вызвали большой интерес и неподдельное изумление достигнутыми результатами.
Перед отъездом решили купить домой красного сухого вина. Нашли палатку, где продавалось вино в разлив, спросили, где можно купить вина с собой. Услышав, что каждому из них надо литров десять, продавец быстренько закрыл свою палатку и повел их в находившийся рядом подвал, где стояли две огромные, литров по пятьсот, бочки. Налил из одной, дал попробовать. Потом сказал:
- А во второй бочке вино еще лучше, - и налил вина для пробы оттуда.
- А во что же нам набрать? – задал Царев вопрос, остальные закивали головой и посмотрели на продавца.
Тот поднял руку:
- Сейчас выходи наверх, направо увидишь хозяйственный магазин. Там хозяин продает пластмассовый бочонок, десять литров. Покупай и приходи сюда.
Друзья так и сделали. Вернувшись домой, собрали приятелей и сослуживцев и устроили окончательное прощание с САПРом.

Глава 8. Генеральный принимает решение
Виктор Иванович понимал, что успех в решении сложнейшей задачи, доставшейся его предприятию, в огромной степени зависит от тех организационных шагов, которые ему необходимо предпринять в самое ближайшее время. Он видел, что первые его поручения и приказы - это даже не полумеры, а некоторые эскизы тех жестких, возможно, даже жестоких, но необходимых и попросту безвыходных решений, которые следует реализовать как можно скорее.
Хотя, впрочем, в правильности одного из своих решений он был практически абсолютно уверен. Конечно, создание первой отечественной активной радиолокационной головки самонаведения – дело сложнейшее, а опыта фактически никакого. Но он недаром определил головным исполнителем отделение Белякова. Самого Белякова он отслеживал уже в течение нескольких лет, видел его оригинальные разработки приборов, а, главное, убедился в его исключительной ответственности за порученное дело. А в руководителе это качество Виктор Иванович ценил больше всего.
Ивана Петровича Гордова Фетров знал не понаслышке. Несмотря на то, что тот относительно недавно появился на предприятии, это было его, так сказать, второе пришествие. На «Полете» он работал давно, прошел все ступени карьерного роста вплоть до начальника отдела, а затем был отправлен директором другого предприятия. Проработал он там года три, но не сложились у него отношения с руководством министерства, и он снова вернулся на свое предприятие. Виктор Иванович с удовольствие его принял, зная, что тот прекрасный электронщик, к тому же он и к аппаратуре имел пристрастие. Фетров был уверен, что в качестве технического руководителя разработки активной головки самонаведения специалиста лучше, чем Гордов, не найти, тем более, что в отделе у того было немало молодых инженеров, недавних выпускников радиотехнических институтов.
Ситуация с бортовым локатором была намного сложнее. Даже по габаритам само по себе изделие было для «Полета» непривычным. Кроме того, судя по публикациям в журналах и полученным материалам, в разрабатываемых на Западе бортовых радиолокаторах активно использовалась цифровая обработка сигналов, что придавало им совершенно новые функциональные возможности. Собственно, это и стало одной из главных причин постановки в стране такой работы. Однако, в «Полете» цифровой обработкой сигналов никто не занимался, не было на предприятии связанных с этим задач.
Но была в вычислительном отделе небольшая группа сотрудников, занимавшаяся САПР, перешедшая в «Полет» с соседнего предприятия. И Виктор Иванович знал, что там они работали в области статистической радиотехники, а это является основой радиолокации. Поэтому все, что связано с цифровой обработкой, было поручено вычислительному отделу, преобразованному в отделение. Поскольку именно цифровая часть определяла идеологию построения бортового радиолокатора, то генеральный и поручил отделению Алексеева разрабатывать структурную схему радиолокатора, а также исходные данные для всех блоков. Работа эта началась еще в процессе подготовки к совещанию у министра и дальше продолжилась почти без остановки. Конечно, с активным участием соисполнителей, каждый из которых не просто принимал задание к исполнению, но подходил к делу исключительно творчески, так что страсти разгорались иногда совершенно нешуточные. Но все были озабочены только тем, как лучше выполнить работу, и не было случая, чтобы у кого-то разыгрались амбиции, хотя в разработке участвовало немало заслуженных людей. Результаты работы регулярно рассматривались у директора. Хотя там контролировались в первую очередь сроки, но и технические вопросы приходилось обсуждать довольно часто, особенно в случае несогласия исполнителей с задаваемыми требованиями.
Назначить головное подразделение по бортовому локатору ВИФ долго не решался. Казалось бы, ясно, что головным должен быть законодатель, но идеология идеологией, а в теперь уже вычислительном отделении не было практики проектирования «железок», не было конструкторского бюро, что, по внутреннему убеждению Виктора Ивановича, было обязательным условием успешной работы разрабатывающего подразделения. Поэтому в конце концов после долгих раздумий Виктор Иванович назначил головным подразделением по бортовому радиолокатору отделение передатчиков, начальник которого  Михаил Михайлович Пелин имел огромный опыт конструкторских работ.
Почти с самого начала новых работ ВИФ стал еженедельно проводить совещания у себя в кабинете, на которые приглашались начальники подразделений и главные конструктора всех блоков. Когда закончилась чисто бумажная работа и начали появляться «железки», он начал регулярно посещать рабочие места, где создавалась эта техника. Как правило, сидели допоздна, и генеральный частенько организовывал «подкормку» работавших сотрудников бутербродами.
Впоследствии ВИФ много раз вспоминал случай, когда за отладкой контура управления антенной сотрудники вычислительного отделения во главе с руководством отделения просидели всю ночь. Но контур к утру заработал!
Первой реакцией ВИФ на любое предложение кого-то из участников совещания была фраза:
- Нет! Так нельзя, не получится.
Но если предложение было стоящее, через небольшое время, осмыслив его, ВИФ часто высказывал его теперь уже как свое собственное, возможно, несколько переработанное, иногда в неизменном виде. По-видимому, за время размышлений над проблемой он настолько с ней срастался, что забывал историю ее появления. Но надо сказать, что он никогда не присваивал себе чужих идей в виде статей или патентов.
Так было и с головкой самонаведения. Неизвестно, кому первому пришла в голову эта идея, возможно, и самому Виктору Ивановичу, но именно он смог, изменив конструкцию координатора, который перемещает полотно антенны и тем самым следит за целью, разместить на нем одновременно и передатчик, и приемник, что сразу существенно увеличило дальность захвата цели головкой.  Этого не смог сделать никто другой, никто другой не умел делать такие миниатюрные передатчики.
Не все были довольны такой ситуацией. Особенно переживал в таких случаях Беляков. Правда, его волновало не присвоение генеральным высказанных сообра-жений, а наоборот, то, что ВИФ часто отвергал предложения, его личные или его отдела.
Работы по головке самонаведения шли сложно и напряженно. Беляков  очень переживал по этому поводу. В вычислительном отделении Алексеев и Синегин почти каждый день задерживались на работе до позднего времени, и в кабинет к Алексееву часто приходил Беляков. Иногда присутствовал и Царев, но большей частью после работы он отправлялся по своим неотложным домашним делам. Разговор почти всегда переключался на взаимоотношения Никиты Андреевича с Фетровым. Конечно, появлялся спирт, правда, в небольших дозах. Сложнее всего было с закуской – ее, как правило, не было. А добытый где-то маленький кусочек хлеба делился на максимальное число микроскопических частей, а когда оставалось два – три крошечных кусочка, Сергей Николаевич командовал:
- Надо сделать изобилие!
И кусочки в очередной раз делились и делились.

Глава 9. Главный конструктор цифрового комплекса
В работе по созданию бортовой станции было задействовано довольно большое количество смежников, так как все элементы бортовой станции, как аналоговые, так и цифровые, должны были быть только отечественной разработки. Александр Иванович Шокин исполнил свое обещание и по первому звонку Виктора Ивановича Фетрова организовывал у себя короткие совещания с директорами предприятий, привлекаемых по предложению ВИФа или самого министра к новой работе. Обычно на этом совещании присутствовал, кроме Виктора Ивановича, и Алексеев, который объяснял приглашенным, что требуется разработать. Отказавшихся, конечно, не было.
После совещания начиналась тяжелая черновая работа, основная часть которой приходилась на отдел Синегина. Главное – надо было разработать и согласовать с исполнителями техническое задание, а это требовало неоднократных взаимных поездок, довольно тяжелых разговоров с исполнителями. В такие поездки из «Полета» отправлялись, как правило, Алексеев и Синегин.
Особую роль в создании БРЛС должен был сыграть цифровой комплекс. Появившийся к тому времени в США программируемый процессор сигналов позволил существенно расширить функциональные возможности радиолокатора при одновременном значительном снижении объемов аппаратуры за счет использования программных средств совершенно новой идеологии.
В электронной промышленности было два основных места, где специалисты могли бы справиться с решением подобной задачи, – Зеленоград и Воронеж. К решению этой дилеммы Шокин привлек своего первого заместителя Владислава Григорьевича Колесникова, который курировал цифровую электронику и прекрасно знал возможности всех головных предприятий. К тому же он выходец из Воронежа и в последние годы перед переходом в министерство был генеральным директором Воронежского объединения «Электроника». Конечно, он прекрасно знал все тонкости нового задания, поэтому Шокин начал разговор без предисловий:
- Владислав Григорьевич, меня тут Фетров донимает, кто будет делать процессор сигналов, и он прав: для порученной ему работы это центральный вопрос. Как ты считаешь, кто лучше справится с такой задачей – кто-то из зеленоградских предприятий или Воронеж?
Колесников сделал вид, что размышляет, хотя уже давно обдумал и для себя решил этот вопрос. После недолгого молчания он сказал:
- Александр Иванович, наверное, в Зеленограде есть более квалифицирован-ные специалисты, чем в Воронеже. Я даже больше скажу – точно есть, хотя бы потому, что у них работы более сложные и более ответственные, чем в Воронеже.
Шокин раздумчиво произнес:
- Значит, ты считаешь, что это должен быть Зеленоград. Похоже, это разумно, тем более, что у них под боком институт электронной техники, и там тоже хватает грамотных специалистов.
Колесников неожиданно возразил:
- Нет, я думаю, что это было бы неправильно.
- Почему? – удивился Шокин.
- Александр Иванович, ну, по той же причине, что у них работы сложные и ответственные, многие под контролем правительства или военно-промышленной комиссии. Что для них еще одна, явно не самая ответственная задача. А в Воронеже это будет самое главное задание, и они костьми лягут, чтобы его выполнить.
Шокин задумался, побарабанил пальцами по столу, потом вздохнул:
- Да, похоже, ты прав. Тем более, что Воронеж ты знаешь, как никто другой.
После некоторого молчания он взглянул на Колесникова:
- А ты уверен, что у них хватит грамотности? Процессор новый, как он устроен, никто толком не знает, образца ведь нет, и вряд ли скоро появится.
- Я думаю, что уровень оборудования и состав специалистов позволят им грамотно решить задачу. Кроме того, надо, чтобы Фетров своих радистов подключил, вместе разберутся. Главное, чтобы сложилась грамотная команда единомышленников, – Колесников тихонько хлопнул ладонью по столу.
Шокин опять немного помолчал, потом энергично произнес:
- Хорошо, приглашай на завтра из Воронежа, кого считаешь необходимым, а я позвоню Фетрову.
Но на следующий день Шокину неожиданно пришлось уехать, и совещание проводил Колесников. После коротких вступительных слов Колесникова, а затем Фетрова, Алексеев довольно подробно объяснил суть задачи. Как ни странно, но больше всего вопросов возникло именно у Колесникова. Похоже, он проверял, насколько Алексеев владеет вопросом. И интересовал его не только процессор, но и все остальные цифровые блоки бортовой станции. После довольно продолжительного разговора Колесников обратился к Фетрову:
- Слушай, Виктор Иванович, я вижу у тебя много смежников, без их активной работы бортовую станцию не создать. Я ведь уже на нескольких совещаниях у Александра Ивановича присутствовал и видел, как твой орел уламывал сделать аналого-цифровые преобразователи Ригу и Вильнюс. А сколько еще предстоит… Давай я буду хотя бы раз в месяц проводить совещания, на которых сможем рассматривать ход работы с участием всех смежников. По-моему, это будет тебе хорошей поддержкой.
Самолюбивый Фетров считал, что над ним может быть только один человек – министр. Предложение Колесникова он с ходу воспринял как попытку перехватить у него головную роль в проведении ответственной разработки и, конечно, тут же решил отказаться:
- Владислав Григорьевич, да нет у нас никаких проблем в общении с нашими смежниками. После поручения министра они работают с нами ответственно и добросовестно. Мы ведь уже со многими согласовали технические задания. Так что зачем Вас загружать  делами, с которыми мы и сами можем справиться. У вас и так по министерству хватает забот, - решил он подсластить свою пилюлю. – Ну, а если потребуется, то непременно к вам обратимся.
Колесников тоже понял всю подоплеку обмена мнениями, немного помолчал, задал еще пару вопросов, а затем предложил:
- Ладно, не хочешь прямой помощи министерства, это твое дело, тогда распоряжением по министерству мы назначим твоего ответственного исполнителя Алексеева и, судя по всему, твоего зама по этой работе, главным конструктором цифрового комплекса. Он получит министерский пропуск и сможет, когда надо, без предварительного заказа разового пропуска посещать без проблем любое наше предприятие. Да и статус его позволит проводить необходимые переговоры на нужном уровне.
Недовольный вид Фетрова говорил, что он не одобряет это решение. Но отменить его не может.
А Алексеева уже через три дня вызвали на Китайский проезд, где располагалось министерство, и вручили пропуск.
Когда он вернулся на предприятие, то сразу зашел к Фетрову и показал ему полученный пропуск. ВИФ взял пропуск, раскрыл его и тут же удивленно воскликнул:
- Ничего себе! Это же вездеход, по нему ты можешь пройти на любое предприятие. Вообще-то их дают только генеральным директорам. Это Колесников мне в пику сделал. Ну, тем лучше, решается сразу масса проблем. 
 

Глава 10. Кадры решают все
Генеральный понимал, что успех новых работ будет всецело зависеть от того, насколько хорошо они будут обеспечены специалистами, и добился с помощью министра, чтобы на предприятие направили большую партию выпускников из ведущих вузов страны. Помог в этом и Кутахов, не забывший своего обещания.
В отделе Гордова появилось даже несколько программистов. Но основная часть программистов попала в отдел Синегина, которому предстояло разработать все программное обеспечение бортового радиолокатора, а также стенды для его отладки. В отделе Царева, которому нужны были программисты – системщики, было достаточно таких квалифицированных специалистов, занимавшихся до этого разработкой программного обеспечения для проектирования гибридно – интегральных схем и не пожелавших переходить в теоретический отдел. Зато у него появилась целая группа цифровиков, выпускников института электронной техники.
Андрей не мог нарадоваться новому пополнению молодыми специалистами в области прикладной математики, убеждаясь каждый раз в высоком уровне их программисткой подготовки. Во времена его учебы у них и предмета такого не было – программирование, и он осваивал все его тонкости в процессе работы по мере появления новых вычислительных машин. К тому же у молодых было прекрасное знание математики, без чего программы разрабатывать можно, но алгоритмы не получится. Давая кому-нибудь из них задание, Андрей иногда поражался, насколько быстро они схватывали суть задачи, так что казалось, что решение у них появлялось еще до окончания объяснения. Особенно отличались девочки. Известно ведь, что ум у женщин более хваткий, они соображают быстрее мужчин.
Одновременно пришло несколько десятков девочек и ребят, и это только к ним в отдел, а на предприятие, наверное, больше сотни. Уже сейчас видно было, что среди них начали образовываться пары, а там, глядишь, и свадьбы пойдут. У молодых в этом возрасте кровь играет. Андрей с сочувствием смотрел на девочек, понимая, что через два – три года, а некоторые и раньше, они выскочат замуж, пойдут дети, декретные отпуска, ясли, садик, болезни. За это время их мужья сделают карьеру, станут ведущими инженерами, а кто-то и начальником лаборатории, сектора или отдела, в общем, кормильцами семьи. Шесть – семь лет в этом возрасте почти невозможно компенсировать последующим ударным трудом. Хотя некоторым женщинам это удается, но какими усилиями, знают только они сами.
Андрей с любопытством присматривался к новому поколению. Он сам, а также Алексеев и Царев были примерно вдвое старше молодого пополнения. Первое, что бросалось в глаза, - среди девочек было довольно много курящих. В свои студенческие годы Андрей курящих девчонок практически не видел. А вот курящих ребят стало, по наблюдениям Андрея, меньше.
         При приеме на работу Андрей с каждым поступающим беседовал сам, затем направлял его к начальнику лаборатории, после чего они обменивались впечатлениями и принимали решение, брать человека или отправить обратно в отдел кадров. Правда, молодых специалистов, направленных по распределению, приходилось брать всех, если только их специальность соответствовала заявленным требованиям.
        Среди вновь прибывших выпускников некоторые сразу обращали на себя внимание, во всяком случае, Андрею это бросалось в глаза. Так, он тут же заприметил среди новичков Сашу Маслова, крепкого телосложения парнишку, может быть, даже несколько полноватого. Немногословный, обстоятельный, при получении задания он дотошно выяснял все подробности, зато и решение его почти всегда было безошибочным. Обнаружились у него и неплохие организаторские способности. Когда выполняемые им задачи стали достаточно сложными, Андрей начал подключать ему в помощь двух – трех человек, и Саша умело делил свою задачу на части, подробно растолковывал каждому его функцию и регулярно контролировал, как идет выполнение работы. Андрею это все очень импонировало, он не сомневался, что Саша со временем станет хорошим руководителем.
Среди девочек выделялись две Наташи. Наташа Белова имела прекрасную математическую подготовку, а несомненная логическая одаренность позволяла ей довольно сложные алгоритмы создавать в очень короткие сроки. Вторая Наташа Воинова отзывалась только на Наталью и, хотя тоже была хорошим программистом с неплохим знанием математики, но обращала на себя внимание, в первую очередь, своим активным поведением. Если Белова вела себя довольно скромно и мало выделялась среди сверстниц, то Воинова всегда находилась в центре внимания, в окружении группы слушателей ее очередных высказываний и предложений, чем заняться после работы или в выходные дни.
Пока же все они вливались в стремительно на их глазах разраставшийся коллектив. Прежде всего надо было обеспечить кадрами лабораторию Виктора Юрьевича Фенова, на которую выпала вся основная тяжесть раскрутки начального этапа работы – формирование технических заданий на блоки бортовой станции. В создании структуры станции основную роль сыграли Алексеев, Синегин и Царев, но дальше пошла черновая работа по проведению необходимых расчетов для определения конкретных значений различных параметров, а по каждому блоку их было десятки, а то и сотни. И здесь их ожидало первое неприятное открытие. Пришедшие из вузов молодые радисты опыта практической работы не имели, их подготовка была оторвана от реальности. Они неплохо программировали, умели рассчитать усилитель, знали, что такое спектральная обработка сигналов. Но определить требования к приемнику, передатчику, синхронизатору и еще куче блоков, которых в бортовой станции несколько десятков, они не умели. Пока что необходимо было давать им конкретные задания, что и как надо сделать, где взять требуемые материалы, и Фенову приходилось только успевать поворачиваться то к одному, то к другому сотруднику и отвечать на их многочисленные вопросы. Когда перед каким-нибудь вопросом вся лаборатория вставала в тупик, подключался Синегин, а часто и Алексеев. В большинстве случаев окончательно задачу приходилось решать кому-то из них троих. Работа буксовала.
Несколько месяцев Андрей крутился с утра до позднего вечера, но с ужасом видел, что дело двигается крайне медленно. А ведь это только начало работы. И он пошел к Алексееву.
- Серега, дело швах, - с ходу начал он, - мы успешно валим работу. И это только технические требования к блокам. А надо еще собрать все вместе, а чтобы оно заработало, необходимо расписать алгоритмы обработки сигналов, разработать временную диаграмму…
- Что ты мне лекцию читаешь, - обиделся Алексеев, - я и без тебя вижу, что мы почти на месте топчемся. А что ты предлагаешь?
Синегин усмехнулся:
- Да разве здесь можно что-то новое придумать? Знаешь ведь – кадры решают все. Нужны специалисты.
- Специалисты, - буркнул Алексеев, - а где их взять?
- Ну, не прикидывайся, ты не хуже меня знаешь, где. Но нужны должности и зарплата. Так что я тебя прошу – иди к Фетрову, объясняй ситуацию и договаривайся. Пограбим нашу бывшую фирму.
Алексеев и сам понимал, что другого выхода нет. К счастью, слухи о том, что на «Полете» пошла крупная работа, в которой необходимы радисты и им неплохо платят, быстро распространился по округе. В отделение стали прибывать уже не только молодые выпускники вузов, так что скоро к Фенову и в другие лаборатории пришли уже и опытные специалисты, быстро освоившиеся с текущей работой.
Кроме лаборатории Фенова, необходимо было обеспечивать кадрами и другие лаборатории. Одной из основных задач, которую требовалось срочно решить, была реализация программно-аппаратного контура управления антенной. К счастью, совершенно неожиданно у них появился квалифицированный специалист по автоматическому регулированию, имевший большой опыт работы в этой области, довольно быстро написавший необходимые уравнения. Под него была создана лаборатория, в которой вначале сосредоточилась разработка и алгоритмов, и программ. Последними занялся выпускник мехмата МГУ Саша Маслов. Поскольку координатора еще не было, отработку алгоритмов пришлось вести с помощью разработанных в лаборатории средств математического моделирования. Их программирование тоже пришлось выполнять Маслову.
Андрей иногда поражался, как порой почти на пустом месте неожиданно возникала проблема, о которой до этого и не подозревали. Бортовая станция представляла собой сложную систему из нескольких десятков блоков и очень сложного программного обеспечения. Занималось этим довольно много независимых исполнителей. Сопряжение блоков друг с другом исполнители вначале устно согласовывали между собой. Но вскоре выяснилось, что это согласование мало кто соблюдает. Когда Андрей начинал выяснять причину несоответствия, в ответ обычно слышал:
- Но за счет такого изменения в полтора раза увеличивается быстродействие.
Иногда называли экономию памяти, увеличение точности и много еще чего.
Пришлось организовать лабораторию, которая занялась разработкой протоколов сопряжения как аппаратных, так и программных блоков и контролем за их строжайшим соблюдением.
         А вскоре настал черед создания стендов для разработки и отладки программно-алгоритмического обеспечения. Понадобилась еще одна лаборатория.


Глава 11. Натка
      Наталью Ивановну Воинову все вокруг называли просто Натка.  Хотя при знакомстве она представлялась:
- Наталья.
Тем не менее обращение к ней почти тут же сокращалось до Нат, а чаще Натка. Наташей почему-то никто ее не называл.
Приехавшая в Москву из маленького патриархального сибирского городка, она пять лет прожила в общежитии, а окончив институт, распределилась в «Полет», крупную фирму, куда направлялась большая группа выпускников их вуза. Маленькая оторва, предводитель буйной дворовой ватаги, Натка, и повзрослев, сохранила в себе черты независимой, уверенной в себе молодой особы, не слишком привыкшей считаться с мнением окружающих. Но специалист она была превосходный, программист, можно сказать, от бога.
После года работы, получив отпуск, Натка решила, прежде чем отправиться домой к родителям, съездить дней на десять в Крым, где не один раз бывали ее сокурсники, а теперь и сослуживцы, и Натке казалось неприличным ничего не знать лично об этих местах. Выбрала она Феодосию по совету кого-то из не однажды там побывавших подруг, и уже через день, устроившись на частной квартире в многоэтажном доме, отправилась к морю. Напуганная рассказами о том, как быстро обгорают люди на южном солнце, она, искупавшись, совсем немного позагорала, а потом отправилась по берегу в надежде найти место, где народу поменьше. Там, куда она пришла вначале, люди лежали почти вплотную друг к другу. Как ни странно, такое место она нашла довольно быстро, пройдя по берегу всего километра два. Место было тихим и пустынным и только вдали по склону виднелись несколько частных домиков. Правда, берег был усыпан довольно крупной галькой, но Наталью это не пугало.
Определившись с местом завтрашнего пребывания, она отправилась побродить по городу и заодно решить проблему своего пропитания. Хотя она и работала на предприятии, где молодым инженерам платили сто двадцать рэ, ей не удалось накопить за год хоть сколько-нибудь значительную сумму, а еще ведь надо поехать домой, купить подарки родителям и родственникам. Она теперь столичная штучка и нельзя ей ударить в грязь лицом. Поэтому придется готовить самой из местных продуктов, хорошо, что она давно этому научилась. А в институтском общежитии она без такого умения и не выжила бы.
На следующий день рано утром Натка пришла на выбранное вчера место, разделась и в купальнике вошла в воду, проверяя берег. Он плавно уходил в глубину, дно было в мелкой гальке, но иногда попадались и довольно крупные валуны. Немного поплавав у берега, полежав на солнышке, повторив это два – три раза, Натка решила попробовать дальний заплыв. Она выросла на речке, с детства хорошо плавала, но в пресной воде, чтобы тело не тонуло, все время приходилось шевелить руками и ногами. Здесь же, в море ей показалось, что ее тело стало совсем невесомым и плыть можно бесконечно долго, не уставая.
Посмотрев вокруг и убедившись, что, насколько можно было видеть, нигде ни души, Натка вошла в воду и потихоньку, наслаждаясь каждым мгновением, не оглядываясь, поплыла от берега. Впереди было только необъятное безоблачное небо да медленно колышущаяся поверхность моря. Волн не было, но все же  движение морской воды доставляло некоторое неудобство. Натка плыла и плыла, не ощущая времени, но потом все-таки почувствовала, что и в море надо тратить силы, чтобы перемещаться, и тогда она обеспокоенно оглянулась. Берег был далеко. На воде расстояние определить сложно, но наверняка было уже несколько сотен метров, и Натка решительно повернула назад. Проплыв метров двести или триста, она поняла, что плыть становится труднее и труднее, а расстояние до берега практически не уменьшается. Овладевшее ею беспокойство сил не прибавляло.
И вдруг она увидела впереди совсем близко чью-то голову. Голова была мужской, она неподвижно торчала над водой, хлопая глазами. Видно, мужчина на что-то опирался. Натка подплыла поближе и, прерывисто дыша, спросила:
- У вас там дно?
Мужчина отрицательно покачал головой:
- Нет, здесь камень. Да вы плывите сюда, я вижу, вы здорово устали.
Натка кивнула:
- Немного не рассчитала силы.
Подплыв к голове поближе, она попробовала найти ногами камень, и вскоре действительно его обнаружила, но когда встала на него, то голова ее почти полностью погрузилась в воду, и она невольно схватилась за плечо мужчины.
Тот поддержал ее:
- Да, ростика вам не хватает. Ну, держитесь за меня.
После нескольких безуспешных  попыток помочь Натке найти положение, позволявшее передохнуть, мужчина сказал:
- Нет, так ничего не получится. Есть только один способ: обнимите меня ногами за бедра, а руки положите на плечи. Так ни вы, ни я не будем тратить силы, и вы сможете нормально отдохнуть, чтобы потом добраться до берега.
Натке пришлось послушаться, и вскоре в самом деле дыхание у нее стало успокаиваться. Мужчина удовлетворенно кивнул:
- Ну, вот, теперь и поговорить можно. Давайте знакомиться. Меня зовут Николай.
- Наталья, - ответила Натка и спохватилась, - Ой, простите, чуть не забыла. Спасибо за помощь. Я, кажется, совсем растерялась.
Немного откинув голову, чтобы взглянуть на Николая, Натка смогла теперь увидеть его лицо. Правильные черты, небольшие усики, уже начинающая редеть шевелюра. По-видимому, ему было лет тридцать пять. Николай понял, что она его изучает и усмехнулся:
- Даже если я совсем не в вашем вкусе, то, к сожалению или счастью, здесь больше никого нет.
Натка пробормотала:
- Как я могу привередничать. Вы мой спаситель, прямо скала посреди моря.
Николай хмыкнул:
- Женщины всегда выбирают. Даже, если предмет или человек только один.
 И поинтересовался:
- Что же вас понесло в такую даль?
- Ну, плыть было так легко, даже не замечала расстояния.
- А вы знаете, тут до берега еще метров двести, так что набирайтесь сил.
Натка пошевелилась, что-то ей немного мешало. Она подумала, что это в ее купальнике бахрома скомкалась и немного давит. Опустив одну руку, она попробовала найти, что ее беспокоит, обнаружила что-то твердое и не сразу поняла, что это такое, а поняв, вспыхнула, загорелось не только ее лицо, а, кажется, все тело. Она выдернула руку и, спрятав лицо на плече у Николая, прошептала:
- Простите, я нечаянно.
Николай усмехнулся:
- Ну, что прощать-то. Мне так очень даже приятно было. Такое нежное прикосновение. Я не против продолжения, - и он сильнее прижал Наталью к себе.
Натка, не отвечая, судорожно держалась за плечи Николая, не сопротивляясь его дальнейшим решительным действиям. 
Выйдя на берег, Николай бережно взял Наталью за руку:
- Идем ко мне. Я тут недалеко живу один в своем доме. Достался от родителей.
Оказалось, Николай работает, но каждый день перед работой на тридцать – сорок приходит на море. Минут через десять они пришли к дому, Николай открыл дверь, пропустил вперед Натку:
- Осматривайся и располагайся, как тебе удобнее. А я сейчас на часок схожу на работу, договорюсь об отгулах, а потом мы сходим за твоими вещами, ну, а дальше решим, что делать. Ты в Феодосии раньше была?
- Нет, я первый раз.
- Ну, тем лучше, я попробую найти, что у нас можно увидеть интересного. А пока я пошел, - он махнул на прощанье рукой.
Пришел Николай довольно быстро. Натка успела только пройтись по всем комнатам, потом по участку с плодовыми деревьями, кустарниками и небольшими грядками зелени и помидоров.
- Женщины здесь нет, - сделала для себя вывод Натка после осмотра всего хозяйства.
Сходили на квартиру, забрали небольшую Наткину сумку. Наталья на стала требовать возвращения задатка, хотя переночевала всего одну ночь. Подарила его хозяйке, чтобы хоть немного компенсировать ее неудовольствие от своего незапланированного бегства.
День прошел в их неторопливой экскурсии по городу, с посещением музея Айвазовского и парочки кафешек. В дом к Николаю вернулись, когда уже стемнело.  Выпили по бокальчику красного сухого вина. Николай сказал, что это домашнее вино из его последних запасов урожая прошлого года.
Почему-то Николай не спешил в постель. Все же пришло время, когда они разделись и вместе легли на довольно узкую кровать. Их обнаженные тела соприкоснулись, прижались друг к другу и загорелись взаимным желанием. Но даже после этого Николай вел себя довольно пассивно. Он ласкал Натку и только. Не понимая такой задержки, истомившаяся Натка почти вынудила Николая начать активные действия. Вначале все шло у них хорошо, и вдруг через пару минут Николай увял. Натка это почувствовала чисто физически, а Николай обессиленно откинулся рядом с ней на свою подушку. Не понимая, что происходит, Натка осторожно его гладила. Нарушая затянувшееся молчание, Николай сказал:
- Из-за этого от меня ушла жена. Месяц мы с ней мучились, потом она не выдержала.
- Коленька, ну, почему? У нас в море так было хорошо. – Натка прикоснулась губами к его щеке.
Николай невесело рассмеялся:
- Знаешь, есть такая байка. Я раньше думал,  это анекдот, а теперь сам убедился, что правда.
- Ну, и что это за байка? – Натка хотя бы разговорами хотела отвлечь внимание Николая от грустных мыслей, понимая, что чувствует он себя сейчас совсем не комфортно.
- Жена и муж занимаются любовью, и жена упрекает мужа: вот даже когда ты со мной, ты всегда думаешь о других женщинах.
Муж говорит:
- А ты что, не так, что ли?
- Конечно, нет. Я независимо от того, кто со мной, всегда представляю только тебя.
Натка поморщилась:
- Ну, конечно, это анекдот.
Николай вздохнул:
- Я и сам так думал. А один раз вот в такой самый момент мне в голову залезла какая-то ерунда, и это меня прямо выключило. И с тех пор меня преследует страх, что так снова произойдет. И действительно снова и снова происходит. Каждый раз. Ничего не могу с собой поделать.
Натка попробовала возразить:
- А как же сегодня в море?
Николай слабо улыбнулся:
- Это меня только и успокаивает. И радует, конечно.
Он немного помолчал:
- Все, Ната, завтра с утра на наш камень, а теперь спать.
Но Натка уже и без его команды тихонько посапывала, вымотавшись в обследовании города.
Для Натки следующая неделя пролетела как один день и почти неожиданно настало время отъезда. Утром Николай сбегал к приятелю за машиной и повез Натку на вокзал, вручив ей предварительно огромную охапку цветов.
Отгуляв свой отпуск и выйдя на работу, Натка вначале почти каждый день бегала на переговоры с Николаем. Обсуждали, кто к кому должен приехать, но никто из них решительных шагов не делал. Потом в общении возник перерыв – Николай по работе куда-то уехал. Потом Натке пришлось смотаться к родителям – заболела мама. Звонки друг другу становились все реже и реже, пока не прекратились совсем. А в памяти Натальи эта неделя ее первого отпуска осталась как что-то светлое и праздничное, но нереальное и даже как будто и не существовавшее.


