Вестник мира

— Воспринимай всё спокойно. Да, я понимаю, какой на тебе теперь лежит груз ответственности, но, в отличие от тебя, я знаю, что ты всё сделаешь идеально.

Мужчина средних лет в строгом костюме и только-только начавшими седеть волосами поднял голову и сел прямо. Он оглядел дорогой тёмный салон лимузина, мягко гудевшего на ровном асфальте, бросил мимолётный взгляд на полупустые улочки столицы и ехавший вместе с автомобилем кортеж и повернулся к жене, мягко улыбнувшись.

— Я стараюсь, дорогая. Но, сама понимаешь, не каждый день едешь на собственную инаугурацию…

— Да уж, ты прав, — подтвердила женщина, откинув голову с длинной тёмной косой на спинку сиденья. — Не каждый день встаёшь с утра из постели и понимаешь, что ты теперь первая леди государства, — она звонко засмеялась, взяв мужа за руку и крепко стиснув пальцы.

* * *

Боевое звено затаилось в тени зданий по обе стороны тёмного переулка. Воздух посерел от пепла и дыма пожаров в разных частях города. Время от времени было слышно отдалённый грохот взрывов и стрекот стрельбы, которые, докатившись до бойцов, слышались как отдалённый гул. Отряд, не издавая ни звука, ожидал приказаний.

Один из бойцов, проверив состояние оружия, бросил взгляд на соседнюю сторону переулка. Там, прикрываясь полупокосившимся прилавком, застыл его товарищ Бернард. Рон обещал, что вернёт его семье целым и невредимым, поэтому даже во время затишья он неустанно приглядывал за ним. При этом, нельзя сказать, что друг был таким уж и беззащитным, но иногда в пылу сражения он мог действовать безрассудно, очень уж сильно он входил в раж от приливов адреналина.

— Звено, внимание! — прервал тишину низкий голос командира, закончившего сеанс радиосвязи. — Слева от нас здание бывшей городской администрации, наша задача — захватить, укрепиться и ожидать подхода основных сил! Ожидается сопротивление, но количество бойцов врага неизвестно! — он занял место во главе своей группы. — «Раскат-Семь» двигается за мной. «Раскат-Восемь» выходит через тридцать секунд после нас, следит за перемещением противника и прикрывает. Вперёд!

Командир сорвался с места, и четверо бойцов, включая Рона, выдвинулись в сторону цели. Выйдя на открытую местность, отряд резко свернул и занял укрытие за рядом припаркованных автомобилей, позволяя в полной мере оценить обстановку. Слева, на расстоянии в пятьсот метров, находилось указанное здание, с колоннами с фасадной стороны и огромным куполом, являвшимся частью крыши. Перед ним раскинулся небольшой парк с памятником какого-то местного героя, несколькими мостами с канавами, которые расходились в четыре стороны от него, и редкими деревьями. На противоположной стороне площади находились только лишь жилые дома, сверкавшие темнотой в глубине окон.

* * *

Для любого человека факт осознания того, что спустя полчаса он начнёт руководить целой страной, представлять интересы своего народа, а также защищать и заниматься его судьбой, является невероятно волнующим. Также думал и человек средних лет, выходя из автомобиля в сопровождении своей жены и охраны. Согласно последним изменениям в законе об инаугурации, помимо новоизбранного главы государства рядом с ним во время церемонии позволялось присутствовать его семье и уходящему правителю, дабы поддержать нового в его начинаниях.

Пред человеком средних лет предстало здание Правительства, поражавшее своими масштабностью и величием. Невероятно высокие потолки и широкие комнаты позволяли вмещаться огромному количеству людей, включая парламент, военных, журналистов, представителей религиозных общин, глав регионов и многих других. Мягкое освещение разливалось вокруг, придавая атмосферы некого таинства происходящему.

Перед началом церемонии человека средних лет встретили представители Совета, лично поздравлявшие его со столь грандиозным событием.

— Поздравляю вас, господин президент, — пожимал руку главе государства один.

— Примите мои глубочайшие поздравления, господин президент, — льстил другой.

— Поздравляю с победой, господин президент, — сверкала из-под усов улыбка третьего.

После этого человек средних лет прошёл в бывший тронный зал. Согласно регламенту, глава государства должен был начать свою речь при вступлении на престол, сидя на троне, как символе власти. Но человек средних лет отказался от этого обычая, предпочтя этому возможность говорить стоя, желая показать этим свою близость к народу. Он прошёл сквозь ряды сидений, сделанных из редких сортов дерева и обитых роскошной кожей, подошёл к трибуне, на которой находилась Конституция, поправил пиджак, выдохнул и повернулся к ожидавшим его людям.

