Если даже меня не вспомнишь... Глава 7

Глава 7. Идти, чтобы быть убитым.


Неширокая полоса саванны между каменистыми склонами и джунглями, все, как и раньше: валуны, зонтичные деревья, обилие кустарника и травы. По контрасту с уничтоженным селением воздух чист и свеж.
Крайне необходимо найти родник или ручей! Солнце уже начинает припекать. Так хочется пить, что даже губы пересохли. И озноб периодически просто в дрожь вгоняет. Все-таки умудрился подцепить лихорадку или что-то пострашнее, в том болоте!
Вспомнилось, как  несколько лет назад, в течение четырех суток шел через топи в Никарагуа...

...ядовитый туман висел по утрам над топями. Невыносимая жара, словно, плавила легкие днем. А ночью с болот доносились жуткие, потусторонние голоса. Проводник утверждал, что это крик неприкаянных душ людей, встретивших страшную смерть в зловонных, бездонных топях. Но Савл был в те дни не одинок. Группа выполнила задание. И не просто хорошо, но в высшей степени успешно. Ушли без потерь. Никто не получил ни царапины. Они уходили с ощущением отменно выполненной работы. И совсем не существенными казались тогда малярийные туманы по утрам, голоса жутких ночных топей и непереносимый зной днем. Вообще, за редчайшими исключениями, его люди, обычно, возвращались домой с удачей. А сами задачи почти всегда решались четко и без потерь. «Афортунадо» - счастливчик, называли Савла в те времена кубинцы...

И вот теперь «Счастливчик», так нелепо подцепив какую-то инфекционную дрянь, теряя остаток сил и времени, с живым балластом на руках и ощущением полной «безнадежности мероприятия», медленно идет на свидание с неизвестностью…
 
Земля у подножия горного склона, усыпанная мелким щебнем и заросшая мелкой жесткой травой, при ходьбе слегка пружинит под ногами. Это удивляло и настораживало - ведь, не болото-же здесь! Однако, усадив ребенка на теплый камень, Савл, поковыряв ножом совершенно сухую почву, не обнаружил ни малейших признаков влаги. Да и трава тут растет совсем негусто. Более того, при ближайшем рассмотрении, оказалось, что сухой, практически полукаменный грунт, настолько тверд, что даже следов обуви не сохраняет. Конечно, это неплохо. Легче уйти незаметно. И, лишь пройдя какое-то расстояние, Савл осознал, что дела его пошли совсем неважно. Почва под ногами уже не просто пружинила. При каждом шаге она начинала вращаться какими-то медленными рывками. И тут же наваливалась жесточайшая дурнота. Сердце гремело так, как будто билось не в груди, а в голове. И пульсация его неровным ритмом своим глушила все окружающие звуки. Становилось нестерпимо жарко. Затылок раскалывался от боли.
Все чаще приходилось останавливаться и отдыхать. Он опасался спуститься ниже, к кустарникам и мелким деревьям, так как из тех зарослей уже не раз слышал мяуканье львиных самок. И, ясно понимая, что перемещается во владениях прайда, стремился находиться возможно дальше от «зеленки», определенно зная, что без особой необходимости эти хищники не посещают сухие, каменистые горные склоны. В этой ситуации имелся лишь один положительный момент. От кого-то он слышал, что львы живут и охотятся обыкновенно недалеко от воды, отсутствие которой в данный момент воспринималось им, как факт более страшный, чем наличие этих самых жестоких хозяев саванны.
 