Глава 12. Сопротивление
Генеральный директор на предприятии обладает очень большой властью, но не безграничной. Особенно в советское время – тут тебе и партийный комитет, и профсоюзный, и даже комсомольцы могут возникать. А еще есть мнение коллектива предприятия, которое может иногда образоваться, неизвестно как и кем сформированное, – и отправиться прямиком в народный контроль. В общем, директору есть чего опасаться. Но, конечно, на первом месте партком. На таком крупном предприятии, как «Полет», партком обладает правами райкома – он и принимает в партию, и исключает, и решения его обязательны для директора, даже если тот не член партии. Так что, когда появилось постановление о работах «Анализ-1» и «Анализ-2», ВИФ первым делом вынес на заседание парткома вопрос о поддержке новой тематики и добился необходимого решения, хотя и чувствовал молчаливое сопротивление некоторых представителей партийной элиты. Но никто тогда не представлял масштабы новой работы. Когда же она начала раскручиваться, к ней начали подключаться все новые и новые соисполнители, затраты выросли чуть ли не до половины объемов предприятия, в среде старожилов, не участвующих в новой работе, начался глухой ропот. Один из них, Игнат Богданович Назаренко, начальник одного из ведущих отделений, так обрисовал причину недовольства:
- Едем мы в трамвае, в заданном направлении, все занимаются своими делами. И вдруг возникает эта компания, на полном ходу вскакивает в вагон и – самое главное – поворачивает трамвай совсем в другом направлении.
Под этой компанией имелось в виду руководство вычислительного отделения, действительно, относительно недавно пришедшее на работу в «Полет». Первым перешел Алексеев, а потом перетащил Синегина и Царева.  На прежнем месте ра-боты они прошли очень серьезную школу, занимаясь статистической радиотехникой в отделе члена-корреспондента Академии наук Юрия Борисовича Кобзарева, одного из основоположников отечественной радиолокации. Каждый из них вел самостоя-тельное направление работы, одновременно готовя кандидатскую диссер-тацию, так что на работу в «Полет» они пришли уже кандидатами технических наук, а, главное, вполне сложившимися серьезными специалистами высочайшей квали-фикации. Это почти сразу же проявилось в работе на новом месте «первопришельца» Алексеева. Фетров неоднократно проверял уровень его компетенции и сформировал свое чрезвычайно высокое мнение о его разносторонних познаниях и способностях, поэтому, как только Алексеев пришел к нему с предложением принять на работу сначала Синегина, а потом и Царева, Виктор Иванович безоговорочно согласился, целиком полагаясь на мнение Сергея Николаевича.
До начала аппаратных работ все трое несколько лет проработали на предприятии и успели зарекомендовать себя с самой лучшей стороны не только по мнению дирекции, но и по признанию многих ведущих разработчиков головных отделений «Полета». Конечно, все, что они делали, находилось в русле основной деятельности предприятия и было направлено на повышение эффективности разрабатывающих подразделений.
Появление аппаратной тематики изменило статус вычислительного отдела. Подразделение, предлагавшее другим свои услуги, вдруг стало законодателем, раз-работчиком основных технических требований для своих партнеров. И тематика эта была совершенно новой и необычной для предприятия, так что наиболее заслужен-ные подразделения предприятия оказывались на вторых ролях, поставляя приборы аппаратурному отделению, являющемуся теперь выходным изготовителем продукции.   
К тому же в численном отношении вычислительное отделение стало быстро разрастаться, и многим казалось, что это расходуются их ресурсы.
Недовольство сложившейся ситуацией у многих было довольно обоснованным. Ясно, что новая тематика требовала не просто повышенного внимания всей дирекции, она забирала большую его часть. А внимание руководства – это не просто возможность частых встреч, докладов о текущих проблемах, увеличения финансирования и, в первую очередь, повышения зарплаты своим сотрудникам. Внимание необходимо еще и для того, чтобы, не торопясь, обсудить с директором новые нетривиальные идеи, доказать необходимость финансирования поисковой работы, которая может быть и провальной, а может – чем черт не шутит! – принести новый непредсказуемый результат и даже новое перспективное направление на многие годы вперед. В славной истории «Полета» были и изделия на совершенно новых принципах работы, и открытия новых явлений и много чего еще, где участие генерального директора на начальном этапе жизненно необходимо, просто без него ничего не может состояться. Это ведь не повесть, не отчет написать, где достаточно карандаша и нескольких листочков бумаги, здесь серьезные материальные затраты нужны, а кто их, кроме директора, разрешит? 
В одну из поездок на рыбалку вместе с Беляковым и Алексеевым поехал заместитель генерального директора по режиму. Устроились в машине Белякова, которую он сам и вел. Разговор сначала крутился о предстоящей рыбалке, о погоде, а потом Александр Дмитриевич, так звали режимщика, вдруг посерьезнел:
- Мужики, мой вам совет: будьте осторожны, не дай бог вам допустить в ваших делах промашку. 
Беляков удивился:
- Александр Дмитрич, вы какими-то загадками говорите. Что нам может угрожать?
Режимщик покачал головой:
- Да зреет против вас заговор. Конечно, в первую очередь против Фетрова, но и вам перепадет.
Алексеев тоже подключился:
- Ну, договаривайте, Александр Дмитрич, кто заговорщики?
- Да вы их и сами знаете. Во главе Эдуардов Гелий Семенович, его поддерживает Хабич Велемир Борисович. Сначала в райком партии и в наши службы шли анонимки, с ними разбирались, вызывая к себе Фетрова и секретаря партбюро. Но теперь в райкоме партии лежит официальное заявление, и его наверняка направят для разбирательства на предприятие.
Беляков покачал головой:
- Удивительно! Такие уважаемые люди, чем же они недовольны?
Александр Дмитриевич усмехнулся:
- Главное обвинение, что ваши работы ведут предприятие в тупик, поскольку гробится основная тематика.
Вскоре и на предприятии глухое недовольство вылилось в открытые претензии к Виктору Ивановичу. На очередном заседании партийного бюро  было принято постановление, обязывающее генерального директора доложить на парткоме о перспективах развития предприятия.  И Виктору Ивановичу пришлось с этим согласиться.
Через месяц на очередном заседании партбюро Фетров сделал свой доклад. Готовиться ему особо не пришлось, потому что перед самым появлением новой тематики аналогичный доклад он делал на совещании в министерстве. Что касается новых масштабных работ, то уже в самом конце доклада ВИФ подытожил:
- Конечно, нас сейчас здорово нагрузили работами по бортовой станции и головке самонаведения. Но, во-первых, это постановление военно-промышленной комиссии, мы не можем его не выполнять. Во-вторых, в обеспечение этих работ мы получили столько вливаний – специалистами, финансами, фондами, что это неплохо поддержит и другие направления. И ничто из того, что мы планировали, не исчезает, а только укрепляется. В наших мероприятиях на перспективу, о которых я вам сейчас доложил, в полном объеме представлены и вакуумная, и твердотельная тематика. Это же наша база, она всегда будет иметь приоритет. А работы, о которых столько разговоров, конечно, сложнейшие, но я твердо уверен, что они на нашу основную тематику окажут самое благоприятное влияние.
Недовольные все же поклевали Виктора Ивановича, но никаких существенных обвинений предъявить не смогли. Жизнь продолжалась и чем дальше, тем меньше становилось на предприятии недовольных новой тематикой, поскольку она была столь обширной, что в ее орбиту потихоньку вовлекалось все больше и больше сотрудников.

Глава 13. Кабаний остров
Виктор Иванович Фетров был на удивление разносторонним человеком. В производственных делах он просто обязан был быть таким, поскольку тематика «Полета» была очень разнообразной, а чтобы принимать взвешенные решения, надо было досконально во всем разбираться.
Но и в обычной жизни его многое занимало. Еще в институте он активно играл в волейбол, а впоследствии в большой теннис. В части личных увлечений на первом месте у него была рыбалка, здесь он был фактически профессионал, изобретая то необыкновенные крючки, то рыболовные снасти усовершенствуя. Любому курортному отдыху он предпочитал рыбалку. Не чурался  и охоты, хотя это случалось довольно редко.
Те, кто бывал у него дома, могли видеть оригинальные женские портреты, кото-рые он рисовал, соединив вместе два искусства – живопись и фотографию. Кроме всего прочего, Виктор Иванович был очень хорошим психологом. Он считал, что больше всего людей объединяет не совместная работа, хотя это тоже важно, а сов-местный отдых, когда можно раскрепоститься, и человек проявляет все свои основ-ные качества. Конечно, и отдых не всех сплачивает, но тут уж ничего не поделаешь.
Исходя из этого своего понимания психологии людей, вскоре после появления  сверхважных для судьбы предприятия работ ВИФ начал проводить  различные мероприятия, связанные с отдыхом исполнителей новой тематики из числа участников еженедельных совещаний у него в кабинете.
У такого крупного предприятия, как «Полет», была своя хорошо развитая социальная сфера. Это целый район жилых зданий, построенных за счет предприятия, несколько общежитий, гостиница, дом культуры, профилакторий, пионерский лагерь, дома отдыха – один на Волге, другой в Сочи. На территории предприятия был свой медицинский центр.
Виктор Иванович начал с того, что начал отправлять на отдых в профилакторий группами наиболее активных участников «Анализа». Отдых происходил без отрыва от основной работы. В профилактории ночевали, завтракали, обедали, ужинали, вечером разные развлекалки – кино, танцы, концерты. А днем автобус привозил всех на рабочие места.
Как и Фетров, Алексеев и Беляков были страстными рыбаками. И вскоре Виктор Иванович стал их приглашать с собой на рыбалку. Иногда он собирал довольно большую компанию, чтобы вместе порыбачить и отдохнуть на базе отдыха предприятия на Волге.
Одну из поездок Андрей запомнил на всю жизнь. Большой группой они  вышли на лед, насверлили лунок и приступили к делу. Часа через два Беляков предложил Синегину и Пелину съездить на базу и привезти для всех что-нибудь перекусить, чтобы всем не терять время. Сварили картошки, сосиски, взяли несколько бутылок водки и отправились на снегоходе «Буран» к остальным. И вдруг примерно через километр снегоход плавно начал погружаться носом в полынью. Плавно – это, конечно, условно, потому что секунд через пять снегоход утонул. За рулем сидел Беляков, он успел выпрыгнуть на лед, а Синегин и Пелин находились на прицепных санях, которые утонули следом за мотовозом, оставив друзей плавать в полынье. Оба были в полушубках, они помогли им удержаться на плаву, но быстро намокали и могли утянуть их на дно. Побарахтавшись, Андрей и Михаил быстренько, обломав края льдины, выбрались на твердую поверхность. Ни снегохода, ни саней не было видно, с ними ушла на дно и кастрюля с горячей картошкой и сосисками. Но посреди полыньи еще плавала сумка с бутылками. Беляков скомандовал:
- Мужики, держите меня за ноги!
Лежа на льду, он потихоньку пополз к полынье, а Андрей с Михаилом держали его за ноги. Благополучно зацепив и вытащив сумку, они отправились обратно на базу, чтобы отогреться, обсушиться и организовать подъем снегохода.
Примерно через год после начала работ по новой тематике генеральный организовал поездку небольшой группы сотрудников на нижнюю Волгу, на Кабаний остров.  В этой группе самыми молодыми были Беляков, Алексеев и Синегин, остальные на десять – пятнадцать лет старше, так что, если надо было обратиться сразу к троим, Фетров называл их молодежь.
Основным занятием была рыбалка. Для Белякова и Алексеева это было привычным делом, а Синегин рыбачил настолько редко, что каждый раз осваивал рыбную ловлю как бы заново. В один из дней Фетров, Беляков и Алексеев сходили на охоту и, вопреки ожиданиям,  добыли почти десяток уток. В большом походном десятилитровом котелке сварили из них шулюм, затолкав в котелок всех обработанных заранее уток. Шулюм получился очень жирным и бесподобно вкусным, все не могли от него оторваться. А утром Фетров спросил у молодежи:
- Ну, что, как спали?
- Отлично, - дружно ответили все трое.
- Да, вот что значит молодость, - грустно произнес Фетров. – А мы вот, все старшее поколение, провели эту ночь на корточках за кустиками.
        На следующий день старшее поколение укатило домой, а молодежь осталась еще на пару дней. Правда, остался и один из представителей старшего поколения Альфред Юрьевич Вец. Он играл очень существенную роль в жизни «Полета» и был, можно сказать, правой рукой генерального директора. Каждый день к нему, как  начальнику тематического отдела, приходили десятки, а то и сотни людей – кто по НИРу или ОКРу, кто за советом, кто принести или, что было чаще, узнать свежие новости, а кто и рюмочку пропустить. Так что  Альфред Юрьевич был одним из центров повседневной  жизни предприятия. Все документы обязательно проходили через него, а в выработке разного рода  решений он принимал самое активное участие.
           Неожиданно быстро у них кончились все припасы. Магазина на острове не было, на большую землю можно перебраться только на пароме, и уходила на это уйма времени.  И тут Беляков взял ситуацию в свои руки.
          - Мужики, значит, так. Садимся в машину, я беру свое ружье, и катим по острову. Здесь столько всякой дичи, обязательно что-нибудь попадется.
         Так и сделали. Действительно, через полчаса увидели куропаточку. Серенькая, на длинных ножках, она стояла у какой-то тропинки, высматривая что-то в траве, и была хорошо видна издали. Остановили машину, и Беляков почти на цыпочках, аккуратно стал продвигаться в сторону куропатки. Метрах в тридцати он поднял ружье, раздался выстрел, и куропатка упала.
          Казалось бы, небольшая птичка, а суп и мясо из нее обеспечили им питание еще на целые сутки. А хозяйственный Альфред Юрьевич не поленился с помощью Андрея общипать куропатку с намерением сделать из ее перьев и пуха подушечку. Этот эпизод вспомнил Андрей, прочитав на шестидесятилетии Веца в качестве тоста свое небольшое стихотворение:
Вот приехали на остров,
Чтоб пожить легко и просто.
Браконьерская работа –
Быстро бегать по болотам,
Чтобы щуки и лини
Не сидели на мели.
Оформляемся в бригаду
По единому наряду,
А орудие труда –
Это в клеточку уда.
Вец доволен, что уда
Выручает нас всегда.
         Когда Андрей дошел до этого места,  Альфред Юрьевич тронул его за рукав:
         - Погоди, Андрюша, давай пусть это будет первый тост, а вторая половина будет вторым тостом.
        Так и сделали. После небольшого перерыва Андрей продолжил:
Беляков дослал патрон –
Куропатка бьет поклон.
И хотя мы еле-еле
Разглядеть ее сумели,
Но зато и до сих пор
Не стихает разговор,
Что, пардон, из нихера
Столько пуха и пера.
И еще – такой супец!
Очень был доволен Вец!
         И Вец действительно был  доволен.
Поездка на Кабаний настолько им понравились, что в течение нескольких следующих лет они отправлялись туда отдохнуть, порыбачить, а кто-то и поохотиться. Организацией таких мероприятий обычно занимался Беляков.
Когда генеральный начал организовывать поездки ведущих специалистов на рыбалку или охоту, в полном объеме проявились лидерские качества Белякова. Он не использовал приказы, распоряжения, не заставлял кого-либо что-то делать. Он просто сам начинал выполнять работу, которую в данный момент считал главной: насобирать хворост, развести костер, сварить обед или ужин, поставить сеть или жерлицы, просверлить лунку, почистить рыбу - да мало ли на первый взгляд мелкой, но необходимой работы на рыбалке или охоте. Никита умел все, к нему подключались все остальные, и он уже ненавязчиво начинал определять, кому что делать, чтобы не было бестолковой суетни.

Глава 14. Первые результаты
Между тем работа над двумя правительственными проектами шла своим чередом. Андрея поражало, с каким энтузиазмом над ними трудились молодые, недавно со студенческой скамьи сотрудники. Да и те, кто вчера еще занимался системой проектирования, с удовольствием переключились на новые задачи, хотя в материальном плане они не только не выиграли, но даже потеряли прежние премии за завершенные работы, которых в их отделе каждый год было по две – три. Здесь же в ближайшем будущем пока ничего не светило.
Отдел Царева разрабатывал бортовую вычислительную машину. В самом начале работы они втроем – Алексеев, Царев и Синегин - обсуждали задачи и построение бортовой ЭВМ. Они сразу решили в качестве базового взять недавно появившийся разработанный в Воронеже процессор «Электроника-81». Но его быстродействия было недостаточно для решения всех необходимых задач. Выход был найден в использовании трех таких процессоров. Теперь требовалось заставить их работать в связке, обмениваться данными, управлять последовательностью исполнения решаемых задач. И все это в реальном времени. Операционную систему, позволившую образовать из трех независимых процессоров единую бортовую цифровую вычислительную машину, создал Володя Соснов, очень квалифицированный системный программист, уже довольно давно работавший на предприятии. После этого к работе подключилась целая группа женщин, разработавших комплекс тестовых программ, проверявших буквально каждый чих новой бортовой машины.
Царев ходил гордый – его отдел первым справился со сложнейшей работой. Алексеев, хотя и был доволен первым успехом, не давал Николаю расхолаживаться:
- Вот подожди, начнет Андрей свои прикладные программы транслировать в компьютер, увидишь, полезут нестыковки, потребуются доработки. Так что мороки еще предстоит много.
Царев был настроен оптимистично:
- Поживем, увидим. Самую сложную часть работы мы сделали. А потом, мы столько тестов настрогали, столько проверок сделали, что я уверен в правильной работе бортового компьютера.
А в отделе Синегина основная глыба айсберга предстоящих работ была все еще под водой и просматривалась с трудом. Программируемый процессор сигналов у Воронежа еще только – только обретал окончательные черты. Сначала на обсуждение к воронежцам Андрей ездил с компанией своих сотрудников, но потом среди них образовался лидер, для которого структура нового процессора оказалась хорошо доступной, а его рекомендации воронежским разработчикам приводили их в восторг своей достаточно легкой и понятной реализуемостью. Так Толя Федоров стал единоличным участником «посиделок» в Воронеже, и он же разработал все и системные, и прикладные программы, обеспечившие работоспособность этого необычного процессора. 
Головной же болью Андрея оставалось программно-алгоритмическое  обеспечение. Лаборатория Виктора Юрьевича Фенова, очень грамотного и ответственного радиста, закопалась в моделировании различных режимов работы бортовой станции и никак не могла перейти к практической реализации хотя бы какого-то из вариантов.
Первой ласточкой в реализации конкретных прикладных программ стало создание алгоритмов и программ управления антенной. Отделение Пелина поставило на станцию координатор, разработанный внешним исполнителем, а на него антенну, и хотя еще не все остальные блоки появились в уже вполне осязаемой конструкции, вид солидного изделия завораживал, и это зрелище просто вынуждало сотрудников синегинского отдела буквально выкладываться, чтобы заставить антенну крутиться. К счастью для них незадолго до этого к ним на работу пришел из подмосковного города вполне зрелый специалист по автоматическому управлению, который довольно быстро написал необходимые алгоритмы, а молодые программисты тут же реализовали их в программном виде. Правда, их отлаживание на действующем «железе» несколько затянулось, так что для завершения пришлось использовать даже работу в ночное время. Руководитель группы программистов Саша Маслов оправдывался:
- Ну, куда же уйдешь, когда рядом все руководство отделения сидит и все время то ли просит, то ли требует:
- А давай еще вот так попробуем.
Короче, контур управления антенной заработал, и можно уже было хотя бы что-то показывать гостям. Первым, естественно, ВИФ позвал министра.
Шокин приехал на просмотр первых результатов. Собранная, правда, не до конца бортовая станция могла сканировать. Когда немного сбоку от антенны министру поставили кресло, он недоверчиво осмотрелся и спросил:
- А она не излучает?
Андрей удивился не столько тому, что он не доверяет своим подчиненным в вопросах техники безопасности, сколько тому, что рядом было полно молодых людей, но возможное воздействие излучения на них министра нисколько не волновало. Директор тут же отозвался:
- Что вы, Александр Иванович! К сожалению, передатчик у нас еще не готов. Я думаю, что месяца через два мы работу над ним завершим и сможем поставить его на свое законное место. А пока мы вам покажем, как в бортовой станции будет сканировать антенна.
Он кивнул сидевшему за пультом управления антенной Саше Маслову:
- Начинай!
Саша, теперь уже начальник лаборатории, начал священнодействовать. После ряда простых манипуляций с антенной министру продемонстрировали главный фокус – развернули полотно антенны горизонтально, поставили на него стакан с водой, и Саша продемонстрировал довольно сложные развороты антенны в разных плоскостях. Стакан при этом даже не пошевелился. ВИФ коротко прокомментировал:
- Александр Иванович, в боевой работе координатор выполняет намного более простые манипуляции, но, правда, там его основная задача – следить за целью. Теперь нам надо полностью собрать станцию и запустить передатчик, мы уже близки к этому. Я думаю, за полгода сделаем.
Министр благожелательно кивнул:
- Хорошо, работайте дальше.
Андрей только молча вздохнул. Да, они уже начали тестировать приемный канал, разработанный отделением Белякова, для этого пришлось разработать кучу тестовых программ, поскольку проверку можно было сделать только с помощью бортовой цифровой вычислительной машины, созданной отделом Царева, но рабочей программы для планируемых испытаний еще и на горизонте не просматривалось. Пришлось в аварийном порядке организовать еще одну лабораторию, которая и занялась разработкой режима дальнего обнаружения, который должен был стать основным при проведении испытания, а Фенов со своими людьми продолжал заниматься остальными режимами.
Пока что их отставания с программным обеспечением не видно было из-за проблем с передатчиком. На очередном совещании у генерального главный конструктор передатчика, отчитываясь о состоянии дел, обреченно сказал:
- Виктор Иванович, к несчастью, вчера передатчик на испытаниях сгорел.
ВИФ удивленно откинулся в кресле:
- Как сгорел? Там ведь шестнадцать ламп бегущей волны, и все сгорели?
Не глядя на генерального, докладчик только кивнул:
- Все.
До этого по предложению разработчиков, с которым ВИФ согласился, было принято решение использовать имевшиеся уже разработанные ранее на предприя-тии маломощные лампы бегущей волны и для достижения необходимой мощности сложить их выходные мощности. И вот результат. При обсуждении проблемы единогласно было решено, что повторять плачевный опыт не имеет смысла, и надо разработать одну лампу бегущей волны требуемой мощности. Но сроки уплыли.
Зато почти неожиданный успех пришел по линии головки самонаведения. Собранный макетный образец был вывезен на полигон для наземных испытаний, которые прошли на удивление успешно. Пролетавший на высоте в несколько километров самолет головка не только сразу обнаруживала, но и сопровождала. Эксперимент повторили несколько раз с одинаковым успехом. Правда, расстояние было совсем небольшое, но все были уверены, что дальнейшая доработка позволит достичь требуемых параметров. Все же это только макет, и Виктор Иванович помчался к министру доложить о неожиданном успехе, который пришел как нельзя вовремя. Сроки работ «Анализ-1» и «Анализ-2» заканчивались, и успешные испытания головки самонаведения позволили без проблем их продлить. Вскоре вышло новое постановление Военно-промышленной комиссии о постановке новых работ «Анализ-10» и «Анализ-20».
Главным конструктором, как и раньше, был назначен Виктор Иванович Фетров.

