Детство. Глава 1. Омск

               
                На фотографии: я с Людмилой и родителями в ПКиО Омска
               
             После окончания Военно-инженерной академии ВВС имени профессора Жуковского мой будущий отец был направлен в конструкторское бюро авиационных двигателей генерального конструктора Микулина Александра Александровича, которое во время войны было эвакуировано в Уфу. Там-то и состоялось знакомство младшего конструктора старшего лейтенанта Аганина Александра Петровича с чертёжницей КБ Задворневой Валентиной Николаевной. Не прошло и года с момента их знакомства, как они зарегистрировали свои отношения в Черниковском ЗАГСе.

   А строительство семьи они начали с того, что завели детей: в 1945 году родилась девочка, которую назвали Людмилой; а в 1946 году родился мальчик (то бишь - я), которого нарекли Владимиром. С жильём в КБ было плохо и родители снимали комнату в пригороде - Черниковске. Да и с продуктами питания дело обстояло неважно (в стране была послевоенная разруха), поэтому мы с сестрой часто болели. Как правило начинала она, а уже потом и я подхватывал "инициативу". Эта тенденция в последствии сохранилась на долгие годы.

   После отмены карточной системы в декабре 1947 года серьёзным изменениям подверглись цены на основные продукты питания и промышленные изделия. На 10-15% были снижены цены на хлеб, муку, крупы, макароны и пиво, а стоимость мяса, рыбы, жиров, сахара, соли, овощей, спичек, табачных и алкогольных изделий осталась прежней. Уже 16 декабря, в день рождения мамы, всё перечисленное появилось в магазинах в достаточном количестве, но купить эти товары можно было только на новые деньги (введённые на основании Совместного постановления ЦК ВКП(б) и Совмина СССР "О проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и промышленные товары". Таким образом, власти сразу же выбили почву из-под ног всевозможных дельцов и спекулянтов.

   Перед самым Новым годом к нам приехала погостить из Миасса папина сестра Вера. Она была достопочтенной христианкой и, когда узнала, что дети брата не крещённые, то решила исправить это положение, хотя бы в отношении Володи. Когда она вышла на улицу для того, чтобы погулять со мной, то первым делом отправилась искать православный храм.

   В храме Вера купила освящённый крестик и верёвочный шнурок. Всё остальное, необходимое для обряда крещения, она привезла с собой из Миасса. Ещё там она задумала окрестить детей брата. Вначале священник удивился, почему крёстных не двое, а одна - и-то женщина. Мальчика из купели положено было принимать мужчине. Но затем его смущение быстро прошло. Время-то было послевоенное и многие мужчины почили на полях сражений.
Да и церковь чувствовала себя куда более свободной - закончились на неё гонения, стали возрождаться приходы, были открыты духовные семинарии, возобновлена Троице-Сергиева Лавра, Ленинградский митрополит Алексий стал Патриархом Всея Руси и общался с товарищем Сталиным.

   После того, как священник состриг у меня прядки волос, тётя Вера закатала их в восковой шарик и опустила в купель. К её великой радости шарик не затонул на дно купели - это означало, что её крестник проживёт долгую и счастливую жизнь. Видимо, в этот момент Господь приставил ко мне внимательного и заботливого ангела-хранителя, который впоследствии неоднократно спасал меня от гибели.

   Постепенно конструкторское бюро Микулина начало готовиться к возвращению в Москву и, в связи с этим, на нём проводились организационно-штатные мероприятия. Отцу было предложено либо остаться в Уфимском филиале ЦКБ, либо перевестись военпредом на Омский моторостроительный завод имени П.И.Баранова. Оклад у военпреда был выше, чем у конструктора, да и в Омске обещали предоставить отдельное жильё. С Уфой отца и мать ничего не связывало и они, недолго поразмыслив, согласились на переезд в Омск. Так, начиная с 1949 года, я стал жителем славного сибирского города Омска.

                *     *     *

   В Омск и Омскую область были эвакуированы в 1941 году многие предприятия и учреждения из Украины и Ленинграда. Так моторостроительный завод имени первого наркома ВВС Петра Ионовича Баранова перебазировался в город на Иртыше из Запорожья. Он разместился на юго-восточной окраине города рядом с берёзовой рощей, которая стала основой Парка Культуры и Отдыха. Улица, протянувшаяся от заводоуправления вдоль всего Парка, получила своё название в честь гетмана Украины Богдана Хмельницкого, много сделавшего для воссоединения двух братских государств.

   Помимо Запорожского моторостроительного завода в Омск был эвакуирован Ленинградский радиозавод имени Козицкого, который располагался в Ленинграде на Васильевском острове. Видимо, по этой причине в жилой новостройке к северу от парка улицы именовались Линиями. Всего их было двенадцать. Они так и назывались: Первая линия, Вторая линия, Третья линия,.. Двенадцатая линия. Все они были параллельны друг другу, а за Двенадцатой линией следовала улица Богдана Хмельницкого. Первоначально отцу завод выделил однокомнатную квартиру на улице Богдана Хмельницкого. Это была первая отдельная квартира в семье.