* * *

Рон глубоко дышал, двигаясь вперёд за отрядом и время от времени приподнимая голову, чтобы посмотреть в сторону парка в поисках противника. Также он просматривал, насколько это было возможно, окна в зданиях напротив и крыши домов.

Вдалеке послышался звук, напоминавший рокот мотора грузовика. Отряд резко остановился и припал к своему укрытию из машин.

— «Раскат-Восемь», оставайтесь на месте, возможно появление противника, — сообщил по рации командир.

Рон медленно приподнялся, вытаскивая из кармана бинокль и высматривая сквозь окна машины хоть что-нибудь, что могло издать подобный звук.

— На противоположной стороне площади грузовой автомобиль с маркировками конфедератов, — сказал он для обеих групп, быстро достав рацию, — выгружает личный состав. Около двух десятков бойцов. О вооружении ничего сказать не могу.

Он отнял бинокль от глаз и приготовился было вернуться в укрытие, но тут что-то, как ему показалось, мелькнуло в окнах здания, около которого находился противник. Резко вцепившись в бинокль, он начал быстро осматривать тёмные окна, насколько это было возможно. В одном из них он нашёл то, что его напрягло. В углу комнаты он обнаружил силуэт человека, державшего длинное оружие, направленное в сторону его отряда.

— Снайпер на двенадцать часов! — Рон резко опустился вниз, слегка отойдя к наиболее толстой части машины. Его примеру последовали и остальные. — Третий этаж, в глубине помещения! — как только он закончил говорить в рацию, на расстоянии буквально в двадцать сантиметров от его носа корпус машины насквозь прошила пуля. На всю улицу раздался грохот выстрела.

— Нас обнаружили! — рявкнул командир. Словно в подтверждение его словам, на противоположной стороне улицы раздался до боли знакомый стрекот автоматных очередей. Пули врезались в окна автомобилей, которые от попаданий трескались и разбивались, окатывая бойцов водопадом из небольшой груды стекла.

— «Раскат-Восемь»! — практически закричал он в рацию. — Сменить дислокацию! Огонь на подавление! Как только мы попадём в здание, прикроем вас! Бойцы, — рявкнул он уже нам, — за мной!

Группа рванула бегом за командиром, пытаясь оставаться в укрытии, насколько это было вообще возможно. Рон услышал мощные выстрелы стационарного пулемёта. Тонкие корпуса автомобилей не могли обеспечить должного укрытия, некоторые из них осели из-за простреленных колёс. Несколько точных пулемётных выстрелов прошили тонкий корпус легкового автомобиля насквозь, пробивая грудную клетку замыкающего группы, рухнувшего на землю. Рон повернул к нему голову на секунду, но понял, что не успеет ему ничем помочь, и побежал дальше.
В этот момент вторая группа, меняя местоположение, открыла огонь в сторону противника, вынуждая того временно занять укрытие, чтобы принять во внимание полный состав боевого звена.

— У них ракетомётчики! — услышал Рон по рации крик одного из бойцов «Раската-Восемь». — Повторяю, конфедераты развернули раке…-

Речь солдата прервал мощный удар, сопровождавшийся грохотом взрыва. Отряд Рона опрокинуло на землю. В ушах звенело, зрение было искажено, голова не могла соображать, но бойцы, благодаря инстинкту самосохранения, хоть и медленно, продолжили неуклюжее движение вперёд, добежав до последнего автомобиля-укрытия. Так как «Раскат-Восемь» успешно отвлёк на себя часть внимания, у «Раската-Семь» выдалось несколько секунд передышки.

— Остался последний марш-бросок, — с лёгкой иронией сообщил командир. — Двадцать метров абсолютно открытого пространства, — он кивнул на вход в здание позади себя, — и у нас будет возможность выдохнуть спокойно, а заодно и помочь второй группе.

Рон оглянулся в сторону боевых товарищей. Успевшие занять укрытия за бетонными стенами в парке, которые могли обеспечить какую-никакую, но защиту, они хищно вгрызались в ряды противника, срезая неосторожных конфедератов короткими очередями. Рон отчётливо слышал знакомый звук ручного пулемёта Бернарда, а, значит, он пока что был в полном порядке. Он откинул от себя подобные мысли и сосредоточился на текущей цели.