Глава 15. Предварительные испытания
Через три года после начала работы бортовая станция была собрана и прошла все тестовые испытания. По согласованию с генеральным на ней был реализован один, но самый важный режим – дальнее обнаружение, в котором станция работала с высокой частотой излучаемых сигнальных импульсов. По срокам станция должна уже была бы выехать на полигон для проведения летных испытаний, но летная лаборатория не была готова. После некоторых переговоров было принято решение отправить ее в научно-исследовательский институт авиационной техники, где имелся стенд для проверки правильности работы реализованного режима, после чего специалисты института выдадут заключение о готовности станции к летным испытаниям.
Андрей был несказанно обрадован этим решением. Его все время угнетала ситуация, когда предполагалось выйти на летные испытания, практически не имея возможности проверить правильность работы станции. Теперь с появлением новых возможностей все вставало на свои места.
Перед отправкой станции на стендовые испытания Фетров пригласил Кутахова посетить предприятие. Кроме демонстрации самой станции ВИФ приготовил план-график дальнейших работ.
Кутахов оказался приятным в общении человеком, много и охотно шутил, рассказал, откуда произошла его фамилия, а в конце визита расписался на висевшем на стене план-графике, поставил сегодняшнюю дату и дату окончания работы, указанную на графике, и сказал:
- Ну, вот, теперь все задокументировано. К завершению работы обязательно приеду, чтобы лично проверить. Эта станция должна изменить стратегию использования авиации за счет возможности одновременной боевой работы по воздушным и наземным целям.
За пару недель станцию хорошенько осмотрели, упаковали, обеспечили необходимой измериловкой и вывезли на новое место.
Работа на стенде продолжалась почти год. Конечно, случалось много простоев из-за отказов аппаратуры, но все же основное время ушло на отладку выбранного режима работы. Было обнаружено столько нестыковок и неправильных решений, что Андрей снова и снова благодарил судьбу за спасительную возможность тщательно отработать все нюансы режима. Кроме того, успели по его инициативе реализовать траекторную обработку, которая должна будет, как полагал Андрей, увеличить дальность обнаружения раза в полтора. Правда, на стенде проверить ее не успели, но уж в полете, как думал  Синегин, надо будет использовать ее обязательно.
На стенде работали, в основном, сотрудники отдела Андрея, другие приезжали только для ремонта своих блоков, когда те по какой-то причине выходили из строя. Особенно часто ломался программируемый процессор сигналов, и тогда основная работа замирала на неделю в ожидании приезда специалистов из Воронежа.
Главную скрипку на испытаниях играл Саша Маслов. Его лаборатории пришлось взять на себя не только контур управления антенной, но и формирование временной диаграммы работы бортового радиолокатора, диспетчерские функции, управление программируемым процессором, то есть фактически все, что должен был делать процессор данных отдела Царева.
Андрей держал все работы под строгим контролем и хотя бы раз в неделю приезжал поучаствовать в стендовых испытаниях.
Через полгода напряженных сражений с программными и алгоритмическими ошибками отладка режима дальнего обнаружения была близка к завершению. Можно было еще и еще раз проверять многочисленные варианты работы станции в различных условиях и продолжать шлифовать алгоритмы и программы, находя и исправляя все новые и новые ошибки и погрешности, но видно было, что режим состоялся. И тогда Андрей договорился со специалистами института провести предварительные испытания станции, чтобы определить, насколько она готова к проведению летных испытаний.
Заключение было положительным, хотя и содержало некоторые замечания. Передав его Фетрову, Андрей решил, что пора готовиться к выезду на полигон, а ВИФ с этим заключением помчался к министру. Неизвестно было, о чем они там говорили, но вернулся Виктор Иванович чрезвычайно довольным. Тем не менее, выезд на полигон пока откладывался – летная лаборатория все еще не была готова. Стендовые испытания пришлось продлить – не везти же станцию обратно. Алексеев утешал Андрея:
- Лишний раз проверить никогда не вредно. Легче будет на полигоне.

Глава 16. Смерть Белякова
Успешно проведя полигонные испытания головки самонаведения, коллектив Гордова с новой энергией взялся за доведение ее до требуемых параметров. Необходимо было прежде всего существенно увеличить дальность действия. Однако, с увеличением дальности сигнал от цели резко уменьшался и тонул то ли в шумах, то ли в помехах. Время шло, а существенного прогресса в этом направлении не наступало. Не поддававшийся решению вопрос не позволял заняться и другими имевшимися недоработками.
После полигонных успехов Фертов больше года терпел неспособность группы разработчиков добиться необходимых результатов, но затем стал регулярно вызывать к себе Белякова и Гордова с отчетом о проделанной работе. Дотошно расспрашивал, что и как делали. Он не был радистом, но знал, что когда человек рассказывает подробно о своей работе, то, в конце концов, и сам начинает понимать, что же он делает. Правда, и Гордов, и Беляков тоже не были радистами, поэтому их совместное обсуждение заканчивалось обычно ничем.
- Понимаете, Виктор Иванович, - говорил Гордов, - никак не удается уменьшить шумы. Да и помехи откуда-то лезут. Мы уже все входные цепи несколько раз переделали и безрезультатно.
- Уже несколько раз мозговой штурм устраивали, - добавлял Беляков. – У нас ребята совсем молодые, но они радисты. Тем не менее, пока ничего придумать не можем. Но мы продолжаем работать, появляются новые идеи.
- Сколько же этих идей надо, чтобы результат появился? – сердился Фетров.
После очередного неприятного разговора вечером Беляков приходил в вычислительное отделение к Алексееву, жаловался на непруху:
- Понимаешь, я уже не знаю, что делать. Вроде мы уже все перепробовали, а телега ни туды, ни сюды.
И как-то в одну из вечерних посиделок Алексеев не выдержал:
- Слушай, Никита, давай я к вам приду, покажите мне свои материалы. Особенно меня интересует структурная схема.
- Серега, давай, - обрадовался Беляков. – Сможешь завтра?
- Идет, - кивнул Алексеев.
На следующий день Алексеев пришел в отделение Белякова, вместе пошли к Гордову. Тот сидел за столом, рассматривая какие-то бумаги. При виде вошедших он встал, аккуратно собрал бумаги, сунул их в ящик стола и протянул для рукопожатия руку.
- Иван Петрович, - Беляков сиял, как будто принес подарок Гордову, – дайте, пожалуйста, наши материалы по головке Сергею Николаевичу, пусть посмотрит, может, что-то подскажет. А я пока поработаю у себя.
И обратившись к Алексееву, добавил:
- А ты потом зайди ко мне, ладно?
Сергей кивнул:
- Ну, конечно.
Когда Беляков вышел, Гордов обратился к Алексееву:
- Так что вас у нас интересует?
- Ну, я хотел бы сначала посмотреть структурную схему, - Алексеев оглянулся вокруг, как бы определяя, где можно разместиться с бумагами в тесном кабинетике Гордова.
Иван Петрович вдруг спохватился:
- Да вы садитесь, Сергей Николаевич, сейчас мы с вами все обсудим.
Алексеев удивленно на него посмотрел, мол, что обсуждать, я еще ничего не видел, но промолчал и присел на стул у стола Гордова. Тот тоже опустился в свое кресло, немного помолчал, а потом, как бы сокрушаясь, развел руки:
- Понимаете, Сергей Николаевич, вы ведь не участник нашей работы, а у нас там свои ноу–хау. Да и работа закрытая. Так что не могу я вам сейчас показать структурную схему.
Алексеев не мог скрыть изумления:
- Не можете сейчас, а что надо, чтобы вы смогли?
- Ну, наверное, надо, чтобы вы стали участником нашей работы, но это ведь вряд ли случится.
Сергей какое-то время подождал, не будет ли продолжения, потом поднялся:
- Что же, ситуация понятная. Тогда разрешите откланяться.
Гордов протянул руку:
- Всего хорошего, Сергей Николаевич. Вы, пожалуйста, не обижайтесь, но у меня есть в работе свои принципиальные позиции, которые я никогда не нарушаю.
Сергей молча пожал протянутую руку и вышел. Он решил не заходить к Белякову, чтобы не вызвать ненужного скандала, а когда тот позвонил ему, предложил встретиться позже.
Вечером Сергей рассказал Белякову о своем разговоре с Гордовым, и тот просто застыл на месте, медленно с трудом переваривая полученное известие. Наконец, после продолжительного молчания, он удрученно произнес:
- Ты знаешь, Серега, а я ведь и сделать ничего не могу, все материалы Гордов держит у себя и никого к ним не подпускает. Я только теперь это понял.
Больше в этот вечер они ничего по работе не обсуждали, сначала молча посидели, потом Сергей достал спирт, немного выпили, а еще через несколько минут сам собой возник разговор о ближайшей рыбалке, на которую их обоих пригласил генеральный. Надо было подготовиться: купить мотыля, что обычно делал кто-нибудь из них двоих, обновить снасти, подготовить автомобиль, согласовать время выезда. Да мало ли у рыбаков своих забот.
Беседуя, Сергей время от времени озабоченно поглядывал на Никиту: что-то то ли в его облике, то ли в поведении казалось необычным. Но потом он решил, что Белякова вывело из равновесия поведение Гордова.
Благополучно съездив на рыбалку, они поздно вечером в воскресенье возвра-тились домой. А утром стало известно, что ночью Белякова увезла в больницу скорая помощь. И вскоре пришла шокирующая новость, что у него рак желудка. Друзья и родственники, убитые этой новостью, никак не могли в нее поверить.
- Да как это может быть? Такой крепкий мужик, никогда ничем не болел, он и к врачам не ходил, - было общее мнение.
Но когда появилась возможность навестить Никиту в больнице, выяснилось, что желудок у него начал побаливать уже давно. Сначала нерегулярно и не очень сильно. Он решил, что это гастрит, не стал есть острые блюда, и ему стало легче, но через некоторое время боли появились снова, усиливаясь с течением времени. Он довольно долго терпел, а затем решил, что съездит на уже запланированную рыбалку и пойдет к врачу. А ночью после рыбалки терпеть боль не стало сил.
Болезнь развивалась стремительно. Все попытки родственников, многочисленных друзей, руководства предприятия найти какие-то радикальные средства, консультации у известных врачей не смогли предотвратить трагический финал. Через три месяца Никиты не стало.
Хоронили его всем предприятием, пришли даже те, кто не был с ним лично знаком. Венки, цветы, слезы.
Через день после похорон Белякова Фетров вызвал к себе Алексеева. Уже давно как-то так сложилось, что прежде чем принять какое-то решение, ВИФ обсуждал его с Алексеевым. Конечно, не только с ним одним, но с ним раньше других. Алексеев и сам это уже заметил, поэтому решил, что наверняка разговор пойдет о том, кого назначить начальником отделения вместо ушедшего Никиты. Но он ошибся. Генеральный начал без предисловий:
- В последнюю нашу поездку Беляков рассказал мне, что Гордов отказался дать вам для ознакомления материалы по головке. А мы уже почти два года топчемся на месте. Я эти материалы взял и прошу вас их внимательно рассмотреть и дать свое заключение, - он выдвинул ящик стола, достал сложенную кипу чертежей и передал их Алексееву.
Вернувшись к себе, Сергей тут же раскрыл чертежи, нашел структурную схему радиолокатора, раскрыл ее и уже после беглого осмотра просто остолбенел: прямо на входе приемного устройства по высокой частоте, еще до всякой фильтрации стояли пороговые устройства для обнаружения входного сигнала. Видимо, это и было одно из тех ноу-хау, о сохранности которых так пекся Гордов.
Позвав к себе Царева и Синегина, он рассказал им о поручении директора и поделился с ними своим открытием. Обоих такое построение радиолокатора немало повеселило, но вскоре Андрей задумчиво сказал:
- Серега, на самом деле Фетров тебя лишний раз проверяет. Я думаю, что он завтра – послезавтра предложит тебе стать начальником отделения Белякова.
Алексеев пожал плечами:
- Ну, ты даешь. Я и так начальник отделения. Он может назначить, например, кого-то из вас.
- Нет, я в этом практически уверен. – Андрей положил на стол руку и начал загибать пальцы. – Первое. Бортовая станция разрабатывалась фактически под твоим руководством.  Директор был, в основном, номинальным руководителем.
Сергей возразил:
- Конечно, это не так. Без его руководства работа в части организации просто рассыпалась бы.
Царев добавил:
- А его еженедельные совещания уже почти четыре года, без них многие вопросы остались бы нерешенными.
Андрей поднял руки:
- Сдаюсь. Давайте уточним – под твоим техническим руководством, – и продолжил: - Второе. Станция успешно создана. На прошлой неделе благополучно прошли  официальные испытания в институте авиационной техники, а на следующей появится официальное заключение о ее готовности к летным испытаниям. Отличие от головки как ночь и день.
Сергей опять заметил:
- Ну, это же не я один.
Андрей не дал продолжить:
- Ты технический руководитель, и этим все сказано. Но есть и третье. Конечно, роль Фетрова как организатора выдающаяся, но все, что касается организации участников создания цифрового комплекса лежит на твоей совести, и пусть она тебя не грызет – все прошло успешно.
Все некоторое время помолчали, потом Андрей сказал:
- Есть у меня крамольная мысль. Мне кажется, что мы втроем очень даже неплохо сработались, и лично мне не хотелось бы разлучаться, во всяком случае, пока не закончатся эти работы.
Царев скептически заметил:
- Ну, это нереально. Ты же уверен, что Серегу назначат начальником отделения Белякова. И конец совместной работе.
Андрей кивнул:
- Уверен. Но вариант есть.
Сергей и Николай в один голос:
- Какой?
Андрей довольно улыбнулся:
- Единственный. Надо предложить директору объединить два наших отделения.
После некоторого молчания Царев помотал головой:
- Сомнительно. Очень уж большое подразделение получается.
- Зато вся радиолокация под одной крышей. И мы на автомате подключаемся к головке. Я думаю, что директор это поймет и точно согласится. – Андрей посмотрел на приятелей. - Надо только, чтобы мы сами захотели.
Сергей задумчиво поскреб в затылке:
- Заманчивое предложение.  Николай, ты как к нему относишься?
Царев кивнул:
- Ясно, что я за, хотя не очень в такое решение верю.
Через неделю вышел приказ директора об объединении двух отделений. Начальником объединенного отделения был назначен Алексеев.
Еще до принятия решения об объединении после того, как Алексеев изложил Фетрову свои замечания к гордовскому варианту головки и сказал, что такое изделие никогда не довести до требуемых параметров и надо почти все делать заново, генеральный на некоторое время просто застыл. Потом покрутил головой, как бы стряхивая с себя наваждение, и сказал:
- Признаться, было у меня такое предчувствие, но верить не хотелось. Уж очень грубая ошибка. Как детский мат в два хода.
Немного поразмыслив, он несколько недоуменно спросил:
- А как же испытания на полигоне, они ведь были успешными, головка все пролетавшие самолеты захватывала и сопровождала?
Алексеев махнул рукой:
- Но там расстояние было пару километров, отраженный сигнал просто огромный, он все помехи забивал.
После некоторого молчания Фетров пристально посмотрел на Алексеева:
- Сергей Николаевич, надо выправлять ситуацию. Придется вам подключаться, со станцией все благополучно, справятся и без вас.
- Виктор Иванович, не все так просто, я пока к этому не готов, и в любом случае у меня будет целый ряд условий.  Давайте я обдумаю и завтра вам доложу.
Вернувшись к себе, Алексеев позвал для обсуждения ситуации Царева и Синегина. Сообща они решили, что без объединения отделений предложение Фетрова принимать нельзя. Царев выразил общее мнение:
 – Серегу без поддержки там просто заклюют.
Вторым условием было требование отстранить от работ по головке Гордова.
Через неделю после этого разговора и появился приказ об объединении. Но до этого Алексееву пришлось вытерпеть несколько скандальных разговоров с Гордовым в кабинете генерального. Правда, обвинял во всех грехах Алексеева Гордов, а Сергей Николаевич отмалчивался. Но генеральному он заявил твердо:
- С Гордовым я работать не буду.
Вскоре появился еще один приказ о замене ответственного исполнителя работ по головке – вместо Гордова был назначен Алексеев.
А буквально через месяц Алексееву пришлось выдержать первое серьезное испытание на новом поприще. Подошел очередной этап работы, отчет поставили на совещании в военно-промышленной комиссии, и Фетров поручил сделать доклад Алексееву. Самое неприятное было то, что на этом этапе было уже сделано двадцать изделий, которые предстояло испытать на полигоне. Но ни одна из этих головок пройти испытание и показать необходимые результаты не могла. Довести их до ума за оставшееся время было невозможно. Когда Сергей закончил доклад, тут же последовал вопрос:
- А что же делать с двадцатью головками?
Алексеев немного помолчал, но потом твердо сказал:
- Их надо списать.
У некоторых участников совещания даже челюсть отвисла:
 – Как списать? А сроки? И сколько времени надо, чтобы сделать новые головы?
Алексеев ответил уверенно, с Фетровым они это уже просчитали:
- Восемь месяцев.
Неожиданно на помощь «Полету» пришел недавно начавший с ними работать Владимир Сергеевич Богатов:
- Вы знаете, эта головка делается для ракеты, которую мы разрабатываем, а она пока проходит различные наземные испытания, для которых не требуется, чтобы головка имела параметры, определенные техническим заданием. Мы составим план – график использования в этих испытаниях всех двадцати  головок. Но через год нам предстоят облеты, и там уже необходимо иметь штатную головку самонаведения со всеми параметрами. К тому же систему управления делает еще одно предприятие, и я думаю, что они вряд ли сделают быстрее. А для решения совместных вопросов мы уже согласовали создание группы сотрудников наших трех предприятий, которые работать будут, в основном, на территории «Полета».
Совещание, в конце концов, после бурных обсуждений поддержало решение о продлении сроков этапа на восемь месяцев. Когда Алексеев вернулся и подробно доложил обо всем Фетрову, тот облегченно вздохнул:
- Ну, слава богу, пронесло. А то я уже приготовился, как минимум, к выговору.

Глава 17. Фурор
Испытания в институте авиационной техники завершились положительным заключением, за это время успели оборудовать летающую лабораторию, так что весной начали готовить и устанавливать на полигоне бортовую станцию. Неожиданно оказалось, что для управления оборудованием станции в полете необходимы специальные сотрудники, которые должны сдать экзамен и совершить прыжок с парашютом. Как ни странно, на эту роль претендентками оказались только две девушки, одна из них Наталья Воинова.
Проверку станции в режиме дальнего обнаружения планировалось начать с мая месяца, а завершить полеты предполагалось в сентябре. На все это время составили график поездок сотрудников для работы со станцией, поддержания ее в рабочем состоянии, а также отдельную группу для обработки результатов испытаний и подготовки протоколов.
С момента объединения отделений Алексеев и Царев практически полностью переключились на работы по головке самонаведения. К этому времени в ней  выявились несколько «болевых» точек, не преодолев которые невозможно было организовать ее серийный выпуск.  Основная проблема была связана с использовавшимися в обнаружителе сигналов аналоговыми фильтрами, ручная настройка которых требовала огромных трудозатрат и к тому же не обеспечивала необходимой  стабильности. Для решения этой задачи решено было перейти к цифровой фильтрации, для чего к этим работам был привлечен отдел Царева. Созданный этим отделом  блок процессора цифровой обработки обеспечил идентичность фильтров и их достаточно простую настройку. Выполнен он был полностью на отечественной элементной базе. В головочных разработках СССР это был первый пример успешного применения цифровой обработки сигналов.
Теперь все многочисленные вопросы подготовки программных средств и режимов работы бортовой станции к испытаниям Андрею пришлось решать самому. Подготовку «железа» и организацию испытаний выполнял головной исполнитель – отделение передатчиков.
Андрей долго надеялся, что к испытаниям успеет еще один режим, над которым работала лаборатория Фенова, но она так и не успела к началу работ на полигоне поставить точку в своей программно-алгоритмической эпопее. Зато неожиданно к Андрею обратились сотрудники лаборатории антенн с предложением разработать и испытать режим картографирования земной поверхности в реальном времени. Для его полноценного функционирования необходима была стандартная навигационная аппаратура, но ленинградская фирма, которая должна была ее поставить, свои обязательства и не думала выполнять. Тем не менее после анализа ситуации было решено, что при прямолинейном полете самолета искажения из-за отсутствия навигации не будут существенными, так что общее решение было в пользу такой разработки. Андрей только предупредил разработчиков:
- Имейте в виду, что в оставшееся время никакого стенда для отладки этого режима мы сделать уже не успеем. Придется вам обойтись математическим моделированием.
На что получил уверенный ответ:
- Мы это понимаем, и уже все предусмотрели. Конечно, мы проведем моделирование, основные моменты мы продумали.
Когда Андрей сказал  Алексееву о неожиданно возникшей возможности, тот с энтузиазмом воскликнул:
- Слушай, это прямо здорово! Если получится, будет невообразимый фурор.
Потом после небольшого молчания добавил:
- Но знаешь, давай не говорить Фетрову о возможности картографирования,   чтобы не было лишних надежд и ненужной нервотрепки.
Андрей сразу согласился:
- Да, согласен, я тоже так думаю. Пока это только планы, а надо успеть сделать хотя бы до августа. Времени не слишком много. К тому же проверить можно будет только в полете. Так что нет стопроцентной гарантии добиться успеха.
Алексеев кивнул:
– И еще план-графики отнимут кучу времени и нервов сначала по их составлению и согласованию, потом по неизбежной корректировке. А результат что с ними, что без них один и тот же.
Испытания бортовой станции начались в начале июня. Параллельно с этим на полигон вывезли и новый вариант головки самонаведения, с которой почти непрерывно занимались Алексеев и Богатов. Правда, это было совсем в другом районе полигона, и Андрею с Сергеем, когда они оба были на полигоне, даже переговорить, хотя бы изредка, не удавалось.
Андрей приехал на полигон примерно через неделю после начала испытаний, когда уже были получены первые результаты. Вылеты проходили не чаще, чем раз в одну – две недели – столько времени занимала подготовка наземных служб, у которых и других работ было немало. Практической подготовкой станции к полетам руководил Саша Маслов, поскольку общаться с аппаратурой можно было только с помощью программных средств, разработанных его лабораторией. В процессе полета включение аппаратуры, ее проверку и перевод в рабочий режим выполнял летающий оператор. Чаще всего такой летуньей была Наталья Воинова. Она же была и автором приличного программного блока управления станцией, поэтому почти все операции могла выполнять осмысленно, понимая, что при этом происходит с техникой. Тем не менее, Синегин настоял, чтобы перед каждым полетом, кроме тщательной проверки правильности функционирования бортовой станции, Маслов проводил и полный инструктаж летающего оператора. Андрей уже убедился, что Саша человек ответственный и будет неукоснительно выполнять все необходимые мероприятия.
Специалисты, проводившие испытания, без Синегина не решились использовать траекторную обработку, и полученная дальность, хотя и была очень даже неплохой, но все же не та, на которую рассчитывал Андрей. После его приезда при первом же испытании траекторную обработку включили и не поверили результатам: дальность была более чем в два раза выше той, которую обеспечивали штатные бортовые станции. Решили пока не афишировать полученные данные. Но в последующих полетах все подтвердилось. Тщательно проверили, еще раз убедились, что все правильно, и оформили протокол, который подписала комиссия по испытаниям.
Первая же группа, уехавшая домой, повезла протокол Фетрову, а Андрей со своими сотрудниками начали готовиться к испытаниям режима картографирования.
Еще раньше, когда стало ясно, что режим картографирования успевает к летным испытаниям, была поставлена и решена в отделе Синегина задача срочно создать устройство регистрации данных картографирования,  их воспроизведения и документирования, так что проведение испытаний происходило не вслепую, и можно было уже на земле анализировать полученное изображение.
Вскоре первый полет состоялся.
Состояться-то он состоялся, но вот результат оказался нулевой. Вместо ожидаемой карты какая-то еле видимая мазня. Все были обескуражены, а когда пришли в себя, уселись в кружок и начали выдвигать и обсуждать версии случившегося. Ничего вразумительного в этот день не придумали и, удрученные, пошли спать. А наутро следующего дня снова продолжили доискиваться возможных причин случившегося. И недаром говорят, что утро вечера мудренее. Чей-то робкий голос произнес:
- А что, если у нас антенна неправильно установлена?
Ему возразили:
- Мы же ее специально разворачивали.
Но тут сразу же подключился Андрей:
- Пожалуйста, подробнее, как вы ее разворачивали.
Оказалось, что развернули ее на сорок пять градусов в сторону от горизонтальной линии полета. Тут уже все загалдели, но Андрей решительно прекратил галдеж:
- Тише, тише! Значит, так. До этого мы работали по воздушной цели, и антенна была установлена прямо по курсу. При картографировании ее надо не только отвернуть в сторону, но и направить градусов под тридцать вниз на землю. Давайте проверим, как она стоит, и, если не так, установим, как положено.
Действительно, оказалось, что антенна не смотрит на землю, по-видимому, поэтому и отраженных сигналов никаких нет. Только случайные помехи и дают еле различимые слабенькие пятна.
Развернули, как требовалось для режима картографирования, антенну. Кроме того, Андрей перед полетом сам дал Воиновой дополнительные инструкции:
- Наталья, в полете на экране у вас воспроизводится картинка того, что видит станция.
- Да, я знаю, но там пусто, - развела Наталья руками.
- Надеюсь, что теперь там что-то появится, – уверенно сказал Андрей. - А вас я прошу попробовать определить качество этой картинки. А потом постарайтесь изменить положение антенны по отношению к земле.
- Ну, да, это я умею, - закивала головой Наталья, - я же это управление и программировала.
- Отлично, - похвалил Андрей. – Тогда давайте уточним. Надо сделать три записи с тремя положениями антенны – тридцать, как сейчас установлено, а потом сорок и сорок пять градусов.
- А какой длительности записи? -спросила Ната и пояснила. - Самолет обычно летит по прямой минут десять, потом разворачивается обратно, снова прямолинейно десять минут, и так три или четыре раза.
- Хорошо, - кивнул Андрей, - меняйте положение при каждом повороте, но обязательно записывайте номер прямолинейного участка и положение антенны при этом. Договорились?
- Ну, конечно, все понятно, - Наталья не удержалась, добавила. – Будет исполнено, товарищ начальник.
- Ладно, ладно, - улыбнулся Андрей. – После полета на земле мы ваши записи просмотрим и определим, с каким положением антенны летать дальше.
 Уже в следующем полете они увидели четкую карту земной поверхности.
Изображения, полученные в режиме картографирования, как ни странно, оказалось очень легко анализировать. Несмотря на то, что это был не привычный для человеческих глаз оптический диапазон, а электромагнитный в области сверхвысоких частот, который наши глаза не воспринимают, интерпретация получаемых изображений не вызывала никаких затруднений. Все было довольно очевидно. Вот длинная темная линия идет из одного угла в другой угол кадра. Это железнодорожная колея. На одном из снимков зафиксирован на линии даже  поезд. Вот река темного цвета, на ней посветлее видны баржи, катера, причалы. Наиболее темные цвета там, где сильнее всего отражается сигнал.
Еще в двух полетах было получено столько изображений, что дальнейшие испытания временно приостановили, до согласования дальнейших действий с Фетровым, и Андрей полетел в Москву с полученными изображениями, которые генеральный тут же потащил к министру.
В восторге от полученных неожиданных для него результатов и по дальности обнаружения, и по картографированию ВИФ много раз рассказывал потом с небольшими вариациями одно и то же:
- Мне все время представлялось, что мы летим в огромном самолете, набитом аппаратурой и людьми, и вдруг впереди появляется громадная гора, обогнуть которую никак нельзя. Я уже и глаза закрыл, ожидая неминуемого удара, и тут самолет резко взмывает вверх и на минимальном расстоянии, но уверенно огибает гору, будто перепрыгивая через нее. Это было просто невероятно! Сначала нестерпимый ужас, а потом невыразимое счастье.
Данных было более чем достаточно для успешного окончания работы, и испытания решили закончить. На полигоне оформили все протоколы, и осталась группа, которая должна упаковать и отправить домой все оборудование.
Через три месяца состоялось предъявление работы. Правительственная комиссия, принимавшая тему, пришла прямо в восторг от увиденных материалов, экспериментального образца станции, протоколов сопряжения, разработанных стендов и  дала самую высокую оценку проделанной работе. Председатель комиссии даже заявил:
- Самое главное, что в процессе выполнения этой сложнейшей работы сформировался коллектив, который следует считать национальным достоянием и его надо всемерно беречь.