   Отец целыми днями пропадал на заводе. Зато и руководство военного представительства ценило его за грамотность в технических вопросах и умение находить общий язык с производственниками. Такое отношение к молодому военпреду выразилось в том, что ему было вскоре было присвоено очередное воинское звание "инженер-майор".

   Жизнь постепенно стала налаживаться, но вдруг неожиданно я подхватил какой-то вирус. Резко поднялась температура до 40 градусов. Любая еда вызывала рвоту. На вопросы матери хватался за голову - говорить не мог. Лицо сделалось бледным как полотно, а зев - это заметила мать - стал отёчным.

   К счастью поликлиника и больница находились в десяти минутах ходьбы от дома. Мать одела меня потеплее, завернула в одеяло и побежала со мной в поликлинику. Участковый доктор определил пульс, измерил давление,  прослушал грудную клетку и осмотрел зев.
   - Ребёнку тяжело дышать из-за отёка слизистой зева, - сказал доктор. - У него изо рта идёт характерный запах, поэтому у меня сомнений нет - это дифтерия зева. Ребёнка надо срочно госпитализировать.

   Меня положили в больницу, а мать вернулась домой. А через три дня чуть было не случилось непоправимое. Когда мать пришла в больницу, чтобы навестить меня, ей сказали, что её ребёнок умер и ей нужно принести чистое бельё. Но когда она вернулась в больницу с бельём, её встретила лечащий врач с улыбкой на лице. Она обняла мать за плечи и прошептала ей на ухо:
   - Валюша, прости нас!.. Но случилось чудо - твой мальчик жив. Похоже, что он будет быстро поправляться.

   Уже спустя несколько лет я вспомнил всё, что со мной случилось: "Наступил час, когда всё вокруг как-то сразу потемнело. Я не видел ни врачей, ни предметов в палате. Ничего не видел и не слышал... На какое-то время я почувствовал, что меня все оставили в покое. Мне показалось, что я куда-то лечу вместе с кроватью. Вдруг увидел небольшой светящийся круг, который начал увеличиваться в размерах. Я понял, что лечу по направлению к этому кругу, причём скорость моего полёта всё время увеличивается. И, наконец-то, я вырвался из тёмного коридора и оказался в палате, освещённой ярким, слепящим светом. Сперва я зажмурился, а потом открыл глаза и увидел, что кто-то весь в белом стоит возле меня. Потом он повернулся и пошёл на выход. Я и сейчас не понимаю, то ли это развевались полы его белого халата, то ли это были большие белые крылья... Но мне хочется верить - это были крылья моего ангела-хранителя".

                *     *     *

   Мы с Людмилой росли очень дружными братом и сестрой. У меня были длинные белокурые волосы с завитками на кончиках. Люда придумала игру - она заплетала мне небольшие косички с огромными бантами, одевала на меня одно из своих платьев и в таком виде выводила во двор, где мы играли как две закадычные подружки. А если кто-нибудь из мальчишек приставал и обижал меня, Люда бросалась на обидчика как тигрица и тогда тому доставалось по полной программе.

   Часто по выходным, когда у папы, наконец-то, выпадало свободное время, мы всей семьёй выходили на прогулку в Парк Культуры и Отдыха. При входе в парк обычно продавали деревянные игрушки: гимнастов, вертящихся на перекладине; мужичков, которые в паре с медведем распиливали брёвна; гребцов, усердно работающих вёслами, и множество других произведений народного творчества. Творцами всего этого чуда были инвалиды Великой Отечественной войны. Как правило, это были безногие солдаты. Им стыдно было просить милостыню и они таким способом зарабатывали себе на жизнь.

   От входа в парк тянулась центральная аллея длиной не меньше километра, которая упиралась в пруд. На противоположном берегу пруда стояло здание летнего кинотеатра. В выходные дни в нём беспрестанно крутили киноленты. На пруду была лодочная станция, поэтому по его водной глади постоянно совершали "броуновское движение" несколько лодок.

   Справа от центральной аллеи размещались: танцплощадка, футбольное поле и площадки для игры в волейбол и городки. В те годы игра в городки была очень популярной. У самого входа в парк, примыкая к ограждению, манили к себе яркой раскраской различные увеселительные аттракционы: качели "лодочки", карусели, комната смеха и тир.