Девочку он посадил на плечи. Так намного легче идти. И до пистолета, в случае чего, можно успеть дотянуться, так как ребенок теперь держался за голову Савла, что позволяло ему иметь свободными обе руки. Несколько раз Савл с трудом переворачивал большие камни, попадавшиеся на дороге, надеясь обнаружить под ними белых коротких червей, очень похожих на больших, толстых гусениц. Добыча на вкус, не ахти какая, зато довольно питательна и вполне съедобна. Но гусеницы эти водятся лишь в сырых местах. Поэтому, здесь их, в принципе, быть не могло. Местность вокруг очень сухая. Но «Афортунадо» верил в удачу. Мелкие животные попадались во множестве. Только вот, стрелять было рискованно.
Погибшее селение оставалось совсем еще рядом. И, если преследователи нападут на читаемый след, то двинутся в том же направлении, что и беглец. Другой дороги тут не существует.
       
Солнце поднялось в зенит. Озноб прошел. Видимо, очередной приступ лихорадки закончился. От появившегося пота невыносимо щипало глаза очень сильно, нещадно под «разгрузкой» зудела спина и плечи, на которых сидела девочка. Опускать ее вниз на землю, для того, чтобы почесаться, не имело смысла. Движение это пришлось бы, теряя остаток сил, повторять очень часто. И Савл терпел. Сильный озноб, периодически сотрясающий все тело, сошел практически на нет. Исчез неприятный металлический привкус во рту. Но, что удивительно, одновременно с появлением пота исчезла дурнота. Земля под ногами перестала вращаться и пружинить, а идти, несмотря на ужесточающийся зной, стало как-будто намного легче. Теперь бы отыскать воду! Отсюда, снизу, буш практически не просматривался. Обзору сильно мешал густой, довольно высокий кустарник, обильно разросшийся вдоль горного склона. Да и травы стало намного больше. Савл, с трудом поднявшись чуть выше, с удовлетворением увидел совсем недалеко в долине небольшую ярко-зеленую рощицу, рядом с которой четко просматривалось нечто вроде полоски озера. И легкий туман, скользящий, как это не удивительно, вниз по обрывистому склону, был обыкновенной водяной пылью.
   
...Где-то через пол-часа Савл вышел к водопаду. Прозрачный, словно, упругое стекло, водопад шумно низвергался в бурную, казавшуюся белой от клокочущей пены, воду. За столетия, а вполне возможно, и тысячи лет, падая с высоты в несколько сотен метров, вода выбила в гранитном скальном основании глубокую выемку. И уже в десятке метров от бурлящего котла казалась совершенно черной. Он осторожно усадил девочку на теплый прибрежный песок, умыл ее чумазое личико. Напоил ребенка и сам, с огромным удовольствием плескаясь в ледяной горной воде, пил долго, много и жадно. Теперь бы поесть еще.
- Ну, что, малышка, пришло время знакомиться? - ткнул пальцем себя в грудь и запнулся на мгновение.- Можешь называть меня...э-э-э... Дядя.- И медленно повторил по слогам: Дя-дя...Меня ты не боишься уже? Хотелось бы знать, хотя бы, какого же ты племени? Скорее всего, овамбо...Наверняка, не баконго. До их земель еще идти, да идти. А, может быть, ты - лози? Аау? Митецца ойи лози?..Нет...Африкаанс ты не понимаешь...А, может быть, ты и говорить не умеешь? Но, все-таки, как твое имя? Вот я, например, дя-дя. Дя-дя. Можешь повторить?
Девочка смотрела на этого обросшего колючей щетиной белого человека, разумеется, не понимая ни слова. И хотя глаза ее почти совершенно округлились, страха в них не было, ведь этот человек долго нес ее на руках, а утром еще и покормил. Она медленно и осторожно коснулась его руки и тихо произнесла:
- Дья-дья...Дья-дья...- Затем, хлопнув себя ладошкой,- Найли.