Глава 18. Один лучик мой
Как только были получены результаты по картографированию, слухи об этом достижении министерства электронной промышленности тут же распространились по всем радиоэлектронным конторам. К Фетрову посмотреть на результаты потянулся прямо поток радистов. Виктор Иванович не скрывал своей торжествующей улыбки, особенно, когда его поздравляли.
А создателям станции пока что поручили подготовить подробные технические задания на разработку новых основных блоков станции, в первую очередь, программируемого сигнального процессора.
Алексеев почти безвылазно сидел на полигоне, где шли испытания головки самонаведения. Но и его доставали там своими расспросами по бортовой станции радисты, которые на полигоне почти непрерывно проверяют работу своих изделий, тем более, что многие предприятия имели там свои законные собственные представительства и сооружения.
Некоторое время ВИФ принимал гостей в своем кабинете на предприятии, но потом решил взять на недельку отпуск и поехать на рыбалку. В это время ему позвонил  Степан Иванович Грошев, генеральный конструктор радиоэлектронного вооружения самолетов, для которого «Полет» уже не одно десятилетие разрабатывал и поставлял СВЧ приборы, так что они с Фетровым были хорошо знакомы. Сначала они обсудили по телефону текущие вопросы взаимного сотрудничества, а потом Фетров сказал:
- Слушай, Степан Иванович, не хочешь несколько дней отдохнуть? Погода стоит замечательная, и я приглашаю тебя на нашу базу, у нас на Волге есть свой остров, где уже давно работает спортивно-оздоровительный комплекс.
Грошев немного помолчал, а потом, чувствуется, решительно махнул рукой:
- А что, Виктор Иванович, пожалуй, я не против. Только ты мне дай пару дней, чтобы закрыть кое-какие горящие  вопросики.
- Ну, давай через два дня созваниваемся, и я за тобой заезжаю. А если ты на своей машине, то там есть место, где ее можно оставить.
На третий день после разговора они уже мчались на своих машинах к причалу на Волге, откуда катер, пришедший с базы, отвез их на остров. Привлекательность отдыха на острове, кроме природных красот и чудес, была еще и в том, что там можно было не бояться почти непрерывных телефонных звонков, срочных вызовов начальства, визитов надоедливых посетителей и еще множества событий ежеднев-ной текучки, от которых на рабочем месте никакими средствами защититься невозможно.
Перекусив, чем бог послал, а уж об этом Виктор Иванович постарался договориться с персоналом базы заранее, они отправились на рыбалку на быстроходной моторной лодке с небольшой каютой, которую на предприятии почему-то называли «хозяйкой», возможно, потому, что распоряжался ею обычно «хозяин» - Фетров, именно так называли его немногочисленные сотрудники островной базы. За рулем сидел моторист, Виктор Иванович не хотел отвлекаться на управление, да и уловистые места тот мог подсказать. Конечно, ВИФ и сам хорошо знал окрестности острова, но год на год не приходится, обстановка меняется даже день ото дня. Так что перед выездом Виктор Иванович проконсультировался с местными знатоками, где сегодня какая рыба клюет, на какую наживку, что использовать для подкормки. У заядлых рыбаков, особенно местных, много еще секретов разного рода.
Хорошая рыбалка увлекает, и время летит незаметно. К вечеру, довольные хорошим уловом, Фетров с гостем вернулись на базу. К их приезду уже была готова настоящая уха, а запах копченой рыбы чувствовался за километр. Из крепких напитков оба предпочитали водку, так что, приведя себя в порядок, переодевшись, умывшись, они тут же приступили к трапезе. Аппетит за целый день у них образовал-ся волчий, некоторое время прошло в молчании, прерываемом короткими тостами. Уха была просто великолепной, и Грошев не преминул выразить свой восторг:
- Твои мужики настоящие кудесники.
Утолив острое чувство голода, оставив пока нетронутой копченую рыбу, они перешли к неторопливой беседе. Фетров вначале рассказал, как им удалось заполучить остров, чему Грошев искренне удивлялся.
Имея множество наград, Грошев всегда носил только звезду Героя Соцтруда. Даже сейчас он сидел за столом в своем обычном пиджаке, на лацкане которого висела звездочка. ВИФ, не скрывая зависти, посмотрел на нее, аккуратно потрогал кончиками пальцев и сказал:
- Конечно, ты ее заслужил. Но если по совести, то из этих пяти лучей один лучик мой. Без моих приборов ее бы у тебя не было.
- А я и не возражаю, - благодушно согласился Грошев. – Приборы твои просто бесподобные.
Довольный Фетров улыбнулся:
- Просто у нас разработчики классные. Результаты практически всех наших опытно-конструкторских работ передаются на производство. Наш завод не может их все освоить, и почти половина разработанных приборов уходит на выпуск на другие заводы.
Некоторое время они молча работали столовыми приборами, расправляясь с копченой рыбкой и водочку не забывая, потом Фетров как будто даже нерешительно посмотрел на Грошева:
- Степан Иванович, вот ты  близок к авиаторам, ты знаешь, что это за шумок прошел – осудили, говорят, только что каких-то ребят за теракт, при  котором погиб генеральный директор авиационного завода. Это же надо – директоров завода стали взрывать.
- Ну, там запутанное дело. – Грошев безнадежно махнул рукой. - Теракт ведь был уже давно, года три или четыре назад. Тогда в своем служебном автомобиле был взорван Бережной Игорь Александрович, главный конструктор конструкторского бюро из Куйбышева. Я встречался с ним несколько раз, когда самолетчики собирали на совещание всех своих смежников. Приятный мужик, хорошо рассказывал анекдо-ты. Основным его достижением была разработка лазерной системы посадки самолетов.
- Ну, раз был суд, значит, нашли, кто виноват? Чем он им не угодил? – Виктор Иванович  изобразил недоумение.
- Да их почти тут же нашли. А запутанное дело потому, что, похоже, они что-то там между собой не поделили, но расследование убийства почему-то быстро свернули. Из-за теракта этим делом сразу же занялся Комитет госбезопасности, в конструкторском бюро нашли налаженный механизм хищений, работавший в течение нескольких лет. А свернули расследование, я думаю, потому, что, наверное, пошли ниточки наверх, в Министерство авиационной промышленности.
- Но суд же состоялся.
- Да, конечно, но судили их только за хищения, а убийством больше не занимались.
Фетров покачал головой:
- Чудны дела твои, господи!
Грошев согласно кивнул:
- И еще как чудны. – После некоторых колебаний он продолжил. – А тебе не кажется странной такая арифметика. Главный маршал авиации Павел Степанович Кутахов умер третьего декабря прошлого года, через две недели скончался министр обороны Советского Союза Устинов  Дмитрий Федорович, еще через три недели умирает министр обороны Чехословакии Мартин Дзур. И у всех один и тот же диагноз – сердечная недостаточность. Три почти одновременных смерти ведущих военных деятелей Варшавского договора.
- Конечно, это очень даже странно, куда только наши службы смотрят.
После длительного молчания Грошев достал сигареты, закурил и внимательно посмотрел на Фетрова:
- Виктор Иванович, я три дня назад вернулся с полигона, там твой заместитель Сергей возится с головкой самонаведения.
- Ну, он пока не заместитель, - Виктор Иванович сделал рукой отрицательный жест, - хотя я об этом подумываю.
- Назначишь, правильно сделаешь, головастый мужик.
- Учту твою рекомендацию, - усмехнулся Фетров.
- Учти, учти, Виктор Иванович. Но я это к чему. Уговорил он меня сходить посмотреть на ваше чудо. Честно скажу, ничего подобного я не ожидал увидеть. Это не макет, а вполне готовая станция. Ну, да, программируемый процессор сигналов надо доработать, поставить кросс-платы, чтобы убрать всю безобразную паутину проводов, надежность сразу вырастет.
- Ты знаешь, как Воронеж пахал, они его всего за полтора года сделали. Но это же у нас в стране первый образец, и он работает, - ВИФ поднял указательный палец.
- Виктор Иванович, да я не спорю. Это удивительно, что вы за три – четыре года смогли поднять такую махину. – Грошев вздохнул. – Облазил я ваше сокровище, Сергей мне дал самые подробные пояснения. Я еще раз повторю – впечатлен.
- Спасибо, Степан Иванович. Мнение такого специалиста, как ты, для нас особенно ценно.
- Да ладно, Виктор Иванович. Ты уже, наверное, наслушался ахов со всех сторон  от специалистов всех уровней. А у меня, между прочим, к тебе конкретное предложение. На полигоне я спросил у Сергея, можно ли вашу станцию поставить на штатный самолет, выдержит она перемещение. Он ответил, что выдержит, но это вопрос генерального, то есть твой.
- Ну, а что еще он мог ответить, - довольно улыбнулся Фетров.
- Ну, вот я и предлагаю тебе: давай поставим твою станцию в самолет, рядом с моей, которая там уже стоит. У меня в брюхе самолета места целый вагон. Мои ребята вместе с твоими дополнят режим картографирования программами обнаружения наземных целей. А то у нас сейчас есть только работа по воздушным целям, правда, уже и на фоне земли. А так, представляешь, мы сразу выйдем на американский уровень, получим возможность работать как по воздушным, так и по наземным целям. – Грошев даже руками показал, как это будет.
Фетров довольно долго молчал, потом неохотно сказал:
- Не получится, Степан Иванович, «Полет» не сможет выпускать такую продукцию, она сожрет все наши мощности, а радийные фирмы тоже не смогут ее освоить.
Грошев даже руками замахал:
- Что ты, Виктор Иванович, надо сейчас провести испытания, это уже фактически у нас в руках, а потом разберемся, какое-то решение найдем, я уверен.
Фетров грустно усмехнулся:
- Зачем создавать напрасные иллюзии. Ты посмотри, там одна волноводно-щелевая антенна чего стоит. Сложнейшая технология, пайка в соляной ванне, электроискровая обработка. Ни у кого из радистов этого нет. А затраты совершенно сумасшедшие, кто даст такие деньги на серию.
- Виктор Иванович, ты меня прямо с небес на грешную землю опустил. Я все-таки прошу тебя: подумай и давай проведем испытания, а там увидим, что делать. Когда будет результат, тогда и решение найдется.
Не слишком радостно закончился их совместный отдых. Разъезжались они, недовольные друг другом.
Все же Виктор Иванович немного лукавил, разговаривая с Грошевым и настаивая на том, что один из пяти лучей звезды Героя Соцтруда принадлежит ему, он уже знал, что вскоре у него появятся все пять лучей. Когда ему привезли первые результаты дальнего обнаружения, и ВИФ, забрав протоколы, помчался к министру, Александр Иванович, выслушав Фетрова, поздравил его, а потом внимательно посмотрел на него и спросил:
- Виктор Иванович, а почему вы не носите звездочку?
- Александр Иванович, у меня ее нет, – с тихой обидой ответил Фетров.
- Как нет? Я почему-то был уверен, что вы ее давно получили. Надо срочно готовить представление вас к званию Героя. Только не следует использовать результаты по радиолокации – не надо дразнить гусей, у вас и без этого наберется достаточное количество достижений, которые радистам никак не удастся оспорить.
Вскоре, уже получив звание Героя Соцтруда, ВИФ пришел к Шокину с новым проектом, предлагая сделать «Полет» головным по отрасли и ввести  на предприятии должность генерального конструктора по СВЧ направлению, и получил безоговорочную поддержку.

Глава 19. Надо оправдывать свое существование
К концу года работа «Анализ-10» была принята Государственной комиссией с высокой оценкой. Продолжения она не получила. Вся эта эпопея по созданию бортовой радиолокационной станции завершилась намного стремительнее, чем началась. После того как правительственная комиссия дала самую высокую оценку проделанной работе, заявив, что сформировавшийся коллектив является национальным достоянием, более сотни радистов и программистов отдела Синегина оказались не у дел. На очередном совещании Фетров, теперь уже генеральный директор и генеральный конструктор,  довольно жестко сказал:
- Тематика, связанная с разработкой бортовой станции, дальнейшего развития иметь не будет, так что отделу Синегина надо оправдывать свое существование и искать возможные направления дальнейшей деятельности. И, Андрей Васильевич, не затягивайте с принятием необходимых решений, зарплату надо отрабатывать.
Хорошо директору сказать – ищите.
Отдельные технические решения и элементная база бортовой станции, изложенные в подготовленных участниками работы технических требованиях, были переданы предприятиям радиопромышленности, но никаких ответных обращений не поступило.  На разработку нового программируемого процессора сигналов отдел Синегина подготовил подробное техническое задание, однако, похоже, никто такой процессор заказывать не собирался.
Пока что после серии совещаний у Алексеева часть сотрудников отдела Синегина подключилась к продолжающимся работам по головке самонаведения. Решили создать стенд для обработки экспериментальных данных, получаемых при испытаниях головки. Но в плане занятости это была капля в море.
По всей видимости, ВИФ, проанализировав ситуацию после окончания такой крупной для предприятия работы, как «Анализ-10», решил принять и свои меры.
Алексеев был освобожден от должности начальника отделения и назначен заместителем генерального директора по науке. Вместо него начальником отделения стал Царев. Отдельным приказом отдел Синегина был выделен из состава отделения теперь уже Царева, объединен еще с одним отделом и преобразован в отделение. Начальником отделения был назначен Синегин. Теперь оправдывать свое существование надо было уже не отделу, а отделению, поскольку и у второго отдела тематики практически не было.
Мотивы этого решения директора Андрею были непонятны, на первый взгляд, оно выглядело довольно странным – объединялись чисто аппаратурное подразделение и, если не считать стендов, чисто программистское, между которыми никаких точек соприкосновения не было. Хотя была у них одна общая черта – они стояли в стороне от магистрального на тот момент направления «Полета» - лидера отечественной СВЧ электроники.
Когда Андрей стал начальником самостоятельного отделения и первый раз, буквально на следующий день после назначения, пришел в конференц-зал на  очередное диспетчерское совещание, которые ВИФ регулярно проводил каждый четверг, и дошла очередь до его подразделения  в связи с невыполнением чего-то в срок по вине одного из  двух объединившихся отделов, и Андрею пришлось сказать, что он еще не разобрался, в чем дело, то Фетров только и сказал:
- Ну, разбирайтесь быстрее.
Надо сказать, что это было скорее исключением, чем правилом. В одном из разговоров ВИФ сам высказывал сожаление, что больше пользовался «кнутом», чем «пряником»:
- Следовало, конечно, больше внимания уделять убеждению начальников подразделений, что требуется сделать именно так, а не иначе, я же предпочитал принуждение, жаль было терять время.
Но это были текущие мелочи, основной же заботой Андрея стал поиск тема-тики. Одной из первых идей, которую Андрей с помощью Алексеева попытался реализовать, было предложение Воронежу разработать микро-ЭВМ с программи-руемой архитектурой. Это было развитием тех идей, которые были реализованы в бортовом процессоре станции «Анализ-10». Работа началась, были быстро полу-чены неплохие результаты, но затем по инициативе Воронежа тема была закрыта.
Состоялся даже возврат к АСУшной тематике – была разработана АСУ НИИ на базе трех ЭВМ «Электроника-79», и несколько лет одна из лабораторий отделения еженедельно исправно отправляла закрытую информацию в Министерство электронной промышленности вплоть до момента, когда с развалом СССР прекратили свою работу почти все министерства. Во всяком случае, сотрудники, поехавшие отвозить очередную партию информации, вернулись совершенно обескураженные:
- Никто не принимает, все рвут и выбрасывают бумаги. Окрестности засеяны разлетевшейся макулатурой.
Алексеев, обладавший теперь гораздо большей информацией, прилагал все усилия, чтобы помочь отделению Синегина.  Но крупная работа не подворачивалась.
Все же по предложению Алексеева, одобренному Фетровым, отделение Синегина было привлечено к работам по созданию нового поколения электроискровых станков в части разработки программного обеспечения для системы управления станком. Работы эти финансировались министерством. Андрей сразу же предложил использовать только что появившиеся и активно развивавшиеся персональные компьютеры с их мощным системным обеспечением, что позволяло при программировании сосредоточиться на решении основных задач управления станком, не тратя времени на создание вспомогательных средств. Задача создания  программного обеспечения для системы управления электроискровых станков с числовым программным управлением была решена достаточно быстро. Но вскоре по настоянию дирекции коллектив программистов, занимавшихся системой управления, был передан в отделение, разрабатывавшее сами станки, где года через два прекратил свое существование, а с этим на предприятии исчезло и направление разработки электроискровых станков.
Одним из первых найденных реальных долговременных направлений явились работы по использованию радиолокации в металлургии и других отраслях народного хозяйства. Они стали естественным развитием уже созданных ранее  радиолокационных измерителей скорости для  железнодорожных сортировочных горок. Но с началом перестройки  железная дорога перестала что-либо закупать, и поставки скоростемеров прекратились.
Летом 1987 года сотрудник Днепропетровского института черной металлургии и давний друг Синегина Олег Николаевич Кукушкин защищал в Москве докторскую диссертацию. Андрей не мог не прийти на защиту другом диссертации, а после успешной защиты небольшой компанией пошли отметить это событие в ресторан «Дом рыбака». Как водится, сначала обсудили все перипетии защиты, а после начали рассказывать каждый о своих проблемах. Когда Андрей поведал о своих бесплодных попытках найти какое-то применение радиолокации, которой он занимался, и почти безнадежно спросил, нет ли в области металлургии задач, в решении которых могла бы пригодиться радиолокация, первым после некоторого размышления отреагировал Олег:
- Слушай, вот есть такое сооружение – конвертер, в котором плавится сталь. Температура там больше тысячи градусов, заглянуть внутрь, в ванну, где и находится расплавленная масса, невозможно. А надо же определить, когда заканчивать плавку, от этого зависит качество стали. А если опоздать, сталь выплеснется через край, это уже авария, конвертер надолго останавливают, чтобы очистить от застывшей стали.
Андрей мигом оценил ход мыслей Олега:
- Понятно, давай попробуем применить радиолокатор для определения уровня ванны. Я правильно понимаю твою идею?
- Конечно, правильно. Уверен, что под эту работу мы даже можем получить финансирование в минчермете, задача очень злободневная.
- Я думаю, уровнемер мы сможем сделать довольно быстро, у нас ведь есть полуфабрикат – скоростемер. – Андрей уже загорелся новой идеей.
 Впоследствии оказалось, что они сразу взялись за решение одной из самых сложных задач в области металлургии. Тем не  менее, вскоре направление использования ближней радиолокации стало одним из основных как отделения Андрея, так и отдела Олега. Работа над созданием уровнемера была первой совместной работой сотрудников всего отделения, благодаря чему начал формироваться новый общий коллектив, а разработка программно-аппаратных комплексов стала их основным направлением работы.
Одним из таких комплексов стал датчик скорости локомотива, разработанный отделением Синегина по заказу министерства путей сообщения на закате существования Советского Союза, о чем еще никто ничего не подозревал. Партия таких датчиков была поставлена Новочеркасскому электровозостроительному заводу для установки на серийных грузовых магистральных электровозах для проведения их эксплуатационных испытаний на Байкало-Амурской железной дороге. Одновременно они были выставлены на одной из очередных выставок, где их увидели представители английской фирмы, по предложению которой в Лондоне были проведены сравнительные испытания этого датчика с английским радаром. В ходе испытаний были подтверждены высокие эксплуатационные параметры датчика, превышающие характеристики радара. К сожалению, дальнейшего развития это  направление не получило, возможно, потому, что руководитель испытаний с английской стороны вскоре оставил техническую деятельность и принял духовный сан. Ну, а, может быть, и потому, что в процессе испытаний английская сторона выяснила   все, что ей требовалось.
Как ни странно, но именно новые условия хозяйствования, когда предприятия при малейшей востребованности любую продукцию гнали на запад, способствовали развитию производства уровнемеров. При продаже сырья надо было достаточно точно измерять его объемы в больших емкостях, а это сводилось к определению уровня материала, засыпанного в эту емкость. Так что для отделения Синегина появилась надежда хотя бы какую-то часть сотрудников обеспечить работой.    

Глава 20. Выборы генерального директора
Объединив в одном лице две должности – генерального директора и генерального конструктора, Виктор Иванович Фетров почувствовал, что его занятость существенно возросла.  Став генеральным конструктором, он тут же реализовал свою давнюю идею и организовал Совет главных конструкторов СВЧ – подотрасли, став его председателем. Синегину же он предложил исполнять функции секретаря Совета, так что тому пришлось довольно много контактировать не только с руководителями СВЧ-предприятий, но и с руководителями и главными конструкторами предприятий радиопромышленности.
Обычно эти встречи происходили с участием Виктора Ивановича, но нередко Андрею и самому приходилось выполнять  некоторые поручения.
За время работы в Совете Синегин смог довольно хорошо узнать Фетрова, оценить его сильные и слабые стороны. Конечно, он и раньше довольно близко общался с генеральным, но это был больше как бы взгляд со стороны. Основные работы Андрея были связаны с разработкой программного обеспечения, в чем ВИФ совершенно не разбирался, поэтому предъявить конкретные претензии по поводу выполнения заданий подразделениями Синегина опасался, тем более, что в конечные сроки они обычно укладывались. В то же время других начальников ВИФ часто разносил  в пух и прах, получая от этого даже какое-то удовольствие. Теперь же Андрей общался с Фетровым почти каждый день и видел, насколько заинтересо-ван тот в достижении результата, который считал необходимым, какие он предпри-нимал усилия, не чураясь любой, самой черной работы. Решив заняться радиолока-цией, ВИФ буквально исписывал толстые тетради, конспектируя лекции по радио-локации, полагая, что так материал усваивается лучше. А Синегина и Фенова он буквально часами изводил вопросами, пытаясь досконально разобраться в проблеме.
Все это не могло не вызывать уважения, и Синегин испытывал симпатии к человеку уже почтенного возраста, с головой загруженного текущими проблемами предприятия, с такой энергией осваивающего новую для себя область техники. 
Заседания Совета главных конструкторов проводились два раза в год, иногда объявлялись внеочередные сборы. Виктор Иванович, пытаясь реализовать идею координации разработок и поставок, много ездил по различным предприятиям, и не только электронным, но и радийным, и Андрею часто приходилось его сопровождать. Как-то ВИФ, видимо, пытаясь подвигнуть Синегина к более энергичным действиям, так попытался объяснить ему свою позицию:
– Понимаете, Андрей Васильевич, СВЧ-прибор вещь невероятно сложная. Есть там свои расчеты, прикидки, разработаны и продолжают разрабатываться программы, но все-таки это еще в значительной степени искусство. Молодой специалист становится серьезным разработчиком только лет через десять-пятнадцать.
Появляется у него много своих ;ноу-хау;, приемов, иногда секретов, позволяющих интуитивно принимать правильные решения. И при этом он занимается, положим, только клистронами малой мощности. Для приборов большой мощности нужны свои уловки. А чтобы освоить качественно разработку, к примеру, ламп бегущей волны, ему снова потребуются годы и годы.
Андрей не выдержал:
– Виктор Иванович, а в отделении Пелина есть лаборатория, которая разрабатывают сразу и те, и другие приборы.
– Да, конечно, – генеральный почему-то вздохнул, – но это делает там один человек, уникальный специалист. И на предприятии он такой единственный. На других предприятиях такая же картина. Чем больше номенклатура приборов, тем больше необходимо разработчиков. И потом, когда прибор уходит в серию, те же инженеры должны сопровождать его два-три года, без их участия завод прибор не освоит. Тормозятся новые разработки.
Андрей понимающе кивнул:
– Значит, вы хотите так спланировать поток заказов, чтобы номенклатура приборов на предприятии уменьшилась.
ВИФ улыбнулся:
– Не совсем. Есть предприятия, как наше, которое является головным в подотрасли, которые должны обладать всеми технологиями или почти всеми. А
остальные предприятия надо ориентировать по тем направлениям, в которых они наиболее сильны.
Позицию генерального конструктора Андрей тоже считал правильной. Но он видел и другое. Уже пошли процессы распада, конкуренция между предприятиями за получение заказов на проведение разработок резко выросла, все буквально боролись за выживание.
Несмотря на все усилия Фетрова, Совет так и не стал постоянным органом для взаимодействия всех предприятий СВЧ направления и через два-три года фактически прекратил свою деятельность.
Перестройка набирала обороты. Возникли менявшиеся каждый год разные хозрасчетные схемы, возросла конкуренция предприятий, выпускающих однотипную продукцию, появились кооперативы и комсомольские научно-технические центры, запросто менявшие безналичные рубли на наличные.
Виктор Иванович чувствовал, насколько тяжелее и тяжелее становится исполнять обязанности генерального директора. Кроме профсоюза, партийной и комсомольской организаций, появился совет трудового коллектива, с которым теперь надо было согласовывать каждый чих. И, наконец, последний писк демократии – должность генерального директора стала выборной, и скоро Виктору Ивановичу предстоял этот, по его ощущениям, вселенский позор. К действующему директору всегда много претензий, а тут прекрасный повод покуражиться. Да еще с подачи руководства страны по телевидению и в газетах пошла компания против «красных директоров», якобы виновных в падении экономики.
Фетров стоял на пороге шестидесяти лет. Он чувствовал себя полным сил и надеялся еще продолжать заниматься наукой. Успех с бортовой станцией и пока не завершенные, но все же успешные испытания головки самонаведения привили ему вкус к аппаратным работам и, став генеральным конструктором, он надеялся заняться крупными проектами. Конечно, не бортовой станцией, ее он по-прежнему считал неподъемной для предприятия. Но есть же и менее габаритные изделия аппаратного плана.
В общем, складывалось у Виктора Ивановича убеждение, что необходимо ему остаться только на должности генерального конструктора, а от всего остального, особенно связанного с хозяйственной деятельностью, освободиться.
Но выборы генерального директора он не хотел пускать на самотек. От того, кто будет генеральным директором, зависело и его положение генерального конструктора. Простейшим выходом из этого положения было найти своего человека, которому можно безоговорочно доверять, и добиться его избрания на должность генерального директора. Свою кандидатуру ВИФ уже давно присмотрел, теперь надо с ним переговорить. Впрочем, он не сомневался, что согласие своего избранника будет получено, поскольку тот был человек амбициозный и постоянно рвался к карьерному росту. Виктор Иванович это не считал грехом, он и сам был таким, хотя должность генерального директора, несмотря на неоднократные предложения из министерства перейти туда работать, не захотел покидать. Своим особо приближенным, не понимавшим, почему он отказывается от таких заманчивых предложений, говорил:
- Здесь я сам себе хозяин, а в министерстве  буду просто клерк на побегушках у начальства.
Результат переговоров с потенциальным преемником оказался таким, как Фертов и предполагал: полное и безоговорочное согласие на все условия Виктора Ивановича. Теперь надо было организовать поддержку на выборах, и здесь Фетров надеялся на свой авторитет, конечно, в первую очередь среди начальников подразделений. Но не только. Он решил открыто выступить в поддержку своего кандидата, надеясь, что большинство работников предприятия оценят жертву самого Виктора Ивановича, добровольно отказывающегося от должности, которую он занимал уже четверть века.
Проведением выборов руководил совет трудового коллектива. Виктор Иванович организовал выдвижение своего протеже от отделения Пелина. Неожиданно для многих, и в том числе для Фетрова, в конкурсе на должность генерального директора решил принять участие Царев. Коллектив отделения с восторгом поддержал своего начальника. Некоторые доброхоты предложили Алексееву выставить свою кандидатуру, но тот наотрез отказался:
- Мужики, меня мутит от хозяйственной деятельности. Предпочитаю заниматься техникой.
Подошли и к Синегину его сотрудники:
- Андрей Васильевич, мы хотели бы предложить вас на конкурс.
Синегин махнул рукой:
- Нет у меня особого желания влезать в эту склоку. А потом, Царев уже собрался побороться за власть, зачем устраивать ему конкуренцию. Ясно, что голосовать за нас будут из одного и того же лагеря.
Больше месяца шли дебаты и обсуждения кандидатур по всему предприятию. Фетров не сомневался в победе своего кандидата, но все же прилагал некоторые усилия для организации его поддержки, в основном, приглашая к себе начальников подразделений и ведущих специалистов и проводя с ними задушевные беседы, ненавязчиво агитируя за своего ставленника.
А на проходивших чуть ли не ежедневно собраниях и по подразделениям, и в целом по предприятию выступавшие яростно агитировали каждый за своего избранника. До самого последнего момента неясно было, кто победит.
Наконец, состоялось тайное голосование всех сотрудников предприятия. Избирательная комиссия всю ночь подсчитывала голоса, а наутро выяснилось, что с минимальным перевесом победил Царев.
Фетров прямо почернел, услышав эту новость, и несколько дней отсиживался дома, сославшись на нездоровье. Затем вышел на работу, но с новым генеральным директором общался долгое время формально, по необходимости. И только увидев, что Царев относится к нему уважительно и не пытается отстранить его от текущих дел предприятия, изменил свое поведение и начал активно участвовать во всех проводимых мероприятиях.