   Левая же сторона парка представляла из себя нетронутую человеком берёзовую рощу. Она сплошь состояла из вековых плакучих берёз и была наилучшим местом для отдыха многочисленных дружеских компаний. Несмотря на то, что по выходным дням парк наполнялся гуляющей публикой, в тени столетних берёз всегда можно было найти укромное местечко и удобно разместиться отдыхающим. Такая компания сложилась и у отца. Это были военпреды Зайцев, Василенко и начальник сборочного цеха Назаренко. Зайцев прибыл в Омск ещё в 1945 году из Комсомольска-на-Амуре, где он на авиационном заводе участвовал в приёмке самолётов ДБ-3Ф (Ил-4). А Василенко и Назаренко эвакуировались вместе с заводом из Запорожья.

   У Зайцевых были две девочки, у Василенко - мальчик, а у Назаренко - девочка. Когда затевали пикники в парке, детям накрывали "скатерть-самобранку" отдельно. Обычно нам выкладывали пирожное, конфеты, мороженое и ситро. Взрослые располагались где-нибудь совсем рядом и их стол выглядел совсем иначе, но на то они и взрослые. Через некоторое время дети слышали, как дядя Гриша на мягкой украинской "мове" запевал: "Выйди коханая, працею зморена, хоть на хвилиночку в гай...". А через некоторое время уже дядя Ваня Зайцев басил: "По диким степям Забайкалья, где золото роют в горах, бродяга судьбу проклиная, тащился с сумой на плечах..." И вся компания дружно подхватывала "Бродягу"...

                *     *     *

   Осенью 1952 года отцу завод выделил двухкомнатную квартиру на улице 12-я линия. Это уже было вполне комфортабельное жильё: просторная кухня; совместный санузел, где размещалась большая ванна с титаном; 20-ти метровая гостиная, из которой имелся выход на балкон с колоннами, больше похожий на веранду; небольшая 14-ти метровая спальня, где, наконец-то, родители могли уединиться от детей.

   Весна 1953 года в Сибири наступила очень рано. Снег, которого за зиму выпало великое множество, быстро намок и осел. Ходить приходилось словно по "мокрой губке". Детские ботиночки надо было сушить на батарее после каждого выхода на улицу. А выходили мы во двор не на час и не на два. Поэтому мама купила срочно нам с Людмилой резиновые сапоги.

   Этот день я запомнил на всю жизнь. Было утро 6 марта. Я, стараясь изо всех сил, выстругал кухонным ножом из куска доски кораблик, приладил мачту с парусом и отправился во двор пускать своё творение в дальнее плавание по многочисленным ручьям. Я уже проделал каналы между несколькими ручейками, чтобы мой корабль мог уплыть как можно дальше, как вдруг увидел бегущих ко мне дворовых друзей и кричащих на ходу:
   - Сталин умер! Сталин умер!
   - А как же мы теперь будем жить? - только и смог я выдавить из себя. Мне показалось, что весь мир рухнул в какую-то бездонную пропасть и уже никогда оттуда не выберется.

   Вечером, лёжа в своей постели в гостиной, я слышал, как на кухне отец говорил матери:
   - Сталин умер вчера - в двадцать один час и пятьдесят минут по московскому времени. Сегодня гроб с его телом выставили для прощания в Колонном зале Дома Союзов... Девятого марта состоится перенос в Мавзолей Ленина. Теперь вожди будут лежать рядом... Осиротели мы, Валюша!..
   Больше я ничего не слышал - сон сморил меня и я уснул.

   В этом году Людмила пошла в первый класс средней образовательной школы №55. А летом 1954 года отец и Иван  Алексеевич Зайцев начали собираться в заграничную командировку. Им была поставлена задача в группе с другими специалистами из Куйбышева и Москвы осуществить передачу братской Чехословакии производства самолета Ил-12 на Пражском авиационном предприятии "Летна-Чаковице". Это должно было быть осуществлено под эгидой советского торгпредства - никто не должен был знать, что мотористы и лётчики на самом деле являются офицерами Советской Армии. Поэтому они прибыли в Москву, получили документы, все необходимые инструкции и переоделись в гражданскую одежду. В Праге они должны были одеваться за свой счёт, чтобы ничем не отличаться от среднестатистического чеха.

   С 1 сентября я стал первоклассником. Также, как и Людмила, поступил в среднюю школу №55. Первоклашек набрали на пять классов. Из-за нехватки учебных помещений иной раз занятия с первоклассниками приходилось проводить в актовом зале. Писали, как говорится, на коленях. Что-то услышали, что-то не услышали, что-то написали, что-то не написали. В результате - успехами в учёбе первоклассники не блистали. Нужно было как-то выходить из этого положения. И тогда дирекция школы ввела трёхсменную систему обучения.

   К тому же тогда я ещё не был усидчивым учеником. А когда днём набегаешься и наиграешься с мальчишками во дворе, то вечером никакая учёба в голову не идёт. Приходилось Людмиле брать надо мной шефство.
   Сразу после празднования Нового года мать и Нина Дмитриевна Зайцева получили вызовы, позволяющие им выехать к мужьям в Чехословакию. И мы засобирались в дорогу.

          Далее:http://www.proza.ru/2016/12/18/1590