И вдруг, к большому удивлению Савла, обеими ручонками цепко ухватившись за его ладонь, разразилась длиннейшей тирадой. Конечно, уяснить то, что она пыталась сказать, было совершенно невозможно. Вначале всхлипывала, а затем горько расплакалась. И замолчала, видимо осознав, что «Дьядья» ее ну, совершенно не понимает! Савл, как мог, попытался успокоить ребенка. Затем, вдруг вспомнив про остаток тушенки, извлек банку из кармана влажной «разгрузки» и отдал ее Найли. Девочка, пальчиками вылавливая мясо из банки, мгновенно расправилась со своим скромным обедом. Как-то сразу успокоившись, очень скоро стала зевать. Еще бы, так много часов провести под палящим солнцем без воды и почти без пищи - это и взрослый не каждый вынесет. И, если вспомнить, что ей пришлось пережить! - «Бедный ребенок!» - вздохнул Савл. Он взял девочку на руки и отнес ее в тень ближайших деревьев, а сам, прислушиваясь к каждому звуку и отслеживая всякое движение, решил осмотреть окрестности. Рыбы в озере виднелось много. Но, при отсутствии снастей, нечего и думать поймать что-либо. Побродив в окрестностях, он отправился на разведку и поиски пищи.      
       
Прибрежный некрупный песок был усыпан галькой. Пророс островками и кустиками мелкой ярко-зеленой травы. В отдалении от горного склона озеро стало совсем неглубоким. Легкая рябь указывала на существующее течение. Значит, водопад этот питал не только озеро, но и какую-то, очевидно, небольшую речушку, которая и обнаружилась вскоре неподалеку. Она негромко журчала над мелким каменистым дном, и Савл, следуя давно укоренившейся привычке - по возможности, не оставлять следов - с удовольствием шел по мелководью вдоль появившегося кустарника и отдельных невысоких скал. Он хотел выйти на ту группу деревьев, что видел недавно. Благо, и речка стремилась в том же направлении. Следы разнообразных животных попадались в большом количестве. Речушка постепенно становилась чуть шире и немного глубже. Скорее всего, там есть водопой. Значит, там возможно и поохотиться. Но для этого необходимо отойти от горных склонов подальше, потому что, если подвернется любая живность, придется непременно стрелять, а горы далеко разносят эхо выстрелов. Это в буше звук гаснет, тонет в бескрайнем океане тропической растительности. А здесь эхо раскатывается далеко, многократно отражаясь от горных вершин и каменистых склонов.
необходимо первому обнаружить людей, если они тут есть. Но, жизненно важно при этом не «засветиться» самому. Поэтому, он шел осторожно, избегая резких движений, чтобы случайные птицы, всполошившись, не выдали криком своим чужака. И даже вода, словно, молчала под его шагами. Иногда какие-то небольшие змеи в «камуфляжной» окраске стремительно зигзагом уходили в прибрежный камыш. Возможно, это были угри. Но их, слишком быстрых и юрких, Савл даже не пытался ловить. Несколько антилоп утоляли жажду у другого, противоположного, берега, но, видя человека, мгновенно исчезали в кустарнике. Охота уже и здесь вполне возможна. Места достаточно глухие, и дичь, вероятно, не особенно пугана. Хотя, нет. Все-таки, пугана. Вон, как антилопы встрепенулись. Следует помедлить еще с пол-часа. Тогда, если все будет тихо, можно и пострелять.
      
Очень хотелось есть. Савл вышел на берег и, найдя палку в руку толщиной, сумел прибить ею небольшую змею. Выпотрошил. Отрезав предварительно хвост и голову. Решил, было, поджарить добычу на костре, но, мгновение поразмыслив, отказался от этого намерения и съел ее в сыром виде, машинально отметив при этом, что мясо любой змеи на вкус почему-то почти всегда отдает тиной, болотом и неприятно похрустывает на зубах. Недалеко обнаружил дикий чеснок. Вздохнул, что трава эта не попалась ему на глаза чуть раньше. Обед мог быть значительно вкуснее. Затем, вошел в рощу, которая при ближайшем рассмотрении оказалась не такой уж и маленькой. Песчаная почва густо усеяна следами  обезьян. В основном, мартышек. Много экзотической пищи довелось ему испробовать за эти годы. Но обезьянье мясо - это самый крайний случай. Обезьянину он не ел никогда. Впрочем, кажется, в Никарагуа ему однажды попадались американские консервы для армейского применения, с головой мартышки на этикетке...