Глава 21. Международный компьютерный клуб
В конце восьмидесятых годов  «Полет» и еще десятка полтора таких же серьезных предприятий организовали Международный компьютерный клуб, а для того, чтобы раскрутить его работу, перечислили ему на счет в виде вступительных взносов довольно солидные средства. Президентом клуба на учредительном собрании избрали одного из инициаторов этой идеи директора академического института прикладной математики имени М.С.Келдыша члена-корреспондента АН СССР Курдюмова Сергея Павловича. Его заместителями - вице-президентами избрали троих человек, в том числе и Андрея Синегина, которого директор отрядил в клуб как представителя предприятия в правлении клуба.  Основным мероприятием, которое клуб проводил один раз в год, наряду с другими более мелкими, был международный компьютерный форум. Поскольку это было одно из первых таких мероприятий в СССР, то на него съезжалось с Запада довольно много значимых деятелей. В основном, это были первые лица крупных компьютерных компаний, таких как Compaq, Dell, Hewlett-Packard, Borland, Apple и других. Однажды приезжал с докладом даже Билл Гейтс, основатель и президент компании Microsoft. Участников  из разных концов СССР было несколько сотен, хотя денежный взнос за участие в форуме был довольно приличным. Но привлекал достаточно высокий уровень организации форума - участие солидных деятелей отрасли, а также то, что он в течение трех дней проходил в шикарных помещениях центра международной торговли на набережной Москвы-реки, и каждый день всех потчевали обедом с хорошими грузинскими винами.
Директором и практическим организатором работы клуба был молодой армянин Левон Дилян, неплохо знавший английский язык. Каждый год он выезжал на один - два месяца в США, распространяя там рекламу клуба, рассылая или лично вручая приглашения на участие в компьютерном форуме, так что заслуги его были достаточно весомые. Но большую роль играло и то, что учредителями клуба были известные предприятия, президентом - член-корреспондент Академии Наук СССР, а в работе клуба активно участвовали директора крупных предприятий. В адрес компьютерного клуба начала поступать самая разнообразная информация, в том числе сообщения о международных конференциях. Как-то один такой листок с данными о конференции в Японии Левон передал Андрею:
- Посмотри, может быть, это заинтересует Ваше предприятие.
Андрей передал листок Цареву, и на следующий день тот ему позвонил:
- Зайди, надо поговорить по конференции.
Зашедшему Андрею указал рукой на стул:
- Слушай, интересная конференция. Я проконсультировался в министерстве, сказали, что сотрудникам предприятия поездку на конференцию могут разрешить, но само предприятие такие поездки организовывать не имеет права, да и валюту нам не продадут. Поговори в компьютерном клубе, пусть они нам с тобой организуют такую поездку, оплатят взносы и отель, купят билеты, выдадут в валюте суточные, а наше предприятие оплатит им рублями.
Андрей тут же отправился в клуб. Выслушав его, Левон сразу согласился:
- Ну, конечно, вы же наши учредители, мы просто обязаны оказывать такие услуги.
Немного подумав, он добавил:
- По-моему, и вы, и Николай Александрович не слишком сильны в английском. Возьмите с собой нашего сотрудника Максима Григорьева, будет вам переводчиком.
Вернувшись на работу, Андрей доложил обо всем генеральному директору, тот покривился, но потом махнул рукой:
- Черт с ним! Может, действительно будет польза. Давай, оформляй поездку. Для начала нам надо с тобой получить разрешение в министерстве. Это я возьму на себя.
Как ни странно, но все формальности были пройдены довольно быстро, компьютерный клуб тоже не подкачал, и вскоре они втроем отправились в Токио.
Первая неожиданность их ждала по прибытии в Токио. Григорьев, не однажды бывавший в зарубежных командировках, утверждал, что сразу необходимо позвонить в советское консульство, договориться о приеме и получить необходимые инструкции. Неожиданно на их звонок кто-то из консульства ответил, что их информация принята, но являться в консульство им не надо:
- Следуйте своей программе работ.
Обескураженный Григорьев только руками развел:
- Похоже, порядки меняются.
Добираться им надо было в древнюю столицу Японии город Нара, до которого от Токио было километров пятьсот. Решили ехать автобусов, шел он ночью, так что после покупки билетов у них был почти целый день на осмотр сегодняшней столицы Японии. Находившись и наудивлявшись непривычным видам восточной архитектуры, поздно вечером они погрузились в автобус, который строго по расписанию отправился в рейс. Поразительным для наших путешественников было наличие в автобусе на каждом месте тапочек и пледов.
Через какое-то время Григорьев встал и, открыв какую-то дверь, исчез. Появившись через небольшое время, он толкнул Андрея:
- Слушай, сходи в туалет. Ты никогда такого не видел, ручаюсь.
Андрей вошел в ту же дверь, что и Григорьев. Перед выходом он нажал на кнопку, полагая, что это слив. И действительно, вдруг стремительный фиолетовый поток закружился в унитазе, смывая содержимое и очищая до блеска его стенки. Когда Андрей вернулся на свое место, возбужденный Григорьев спросил:
- Ну, как? – и, не ожидая ответа, продолжил. – А какой цвет голубой, просто неописуемый. Я три раза спустил воду.
Тут вокруг зашикали японцы, которые уже устроились спать, откинув назад кресла, как в самолете. Пришлось  угомониться, и вскоре весь автобус спал.
Рано утром приехали в Нару. Царев говорит:
- Мужики, нам надо наши билеты выручить, они нужны для отчета, а то водитель их отобрал и, похоже, не думает нам возвращать.
Пошли к водителю.  Объсняться предложили Григорьеву, но вскоре стало
ясно, что Григорьев знает английский на том же примитивном уровне, как и Царев с Синегиным. Выяснилось, что и водитель такой же знаток. На просьбу:
- Нам нужны наши билеты - он твердил одно:
- Это собственность компании.
Перепалка продолжалась минут десять, потом водитель махнул рукой и вручил им их билеты. Довольные одержанной победой, они отправились искать место, где надо зарегистрироваться на конференцию и получить направление в отель. Оказа-лось, что это совсем рядом с остановкой автобуса. Подошли они к стойке регистра-ции, вытащили свои паспорта. Минут десять японцы искали их фамилии и перевод денег, но ничего не нашли. Обескураженные, они могли твердить только одно:
- Деньги переведены.
А японцы в ответ лишь руками разводили:
- Нам ничего не поступало.
Наверное, это закончилось бы для наших путешественников печально, но внезапно в разговор включился стоявший рядом с ними у стойки регистрации мужчина, который на хорошем русском спросил:
- Вы, что, из России?
Обрадованные, что нашелся кто-то, понимающий их, они закивали головами и наперебой стали объяснять, что все переводы и за гостиницу, и регистрационные взносы на конференцию сделаны вовремя. Мужчина терпеливо их выслушал, а затем на английском обратился к японцам. Беседа продолжалась довольно долго, но в результате их зарегистрировали и дали направление в гостиницу с указанием, что все оплачено. Все это объяснил им  новый знакомый, вручивший каждому из них свою визитку. Когда они, прощаясь, горячо его благодарили, он сказал:
- Ну, мы на конференции увидимся.
Устроившись в гостинице, достали они свои привезенные из дому припасы, чтобы отметить свой приезд. Григорьев вынул визитку нового знакомого и, помахивая ею, спросил:
- А вы обратили внимание, что нас выручил из безнадежной ситуации американец?
Царев задумчиво протянул:
- Обратить–то обратили, а вот зачем ему это понадобилось?
Синегин философски заметил:
- Так это мы скоро узнаем. Он же обещал найти нас на конференции.
И, действительно, на следующий день в перерыве американец их отыскал. Поздоровавшись, поинтересовался, как они устроились, а затем предложил:
- Я вас приглашаю сегодня вечером в ресторан, здесь недалеко. Вернее, не только я, но и моя жена, мы сюда приехали вдвоем.
Отказывать своему благодетелю было неловко, и Царев, поблагодарив за приглашение, пообещал прийти.
Оказалось, что вечер они проведут в китайском ресторане. Когда они вошли в помещение, американец с женой уже сидели за столом. Представив свою жену, он спросил, бывали ли они в китайском ресторане раньше, и, услышав отрицательный ответ, сказал:
- По китайским обычаям, которые в ресторане всегда соблюдаются, организа-тор встречи заказывает набор блюд. Видите, в центре стола вращается круглый под-нос. На него ставят заказанные блюда, и каждый поворачивает к себе поднос с выб-ранным блюдом и наполняет свою тарелку. Блюда приносят по мере их готовности.
Его жена добавила:
- Вы знаете, мы всегда предпочитаем китайскую кухню, они готовят из качественных продуктов и очень вкусно, - она, улыбнувшись, добавила, - а вот вина лучше всего выбирать французские.
Вскоре все они сумели убедиться в справедливости этих слов. А на фоне непривычных китайских блюд потекла у них неторопливая беседа. Начали ее американцы, рассказав, что сами они из Советского Союза, но уже лет двадцать живут в Америке. А дальше пошли их расспросы. Как выглядит Москва, что изменилось, какое идет строительство. Потом пошло обсуждение перестройки, оценка личности Горбачева, возможности зарубежных поездок.  Засиделись они допоздна, довольные проведенным вечером. Когда вернулись в отель, Григорьев сказал своим попутчикам полушутливо:
- Вот, теперь вам предстоит раскрыть ваши секреты. Ужин надо же отрабатывать.
На конференции они еще несколько раз встречались с американским специалистом, обменивались любезностями, но и только.
Вернувшись домой, Андрей выяснил в клубе, что деньги за отель и регистрационные взносы почему-то вернулись назад, видимо, из-за какой-то ошибки в оформлении, так что они поучаствовали в конференции благодаря американскому специалисту бесплатно.

Глава 22. Провокация в Каннах
Как говорят, дурной пример заразителен. Вскоре после организации Международного компьютерного клуба один из его участников Мартыненко Виталий Анатольевич, бывший сотрудник МИДа, организовал Ассоциацию «Международный диалог», куда привлек и «Полет». Полномочным представителем «Полета» и здесь стал Андрей Синегин. Виталий  провел очень активную рекламную компанию, и на его адрес отовсюду стали поступать самые разные сообщения. Однажды он показал Андрею одно из них:
- Смотри, через несколько месяцев во Франции намечается компьютерная конференция, первая такого рода. Надо бы тебе как специалисту поехать туда, поучаствовать. В компьютерном клубе  собираются проводить такие конференции, было бы полезно познакомиться с западным опытом. В «Истоке» тебя отпустят? И как ты сам на это смотришь?
Андрей, конечно, смотрел на это положительно. На предприятии тоже дали добро. Когда он сказал об этом Мартыненко, тот изучающе посмотрел на него:
- А как у тебя с языком?
- Ну, не слишком благополучно. На английском я с горем пополам смогу объясниться. Год назад, как ты знаешь, я был в Японии, немного там попрактиковался. А вот французский я учил и в школе, и в университете, сотни тысяч знаков сдавал, но разговорный - это совсем другое дело. Все же я думаю, что не пропаду.
- Нет, это не годится. Давай мы тебе дадим переводчицу. Она великолепно знает французский.
Андрей был не против, незнакомая ему переводчица тоже согласилась, оформление закрутилось, вскоре документы ушли в посольство за получением виз. И здесь случилось неожиданное: Андрею визу дали, а переводчице нет. Все окружение Мартыненко собралось на обсуждение, гадали, что бы это могло значить. Почти единодушно все решили, что против Синегина затевается какая-то провокация. Мартыненко после обсуждения сказал Андрею:
- Смотри, тебе решать. Все документы готовы, билеты возьмем хоть завтра, регистрационные взносы на конференцию оплатишь на месте. Так что думай.
Думал Андрей недолго и решил, несмотря на все сомнения, ехать. Конферен-ция будет проходить на самом юге Франции, в Каннах, известных знаменитым Каннским кинофестивалем. Вряд ли в жизни еще представится возможность туда попасть. Перед отъездом Виталий дал ему некоторые наставления:
- Вот тебе телефон Валеры, он сотрудник нашего торгпредства в Париже, мы с ним давние приятели. Я ему уже позвонил. Он тебя в Париже встретит, поселит в гостиницу, проводит на поезд и на обратном пути поможет. Да не забудь взять бутылку водки и буханку черного хлеба, для наших сотрудников за границей это самый лучший подарок.
Прилетел самолет в Париж. Прошел Андрей все процедуры, вышел в зал, стоит полно встречающих. Высматривал он, высматривал, где же встречающий, никого нет. Наконец, остался Андрей один, стоит, соображает, что делать - пытаться дозвониться в торгпредство или искать автобус и добираться в центр, устраиваться в гостиницу. Прошло минут десять — пятнадцать, и тут влетает в зал запыхавшийся парень. Андрей сразу понял, что это Валера. Он его тоже сразу признал, так как никого другого в зале ожидания уже не было. Отвез он Андрея в отель, который заранее забронировал. Маленький отель «Этуаль», что значит «Звезда», располагался очень удачно почти в самом центре Парижа, на тихой улочке совсем рядом с авеню Клебер, недалеко от Эйфелевой башни. Зашли Андрей с Валерой в номер, совсем крохотный, но столик и два креслица есть. Отдал он Валере свой подарок, которому тот очень обрадовался. Андрей спросил:
 - А тебе можно пить? Я слышал, что на Западе другие порядки, чем у нас.
- Рюмочку можно, - отвечает Валера.
Достал Андрей привезенный с собой батон сухой колбасы, черный хлеб, водку. Выпили «с приездом», обменялись новостями и потом подробно обговорили, куда Андрею ехать, где располагаться, когда обратно. Выехать в Канны надо было на следующий день. Хотя расстояние примерно тысяча километров, но ходил с Лионского вокзала, по словам Валеры, скоростной поезд, затрачивая чуть более четырех часов. Договорились, что Андрей поедет после обеда, а до этого побродит по Парижу. Валера же к трем часам подъедет и отвезет его на вокзал.
На следующий день рано утром отправился Андрей посмотреть Париж. Нашел первым делом книжный магазин и купил карту Парижа. По авеню Клебер дошел до Ля пляс д`Этуаль (площадь Звезды), на которой расположена Триумфальная арка. В одну сторону от нее шла широкая прямая улица с солидного вида домами - знаменитые Елисейские поля. Всего же на площадь выходило двенадцать проспектов и по их числу вокруг Триумфальной арки цветным камнем выложено двенадцать лучей звезды.
Стоял июнь, лето здесь было в самом разгаре. На бульваре негр в ярко-зеленом комбинезоне неторопливо сметал с дорожек редкую рано облетевшую желтую листву, отблескивавшую в золотистых солнечных лучах. Движение было небольшим, машины пролетали мимо почти неслышно. Благостная, почти идиллическая картина.
 В Канны Андрей добрался без приключений, получил в оргкомитете после оплаты регистрационного взноса направление в отель «Мажестик», располагавшийся на известной по кинофестивальным репортажам набережной Круазье, и даже успел немного прогуляться по этой набережной.
На следующий день с утра он уже поднимался по знаменитой лестнице, по которой в дни Каннского кинофестиваля возносят себя знаменитые артисты, режиссеры, продюсеры и другая элита мирового кинематографа. Правда, теперь она не была покрыта красным ковром, но вдоль лестницы на стене все так же висели портреты кинознаменитостей.
Программа симпозиума состояла как бы из двух частей: половина докладов была посвящена новым программным продуктам, которые в скором времени должны появиться в компьютерном мире, или же крупным проектам в части программного обеспечения. Вторая часть была связана с законодательной базой в этой сфере деятельности, в том числе протоколы и правила взаимодействия, различного рода стандарты и т.п., что Андрея интересовало гораздо меньше, так как уже становилось ясно, что эпоха самостийной программной деятельности, когда каждая фирма приобретала только вычислительные средства, а их применение на каждом предприятии обеспечивалось целой армией собственных программистов, уходит в прошлое. Появление персональных компьютеров требовало новой индустрии - создания системных программных продуктов, где править бал будут крупные фирмы, которые в этот бизнес вряд ли пустят одиночек. И, действительно, буквально за несколько лет эта индустрия оформилась. Сейчас, пожалуй, самые многочисленные специалисты - это люди, умеющие грамотно эксплуатировать стандартный програм-мный продукт: издательские системы, базы данных, системы проектирования, бухгалтерские пакеты и множество других аналогичных программ. А тогда Синегину удалось увидеть этот процесс в самом начале его активного развития.
Доклады и их обсуждение были интересны прежде всего тем, что выяснялось на самом компетентном уровне не только состояние вопроса на сегодняшний день, но и намечаемые перспективы его решения. Например, раздел «Наступление мультимедиа» был посвящен обсуждению нового качественного скачка в развитии вычислительной техники - способности интегрировать множество типов цифровых данных: текстовых, графических, голосовых, звуковых, изобразительных.
Сама конференция проходила во многом необычно - в форме активного обсуждения сформулированных докладчиком проблем. Тема доклада объявляется заранее, по каждой выступают два докладчика - панелиста, которые все время находятся на сцене и вместе с председателем секции  участвуют в дискуссии. Несмотря на столкновение разных, иногда полярных точек зрения, обсуждение проходит доброжелательно, с шутками и уважительно.
Толкаясь в перерывах среди участников симпозиума, Андрей случайно встретил еще одного представителя Советского Союза. Городничий Виктор Леонидович, директор Информационно-вычислительного центра Государственной публичной научно-технической библиотеки СССР, по-видимому, услышав его произношение, понял, что он русский, окликнул его, так что они смогли пообщаться, обсуждая увиденное и услышанное.
Наступил последний день. После официального закрытия спускается Андрей по ступенькам лестницы, и вдруг его окликает Марианна, секретарь конференции, к которой Андрей обращался иногда за всякими разъяснениями, поскольку она неплохо знала русский язык:
 - Мсье Синегин, если у вас есть время, пойдемте со мной.
Привела она Андрея в какую-то комнату, где за накрытыми столами сидело человек тридцать, так что ему стало понятно, что это оргкомитет отмечает закрытие конференции. Неясно только было, почему его сюда затащили. Может, это инициатива Марианны, она Андрея вроде как бы опекала.
Какое-то время один за другим поднимались ораторы, произносили тосты, в смысл которых Андрей не очень вслушивался. А через некоторое время сидевший за соседним столиком мужичок вдруг на чистом русском обращается к Андрею:
- Господин Синегин! Уже довольно давно западный мир с тревогой наблюдает, как в СССР все в больших масштабах используется ворованная на Западе программная продукция. Как вы считаете, это допустимо в цивилизованном мире?
 - А с кем имею честь? - чтобы выиграть время, Андрей использовал стандартный прием.
- К вашим услугам - Майкл Розенблюм, сотрудник фирмы IBM.
- И как давно вы в Соединенных Штатах?
- Три года. Но вы не ответили на мой вопрос.
- Ну, вы же знаете, что старое оборудование, - я имею в виду серию ЭВМ ЕС, - доживает последние годы. На смену идет новое оборудование.
Между их взаимными вопросами и ответами проходило довольно много времени, поскольку Майкл добросовестно переводил все внимавшей им аудитории. Для Андрея стало неожиданностью то, что он вдруг оказался в центре внимания этих весьма представительных господ, все их разговоры между собой прекратились. Он понял, что Марианна привела его в этот зал не случайно, возможно, это и было той самой запланированной провокацией. Андрей лихорадочно соображал, как ему себя вести. В голове у него буквально нарисовались несколько фраз:
- Если я скажу, что осуждаю эту практику, наверняка, информацию об этом раструбят журналисты. Их здесь немало, бегают с раскрытыми блокнотами и фотоаппаратами на шее. Чем мне это может грозить дома, можно только догадки строить. Но и оправдывать воровство программ мне, как специалисту в этой области, тоже неприлично.
Пока Андрей об этом размышлял, Розенблюм закончил переводить, хотя, судя по отдельным фразам, его слова он сопровождал некоторыми своими обширными комментариями. Наконец, он снова обратился к Андрею:
- Но вот это нас больше всего и беспокоит. Сейчас активно разворачивается массовое производство новой вычислительной техники и ясно, что она к вам тоже будет поступать.
Андрей не успел продумать свою линию поведения, приходилось действовать по наитию:
- Ну, я не уполномочен отвечать за всю страну, но то, что касается нашей фирмы, я могу рассказать, - Андрей, конечно, и за свою фирму не был уполномочен отвечать, но он решил, что у него все же есть прекрасная возможность, по крайней мере, как говорят японцы, не потерять лица.
Дело в том, что как раз за полгода до поездки их предприятие закупило большую партию персональных компьютеров фирмы Crystal Data с хорошим программным обеспечением. Расположенная в Хантсвилле, штат Алабама, фирма обслуживала Космический полетный центр НАСА, Ракетный командный пункт и Инженерный корпус американской армии, крупнейшие оборонные фирмы Боинг, Локхид, Дженерал электрик, отделения фирм Крайслер, Моторола, банки, университеты, госучреждения и т.д., и т.п.
Показательно само появление возможности такой закупки. Это был 1990 год. Уже пала берлинская стена, Германия воссоединилась. А на СССР обрушилась лавина разного рода делегаций, в основном, из Соединенных Штатов. Эта же лавина прокатилась и по недавно еще абсолютно закрытому предприятию «Полет». Было очевидно, что в делегациях были сотрудники Центрального разведыватель-ного управления США, многие из них и сами это не скрывали. Посетил их даже американский министр обороны Перри. Во время этих контактов, скорее всего, в процессе переговоров о создании совместного предприятия (которое действительно вскоре было создано) дирекции удалось договориться о закупке крупной партии компьютеров по смешной цене.
Большую часть компьютеров распродали, но почти полторы сотни - на то время почти немыслимое для предприятия богатство - распределили по подразделениям «Полета», и Андрею пришлось активно участвовать и в распределении, и в запуске их в эксплуатацию, и даже успеть на них поработать, так что ему было о чем расска-зать. Тем более, что вместе с ними поступило и новейшее программное обеспече-ние: несколько разных операционных систем и целый ряд прикладных программ.
По мере того как он излагал эти события, конечно, в сокращенном и приглажен-ном виде, и перечислял, какие программы, причем лицензионные, мы приобрели, мой собеседник явно тускнел, интерес к разговору на глазах снижался, он уже почти не переводил остальным то, что Андрей говорил. В конце концов, он сказал:
- Ну, хорошо, что и у вас начались нормальные цивилизованные процессы, но ваше государство продолжает активно поддерживать воровство программных средств и, главное, не принимает законов об ответственности за несанкционирован-ное использование программных продуктов, - и отвернулся, давая понять, что разговор исчерпан.
На следующий день рано утром Андрей уехал в Париж. Гордость французов скоростной поезд летел со скоростью не менее 250 км/час. За окном проносились перелески, разноцветные поля - светло-зеленые, темно-зеленые, кремовые, желтые, коричневатые, пастбища с разнотравьем, изредка поезд погромыхивал на мостах через небольшие речушки. Населенных пунктов почти не было видно - дорога проложена, в основном, по пустынной местности. Сидя в удобном кресле, почти не чувствуешь скорости, хотя уши иногда закладывает, как в самолете. Дорога была дальняя, и Андрей решил сходить в буфет, который, судя по надписям, должен быть недалеко в одном из вагонов.
И тут выяснилось, что поезд идет не так уж и плавно. Пока он пробирался к буфету через два - три вагона, его изрядно помотало из стороны в сторону, так что все время приходилось опираться руками о боковые стены. Невольно Андрей сравнил французский и японский аналогичный скоростной поезд, на котором он чуть более года назад проехал из древней столицы Японии Нары, расположенной недалеко от Киото, в Токио. Расстояние тоже примерно тысяча километров, так что можно сравнить. Скорость поезда у японцев чуть пониже, чем у французов, но зато шум существенно меньше, а плавность хода вообще исключительная - никаких тебе толчков и подергиваний.
Валера встретил Андрея, как и обещал, и отвез в тот же отель. Пока Андрей доставал свои припасы, он расспрашивал его, что бы он хотел купить в Париже.
- Конечно, электронику, вот только хватит ли моей нерастраченной еще французской наличности. Я хоть и экономил, как мог, но осталось совсем немного.
У Андрея до самолета было еще почти сутки. За это время Валера пообещал через своего знакомого продавца - негра купить ему видеоплеер. С продавцом он тут же связался, оказалось, что оставшихся скромных командировочных на покупку хватит. Поскольку система записи в СССР другая, негр обещал позаботиться о том, чтобы подстроить плеер как надо.
Допили они с Валерой оставшиеся скромные запасы, поделился он с Андреем своей заботой - у него срок пребывания во Франции скоро заканчивается, хочет он купить здесь хороший автомобиль. Но грызет его главная проблема: как авто доста-вить в Москву – гнать самому или пароходом в Ленинград. Пообсуждали они досто-инства и недостатки каждого варианта, Валера уехал на службу, а Андрей пошел бродить по городу. Магазины ему не были нужны, денег все равно не было.
Глазея по сторонам, он неожиданно вышел на улицу, на которой стали попадаться почти сплошняком секс-шопы со всей их откровенной атрибутикой. И смотреть на них, и отворачиваться как-то было неловко, и Андрей невольно прибавил шаг. Он не сразу обратил внимание на то, что кое-где по сторонам как бы дежурили девицы. Кое-кто прохаживался, другие стояли, приклеенные к стене, но профессию их нетрудно было определить. Одна из них что-то сказала Андрею, тот не разобрал, что именно, но на всякий случай ответил - «ноу!». То ли ответ ее не устроил, то ли поведение показалось в чем-то оскорбительным, но вдруг она отклеивается от стены, срывает с плеча сумочку на длинном ремешке и, размахивая ею, бросается на Андрея, пытаясь ударить. Возможное объяснение с полицией по поводу драки с проституткой ему никак не улыбалось, и он, не раздумывая, бросился наутек. К счастью для Андрея, дамочка была на высоких каблуках, так что, не пробежав и пяти метров, она захромала и остановилась, продолжая что-то негодующе выкрикивать. Хорошо, народу было немного, Андрей обогнал какую-то пожилую пару, удивленно на него посмотревшую, и метров через пятьдесят перешел на спокойный шаг, убедившись, что его не преследуют.
На следующий день привез Валера Андрею видеоплеер, но при этом так опоздал, что мчал его в аэропорт, нарушая все правила. Оставались у Андрея после регистрации считанные минуты до завершения посадки в самолет, и здесь он впервые столкнулся с западной символикой - стрелочка вверх. Пока понял, что по-русски это означает «прямо»,  даже на лифте успел сгонять на один-два этажа. Наконец, прибегает к выходу на самолет, проходит рамку службы безопасности и вдруг - оглушительный звон. Охрана тут же встрепенулась, а Андрей давай выворачивать карманы. Оказалось, он даже не заметил, как набил их французской мелочью, которую получал на сдачу. Вывернул целую гору монет, охрана ржет, а Андрей снова их сгреб и в самолет. Все уже давно заняли свои места. Сел и он на свое место, еле дух перевел.
А негр Валеру все-таки наколол. Приехал Андрей домой - видеоплеер не работает. Раскупорил его, увидел какие-то грубые халтурные перепайки - французский умелец перестраивал вход под российскую систему, но что-то сделал не так. Схемы, конечно, нет. Подрегулировал Андрей, что смог, но все-таки качественной работы видеоплеера так и не добился.
Основные выводы по итогам участия в Первой европейской ежегодной компьютерной конференции Андрей сделал следующие:
1. На Западе идет активная подготовка нового качественного скачка в развитии и использовании вычислительной техники за счет интегрирования в одно устройство существующих сегодня раздельно возможностей цифровой обработки данных в реальном масштабе времени. Прогнозировать, в какие конкретно формы превратятся в будущем проводимые сейчас разработки, сложно. Это может быть персональный компьютер с возможностями телевизора, видеомагнитофона, фотоаппарата. Существенно, что ведущие фирмы вкладывают сейчас капиталы в развитие этого направления.
2. Можно предположить, что следующим шагом будет интегрирование систем домашнего пользования с системами автоматизированного проектирования, которые также начнут входить в дом инженера-разработчика.
3. Стартовала активная борьба за сферы влияния различных операционных систем и графических стандартов, и это надо учитывать в своих работах.