* * *

За спиной человека средних лет по правую сторону находилась его жена, блистающая лучезарной улыбкой, а по левую предыдущий глава государства, с нейтральным лицом смотревший в одну точку куда-то позади публики. Вплотную подойдя к микрофону, человек средних лет положил одну руку на сердце, а другую на Конституцию. В зале воцарилась мёртвая тишина.

— От всего сердца, с чистыми и искренними помыслами, уповая на закон и порядок, — слова древней клятвы мягко сходили с его губ, человек средних лет говорил медленно, чётко и уважительно, — клянусь при осуществлении данных мне народом полномочий уважать и охранять права и свободы граждан Империи, защищать суверенитет, независимость, целостность и неприкосновенность великого государства и верно служить народу, который возложил на меня эти обязанности.
Сорок шесть слов, звучавших здесь ещё с давних времён, благодаря представителями СМИ разлетелись по всей территории Империи и были услышаны в каждом уголке страны. Они означали полноправное признание нового главы государства и были встречены в зале шквалом аплодисментов.

Теперь же настал черёд самого важного, что сегодня готов был сказать человек средних лет — его вступительная речь. Каждое слово он запомнил наизусть.

— Как вы можете наблюдать, церемония инаугурации была сильно изменена. Отсутствует трон, так как я посчитал, что его наличие будет сильно отделять меня от вас, пусть даже и не законами, но формально. И, к тому же, изменения нашему государству нужны. Практически полностью устарело всё, что связано с жизнью простых граждан, начиная со стандартов жизни и заканчивая политикой в сфере образования. Наша внешняя политика являлась неоправданной агрессией, основанной на вековой ненависти, которая копилась внутри нас и была выплеснута в виде Глобальной Войны с Конфедерацией, которая привела к упадку не то что экономик обеих стран, но и к полному регрессу во многих других сферах жизни современного общества на всей планете. И я намерен заявить, что это не только нужно, но и будет в полной мере мною исправлено, на основании полномочий, которые я получил от граждан Империи, избравших меня на всенародных выборах…

* * *

— Пошёл, пошёл, пошёл! — рявкнул командир, сорвавшись с места. Рон и второй боец ринулись следом.

Три фигуры солдат, бежавших изо всех сил навстречу одновременно своей цели и смерти не могли быть не замечены противником. Спустя уже пять метров группа привлекла к себе внимание и оказалась под огнём. И если очереди автоматчиков, подавленных огнём «Раската-Восемь», выпущенные в молоко, лишь придавали адреналина, то снайпер, находившийся в здании, сидел в глубине комнаты, укрывшись мебелью.

Спустя месяцы тренировок, Рон мог спокойно контролировать дыхание во время быстрого бега, но сейчас, из-за невероятного прилива адреналина, нормально дышать не получалось. Ботинки тяжело стучали по асфальту, серый пепельный воздух пытался забиться поглубже в лёгкие, а здание администрации всё никак не хотело приближаться само по себе, несмотря на все его старания.

Снайпер сосредоточился на бегущей тройке, и, прицелившись в одного из бойцов, нажал на спуск. Солдат перед Роном, получив пулю в голову, резко сменил траекторию движения и, выронив пулемёт, мешком рухнул на землю.

Из всех мыслей, появлявшихся в голове выжившего солдата, ясно выделилась идея забрать обронённое оружие, чтобы помочь второй группе. Рон скинул свой автомат на землю, резко наклонился, взял пулемёт и побежал дальше.

— Ракетомётчики готовятся сделать второй залп, мы не можем им помешать! — закричал в рацию боец «Раската-Восемь».

Рон влетел в дверь администрации, когда земля ушла из-под ног и он влетел в помещение, сопровождаемый диким грохотом. Ракета полностью разворотила вход в здание и снесла колонну, которая громко развалилась на части и осыпалась на землю.

— «Раскат-Восемь», мы в здании, как только займём огневую позицию, прикроем вас огнём! Будьте готовы бежать по моей команде! — слышалось сквозь головную боль Рону. — Ну же, солдат! — выкрикнул командир, помогая ему встать на ноги. — Нам нужно помочь второй группе! Быстрее, поднимайся!

Эффективной огневой позицией в этом здании были окна на втором этаже, из которых можно было увидеть практически всю площадь, которая была поглощена конфликтом. Рон увидел вторую группу, численность которой упала до трёх человек и около десяти живых солдат противника, не считая снайпера.