Затрещали кусты, и целое стадо маленьких, длиннорогих рыжих антилоп, испуганно разбрасывая гравий черными копытцами, чуть не налетели на Савла. Да так внезапно, что он даже не успел извлечь свой «Ингрем». Мелькнул вопрос: что же их испугало? И, как бы в ответ на него, где-то совсем рядом протрещала длинная автоматная очередь. Ползком миновав метров двадцать высокой травы и мелкого кустарника, он очутился на опушке этого, не слишком густого, леса. И, почти рядом, в тени деревьев увидел четыре мотоцикла с люльками и пулеметами, закрепленными на каждом мотоцикле. Чудь дальше, у воды, несколько человек в камуфляжных куртках с короткими рукавами собирают хворост для костра. Двое очень шустро - заметно, что имеют в подобных делах немалый опыт - потрошат только что подстреленную антилопу. Неужто, люди из «кофут»? - те также перемещаются взводами по четыре мотоцикла. Вооружены отменно. У каждого «ствол» на поясе. Похожи на «Беретту». А их автоматы небрежно брошены на траве совсем недалеко от огня. Судя по обращению с оружием, все-таки полицейские, а не солдаты регулярных частей. «Это хорошо. Меньше проблем. Для меня. А вот для них… Это, как сказать. Восемь человек. Здоровенные, крепкие черные парни. Внешне отличаются от тех, что обитают на территории Каприви. Да и речь их звучит иначе…».      
Самые мелкие из тех, кто встречались Савлу на его дорогах, были индейцы племени «мескито» на Никарагуанском побережье. Кубинцы, те покрупнее и значительно плотнее. Видимо, смешанная кровь испанцев, черных рабов и караибов, сделала их такими. А вот африканцы, исключая, пожалуй, бушменов, народ крупный, ленивый и, что общеизвестно, необычайно темпераментный.
 
Сейчас этот «темпераментный» народ, очень быстро освежевав антилопу, уже жарил ее на костре. И соблазнительный аппетитный аромат жаренного мяса перекрывал все прочие запахи готовящейся к ночи саванны. Между делом, «добры молодцы», толи какие приемы решив отработать, толи просто размяться после дорожной тряски, долбили друг друга ногами и кулаками так яростно, что создавалось впечатление, будто они вот-вот покалечат друг друга. Спустя короткое время, стало ясно, что они просто играют. Смыслом этой игры были удачные пинки «пониже поясницы». И каждое «попадание» вызывало град реплик и громкий смех среди игроков.
      
... Короткий бросок к мотоциклам. Пулеметным огнем в упор можно ликвидировать всех. Не ожидающие атаки, они и понять не успеют, что происходит. Быстро дожарить мясо, взять технику и перемещаться уже не еле-еле пешком, с ребенком на руках, а значительно быстрее на мотоцикле. И уйти можно, в этом случае, намного дальше. «И, может быть, они вовсе не за мной. Возможно, вообще никого не ловят - обыкновенный полицейский патруль. Неужели, для того, чтобы иметь возможность спастись и удобнее передвигаться, нужно уничтожать всех, попадающихся на моем пути? Кем же я стану тогда, когда минуя сотни миль, достигну Берега Скелетов, даже если сумею до него добраться? Кажется, у индусов, бытует древнее поверье: те, кого в бою, или даже совершенно случайно, лишишь жизни на этом свете, по очереди будут убивать своего убийцу. Потом, после его смерти. Это и называлось их Адом. И длительность страданий убийцы измерялась количеством тех, кого он убил когда-то. Значит, мой ад...»,- наблюдая за мотоциклистами, размышлял Савл,- будет длиться вечно...».


http://www.proza.ru/2016/12/17/565