Глава 23. Синегин пишет роман
В советское время расселение людей по территории страны было довольно интенсивным. Этому способствовало строительство новых комбинатов, заводов, фабрик, куда набирали рабочих и инженеров отовсюду, предоставляя им жилье, обеспечивая хорошей зарплатой, так что большинство приехавших приживались на новом месте. А выпускники институтов и университетов просто обязаны были выбрать себе место предстоящей работы, по крайней мере, на ближайшие три года, и не все после этого возвращались домой.
Одним из таких выпускников был и Андрей Синегин. После окончания университета он попал в Подмосковье и, проработав недолго сначала на одном, потом на другом предприятии, оказался в «Полете», где окончательно осел, отвергая уже саму мысль о том, чтобы перебраться куда-то еще. Выпускники его курса каждые пять лет устраивали встречи в своей альма-матер. Там Андрей узнал, что в Москве и Подмосковье оказалась довольно большая группа его сокурсников – человек двадцать. С некоторыми из них у него образовались довольно тесные контакты, но с большинством свидания происходили только на их университетских встречах. Нельзя сказать, что Андрей был отшельником, наоборот, у него в университете было довольно много друзей, с которыми он всю жизнь сохранял дружеские отношения, сначала переписывался, а потом остались только телефонные разговоры да редкие встречи.
Такая же ситуация была и со школьными друзьями. Но внезапно все изменилось. За пару лет до очередного юбилея окончания школы Андрею позвонил Виктор Алексеевич Пронин, с которым они вместе учились в школе с восьмого по десятый класс. Наверняка они знакомы были и раньше, когда на переменах бегали по коридору или во дворе школы, толкаясь локтями. Но разве при этом спрашивают фамилию? Позвонил он, отыскав в своих записных книжках домашний телефон Андрея,  по которому они уже довольно давно  несколько раз перезванивались. Оказалось, он разыскал в Москве и ближнем Подмосковье еще нескольких школьных друзей и приглашает всех встретиться  в Немчиновке, где у него был собственный дом. Интересно, что такая встреча вскоре состоялась, они хорошо провели время, вспоминая школьные годы, слушая рассказы друг друга о разных примечательных событиях в своей жизни. Еще интереснее, что их посиделки стали почти регулярными и всем им доставляли удовольствие.
Они вместе съездили на юбилей своей школы, посетили классы, выступили перед школьниками. Из своего класса они разыскали всего двоих человек и еще из параллельного класса Дину Сизоненко. Когда они шли из школы, Андрей разговорился с Диной. Начала Дина:
- Андрюша, какой же ты был в школе замечательный парень!
- Почему был? – в шутку обиделся Андрей.
- Да нет, - засмеялась Дина. – Ты и сейчас ничего, но в школе это было что-то особенное. По тебе все девчонки сохли.
- Что-то я этого не замечал, - вздохнул Андрей и перевел разговор. – А помнишь, как мы в девятом классе организовали обучение бальным танцам?
- Еще бы, это незабываемо. Учителями у нас была семейная пара, как они красиво танцевали! А, кстати, ты не знаешь, кто эти занятия организовал?
- Так это мы с Толей Гуслистым. В комитете комсомола школы мы вдвоем отве-чали за культурно-массовую работу, вот и решили устроить что-нибудь необычное. Не помню, кто нам дал адрес учителя танцев, но когда мы к нему приехали со своим предложением, он выслушал нас, немного помолчал и вдруг как закричит:
- Альбина!
Из глубины квартиры появилась красивая невысокая женщина, и он сразу обратился к ней:
- Слушай, Альбиночка, вот молодые люди предлагают нам провести у них в школе показательные уроки бальных танцев. Как ты на это смотришь?
Андрей умолк, а потом добавил:
- Не помню я уже их разговор, но самое интересное, что они согласились. И к тому же они полгода вели у нас свои занятия, причем совершенно бесплатно. 
Дина мечтательно произнесла:
- А какие интересные у нас были школьные танцевальные вечера!
Самое замечательное, что на  посиделках в Немчиновке Пронин открылся для школьных приятелей  с совершенно неожиданной и интересной стороны - как изумительный рассказчик.  Конечно, они знали, что он знаменитый писатель, с интересом читали его произведения, гордились знакомством с ним, видели его «Ворошиловского стрелка» и потом наблюдали многолетний диспут по всей стране, вызванный обсуждением этого фильма.  Теперь же устные рассказы гостеприимного хозяина, например, о том, какие виды шпаргалок он использовал при сдаче экзаменов в институте, проявляя при этом чудеса изобретательности, приводили их компанию в неописуемый восторг. А подобного материала у него накоплено огромное количество - он показывал несколько томов своих записных книжек, материал которых еще практически совсем не использован.  В то же время он умеет и слушать, и  посиделки у него в Немчиновке становились для них  все более и более притягательными. 
Почему-то так получилось, что Синегин стал бывать у Пронина чаще остальных, и для Андрея  открылась еще одна грань его таланта - заботливое, благожелательное, бескорыстное отношение к другим, готовность прийти им на помощь. Многим молодым авторам он помог издать свои первые творения. 
Как-то однажды, когда они вдвоем сидели в Немчиновке, Пронин неожиданно спросил:
- Андрей, я помню, в школе ты был записной поэт, в каждой стенгазете были твои стихи. Неужели ты после школы сразу бросил писать?
- Виктор, да я все студенческие годы писал стихи. И очень активно. А когда пришел на работу, понял, что надо выбрать что-то одно. И выбрал технику.
- И что, никаких попыток творчества?
- Ну, творчества у меня хватало. Я ведь не только диссертацию защитил, но и пять монографий написал.
- Да ладно, я ведь имею в виду литературное творчество.
- Ты знаешь, почти тридцать лет не тянуло. А года три назад наши выпускники решили издать сборник «Люди и судьбы». Я туда тоже отправил некоторые свои творения, в том числе и стихи, в основном, правда, студенческие. Но уже захотелось и новые сочинить.
После этого разговора Пронин уговорил–таки Андрея издать сборник своих стихотворений, а затем и школьные дневники. И как будто открылась давняя заслонка – Андрея потянуло к литературному творчеству. Раздумывая, с чего начать крупное произведение, он решил, что основой всего всегда были и будут любовные истории. И в качестве зачина для будущего романа, решил, немного переиначив, изложить то, что лучше всего знал, поскольку это действительно происходило в его жизни, в виде рассказа. Назвал он свое начало  «Святочный рассказ».

Глава 24.   Святочный рассказ (глава из романа Синегина)
И снова покатилась студенческая жизнь. Целина, награды, митинг, торжественный вечер быстро удалялись в прошлое, вытесняясь сиюминутными делами. Впрочем, кое-что осталось. Появившиеся новые друзья не давали о себе забыть. Володя Шичанин, c которым Андрей подружился на целине, и они вместе издавали целинную рукописную газету, стал теперь главным редактором факультетской газеты и привлек Андрея к сотрудничеству. Больше всего Андрею нравилось участвовать в обсуждении облика очередного номера газеты. Новые материалы, идеи, предложения беспощадно анализировались, невзирая на лица, хотя в обсуждении часто участвовали и преподаватели. Кто-то обижался и даже отказывался от дальнейшего участия в газете, но все же очередной номер газеты появлялся в срок и, хотя и не являлся шедевром, но вызывал живой отклик в коллективе. А однажды Шичанин сказал Андрею:
- Слушай, говорят, ты в литстудии Дворца студентов корифей. Давай мы подборку твоих стихов опубликуем в газете.
- Да неудобно, с чего это мне такое внимание, стихи как стихи, ничего особенного, хотя мне как автору некоторые из них даже нравятся, - Андрей старался быть объективным.
- Почему внимание только тебе? Стихи в каждом номере. Но пока никто не предложил сразу серию. Кому-то надо начинать. В общем, за неделю отбери, что считаешь возможным тиснуть в газете.
В литстудии, которую Андрей начал посещать еще с девятого класса, как-то незаметно он стал одним из основных авторитетов, к его мнению прислушивались при обсуждении новых произведений, а его стихи, как правило, воспринимались очень благосклонно. А с недавних пор Андрей неожиданно для себя начал сочинять эпиграммы на прочитанные новые стихи. Последнюю он сочинил только вчера. Накануне Корчанов прочитал свое стихотворение по поводу памятника напротив Горного института, где когда-то была Екатерина, а теперь остался один постамент. Стихотворение было длинным, но Андрей обошелся четырьмя строчками:
Стояла бабенка. И я стоял.
Друг на друга долго смотрели.
Ее поставили на пьедестал,
А меня вот не захотели.
Но литстудия это одно, а факультетская газета — совсем другое. Андрей не афишировал свои занятия, даже в группе не знали, что он пишет стихи. Конечно, на целине в газете были его шуточные дифирамбы назойливым мухам, но никто, и сам Андрей в первую очередь, не относился к ним серьезно. И Андрей тянул с ответом, никак не решаясь на обнародование своих литературных опытов.
Прошла еще пара недель, и Шичанин снова насел на Андрея:
- Чего ты жмешься? Давай хотя бы несколько штук. Посмотришь на реакцию и решишь, что делать дальше.
Так что спустя еще недели две в факультетской газете появилась небольшая подборка стихов Андрея. Восприняли их весьма доброжелательно, но Андрея стали донимать девчонки:
- Слушай, кому ты их посвятил, кто твоя дама сердца?
- А кто такая Света? Как у тебя там:
Здравствуй, Света! Это я, из сказки
Постучал в знакомое окно.
Андрей, как мог, отшучивался, но своей тайны не выдавал. На факультете Светлан у них было несколько десятков, а за пределами университета вообще немереное количество — имя Света было весьма модным.
Сам же Андрей отчетливо помнил, как все начиналось. Это было через пару недель после начала занятий, на очередной лекции. Большинство студентов уже сидели за столами, когда в аудиторию вошла еще одна девушка. Она сняла шапочку, встряхнула головой, и русые волосы рассыпались у нее по плечам. Андрей увидел ее первый раз, но у него почему-то сразу гулко заколотилось сердце. Он даже оглянулся вокруг: не слышит ли кто? Но все были заняты своими делами. Оказалось, они учатся в параллельных группах, и встречаться на лекциях им приходится практически каждый день.
Света, по-видимому, замечала на себе пристальные взгляды Андрея и иногда смотрела в его сторону. Глядя в ее глаза, Андрей чувствовал, как у него начинает кружиться голова и, не выдержав, опускал голову, но вскоре снова обращал свой взор в ее сторону. Иногда он предпринимал робкие попытки к сближению, но особой активности не проявлял, зато отводил душу в стихах.
До Нового года оставалось меньше месяца, когда в коридоре Андрея перехватил Шичанин:
- Хорошо, что я тебя встретил, а то мог забыть. Мне тут поручено передать тебе приглашение на встречу Нового года у Светы Строевой. Она собирает свою группу и еще некоторых товарищей.
- Володя, да мне неудобно, я с ней, можно сказать, почти незнаком. Ну, учимся в одном потоке, даже не в одной группе, на целине вместе были.
- Ничего не знаю. Она мне лично велела передать тебе приглашение. Сама она в универе практически не бывает, готовится к свадьбе, так что свадьба и встреча Нового года будут проходить одновременно у нее на квартире. Правда, свадьба, по-моему, почти фиктивная, ее будущий муж Виталька должен распределяться и, чтобы остаться в Днепре, ему надо жениться. Со Светкой они дружат со школы, и мама Светы взяла с нее обещание выйти за него замуж.
Андрей был оглушен этим известием, хотя совсем неожиданным оно для него не было. Когда они были на целине, к Светлане приезжал Виталий, пробыл он почти неделю. Где и как они встречались, Андрей не позволял себе отслеживать, но не раз слышал, как кто-нибудь произносил:
- О, смотри-ка, опять Светка пошла в кустики со своим хахалем.
Почему-то к Виталию отношение было не очень дружелюбное. Может быть, потому, что он перешел уже на старший курс, на целину поехать не захотел, а прокатиться в такую даль время и деньги нашлись. Все это Андрею было крайне неприятно, он очень переживал, но виду не подавал.
После разговора с Шичаниным Андрей сразу решил, что никуда, конечно, не пойдет. Но чем ближе подходил назначенный срок, тем меньше уверен он был в своем решении, и когда накануне Шичанин специально его разыскал и сказал:
- Завтра в четыре встречаемся около общежития, - Андрей молча кивнул.
На вечере народу было человек двадцать, в основном, Светкина группа. Андрей их всех хорошо знал, это был их поток, они встречались на всех лекциях, и только лабораторные работы и семинары у них были раздельные.
Они с Шичаниным оказались на противоположном от молодых конце длинного стола, и Андрей хорошо видел, как краснела Света при криках «Горько!», правда, не слишком частых, хотя и громких. Ему казалось, что и целуется она не слишком охотно. Впрочем, скорее ему так хотелось.
Но удивительно, что Андрей не чувствовал горечи, по-видимому, он внутренне уже давно смирился с происходящим и привык к своей неизбежной потере.
После Нового года началась зачетная сессия. До экзаменов было еще далеко, но на факультете приходилось появляться часто. Шла обычная предэкзаменацион-ная текучка. То очередной зачет, то несданные лабораторные работы, а уже и консультации почти по всем экзаменам начались. Много было спецкурсов, литерату-ры по этим предметам никакой не было, только конспекты лекций. Вопросов было множество, и преподаватели устраивали дополнительные консультации, чтобы объяснить не понятый многими материал.
На одной из таких консультаций Андрей оказался за одной партой со Светой, и после окончания они неспешно пошли вместе к выходу. Молчать было неудобно, а Андрей не мог придумать, о чем вести разговор. Но Света сама начала первой:
- Андрюша, какие у тебя хорошие стихи. Я давно тебе хотела об этом сказать, но все никак не получалось.
- Да что ты, Света, обычные стихи, многие в юности этим болеют. Потом, как правило, выздоравливают, - Андрей не кривил душой, для себя он давно решил, что будет заниматься техникой.
- Жалко, если ты бросишь, у тебя это хорошо получается.
Света немного помолчала, а потом неожиданно спросила:
- Скажи, Андрей, а почему ты так меня все время сторонишься?
Андрей опешил:
- Что ты, Света, с чего ты взяла? Мы с тобой даже как-то танцевали. А однажды я тебе записку написал, и ты ее получила.
Света даже руками взмахнула:
- Ну, и чудной же ты, Андрей! Одна записочка. Да знаешь, сколько их надо девчонке написать, чтобы она откликнулась?
Андрей вздохнул:
- Что теперь об этом говорить, ты уже замужняя женщина.
- Ну, понимаешь, я дала обещание маме, что выйду за Витальку замуж, - Света словно оправдывалась, но уходить не торопилась.
После этих слов Андрею почему-то стало легче говорить, он довольно неприну-жденно стал рассказывать Свете разные истории из своей жизни. Света тоже активно участвовала в разговоре, вспоминая свои интересные случаи. Андрей даже решился прочитать стихотворение, которое, конечно же, было посвящено Свете:
Уже пpошел осенний пеpвый дождь,
Осталось лето с пpошлою пpогулкой.
Меня ты после лекций подождешь,
И мы пойдем бpодить по пеpеулкам.
Hам нужно все: и кленов желтизна,
И зелень еще летняя акаций.
И мы с тобою бpодим допоздна
И все никак не можем pаспpощаться.
Света внимательно слушала, одобрительно кивала, а потом недоуменно сказала:
- Стихи, конечно, хорошие, но ведь в жизни ничего этого не было.
- Ну, ясное дело, не было, но можно ведь помечтать.
- Это не мечты, а фантазии, - Света хотела еще что-то сказать, но взглянула на свои часики:
- Ой, мамочки! Я уже давно должна быть дома. Я побежала. Пока, Андрюша!
Андрей шел в какой-то светлой печали. Это был их первый со Светой довольно длинный разговор, но наверняка и последний. В голове крутились обрывки недавнего разговора, складываясь в неожиданно возникающие строчки:
       Ах, как меня отчитывали
      милые уста:
     - Всего одна записочка!
     А мне не меньше ста!
Андрей почему-то вспомнил, как на новогодней встрече Света, обсуждая с девчонками кулинарные достоинства стола, призналась в своей любви к винегрету, который присутствовал в представленном меню. И словно само собой образовалось продолжение:
А мне стихи и прозу,
пирожных и конфет,
еще люблю я розы,
а также винегрет.
Ноги сами несли Андрея знакомой дорогой к дому, а он продолжал свои печальные размышления. И вдруг вспомнил:
- Боже мой, сейчас же святки! Как я их в детстве любил. Какой сегодня день? Ну, точно, последний день светлой, святой недели, начинается страшная неделя.
Сколько событий в детстве происходило на святки между Рождеством и Кре-щением. Пацанами собирались они у кого-нибудь на сеновале или в углу сарая вечером после колядок, хождений по гостям, домашних заданий и рассказывали друг другу разные разности. Полагалось в светлую неделю вспоминать услышанные или самими придуманные истории, связанные с волшебством, чародейством, нео-быкновенными приключениями. Зато страшная неделя была наполнена чертовщи-ной, рассказами о ведьмах, которых рассказчик якобы сам видел и даже едва от них не пострадал, описаниями злодейств и убийств. Андрей грустно усмехнулся:
- А жизнь-то все равно катится. Прошла светлая неделя, настает страшная. Будет ли снова светлая?

Глава 25. На краю гибели
Оказывается, кооперативы, которые так будоражили сотрудников государственных предприятий и выводили из себя «красных» директоров, - это были только цветочки. Первый президент СССР Михаил Горбачев не только свою собственную власть не смог удержать, но умудрился и страну потерять.
Пошел парад суверенитетов. Партийная и советская номенклатура союзных республик, включая Россию, из кожи вон лезла, чтобы сосредоточить в своих руках всю полноту власти теперь уже независимой страны. Огромные невообразимой ценности государственные богатства стремглав за бесценок переходили в частные руки. Инфляция в один миг съела все накопления простых трудяг. Банки остановили перевод средств на счета предприятий, поставив те на грань банкротства. Пошли бартерные расчеты.
Большинство сотрудников отделения Синегина составляли программисты. Потеря бюджетных ассигнований почти всех их оставила без работы. Для поддер-жания в надлежащем состоянии основной продукции подразделения - уровнемеров и некоторого их развития требовалось всего два – три программиста. Андрей сам бегал в дирекцию, организуя оплату обучения желающим приобрести востребован-ные профессии – бухгалтера или экономиста. Освоив новые профессии, сотрудники, это были, в основном, женщины, довольно быстро находили предприятия, где они были нужны, благо, стало много инициативных людей, рисковавших создавать свои малые фирмы. Многие инженеры ушли работать учителями в школу.
Андрей с женой были из поколения детей военных лет, привыкших к трудностям. Кроме того, их выручал огород. Дачный участок они завели давно, но домик так и не  построили. Сажали картошку, помидоры, огурцы, лук. Хранили картошку в подвале гаража. Двое их сыновей, недавно женившихся, жили отдельно, и Андрей время от времени набирал в сумку картошки, в другую сумку клал баночки соленых помидоров и огурцов, чтобы хоть чуть подкормить детей, крутившихся, как и все, в условиях сплошного безденежья.
Одним из тех, кто чувствовал себя виноватым из-за своего неумения найти работу для своих сотрудников, был начальник лаборатории Саша Маслов. Его люди не имели отношения к уровнемерам, а возникавшие время от времени надежды на новую продукцию, не оправдывались, после чего Синегин только руками разводил, переживая и за себя, и за Сашу:
- Саша, ну, что здесь поделаешь, наша продукция теперь никому не нужна. Армию громят, денег ей даже на прокорм не дают, кругом царствуют одни банки.
Как-то он спросил Маслова:
- Саша, а как другие ваши однокурсники выживают? Неужели все предприятия в таком же плачевном состоянии, как и мы?
- Да еще хуже, Андрей Васильевич, у нас вот хоть уровнемеры есть, а у других вообще ничего. – Маслов покачал рано начавшей лысеть головой. - Как правило, распродают все, что можно.
- И все, что нельзя, - добавил Андрей.
Он знал, что на их предприятии тоже иногда даже станки пропадали, не говоря уже о настольных компьютерах, но виноватых так и не находили. Впрочем, это ни для кого не было тайной.
Маслов посмотрел на Синегина:
- Андрей Васильевич, не знаете, будет зарплата и когда? Уже два месяца нам ни копейки не платят. Не знаю, как и жить.
Андрей вздохнул:
- Я думаю, на это и директор не ответит. Вы же знаете, если зарплату не платят, то не платят никому – ни начальникам, ни дирекции.  А живем мы  случайными заработками.
Саша удрученно добавил:
- А когда заплатят, то инфляция успевает обесценить эти денежные знаки.
Андрей перевел разговор:
- А как себя чувствует Наташа?
Саша и Наташа пришли в отдел Синегина в самом начале работы с бортовой станцией и вскоре поженились. Теперь у них двое детей, младший появился совсем недавно. Оба были прекрасными специалистами, и Андрей их высоко ценил. Но вскоре после окончания работ по бортовому радиолокатору и начала их борьбы за существование Наташа перешла работать в школу.
Маслов пожал плечами:
- Кормит малыша. Хорошо, хоть молоко у нее есть. – После небольшого молчания он хмуро продолжил. – А я буду уходить, Андрей Васильевич. 
Синегин с состраданием на него посмотрел:
- И куда же вы собираетесь?
- У меня два приятеля челноками заделались, - Саша невесело улыбнулся. – Ездят в Турцию, привозят два – три мешка барахла, но сами не продают, а сдают на рынок перекупщикам. Говорят, на еду зарабатывают. Вот и меня зовут.
Андрей покачал головой:
- Саша, ничего не могу сказать. Конечно, я хотел бы, чтобы вы остались работать у нас, но и обещать, что хотя бы платить станут нормально, тоже не могу.
Через две недели Саша Маслов уволился. Он, действительно, стал зарабатывать на еду, и уже не грызла каждый день одна и та же мысль:
- Чем кормить детей?
Все остальные вокруг были такие же, каждый выживал, как мог. Года два Саша таскал почти неподъемные мешки и, похоже, переоценил свои физические силы. Однажды он не проснулся – остановилось сердце. Дома в это время никого не было, оказать помощь было некому.
Андрей узнал об этом, когда Сашу уже похоронили, а Наташа сразу же уехала с детьми к родителям.
Андрей тяжело переживал потери своих сотрудников. Даже когда они увольня-лись, он иногда навещал кого-нибудь из них на новой работе, интересовался их са-мочувствием. Однажды при очередной встрече с Алексеевым он сокрушенно сказал:
- Боже мой, Сережа! Как судьба сегодня несправедлива к молодым! Уходят самые лучшие, самые талантливые. Вот не стало Саши Маслова. А что произошло с Натальей Воиновой!
Алексеев вспомнил:
- Она же была оператором на летающей лаборатории. И что с ней?
- Она не только оператор. Целый пласт программного обеспечения создала. А когда на полигоне формировалась группа для завершения работы, она тоже осталась. Помнишь, у нас работал Семен Моисеевич, невысокого роста, намного старше Натки, женатый. Но чем-то он Натку прельстил, что она не устояла перед его чарами. А через девять месяцев родила сына. Вскоре выяснилось, что он инвалид и ходить никогда не сможет. Натка после декретного отпуска работала, пока мама была жива, дали ей комнату. А теперь мамы нет, сидит она дома, на грошовой инвалидной пенсии. Помогаем ей, как можем, но что можно выжать из наших грошовых зарплат? Но представляешь, Наталья ни на что не жалуется, считает это божьим наказанием за свои грехи и безропотно несет свой тяжкий крест.
В условиях жесточайшего кризиса надежд на бюджетное финансирование не было никаких, иногда только перепадали заказы на ремонт давно поставленных, а теперь вышедших из строя приборов. Но это были крохи. Царев все усилия направлял на заключение экспортных контрактов, но пока без особых успехов.
Однажды к нему зашел генеральный конструктор:
- Николай Александрович, у меня неплохая новость. Правда, она нас пока не касается, но, может быть, и для нас что-то изменится. Представляете, радистам для МИГ-29 заказали три бортовых станции, а там ведь наши лампы бегущей волны стоят.
Царев хмыкнул:
- Виктор Иванович, ну, разве нам сделают погоду три лампы? Вот нам бы  бортовые станции.
И не удержался, упрекнул Фетрова:
- Если бы вы не отказались от предложения Грошева, нам бы одной – двух бортовых станций в год вместо тысячи наших приборов хватило бы, чтобы решить все наши проблемы.
           - Ну, что вы, Николай Александрович, предприятие не потянуло бы такую сложнейшую аппаратуру. Вот головка самонаведения намного проще бортовой станции, но и ее мы не сможем освоить.
           - Виктор Иванович, если бы появилась такая возможность, уж мы бы наизнанку вывернулись, но эту задачу решили бы.
           - Не знаю, не знаю, Николай Александрович, здесь одного желания мало.
Генеральный конструктор реализовал свое желание заняться аппаратурными разработками и, используя все свои связи, добился выделения небольшой суммы на проведение научно-исследовательской работы по созданию радиолокатора для обнаружения человека на расстоянии до двух километров. К этой работе он сразу привлек Синегина, а тот и рад был, что хотя бы для двух – трех человек работа нашлась. Исполнителями стали Фенов и еще два человека из его уже значительно уменьшившейся лаборатории. Начали они с проектирования разных структурных схем этого локатора. Когда Синегин рассказал об этой работе Алексееву, тот чуть дара речи не лишился. Переварив сообщение, он обрушился на Синегина:
- Знаешь ли ты, что это тематика фирмы, которая уже давно занимается профессионально такими изделиями, а мы для нее разрабатываем и поставляем свои приборы? Если они узнают, что мы собираемся составить им конкуренцию, прощай наше сотрудничество.
Андрей обескураженно пожал плечами:
- Откуда я могу знать? Это ты, как зам по науке все знаешь, с кем мы работаем, и кто чем занимается. А мы подневольные люди, делаем, что прикажут. Или ты предлагаешь мне пойти к Фетрову и сказать, что мы отказываемся выполнять эту работу?
Алексеев поморщился:
- Я понимаю, что это было бы глупо, тем не менее, ситуация неприятная. Мне самому с Виктором Ивановичем по этому поводу говорить тоже не хочется. Давай  оставим все, как есть. Но вы хотя бы не афишируйте свою работу.
Разработка продолжалась до конца года, но дальше финансирование Фетрову не удалось пробить, и работа над локатором сама собой прекратилась.