— «Раскат-Восемь»! Мы готовы к огню на подавление! Как только услышите стрельбу из здания — бегом!

Рон с помощью командира подтащил деревянный стол к окну, поставил пулемёт на сошки, тщательно прицелился и зажал спусковой крючок, направив оружие на противника. Стол задрожал, вторя стрельбе, пальцы онемели, пытаясь сдержать отдачу оружия. Благодаря нерасторопности противника, солдату получилось убить четверо конфедератов, не успевших сменить укрытие на более безопасное, а остальных обратить в бегство. Увидев, что вторая группа бежит по направлению к зданию, Рон схватил пулемёт, сменил позицию и начал стрелять по тому окну, в котором он последний раз видел снайпера. Руки дрожали, и пулемёт ходил ходуном, так как у бойца не получалось его контролировать, но заставить снайпера укрыться он сумел. Стрелять он закончил только тогда, когда в ленте не осталось патронов и в фойе администрации стали слышны тяжёлые шаги второй группы.

«Раскат-Восемь» вошёл в помещение. Бернард опирался на двух других соллат, которые посадили его на стул. Он держался за живот, а перчатка была в крови. Рон подбежал к другу:

— Дружище, ты как? — он пытался отнять руку от раны, чтобы оценить ущерб, но Бернард отмахнулся.

— Пока ещё, кх, поживу, — было видно, что ему больно, но солдат держался до последнего.

— Кто первый доберётся до базы — оплачивает двойной виски опоздавшему, — улыбнулся Рон.

— Да так нечестно!..

— «Раскат-Восемь»… — командир задумчиво смотрел на бойцов, которые моментально обратились к нему. — Берите раненого и двигайте на соединение с основными силами через переулки. Когда встретите боевой отряд, сообщите о том, что мы здесь. Мы с Роном остаёмся здесь на удержании здания. Уходите через окна с задней стороны здания и сразу налево. Старайтесь обходить очаги боёв. Всё, бегом!

Вторая группа, тяжело стуча сапогами по деревянному полу, ушла вниз, слышалось, как бойцы открывают окна и уходят.

— Да уж, тяжело им будет двигаться в городских условиях с трёхсотым… — задумчиво протянул командир.

На улице послышался топот и Рон было дёрнулся к окну, но раздался новый взрыв и пол под ним провалился, обрушиваясь на первый этаж. Здание начало рушиться, складываясь в некоторых местах. Рон, которому повезло больше, упал в место, которое не пострадало. Когда он захотел было помочь командиру, солдат увидел, что он лежит в завалах и помочь ему не представляется возможным. Рон было повернулся на живот и, уперевшись руками, собрался вставать, но тут же получил мощный удар ботинком в грудь, и упал обратно на спину. Перед ним оказался солдат Конфедерации, проникший в развалины. Пустой пулемёт был потерян, так что дать отпора возможности не было. «Я же не сдержал обещания вернуть Бернарда домой целым и невредимым», — пронеслась шальная мысль в голове Рона, перед тем, как пуля пробила ему лоб.

* * *

— …Решение принять участие в президентских выборах я сделал сразу после Глобальной Войны. Во время неё обнажилось множество капитальных проблем нашего государства: начиная со слабой экономики и заканчивая чересчур агрессивной внешней политикой, которая очень сильно замедлила процесс заключения перемирия. Я и сам служил в войсках во время Войны и участвовал в боевых действиях, — Бернард провёл рукой по седеющим волосам. — Тогда я потерял своего лучшего друга, товарища. И да, моя потеря смотрится нелепой на фоне других граждан, которые потеряли дома, любимых, семьи. Но именно эта единственная смерть помогла мне осознать, что нужно что-то менять. И, больше того, я знаю, что, как, и где нужно изменить, чтобы улучшить жизнь в этой стране. Я не обещаю, а сразу констатирую факт: я позабочусь о нашем великом государстве, — он посмотрел в ближайшую камеру журналиста, — я позабочусь о каждом из вас. Я не допущу повторения подобных катастроф. «Империя» больше не будет ассоциироваться с агрессией и ненавистью. «Империя» будет созвучна с «порядком», «равновесием» и «правом». Империя станет вестником мира!

Бернард закончил речь и отошёл на шаг от микрофона и коротко поклонился публике, которая поднялась с мест, аплодируя его речи.