Глава 26. Шестидесятники (глава из романа Синегина)
Новый тысяча девятьсот шестидесятый год Андрей встречал в компании нескольких литстудийцев на квартире у Аркадия Котина. Несколько старше других, поскольку уже успел отслужить в армии и даже летал на самолетах, Аркадий пришел в литстудию во Дворце студентов со своими стихами. А потом на каком-то из занятий Андрей прочитал свою пародию на его стихи:
Пойду, нарву цветов с моей могилы
И подарю их милой…
От него убежала милая –
Покойник разложился в могиле.
После этого они сошлись довольно близко, обменивались стихами, а теперь вот и Новый год решили встретить вместе. В компании было еще несколько девочек, возле Андрея сидела, на его взгляд, просто красавица, звали ее Валя. Андрей, как мог, ухаживал за ней, хотя и не слишком умело.
Встретили Новый год, а когда подошла очередь Андрея сказать несколько слов, его речь была очень короткой:
- Предлагаю выпить за шестидесятников!
Все обескураженно молчали, не понимая, кто это, пока Аркадий не воскликнул:
- Братцы, да это же мы с вами! Наша взрослая жизнь начинается в шестидеся-тые годы. Вот Андрей через полгода университет оканчивает, и дальше начнется его трудовая биография. И так у большинства из нас.
Тут все разом загалдели, поздравляя друг друга.
Новогодний вечер закончился под утро, и Андрей пошел проводить Валю домой. Транспорт не работал, шли пешком. Оказалось, Валя жила на Троицкой слободке, так назывался поселок, расположенный напротив поселка ДИИТ, в котором жил Андрей. Их разделяла глубокая балка, по дну которой протекал мелкий ручеек. Сейчас здесь было тихо, а когда Андрей еще учился в школе, между пацанами  двух поселков шла настоящая война, сначала за право кататься зимой на коньках по замерзшему ручейку, а дальше уже просто по инерции. Закончилось это гибелью одного из подростков, и только тогда вмешалась милиция.  Сражения прекратились, но враждебные отношения остались.
Проводив Валю и договорившись о новой встрече, Андрей отправился домой. Можно было пойти через балку, так было совсем недалеко, но Андрей не стал рисковать.
- Знали бы местные пацаны, - размышлял Андрей, - где я живу, уж они бы отвели душу. Да еще за их девчонкой осмеливаюсь ухаживать.
Через час он был дома. Родители уже не спали, они всегда вставали очень рано. Андрей завалился спать, но вскоре проснулся и начал соображать, что ему взять с собой на преддипломную практику в Коломну, куда он уезжал через две недели.
Эти две недели до отъезда они встречались с Валей каждый день, бродили по городу, разговаривали, рассказывали каждый о себе, целовались, забираясь в укромные уголки. Оказалось, что Валя заканчивает химический техникум и тоже вскоре уезжает на преддипломную практику в город Шостку.
В день отъезда шел дождь, было тепло, и Андрей поехал в шляпе. Коломна встретила их двадцатиградусным морозом, пришлось ему срочно покупать шапку. Приехали они вчетвером, и всех их поселили  сначала в частном доме. Дом был сырой, по углам плесень, и после того, как Андрей довольно сильно заболел, их переселили в общежитие.
Предприятием тогда руководил Шавырин Борис Иванович, получивший свои многочисленные награды за создание в годы войны противопехотных минометов и начавший перестраивать свою фирму на создание управляемой ракетной техники. Андрей с Олегом попали в лабораторию Николая Ивановича Гущина (впоследствии он стал генеральным директором), набитой современнейшей по тем временам вычислительной техникой. Основу ее составляли самые передовые тогда аналоговые вычислительные комплексы «Электрон», использовавшиеся как для математического, так и для полунатурного моделирования. Предназначены они для решения обыкновенных дифференциальных уравнений до 55-го порядка с большим количеством нелинейностей и переменных коэффициентов при моделировании ракет и ракетных систем, самолетов и других сложных динамических систем. Разработка любого изделия начиналась с создания его модели и ее «проигрывания» до тех пор, пока не получались необходимые параметры или не «закрывалась» сама идея изделия. Фактически модель сопровождала изделие с момента зарождения идеи и до конца жизненного цикла.
Впервые здесь они увидели  противотанковые управляемые реактивные снаряды и даже пробовали на модели управлять ими. Специально для отработки управления этими снарядами на предприятии готовили операторов, отбирая людей с молниеносной реакцией. Дело в том, что в момент старта снаряд мог отклониться от заданного направления движения, поэтому необходимо было вовремя «подхватить» его, чтобы не дать врезаться в землю. В лаборатории был свой специалист с совершенно феноменальной реакцией, - на всех ответственных испытаниях управление снарядом поручалось ему.
Особых сложностей с защитой дипломных проектов у них не было – все получили пятерки. Но, конечно, были и свои трудности. Олегу предложили использовать новинку – механотрон в качестве датчика ускорения и он развил бешеную энергию, разыскал даже изобретателя механотрона и ездил к нему в Москву пару раз беседовать, выясняя необходимые подробности. Андрею же никак не могли сформулировать тему и поставить конкретную задачу – и только за месяц до защиты все благополучно разрешилось. Правда, у него на защите «сгорел» диод, - выбирая тип диода, Андрей впопыхах забыл проверить его предельное обратное напряжение. Но на конечный результат это не повлияло.
А вообще-то это было благословенное время: пять месяцев дипломирования они получали, кроме стипендии, еще почти инженерную зарплату и могли себе позволить развлечься в Коломне или в Москве. Как-то Андрей затащил Олега на выставку Святослава Рериха, и они ушли оттуда, очарованные его искусством, его почти неправдоподобными красками.
       Студенческая пора завершалась. Приехав из  Коломны,  они, уже свободные, гордо взирали на своих остававшихся в Днепре товарищей, которые в поте лица готовились к защите. И отчаянно плясали на свадьбах своих друзей, понимая, что отныне наши пути расходятся и, может быть, навсегда. Из их  коломенской  четверки  женился  Олег  Кукушкин  и  уехал  в Свердловск, выбив во время кратковременной остановки в Коломне открепительный талон. Вадим и Коля тоже приехали с женами. И только у Андрея с Валей как-то все само-собой прекратилось.
На работу в Коломну Андрей приехал в августе. Проработал он там всего два года, но на всю жизнь остался благодарен этой выдающейся фирме за ту науку, которую он – молодой специалист - успел там почерпнуть. Хотя первый его производственный конфликт произошел в Коломне. Андрей дипломировал в отделе автоматики, а на работу его направили к радистам, куда одновременно с ним пришло много выпускников Рязанского радиотехнического института, уже имевших богатый опыт схемотехнических разработок. Целый год Андрей добивался перевода к автоматчикам и только под угрозой забастовки добился своего. И так получилось, что на новом месте ему сразу же пришлось столкнуться с проблемой точного сдвига фазы на 90 градусов. Из-за неточного сдвига фазы проходивший тогда заводские испытания противотанковый управляемый реактивный снаряд имел серьезные проблемы с управлением. Андрей предложил свое решение, которое оказалось для специалистов довольно неожиданным. И потом довольно долго его бывшему начальнику отдела приходилось от дирекции выслушивать упреки:
- Вот у тебя молодые специалисты не хотят работать, а видишь, какие у них идеи.
Но, конечно, конфликтовал он только из-за желания работать по специально-сти, и его отношения с сотрудниками и радийного отдела, и отдела автоматчиков оставались прекрасными долго еще и после того, как он покинул Коломну.
Помимо интересной работы в Коломне были исключительные природные условия. С трех сторон она окружена водными пространствами - реками Коломенка, Москва и Ока, за которыми находятся обширные лесные массивы. Грех было этим не воспользоваться, и летом, а часто и зимой в выходные дни они пропадали в походах по окрестным лесным массивам, ночуя в палатках на берегу реки. Выбирались и в более дальние места, например, на родину Есенина.
Как-то в одном из походов Андрею пришлось стрелять из топора. Расположились они в палатке на берегу небольшой речушки Осетр, а особую ценность - бидон с квасом - опустили в воду, чтобы охладился. Часа в два ночи один из ребят разбуди их:
- Вставайте, квас украли!
Оказывается, он увидел проезжавшую мимо лодку и решил проверить бидон и обнаружил, что его нет. Лодку они догнали метров через триста. Пока остальные объяснялись с пассажирами лодки, Андрей забежал немного вперед, так что для тех, кто в лодке, он был на фоне яркой луны, выставил вперед туристский топорик и скомандовал:
- А ну, причаливай, а то стрелять буду!
С полминуты поторговавшись, лодка ткнулась носом в берег, но обнаружить так ничего и не удалось. Все это время Андрей держал лодку "на мушке".
Общественная жизнь в Коломне била ключом - регулярные вечера в трех Дворцах культуры крупных предприятий, там же концерты, собрания – комсомоль-ские, профсоюзные, дружина, спортивные соревнования. Конечно, на всем сказывался идеологический перебор. Андрей даже стихотворением от избытка чувств разразился.
Нас воспитывают газеты,
Нас воспитвают райкомы,
Нас воспитывают поэты
И просто знакомые.
Мы набрались культуры,
Без разбору все лопаем –
Откровенной халтуре
Очень вежливо хлопаем.
Нашим чувствам нечаянно
Не прорваться наружу,
Мы их сами отчаянно
В корне задушим.
А чтоб нам было легче
Справиться с ними,
Приглашают на вечер
Вместе с нами дружину.
Аплодируем равно
Искусству и пошлости,
Это было б забавно,
Если б не было тошно.
Воспитанность ценна,
Но вопрос простой:
Мещанство на сцене,
А в зале кто?
За два года он успел получить водительские права и освоить профессиональ-ную кинокамеру "Конвас", так что на открывшемся ледовом стадионе снимал выступление тогдашнего чемпиона мира Виктора Косичкина. С этим увлечением связан один курьезный, но неприятный случай, по счастью, закончившийся для Андрея благополучно.
Предприятие имело полигон, на котором, в частности, была оборудована испытательная лаборатория, где регулярно проводился прожиг двигателей с фиксацией процесса на кинопленку. Однажды куда-то запропастился оператор, возможно, заболел. Кто-то вспомнил про Андрея и решил привлечь его к этому делу. Договорились с начальством, Андрей взял камеру и поехал. Испытания и съемки прошли благополучно, а когда они вернулись, разразился скандал. Режимное мероприятие никак не было оформлено, а у Андрея не было даже допуска на полигон. Он, молодой специалист, недавно пришедший на предприятие, этих порядков, конечно, не знал, а без штатного кинооператора, который, наверное, все оформлял сам, никто об этом не позаботился. Сначала все сосредоточились на Андрее, но довольно быстро поняли, что могут пострадать многие, и дело быстренько замяли.
Фактически в Коломне Андрей стал взрослым. До этого к своему будущему он относился довольно легкомысленно и не строил никаких долгосрочных планов. Когда перед окончанием университета ему предложили поступить в аспирантуру, он отказался, даже не особенно размышляя. Теперь же Андрей понял, что, несмотря на полученные в университете обширные знания, во многих случаях ему не хватало глубины. Прекрасный коллектив фирмы под руководством тогдашнего генерального конструктора Шавырина Бориса Ивановича сумел в феноменально короткие сроки перейти от разработки и выпуска мин к созданию первоклассной ракетной техники, став ведущим предприятием со своим стилем ракетостроения. Однако аспирантура там появилась только в восьмидесятые годы. Решив поступать в аспирантуру, Андрей долго колебался, на чем специализироваться – автоматике или радиолокации. В конце концов, выбрал Институт радиотехники и электроники АН СССР с ориентацией на статистическую радиотехнику.
После приезда на работу в Коломну Андрея поселили в общежитие в комнату, где уже проживал приехавший чуть раньше Женя Трифонов. Андрей по уши погрузился в работу, и маршрут у него был почти стабильным: общежитие – предприятие - столовая на предприятии - снова общежитие. Правда, иногда вечером он выбирался на ужин в ресторан с чудным в обиходе названием «200 метров» из-за плаката с этой надписью, висевшего на центральной улице, сам же ресторан располагался в соседнем переулке, и его настоящее название никто и не знал. Хотя было и еще одно место, которое Андрей посещал очень часто – заводская библиотека художественной литературы, в которую он записался буквально на следующий день после приезда в город. Андрей стал, наверное, самым стабильным посетителем библиотеки, да еще и очень частым, так как книги он не прочитывал, а проглатывал, иногда возвращая в библиотеку довольно увесистый том уже на следующий день. Две работавшие в библиотеке молоденькие девушки - Инна и Элина сначала не могли поверить в столь быстрое чтение и даже аккуратно пытались проверять его, расспрашивая о впечатлении от прочитанной книги. А что проверять — память у Андрея была блестящая. Вскоре он стал у них уважаемым гостем, иногда они приглашали его даже на чаепитие. А когда через два года он уезжал из города, они подарили ему на прощанье уже немного зачитанный том Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок», чрезвычайно редкую по тем временам книгу. Девчонки знали, чем порадовать Андрея.
В отличие от Андрея, Женя был довольно частым посетителем вечеров во всех трех Дворцах культуры города и время от времени появлялся в общежитии с очередной знакомой. Женя представлял свою гостью, они втроем выпивали по чашке чая, а потом Андрей отправлялся на пару-тройку часов погулять. Женя пытался привлечь Андрея к своему образу жизни:
- Пойдем сегодня на вечер, там девчонки – закачаешься. Правда, у многих из них зубы с желтым налетом – это влияние местной воды. Ну, закроешь глаза, подумаешь! Не может мужик обходиться без бабы, это вредно для здоровья.
Но Андрей на эти уговоры не поддавался. Ему уже понравилась красивая девушка в строгих очках, которую он через год после своего трудоустройства увидел сначала в столовой предприятия, затем на комсомольском собрании, но познакомиться не получалось. Все же взгляды, которые он на нее бросал, по-видимому, не остались незамеченными, и как-то Женя ему сказал:
- Андрей, девчонки приглашают нас завтра на вечер в клубе Ленина. Там, кстати, будет и девочка, на которую ты засматриваешься. Зовут ее Ира.
Андрей не стал отпираться, и на следующий день состоялось их знакомство с Ирой. Девчонок была целая компания, но Андрей танцевал только с Ирой, и она не возражала. Его поразило, насколько легко и точно она следовала в танце всем тем выкрутасам, которые он предпринимал сначала случайно, а потом специально, чтобы проверить эту ее способность. Ира абсолютно безошибочно следовала всем фигурам танца. Казалось, она заранее знала, что предпримет  ее партнер, хотя Андрей иногда и сам не представлял, в какую сторону повернет в следующее мгновение.
Андрей проводил Иру домой, и они простояли в подъезде ее дома часов до двух ночи. Оказалось, что Ира не только классно танцует, но и говорить с ней о всякой всячине было очень интересно. А после того, как он осмелился ее поцеловать, ему уже казалось просто невозможным отклеиться от нее. С того вечера он появлялся у Иры почти каждый день.
Спустя почти год Андрей поступил в аспирантуру крупной московской фирмы, поселился в общежитии в Москве и понял, что жить без Иры не сможет. Свадьбу сыграли в квартире Ириных родителей, где для молодоженов выделили отдельную комнатку, в которой помещались двуспальная кровать и столик в углу. Когда уже за полночь загулявшие гости разошлись, Андрей с Ирой отправились теперь уже в свою комнату, улеглись в постель, и Андрей приготовился впервые исполнить свой супружеский долг. До этого Ира категорически пресекала все его робкие попытки более близкого общения, чем поцелуи. Ну, ласкают они друг друга, кровь закипает, и Андрей уже перешел к решительным действиям, как вдруг Ира решила рассказать какой-то смешной анекдот. Надо сказать, что она умела это делать, у нее неплохо получалось. Анекдот действительно оказался смешной, так что Андрей поневоле, забыв про свои намерения, от души засмеялся. И тут же спохватился:
- Ну, вот! Смех все разрушил.
Ира с любопытством заглянула под одеяло и искренне огорчилась:
- Ой, как жалко, что же теперь делать?
- Надо подождать, - Андрей, хоть и был смущен, но старался держаться уверенно.
Впрочем, через несколько минут все наладилось.
В первый год совместной жизни Андрей жил в общежитии в Москве, готовился к сдаче кандидатского минимума и, как только позволяла учеба, летел к Ире. Ира продолжала работать на прежнем месте, но у нее вскоре начал расти животик и, как и положено, через девять месяцев она родила сына. Андрей скорее не понял, а почувствовал, что раздельная жизнь с Ирой его не устраивает, перешел из аспирантуры в филиал предприятия, где вскоре получил комнату в трехкомнатной квартире, а примерно через полгода и Ира приехала к нему, поступив на работу в тот же филиал. И дальше у них потекла более – менее размеренная жизнь.


Глава 27. Восстание из пепла      
После почти полного прекращения госбюджетного финансирования дирекция инициировала активные поиски экспортных контрактов. Но «Полет» в мире мало кто знал. Познакомить возможных заказчиков с достижениями предприятия можно было с помощью международных конференций и выставок. Генеральный директор Царев стал использовать малейшую возможность для участия сотрудников в этих мероприятиях.
Одним из первых, кто воспринял поиск экспортных заказов как персональное поручение, был заместитель генерального директора по науке Алексеев. И принялся осваивать английский язык. В школе он изучал немецкий, кандидатский экзамен тоже сдавал по немецкому языку. Но теперь это не годилось. Ему было уже за пятьдесят, но он потратил два года для усердных занятий английским, и стал говорить на нем достаточно свободно. Используя каждую свободную минуту для пополнения своих знаний, он вскоре смог участвовать в совещаниях с иностранцами не только как специалист, но и как переводчик.
Конечно, первые заказы поступили от китайцев, многие из которых еще помнили о сотрудничестве с «Полетом» в пятидесятые годы, и даже при встрече находили здесь своих знакомых и друзей.
Затем на одной из конференций Царев и Алексеев познакомились с болгарами, представителями государственного предприятия «Электрон-Прогресс». Результатом длительных переговоров стал заказ «Полету» на разработку технического проекта создания радиолокационной станции управления воздушным движением для Болгарии. Можно условно считать, что это было некоторым продолжением работ по бортовой станции, поскольку в этом проекте участвовали  почти все наиболее квалифицированные специалисты большинства подразделений предприятия, выполнявших «Анализ-10», которые все еще оставались работать на предприятии. Руководителем работы был Алексеев. В проекте были тщательно проработаны системные вопросы построения станции, очень подробно рассмотрена структурная схема и сформулированы требования к отдельным блокам. Многопроцессорный комплекс цифровой обработки сигналов и визуализации траекторий разрабатывало болгарское предприятие «Мультипроцессорные системы Лтд», но все режимы работы, все программно-алгоритмическое обеспечение оставалось за «Полетом». Работа была успешно выполнена и с очень высокой оценкой принята болгарской стороной. Строились очень обширные планы дальнейшего совместного развития работ,  однако практического воплощения проекта не последовало. В приватных разговорах Синегина с болгарами те уклончиво ссылались на непреодолимое влияние французского лобби в правительстве.
Еще одной подобной работой примерно в то же время был эскизный проект системы наблюдения и контроля за перемещением самолетов и транспортных средств в аэропорту, в состав которой входили аэродромная радиолокационная станция и СВЧ-радиолиния передачи данных. Работа была поставлена по заданию французской фирмы «Дассо», но, к сожалению, и этот проект также не получил дальнейшего развития.
Было еще довольно много мелких работ, но они погоды не делали, задолженность по зарплате неумолимо увеличивалась. Предприятию грозило реальное банкротство. Численность сотрудников снизилась уже почти в пять раз.
И вдруг совершенно неожиданно Цареву позвонил Богатов:
- Слушай, Николай, вот такой вопрос на засыпку. Образуется контракт на поставку ракет с головками самонаведения, разработку которых вы недавно завершили и передали документацию на Украину. Подумайте, сможете вы ее выпускать сами. Солидная партия, и деньги приличные. У тебя на раздумье сутки. Завтра в это время я позвоню. – И не ожидая ответа Царева, положил трубку.
А Царев действительно был ошарашен и некоторое время сидел неподвижно, осмысливая полученную информацию. Он хорошо помнил разговор с Фетровым, и мнение того, что предприятие неспособно освоить выпуск такой продукции. Просто так отмахнуться от позиции генерального конструктора было нельзя. Вздохнув, он пригласил Фетрова и Алексеева на совещание. Рассказав о звонке Богатова, Царев добавил:
- Я понимаю, что это невероятно сложная задача, но без этого заказа предприятие банкрот. Правда, я не знаю, насколько это нас спасет и вообще, какие там финансы.
Алексеев тут же схватился за телефон:
- Давай все-таки уточним, - он уже набирал номер, а услышав ответ, продолжил уже в трубку телефона. – Володя, привет. Слушай, ты хоть немного нас просвети: сколько штук, какие сроки, через какое время первые поставки. И, хотя бы примерно, какие деньги.
Выслушав ответ и положив трубку, обратился к Цареву:
- Не знаю, Николай, почему он тебе сразу не сказал. Партия двести штук, первая поставка через год. Поскольку от начала разработки прошло много времени, наверняка потребуется замена комплектующих изделий, поэтому первый год фактически уйдет на опытно-конструкторскую работу. Про деньги он точно не знает, но много. Я думаю, что это вполне божеские условия.
Молчавший до этого Фетров покачал головой:
- Я по-прежнему считаю эту работу неподъемной. Но Николай Александрович прав, если мы ее не сможем сделать, то от банкротства нас уже ничто не спасет. Так что надо браться, хотя я всегда был противником авантюрных решений.
Алексеев не выдержал:
- Виктор Иванович, да сделаем мы ее за год, никакой авантюры нет. Но придется попотеть. Там не только новые комплектующие, там заодно и некоторые доработки надо сделать, иначе серийный выпуск не поднять.
Царев нахмурился:
- Серега, какие еще доработки? Нам бы освоить в производстве то, что уже сделано.
- Николай Александрович, да ведь блок генераторов в таком виде будет все время давать отказы. Его надо точно доработать. Ну, и еще там есть более мелкие вопросы, но их надо тоже решить, - Алексеев начал было загибать пальцы, но потом решил отказаться от подробного перечисления недостатков.
- Да, Николай Александрович, действительно, блок очень сложный, если его можно доработать, то надо это сделать, - поддержал Алексеева Фетров.
- Ну, ладно, раз надо, так надо, - неохотно согласился Царев. – А вот какому подразделению поручить серийный выпуск, как вы думаете?
- Разрабатывало головку отделение Белякова, - Фетров продолжал называть подразделение именем давнего начальника, видимо, не желая смириться с его уходом. – Наверное, оно и серию должно взять на себя.
- Виктор Иванович, там одной из самых серьезных проблем будет экранизация помещений для настройки и сдачи изделий, – решил высказать свое мнение Алексеев. - Вы же сами построили новый корпус с безэховым залом, перевели туда отделение Синегина, но безэховый зал так и не используется. Я думаю, рабочие места, а, значит, и производство надо разместить там.
- Да что вы, Сергей Николаевич, - Фетров протестующе взмахнул рукой, - Синегин теоретик, программист, а здесь надо производством командовать.
- Виктор Иванович, вы не правы, - энергично подключился Царев, - даже в «Анализе-10» они разработали уйму стендов, а сейчас выпускают уровнемеры, а это тоже радиолокаторы, хотя и намного проще. И потом у них большая часть сотрудников радисты. Хотя, правда, многие уволились.
- И заметьте, Виктор Иванович, Синегин великолепный организатор, - решил включиться и Алексеев. - Такое количество самых разных направлений на предприятии, кроме него, никто не осваивал. И, главное, он ничего не срывал.
- С этим я не могу спорить, личность он, действительно, многогранная, - Фетров улыбнулся. - Наверное, вы правы. Давайте поручим серию ему.
Валютный контракт на поставку заключили через месяц, а еще через месяц
Богатов позвонил Цареву:
- Николай, сообщи мне счет, на который можно перевести аванс.
С расчетными счетами была настоящая чехарда. Как только на счет приходили деньги, кредиторы тут же списывали их в счет долгов «Полета». Поэтому надо было успеть перед получением денег открыть новый счет и самому использовать перевод, благо, банков открылось невообразимое количество.
Царев поручил экономистам подготовиться к получению аванса и вскоре сооб-щил счет Богатову, но буквально в тот же день вечером снова позвонил Богатову:
- Володя, ради бога, отзови аванс. Как они проведали про перевод, не знаю, но деньги наверняка уплывут.
Однако, все попытки Богатова оказались безрезультатными, перевод ушел в другие руки.
Царев рвал и метал, но сделать ничего не мог. Самое страшное было в том, что и работу по уже заключенному договору он начать не мог. Опять выручил Богатов:
- Николай, могу тебе в счет аванса подкинуть еще деньжат, правда, уже поменьше.
На этот раз все прошло благополучно, из полученных денег смогли выплатить зарплату сразу за два месяца и закупить комплектующие. Работа началась. Под руководством Алексеева фактически создавали новую головку, большинство выпускавшихся ранее комплектующих изделий просто исчезли.
Царев по примеру Фетрова организовал еженедельные совещания по рассмотрению хода работ по контракту.
А в отделении Синегина закипела работа по созданию рабочих мест для настройки и сдачи головки самонаведения. Для начала надо было провести большой объем подготовительных работ: составления планировок помещений, планов их реконструкции, расчета и обоснования требуемого количества различных энергоресурсов (электричество, вода, сжатый воздух), конфигурации и параметров системы вентиляции, формулирования требований к рабочим местам с точки зрения электромагнитной совместимости, защиты от электромагнитного излучения и много чего еще. Параллельно разрабатывались стенды, которые  надо было аттестовать и сдать в эксплуатацию.
 За год кипучей деятельности работа перешла в стадию освоения серийного производства, и вскоре первая партия сданных изделий отправилась заказчику. Коллектив предприятия облегченно вздохнул. Деньги стали поступать регулярно, и хотя долги по зарплате почти не уменьшались, но текущие платежи стали своевременными.
Деньги от поставок головок составляли почти семьдесят процентов от всех финансовых поступлений на предприятие, но экономисты подсказали Цареву, что  по экспортным контрактам государство обязалось после их выполнения возвращать налог на добавленную стоимость, а это целых двадцать процентов. Деньги немаленькие, и Царев начал требовать от Богатова, как головного исполнителя контракта, возврата своей части, на что тот отвечал:
- Николай, занимаюсь я этим вопросом. Ты бы видел, сколько согласующих подписей я уже получил, а еще больше предстоит добыть.
Время шло, Богатов периодически сообщал Цареву, какие еще подписи ему удалось приобрести, но потом надолго замолчал. Приехал он через несколько месяцев специально для отчета по этому вопросу. Царев позвал Фетрова и Алексеева, и Богатов начал рассказывать:
- Значит, так, дорогие мои! Получил я все подписи, оставалась только заключительная подпись министра финансов Кудрина Алексея Леонидовича. Записался я к нему на прием, через некоторое время пришел вызов на встречу. Захожу в кабинет, здороваюсь, подаю бумаги. Сесть не приглашает, но я сел сам на стул возле его стола. Берет он бумаги, мельком взглянул на них и с улыбкой говорит:
- Обычно я с просителями денег не встречаюсь. Но на этот раз я решил сделать исключение, чтобы посмотреть на идиота, который надеется получить от меня деньги.
Я, конечно, тоже улыбаюсь:
- Да, что вы, Алексей Леонидович, я и не рассчитываю на это. Но я хочу посмотреть на идиота, который хочет несколько лет посидеть в тюрьме. В этих бумагах есть решение Совета безопасности, подписанное его секретарем.
Кудрин помолчал немного, полистал папку, потом говорит:
- Хорошо, оставьте мне ваши бумаги, я их посмотрю. Через несколько дней вам позвонят.
Действительно, через пару дней звонок с приглашением на встречу. Прихожу, сажусь. Кудрин прямо цветет, улыбается как давнему приятелю:
- Ну, что, любезный, денег вы от меня все-таки не получите. Вот, смотрите, согласующая подпись заместителя министра обороны. Что здесь особого? А вот его замечание: Согласен, но только после поставки хотя бы одной головки в нашу армию. Так что, милейший, вот ваши бумаги и идите работайте. Что мне оставалось делать? Бросился я в фирму Сухого, потом Микояна. Вроде там все свои, я их уговариваю – купите у меня хотя бы одну головку. А мне в ответ – не можем, экспортные изделия использовать запрещено, наказание вплоть до увольнения. Вот такой афронт с этими деньгами. Остается только последовать совету Кудрина и продолжать работать дальше.
Погоревали все вместе, но ничего не поделаешь, ребята систему склепали намертво. Хорошо хоть новые экспортные контракты следовали один за другим.

Глава 28. Любовь все превозмогает (глава из романа Синегина)
С женой Ирой они жили душа в душу. Время шло, ребенок рос, его часто стала забирать бабушка, Ирина мама, жившая в соседнем городе. Андрею по работе приходилось выезжать в экспедиции для проведения экспериментов в полевых условиях, и теперь он мог это делать довольно часто. Ира же вспомнила про свое незаконченное высшее образование и восстановилась в институте, благо, в их городе было вечернее отделение.
Как-то поздней весной Андрей в очередной раз уехал в экспедицию, но на этот раз все свои эксперименты они закончили очень быстро и уже поздно вечером решили вернуться домой. У них была своя экспедиционная машина, так что часа в два ночи Андрей поднимался к себе домой, в однокомнатную квартиру на пятом этаже. Чтобы не будить Иру, замок открыл своим ключом, тихонько разделся, прошел на кухню и там зажег свет. Потом заглянул в комнату и не поверил своим глазам – Иры не было. Уехать к матери она не могла, только накануне они вместе туда звонили, и там все было в порядке. Оставалось одно – Ира ушла ночевать куда-то в другое место. Андрею стало невероятно обидно – он так спешил домой, а тут ситуация прямо из многочисленных анекдотов: муж возвращается неожиданно из командировки и застает у жены любовника. Разница была только в одном – не любовник у жены, а жена у любовника. Андрей ощутил смешанное с обидой жгучее чувство ревности к неведомому сопернику, которого предпочла ему Ира. И ему стало так тошно, что он даже подошел к окну, раскрыл его и посмотрел вниз. Фонарь освещал небольшое пятно земли, утыканной острыми кольями придомового палисадника. Глядя вниз невидящими глазами, Андрей перебирал в памяти всевозможные события, пытаясь понять, когда изменилось к нему отношение Иры. Если у нее появился кто-то другой, это должно было проявиться в ее поведении. Вспомнилось только одно: уже встречаясь, но еще не будучи мужем и женой, они отмечали какой-то праздник в небольшой компании. Андрей ненадолго отлучился, а когда вернулся, увидел, что все затеяли играть в «бутылочку». В эту игру он никогда не играл и не знал, что это такое. Его тоже заставили сесть прямо на пол, все образовали круг, в центр которого положили обычную бутылку. Каждый по очереди крутил бутылку, а когда она останавливалась, указывая горлышком на кого-то, то с ним должен был поцеловаться тот, кто закрутил бутылку. Сначала Андрей смотрел заинтересованно, но когда подошла очередь Иры крутить бутылочку, он весь напрягся. Бутылочка покрутилась и остановилась напротив недавно пришедшего к ним на работу парня, рослого, красивого и довольно самоуверенного. Он с удовольствием потянулся к Ире, и Ира со смехом, но тоже с удовольствием ответила на его поцелуй. Кто-то из девчонок обратил внимание на Андрея и даже пальцем показал:
- А Андрей-то как переживает!
Андрей поднялся, вышел из комнаты, а потом и совсем ушел к себе в общежитие, где он в это время жил. Дня два или три он не приходил к Ире, хотя до этого бывал у нее каждый день. Но на большее его не хватило, и вечером он явился к Ире домой. Ира посмотрела на него и сказала:
- А я думала, ты уже не придешь.
Больше они случившееся не обсуждали. Через несколько дней одна из близких подруг Иры, встретив Андрея, неожиданно спросила у него:
- А ты знаешь, кто предложил играть в бутылочку?
Тот пожал плечами:
- Понятия не имею.
Тогда подружка торжествующе сказала:
- Ира, - и внимательно посмотрела, как Андрей отреагирует. И хотя сообщение больно его кольнуло, но он сделал вид, что его это не волнует.
Теперь же чувство жгучей ревности опять возникло из прошлого. Значит, сидело где-то у него в подсознании и ждало своего часа, чтобы еще раз больно его уколоть.
Пока Андрей стоял у окна и мучительно рылся в прошлом, заскрипел ключ, открылась входная дверь, и вошла Ира. Увидев Андрея у открытого окна, сначала замерла, а потом обессилено опустилась на стул.
- Андрюша, мы тут отмечали окончание третьего курса.
- До трех ночи? – повернулся от окна Андрей.
Ира только виновато опустила голову. Андрей еще некоторое время походил туда – сюда по комнате, а потом разделся и лег спать.
Со временем это происшествие как бы затерлось, никто из них больше его не вспоминал. Не было ни обсуждений, ни выяснений подробностей и, казалось, все бесследно исчезло в круговороте прошедших многочисленных событий. Но через некоторое время Андрей проснулся в совершенно подавленном состоянии, которое не оставляло его целый день. Увиденный ночью сон снова и снова медленно прокручивался у него перед глазами, как будто он смотрел замедленное кино.
Во сне Ира от него уходила. Уходила куда-то в темноту, не говоря ни слова и даже не глядя в его сторону. Андрей бросался за нею с криком:
- Ира, ты куда?
Но она даже не оборачивалась на его возглас. А он понимал, что Ира уходит к кому-то другому.
Через день сон снова повторился, но уже в новой редакции. И каждый раз, когда Андрей видел сон из этой серии, тот неизменно варьировался по содержанию, хотя тема его была неизменной – Ира уходила. Во сне Андрей предпринимал неимоверные усилия, чтобы выяснить, к кому уходит Ира, но всегда это было безрезультатно. Тайно преследуя уходящую Иру, Андрей обнаруживал даже дом, в который она заходила, но когда он туда врывался, там никого не оказывалось.
Через три года Андрей защитил кандидатскую диссертацию, немного выросла зарплата, а потом получил сначала однокомнатную квартиру, а через несколько лет и двухкомнатную. Появился второй сын, - почему-то в их роду рождались одни мальчики.
Хотя Андрей уже был кандидатом, но материально они были обеспечены весьма скромно. И здесь Андрею повезли – появилась возможность поехать в командировку на Кубу. Была у Андрея и тайная надежда, что поездка прервет, а, может, и прекратит его ночные кошмары.
Подготовку завершили быстро, уже был определен день вылета. И вдруг за день до отъезда ночью Андрей потерял сознание. Под утро проснулся, пошел в туалет. Внезапно горячая душная волна поднялась снизу, охватила грудь, голову, в глазах потемнело, он отключился и упал. Наверное, с шумом, а, может, и с грохотом, потому что жена вскочила, зажгла свет, увидела Андрея лежащим на полу и с трудом втащила его на кровать - хорошо, кровать у них низенькая. Хорошая кровать, болгарская, правда, узенькая, полуторка, но они с Ирой помещаются. Даже лучше, что кровать узкая, можно потеснее прижаться друг к другу. После долгих поисков им удалось вместе с такой же, как они, голытьбой распотрошить по частям на двоих болгарский гарнитур. Теперь у них, кроме кровати, есть зеркало и даже пуфик перед зеркалом.
 Заболел Андрей накануне вечером. Весь день прокрутился на работе, готовясь к командировке. Практически все сделал, но решил, что завтра еще раз все успеет проверить, потому что самолет у них только вечером. И вот часа через два после прихода домой у него стремительно поползла вверх температура. Он всегда болел с высокой температурой, в отличие от жены, у которой и до тридцати восьми температура почти никогда не поднималась даже при самом тяжелом гриппе.
 И теперь жена сидела и потихоньку плакала, не зная, что делать. Сунула Андрею подмышку термометр, он почти мгновенно показал под сорок градусов. Слезы у нее снова сами непроизвольно закапали. Так она досидела до утра, когда уже пора было собираться на работу. Андрей пошевелился и проснулся. Ира посмотрела на него:
- Слушай, может, врача вызвать? Смотри, ты весь горишь и мокрый от пота. И что мне на работе сказать?
- Да не нужен мне никакой врач. Вот на работу я, пожалуй, сегодня не пойду, отлежусь, передай через соседей, что заболел.
Второй ребенок был еще маленьким, и жена пока что сидела дома, до выхода на работу оставалось ей еще недели две. Старший Дима тихо посапывал на кроватке в углу и, пользуясь тем, что мама дома, отлынивал от детского садика, куда ходить ужасно не любил. Больше всего его там угнетали обеды, кушать он ничего не хотел, дольше всех сидел за столом, давился макаронами и слезами, а воспитатели все не выпускали его из-за стола, боясь, что ребенок останется голодным. За это свое долгое сидение за обеденным столом он и прозвище получил - обжора. А еще он не любил в садике дежурить: следить за порядком, успокаивать разбушевав-шихся приятелей. Как-то родители спросили его:
- Ты что сегодня в садике делал?
- Дежурил.
- Ну, и что ты как дежурный делал?
Дима добросовестно назвал одно, второе, но родители все не унимались:
- А еще что?
- Ну, что еще - доедал за всеми.
Удовольствию родителей не было предела.
Сегодня Диме ничего не грозило, и сон его был спокойным и глубоким.
Телефона у них не было, поставить телефон было сложнее, чем получить новую квартиру. Соседями их были такие же менеэсы, как и Андрей с Ирой. Работали они в соседних лабораториях, так что попросить сообщить что-то на работу было минутным делом. Ира заглянула к ближайшим соседям, а потом занялась домашними делами. Но едва она успела покормить младшенького, как в квартире раздался звонок, и на пороге появился приятель Андрея Сергей Алексеев, работавший с ним в одной лаборатории.
- Как Андрюха? - прошептал он, потихоньку затворяя дверь.
- Да плохо, - поежилась от проникшего в квартиру холодного зимнего воздуха Ира, - температура высокая.
- Кто там? Это ты, Серега? Заходи, - проснулся Андрей.
- Слушай, Андрюха, на работе сплошной трамтарарам, Лев рвет и мечет. Он считает, что ты специально заболел, чтоб сорвать поездку.
Андрей даже опешил:
- Слушай, Серега, я похож на идиота? Затратить столько времени и сил на подготовку, чтобы загробить свою же идею.
Идея действительно была его. Их лаборатория занималась исследованием атмосферных помех в радиодиапазоне, и они большую часть времени проводили в экспедициях, в основном, в глухих местах, лишенных электричества, измеряя различные параметры таких помех и набирая статистику. Года два назад к ним в институт пришла бумага, предлагавшая подать заявки на проведение совместных работ с зарубежными партнерами. Заведующий лабораторией Лев Тимофеевич, которого они между собой звали просто по имени Лев, быстренько написал заявку на проведение совместных работ с  чешским академическим институтом в Праге. Андрею же пришла в голову другая идея, которая и ему самому показалась не особо реализуемой, но все же он решил поделиться ею с шефом.
- Лев Тимофеевич, вот мы занимаемся исследованием помех, но на сегодня не представляем их природу. Ясно только, что существенный вклад должно вносить излучение, возникающее при грозовых разрядах. В мире есть несколько центров грозовой деятельности, и один из них находится в районе Карибского моря, где расположена Куба, с которой у нас очень даже хорошие отношения. Давайте предложим организовать экспедицию на Кубу для исследования помех в зоне их возникновения.
- Что вы, что вы, - замахал руками шеф. - Кто нам это разрешит?
Он немного помолчал, раздумывая.
- А впрочем, если вам не жаль своего времени, пишите заявку.
Он еще помолчал, снова его одолели сомнения:
- А вдруг случится невероятное, наше предложение пройдет, поездку нам разрешат, а с чем мы поедем. У нас аппаратура вон какие гробы, а питание от дизель-генератора - это же целый трактор.
- Да я это продумал, - Андрей был доволен, что его идея хоть как-то могла материализоваться. - Я разработаю прибор, который поместится в чемоданчик типа кейса. Для питания используем серебряно-цинковые аккумуляторы. Они малогабаритные, совсем легкие и уже вполне доступные. Антенну сделаем складную, чтоб она тоже поместилась в чемоданчик, а на месте ее можно будет развернуть и закрепить с помощью треноги и легких тросиков.
- Ну, ладно, пишите, - согласился шеф.
Андрей все оформил, заявку отослали. Ответа долго не было, Андрей уже и забыл за текучкой об этом эпизоде, да и вообще - мало ли приходится писать зряшных бумаг. И вдруг года через полтора на очередном совещании шеф сообщил:
- А знаете, Куба-то прошла. Надо готовить аппаратуру.
И с грустью добавил:
- А Прагу зарубили.
Аппаратуру с помощью Алексеева за полгода сделали. За это же время установили связь с Кубинской Академией наук, там нашли партнера для этой работы - Институт географии, и вопрос был решен неожиданно быстро.
 И теперь вот все могло сорваться из-за какой-то дурацкой простуды. Андрей был уверен, что ничего серьезного за этой неожиданной болезнью не стоит.
- Серега, скажи, чтоб заезжали за мной, как и договорились, в четыре часа. Я буду готов. А все, что нам надо брать с собой, упаковано и лежит на работе у меня на столе, да ты видел сам.
- Ну, куда ты с такой температурой, - попыталась вмешаться Ира, понимая уже, что мужа не переубедить. Действительно, Андрей только рукой махнул:
- Да она уже почти нормальная.
К четырем часам с помощью Иры чемодан был собран, впрочем, и собирать было особенно нечего. Хотя поездка была на три месяца, но Андрей в экспедициях привык обходиться малым. И сейчас все попытки жены положить дополнительно майку или носовой платок Андрей решительно останавливал:
- Постираю.
Мороз на улице был под двадцать градусов. Пришлось надеть и пальто, и шапку, закутать шарф. Чтоб не заразить детей, Андрей поцеловал Диму в макушку, младшенького же просто рукой погладил по пеленкам. Ира припала к Андрею мокрой щекой, прижалась всем телом. Андрей погладил жену, поднял чемодан и, стараясь ступать твердо на ослабевших ногах, непривычно осторожно пошел вниз с пятого этажа своей хрущобы, где располагалась их однокомнатная квартира. Машина ждала внизу, у подъезда. Шеф внимательно на него посмотрел:
- Как вы себя чувствуете?
- Да ничего, нормально.
Всю дорогу в аэропорт Андрей провел в полудреме, почти в таком же состоянии прошел регистрацию. Когда уселись в самолет, он почти тут же уснул. Проснулся часа через два, когда начали разносить обед, и понял, что болезнь совершенно прошла. Он чувствовал привычную бодрость, и тело было, как всегда, легким и послушным.
Самое странное, что его тайная надежда тоже осуществилась. На Кубе ночные кошмары перестали его мучить, а после возвращения Андрей о них и не вспомнил. Но главное было в другом. Андрей любил Иру, а любовь все превозмогает.

Глава 29. Ошибка генерального конструктора
         С появлением экспортных контрактов по головке самонаведения возможности предприятия по финансирования участия в разного рода выставках существенно возросли, и Царев использовал малейшую возможность для продвижения своей продукции на зарубежные рынки. Одним из такого рода изделий был выпускаемый отделением Синегина уровнемер, который в России пользовался довольно широким спросом, но на экспорт не предлагался. Готовя очередную экспозицию на выставку, Царев вызвал Синегина:
- Слушай, Андрей, вот вы выпускаете уровнемер, он неплохо продается, каждый месяц по два десятка. А почему ты не выставляешь его на зарубежных выставках?
- Николай Александрович, да на западе есть свои уровнемеры, например, в Германии. Они такие же, как у нас. Вряд ли на их территории нам удастся с ними соперничать.
- Ну, не надо скромничать. Мы сейчас готовим экспонаты на выставку в норвежском городе Лиллехаммере. Готовь выставочный образец, описание и поедешь его рекламировать.
Но особой подготовки и не потребовалось, разве что сделали красивые рекламные буклетики.  Уровнемер взяли из очередной поставочной партии – вид у него и так был достаточно приличный.
Группу участников выставки от предприятия возглавил генеральный конструктор Виктор Иванович Фетров. Самолет доставил их в Осло, а затем микроавтобус привез в бывшую олимпийскую деревню в Лиллехаммере. Всех поселили в небольших олимпийских домиках. Первое, что поразило Андрея, в домиках – непривычно маленького размера трубы систем отопления и водоснабжения, они были вдвое тоньше наших. Но душ работал прекрасно, а отопление по причине летнего тепла было выключено. Поделился своим наблюдением с Фетровым, и Виктор Иванович согласно кивнул головой:
- Да, я на это тоже обратил внимание. По-видимому, у них очень чистая вода, которая не загрязняет трубы.
Андрей добавил:
- Их и трубами называть неловко, это просто небольшие по диаметру трубочки.
Пошли прогуляться по окрестностям. Все деревянные дома вокруг были непривычно черного цвета.
- Похоже, эта технология у них отработана веками, даже специальная краска такого интенсивно черного цвета создана, - предположил Андрей.
Фетров усмехнулся:
- Андрей Васильевич, здесь все-таки север, а черный цвет лучше всего поглощает солнечное тепло, значит, такие дома надо меньше отапливать. Люди экономят на эксплуатации домов. Скоро, наверное, и у нас все почернеет, мы ведь тоже капитализм строим.
Они стояли на тротуаре, собираясь перейти на другую сторону дороги. Андрей сделал шаг, опускаясь с тротуара, увидел подъезжающий автомобиль, а за ним еще один, опять поднялся на тротуар. Но машины с включенным ближним светом остановились метрах в пяти от них и стояли, пока они не перешли через дорогу, хотя это было далеко от пешеходного перехода.
- А зачем они ближний свет включают? – недоуменно спросил Андрей.
- Андрей Васильевич, это так теперь правила дорожного движения  во многих странах Европы требуют, говорят, количество аварий прилично снижается.
- Виктор Иванович, наверное, скоро это и к нам придет, мы теперь все с запада копируем.
Следующий день ушел на расстановку экспонатов и оформление экспозиции, а еще через день открылась выставка, пошли посетители, Андрей каждый день пропадал от начала до закрытия выставки у своих стендов и видел Виктора Ивановича только в первый день, когда тот приходил проверять экспозицию. И вдруг кто-то ему сказал, что ВИФ в больнице.
- Как в больнице, что с ним случилось? – Андрей бросился расспрашивать своих партнеров, но никто ничего толком не знал.
И внезапно вечером того же дня увидел Фетрова:
- Виктор Иванович, а мне сказали, что вы в больнице.
Фетров грустно ответил:
- Да меня только что отпустили. Представляете, Андрей Васильевич, никогда не думал, что со мной может произойти такая напасть – задержка мочи. Вот поставили мне катетер, завтра улетаю, дома придется срочно делать операцию.
Новость потрясла Андрея:
- Виктор Иванович, даже предположить, что с вами может что-то подобное случиться, было невозможно, вы ведь до сих пор в большой теннис играете.
ВИФ покачал головой:
- Андрей Васильевич, вам ведь уже за пятьдесят, пора знать, что эти болячки от спорта не зависят. Да и провериться у уролога никогда и никому не вредно, я вам как человек пострадавший настоятельно советую. Я вот свое время упустил.
Фетров на следующий день в сопровождении одного из членов группы улетел домой, а через три дня и вся группа, собрав и упаковав экспонаты, тоже улетела в Москву.
Появившись на работе, Андрей пошел доложиться к Цареву в кабинет, куда пришел и Алексеев. Рассказав о том, как прошла выставка, Синегин поинтересовался, как чувствует себя Виктор Иванович. Ответил Царев:
- Он сейчас в больнице, проходит обследование и уже запланирована операция.
- Это опасно? – у Андрея невольно дрогнул голос.
Царев пожал плечами:
- Операция не очень сложная, но ничего хорошего, когда тебя режут. А главное, потом кусочек опухоли отправят на анализ, чтобы выяснить, доброкачественная она или нет.
Алексеев добавил:
- После операции недели три ему придется провести дома, пока он более – менее восстановится.
Синегин и Алексеев уже давно работали в разных помещениях и даже в разных производственных корпусах, поэтому раз или два в неделю встречались у кого-нибудь дома, обсуждая, конечно же, животрепещущие вопросы по работе. Иногда к ним подсоединялся Божков, и тогда появлялась еще и охотничья тема.
На очередной такой встрече с Алексеевым в то время, когда ВИФ находился в больнице, Андрей заговорил о том, что его сейчас волновало больше всего:
- Сережа, ты знаешь, я вот сейчас много размышляю над тем, что произошло с Виктором Ивановичем, и знаешь, к каким выводам я пришел?
- Ну, поделись своими открытиями, - улыбнулся Алексеев.
- Да я серьезно. Виктор Иванович ведь не тривиальный человек. В бытность генеральным директором он не раз ломал судьбы людям. Иногда им на пользу, иной раз во вред.
- Ты имеешь в виду перемещения по должности? – Алексеев пожал плечами. – Но это ведь нормальный производственный процесс, без этого не обойдешься.
- Согласен. Например, Ефиму Божкову его резкий взлет пошел на пользу, он создал на предприятии новое направление, оно востребовано, и Ефим чувствует себя уверенно и спокойно. У него даже остается свободное время, чтобы заниматься любимой охотой.
- Правильно, ну, и что из этого следует, кроме того, что Ефим молодец? – Алексеев опять пожал плечами.
- Ясно, что молодец. Но это один пример. А вот тебе второй, - Синегин серьезно посмотрел на Алексеева. – Почти одновременно с Ефимом ВИФ назначил начальником отделения Белякова. Помнишь?
- Еще бы не помнить! – воскликнул Алексеев.
- А ты помнишь, что Никита почти все время находился в стрессовой ситуации?
- Да, мы с ним практически каждый вечер обсуждали мучившие его проблемы, - Алексеев горестно вздохнул.
- А не кажется тебе, что именно эти переживания стали причиной его ранней смерти? – Синегин внимательно посмотрел на Алексеева, желая увидеть его реакцию на свои слова.
Алексеев помолчал, потом сказал:
- Может, это и так, только ведь такую гипотезу не проверишь.
– Не скажи, – не согласился Синегин. – Если покопаться, то можно немало и других аналогичных случаев вспомнить. А почему люди, ведущие активную производствен-ную жизнь, после выхода на пенсию долго не живут. Из наших сослуживцем мы с тобой хоть сейчас назовем с десяток человек. В отличие, скажем, от академических ученых, которые в любом состоянии продолжают решать свои проблемы, не испытывая стресса от формального изменения своего положения.
Алексеев задумчиво покрутил головой:
- Ладно. Но причем здесь Виктор Иванович? Ты ведь с него начал.
- Ну, вот погляди. ВИФ четверть века был генеральным директором, и ломать людские судьбы ему приходилось не раз. Конечно, этого требовали интересы дела, которым он занимался. Но вот несколько лет назад он поломал собственную судьбу, причем все пошло не так, как он планировал. Наверняка для него это был стресс, и еще какой! Согласен? – Синегин изучающе взглянул на Алексеева.
- Конечно, согласен, - кивнул головой Алексеев. - Даже по его поведению все было видно. С Царевым он больше года практически не общался и от повседневных вопросов почти сразу отключился.
- И не только, - Андрей покрутил головой. – Он даже женщин оставил в покое, а ведь до этого столько пересудов ходило по предприятию по поводу его интрижек.
- Андрей, побойся бога! Какие интрижки! У него все было солидно. ВИФ даже на выездные совещания брал с собой секретаршу и размещался с ней в спаренных номерах. - Алексеев помолчал и, вздохнув, продолжил. - Возможно, ты и прав, и сегодняшние неприятности Виктора Ивановича порождены той стрессовой ситуацией, которую он сам для себя создал.
Андрей покрутил головой:
- Я не вижу другого объяснения и думаю, что ничего хорошего мы не дождемся. Жалко человека. Ну, да, бывал он и резкий, и несправедливый, но у него всегда на первом месте были интересы дела. Именно этим он жил и живет.
Примерно через месяц, когда Андрей крутился у себя в отделении, занимаясь текущими делами, которые, как известно, никогда нельзя завершить, ему позвонил Алексеев:
- Андрей, приходи к Николаю, Виктор Иванович пришел.
Синегин тут же отправился в кабинет к Цареву. Увидев его, Фетров доброжелательно улыбнулся и протянул руку:
- Рад вас видеть, Андрей Васильевич!
- Виктор Иванович, надеюсь, вас можно поздравить с выздоровлением. Как вы себя чувствуете после всего случившегося?
Вмешался Царев:
- Ладно, Андрей, оставь свои китайские церемонии, видишь, человек еще никак не отойдет от свалившейся передряги. Давайте лучше выпьем за Виктора Иванови-ча и пожелаем ему хорошего здоровья и благополучия. За вас, Виктор Иванович!
Выпили. Закуски, как всегда, было минимум. После небольшого молчания не выдержал Алексеев:
- Виктор Иванович, но почему это произошло так неожиданно? Неужели вы ничего не чувствовали до этого?
Фетров вздохнул:
- Мужики, я сейчас только начал разбираться в этих болячках. Спасибо, врачи помогли. А до этого я вел себя как ребенок. На самом деле всем мужикам после пятидесяти  надо регулярно обследоваться у уролога. Недаром предстательную железу называют вторым сердцем мужчины. А самое главное в этом деле – не надо бросать женщин, любите их. Занимайтесь сексом, не обращая внимания на возраст.
Он немного помолчал и, прикрыв ладонями глаза, продолжил:
- Меня, конечно, подкосила смерть жены, Нины. К тому же до этого она долго болела. Я, разумеется, не ангел и не могу похвастать соблюдением заповеди – не прелюбодействуй.  Тем более, что жизнь директора у всех на виду, ничего не скроешь. Но смерть Нины на меня очень сильно подействовала, и я просто сразу отставил все шашни с женщинами. Наверное, это сильно повлияло на мое состояние. 
Царев поднял свою рюмку:
- Виктор Иванович, значит, выпьем за женщин, только они и делают мужиков мужиками.
Фетров тоже поднял рюмку и повторил:
- Мужики, не бросайте женщин! Любите их!

Послесловие
Андрей шел по кладбищу к могиле единственного в СВЧ-отрасли генерального конструктора. Уже несколько лет прошло со дня его смерти, причиной которой неожиданно стали урологические проблемы. Каждый год в этот день члены дирекции, несколько начальников отделений и ведущих специалистов, с которыми Виктор Иванович работал особенно активно, приходили с цветами на кладбище, чтобы почтить его память. На этот раз Андрею почему-то никто не позвонил, он попробовал выяснить сам, будет ли организовано посещение могилы Фетрова, но оказалось, что генерального директора срочно вызвали в министерство, а никто другой инициативу не проявил.
Андрей отправился сам. Положил цветы, постоял у памятного надгробия, мысленно попросил прощения за возможные свои вольные или невольные прегрешения и проступки.  Печально огляделся вокруг. Как много знакомых фамилий! И как мало на кладбище живых людей. Почти никого. Где-то на другом краю он увидел одного или двух человек. Конечно, жизнь не может остановиться даже со смертью близких людей, но все же до чего коротка людская память.
Уже несколько лет с легкой руки и, можно сказать, благословения Пронина Андрей активно занимался литературным творчеством. Вышел сборник его рассказов и небольшой роман, а теперь он готовил к изданию сборник своих стихотворений. Он продолжал работать, на предприятии его ценили, аппаратные работы активно развивались, поэтому на литературу было у него не слишком много времени – вечера дома, отпуска, редкие поездки.
Вот и сейчас Андрей медленно обходил кладбище, печально перебирая давние и недавние потери близких и друзей, и рождались у него строки об ушедшем генеральном конструкторе.
     Генеральный конструктор
                Sic transit gloria mundi
Жил – был генеральный конструктор
И Родине верно служил,
В свои огневые продукты
Всю душу и сердце вложил. 
Всю душу, умение, страсти,
С которыми жил и творил.
Не слишком в почете у власти,
Но он не за этим торил
Свою непростую дорогу
В стремнине технических волн,
Когда неожиданно строго,
Идей нерастраченных полн,         
Решал непростые проблемы
И новый прокладывал путь,          
Которым и движемся все мы,
Боясь хоть  немного свернуть.
Но годы его пролетели,
Нестойкая память слаба,
Надгробье покрыли метели,
Напрасна с забвеньем борьба.
Все дальше уходит эпоха,
У времени нравы строги,
У Родины с памятью плохо,
А помнят друзья и враги.